Кофейная мистерия. Современная проза и поэзия

Водитель ждал у подъезда, привычно открывая дверь машины. Майя скользнула внутрь, и машина плавно тронулась, унося её прочь от тишины старой квартиры, в гущу городских забот. За окном мелькали знакомые улицы, заснеженные парки, спешащие по своим делам прохожие. Майя откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на предстоящей встрече. Ей предстояло обсудить условия нового контракта с поставщиками из Колумбии, и от исхода переговоров зависело многое.

Константин, правая рука Майи Михайловны, человек, посвящённый почти во все её дела, откинулся на спинку переднего сиденья.

– Константин, закажите мне билеты, пожалуйста. В Колумбию. К курандеро.

Курандеро – дитя причудливого сплетения древней мудрости коренных народов, благочестивых католических молитв и таинственных африканских обрядов, привезённых на латиноамериканскую землю на борту печальных невольничьих кораблей. Само имя, словно эхо прошлого, берёт начало в испанском curar – «лечить», нарекая целителя врачевателем душ и тел. Но курандеро – не просто знахарь, ограниченный жёсткими рамками западной науки. Он зрит мир болезней сквозь призму духов, сплетающих нити недуга с потусторонними силами. Его миссия – священный долг, простирающийся далеко за пределы физического исцеления. Он умиротворяет израненные души, исцеляет шрамы межличностных войн, возвращает ускользающую гармонию в разбитые сердца и семьи. Спектр его целительной силы охватывает всё от банальной боли в животе до изгнания коварных духовных недугов, таких как сусто – леденящий душу испуг, оджо – зловещий сглаз и даже нейтрализации смертоносного дыхания черной магии. Она помолчала, глядя в окно на проплывающий мимо город.

– Три дня назад, просматривая списки участников переговоров, я наткнулась на одного сеньора Лара. У него… интересные социальные сети. И семья… Что-то меня зацепило. Богатый плантатор, а в его предках… что-то такое… особенное. Мне нужно познакомиться с его дедушкой и бабушкой, чего бы это ни стоило.

Константин обернулся к Майе Михайловне, удивлённый её словами.

– Вы всегда умеете поставить меня в тупик, Майя Михайловна. Я постараюсь, конечно, но вы же понимаете, это непросто.

Майя бросила на него укоряющий взгляд.

– А ты постарайся, Костя.

Когда она называла его просто Костей, а не Константином, это означало, что никакие аргументы, никакие «нет» не будут услышаны.

– Я подумаю, – пробормотал он.

– Подумайте, Костя.

Майя отвернулась к окну, позволяя мелькающему пейзажу скрасить напряжение. Она знала, что просить Константина о подобном – это как просить луну достать с неба. Но она чувствовала… что-то важное, связанное с этим сеньором Лара. Что-то, что могло помочь ей самой, возможно, даже вернуть часть утраченного. Интуиция редко подводила её, особенно в делах, касающихся кофе. Но на этот раз речь шла о чём-то большем, чем просто о бизнесе. О чём-то глубоко личным.

Встреча прошла как по маслу. Условия контракта были согласованы, стороны остались довольны. Майя, как всегда, была на высоте, покоряя своим профессионализмом и харизмой. Но после подписания документов она почувствовала лишь опустошение. Победа не принесла радости, а лишь подчеркнула пустоту внутри.

Вечером, вернувшись в свою современную безупречную квартиру, Майя вновь ощутила удушающую тишину. Бездушно блестели хромированные поверхности, отражая холодный свет города. Здесь не было и следа той теплоты, которую дарила старая квартира. Здесь была лишь оболочка успеха, за которой скрывалась зияющая рана. Она достала с полки фотографии. Его лицо, улыбающееся, лучистое. Словно солнечный зайчик, он согревал её даже с пожелтевшего снимка. Она провела пальцами по стеклу, словно пытаясь коснуться его.

Звонок Константина вырвал её из воспоминаний.

– Майя Михайловна, я тут кое-что разузнал насчёт сеньора Лара… – начал он неуверенно. – У его деда, поговаривают, действительно есть связи с курандеро. Более того, он сам когда-то был учеником известного шамана. Говорят, он может видеть прошлое и будущее…

Майя затаила дыхание.

– Костя, достань мне встречу с ним. Любой ценой.

Константин вздохнул в трубку.

– Я попробую, Майя Михайловна. Но не обещаю. Сеньор Лара очень закрытый человек. И его дед… тоже не горит желанием общаться с посторонними.

Майя была непреклонна.

– Постарайся, Костя. Ты знаешь, как это для меня важно.

Она отключила телефон, чувствуя, как внутри разгорается слабая надежда. Надежда на то, что курандеро сможет помочь ей заглянуть в прошлое, увидеть его снова, хотя бы на мгновение. Надежда на то, что он сможет исцелить её израненную душу и вернуть ей утраченную гармонию.

Несколько дней тянулись мучительно долго. Майя не находила себе места, работа валилась из рук. Она постоянно звонила Константину, требуя новостей. Наконец, в один из вечеров телефон зазвонил.

– Майя Михайловна, у меня есть для вас новость. Сеньор Лара согласился устроить встречу с дедом. Но есть условие… – Константин замолчал, словно не решался произнести остальное.

– Какое условие, Костя? Говори же! – нетерпеливо воскликнула Майя.

– Дед сеньора Лара согласен встретиться с вами, только если вы будете готовы пройти через церемонию очищения. Говорят, это очень тяжело. И не каждый её выдерживает.

В голосе Константина звучала тревога. Майя колебалась лишь мгновение.

– Я согласна, Костя. Организуй всё.

Майя почувствовала прилив адреналина. Церемония очищения… Звучало пугающе, но ничто не могло её остановить. Она была готова на всё, чтобы получить шанс на встречу с человеком, который, возможно, хранил ключ к её прошлому, к её исцелению. В последние годы она жила словно в тумане, преследуемая обрывочными воспоминаниями и необъяснимой тоской. Она отчаянно нуждалась в ответе, в объяснении.

В Колумбию они летели вдвоём: Майя и Константин, полиглот, для которого языки мира звучали как родные мелодии. Перелёт для Майи обернулся пыткой. Бессонница, сотканная из душевного смятения, вихрем терзала её разум, оттесняя на периферию рассудок. Константин, словно искусный менестрель, пытался рассеять её тревогу забавными историями, но Майя лишь скользила по ним рассеянной улыбкой, пленённая своими мрачными думами.

Встретил их в Медельине водитель сеньора Лара. Дорога к фазенде, словно змея, вилась горными серпантинами, мимо кофейных плантаций, что изумрудным морем разливались по склонам. С каждым поворотом Майя ощущала, как невидимое напряжение сгущается вокруг, словно воздух, пропитанный дыханием древней магии.

Наконец, фазенда возникла перед ними – старинное колониальное поместье, затерянное в объятиях дикого тропического леса. Их встретил сам сеньор Лара, высокий, с властным станом мужчина, чей пронзительный взгляд, казалось, проникал в самую душу. Он провёл их в просторный внутренний двор, где их уже ждал старик – дед сеньора Лара. На его лице каждая морщина была глубокой бороздой, прочерченной временем, словно карта прожитой жизни, а глаза смотрели в неведомую даль, в глубину веков, видя то, что было сокрыто от глаз простых смертных.

Майя привезла в дар гостеприимному семейству настоящую сокровищницу русских диковинок. Пылающая жар-птица хохломы и небесная лазурь гжели лучились рядом с аристократичной утончённостью фарфора Императорского завода. Кожаные тома, хранящие в себе эхо веков и рассказы о русской душе, прильнули к нарядным, словно сошедшим со страниц сказок, национальным куклам. И словно солнечные зайчики, пойманные в шёлк, искрились павловопосадские платки, согревая сердце одним своим видом. В преддверии новогоднего волшебства Майя преподнесла им сказочный подарок – авторских кукол, воплотивших любимых героев: румяного Деда Мороза, белокурую Снегурочку и колоритную Бабу-ягу с её избушкой на курьих ножках, будто сошедшую со страниц старинных преданий.

И, словно повинуясь неслышному зову, тихой мелодии, звучавшей где-то в глубине души, Майя, выбирая подарки, решила привезти в дар семье Лара русские травы, целебные коренья и ароматный иван-чай. Судьба привела её к знающему алтайскому травнику, и тот, словно ведомый свыше, в дополнение к травам добавил янтарный душистый мёд. «Там, куда вы повезёте наши травы, непременно понадобится и наш мёд», – промолвил он с тихой мудростью в глазах. Майя не стала спорить, доверяя смутному, но сильному предчувствию. Она верила, что в кружеве жизни нет случайных узоров, что ничто не случается просто так.

Старик внимательно осмотрел дары, его взгляд задержался на травах и мёде. Лёгкая улыбка тронула его губы.

– Благодарю, сеньора Майя. Ваши подношения говорят о вашем сердце. Но истинный дар, который вы можете принести, – это ваша готовность открыть душу.

Вечером того же дня, когда тропическая ночь укутала фазенду, началась церемония очищения. Майю провели в небольшую хижину, увитую лианами, где уже горел костёр, наполняя пространство дымным ароматом трав. Старик-курандеро, облачённый в традиционные одежды, ждал её. Он что-то тихо напевал на непонятном языке, ритмично потряхивая погремушкой. Константин остался снаружи, тревожно прислушиваясь к звукам, доносящимся из хижины.

Церемония была долгой и изнурительной. Курандеро читал молитвы и заклинания, окуривал Майю дымом трав, пел шаманские песни, проникающие в самые глубины её сознания. Он заставлял её говорить о прошлом, о боли, о потерях. С каждым словом, с каждой слезой казалось, что груз, давивший на её душу, немного уменьшается. Майя прошла через катарсис, через очищение огнём и духом. Она кричала, плакала, смеялась, переживая заново самые тяжёлые моменты своей жизни.

Под утро, когда первые лучи солнца проникли сквозь листву, церемония завершилась. Майя вышла из хижины совершенно обессиленная, но умиротворённая. Она чувствовала, что часть её боли ушла, оставив место для надежды. Курандеро ждал её, его взгляд был полон сочувствия и понимания.

– Теперь ты готова увидеть прошлое, сеньора Майя. Но помни: то, что ты увидишь, может изменить тебя навсегда.

Майя кивнула, готовая к любому испытанию. Она знала, что приближается момент истины, момент, когда она сможет, наконец, заглянуть в своё прошлое и найти ответы на мучившие её вопросы. Она верила, что курандеро поможет ей воссоединиться с тем, кого она потеряла, хотя бы на мгновение, чтобы залечить раны и найти в себе силы двигаться дальше.

Константин подбежал к ней, обеспокоенно всматриваясь в её лицо. В нём отражалось пережитое, но в глубине глаз светился новый свет. Она прижалась к нему, и он почувствовал, как её тело дрожит от усталости, но в то же время излучает какую-то внутреннюю силу. Он обнял её крепче, зная, что сейчас ей нужна его поддержка, его присутствие рядом.

В последующие дни курандеро готовился к главному ритуалу – погружению в прошлое. Он собирал травы, готовил амулеты, совершал тайные обряды. Майя наблюдала за ним с доверием, зная, что он делает всё возможное, чтобы помочь ей. Она ощущала, как меняется вокруг неё атмосфера, как воздух наполняется энергией, как мир вокруг становится более живым и осязаемым.

Настал день, когда всё было готово. Майю привели к древнему алтарю, расположенному в глубине леса. Курандеро начал петь, его голос звучал как зов из другого мира. Вокруг алтаря вспыхнули огни, и пространство заполнилось дымом благовоний. Майя закрыла глаза, ощущая, как её сознание покидает тело, уносясь в неведомые дали.

Она оказалась в другом месте, в другом времени. Вокруг неё простирались бескрайние плантации кофе, а вдали виднелся величественный дом – фазенда предков Лара. Она увидела себя маленькой девочкой, бегающей по саду, смеющейся и беззаботной. Затем она увидела его – мужчину, которого любила больше всего на свете. Он стоял, улыбаясь ей, и она побежала к нему, чтобы обнять.

Он был таким, каким она его помнила: сильный, красивый, с добрыми глазами, полными любви. Она бросилась в его объятия, ощущая его тепло, его родной запах. Время остановилось, и они были снова вместе, как будто не было ни боли, ни потерь, ни времени, разделившего их. Они гуляли по зимнему парку, держась за руки, и он рассказывал ей истории, которые она помнила наизусть, но слушала с тем же восторгом, как и тогда. Он показывал ей старые фотографии, где они были вместе, счастливые и влюблённые. Она чувствовала, как её сердце наполняется любовью и теплом, как раны затягиваются, как душа исцеляется.

Но затем видение стало меняться. Вокруг начали сгущаться тени, солнце скрылось за тучами, и в воздухе запахло гарью. Она увидела его в другой обстановке – в тёмной комнате, окружённого незнакомыми людьми. Он был в отчаянии, что-то искал, что-то прятал. Она чувствовала его страх, его боль, его безысходность. Она хотела помочь ему, но не могла ничего сделать, она была лишь наблюдателем, запертым в чужом воспоминании.

И затем всё исчезло. Она снова оказалась у алтаря, в окружении курандеро и всполохов огня. Она открыла глаза, полные слёз, и посмотрела на курандеро, ища ответы. Он молчал, его лицо было непроницаемым. Он помог ей подняться и отвел её в хижину, где она могла прийти в себя. Константин ждал её, обеспокоенный и взволнованный. Она рассказала ему всё, что видела, всё, что чувствовала.

Он обнял её, не говоря ни слова. Он понимал, что она пережила, что ей нужно время, чтобы всё осознать. Он был рядом, чтобы поддержать её, чтобы помочь ей найти силы двигаться дальше. Майя знала, что увиденное изменило её навсегда. Она увидела не только светлые моменты прошлого, но и тёмные, скрытые уголки. Она увидела его не только любящим и заботливым, но и испуганным и отчаявшимся. Но, несмотря на это, её любовь к нему не уменьшилась. Она поняла, что он был таким же человеком, как и все, со своими слабостями и страхами, но в то же время самым дорогим и любимым человеком в её жизни. Теперь она могла принять его таким, каким он был, со всеми его достоинствами и недостатками. И это давало ей силы жить дальше. Она наконец-то увидела, как он ушёл.

На следующий день благородное семейство Лара давало званый ужин в честь своих компаньонов, прибывших издалека, из холодной и загадочно-прекрасной России. Майя и Константин, одетые в традиционные колумбийские наряды, словно яркие птицы, выделялись среди потомственных кофейных плантаторов, дружных и жизнерадостных. Дом наполнился нереальными ароматами колумбийской кухни, трав и специй, сплетающихся в головокружительный букет.

Майе и Константину представили многочисленных членов семейства Лара. Среди приглашённых гостей особенно выделялась любимая племянница сеньора Лара – Тала-Фелисидад. Константин, обычно сдержанный и невозмутимый, вдруг покраснел, словно юноша, когда ему представили этот нежный, экзотический цветок, чьё имя звучало как «золотое счастье». Майя с удивлением наблюдала за своим помощником, который всегда умел держать себя в руках.

– Костя, всё в порядке? – тихо спросила она, но Константин уже не слышал её, он словно растворился в сиянии Талы-Фелисидад.

Внезапно старый курандеро, глава семейства, произнёс:

– Сеньор Карлос… – Константин в глазах мудрого старца стал Карлосом, а Майя – Кайей, чистой и перерожденной. – Я часто размышлял, как моя внучка, моё сокровище, может превратиться в лёд, подобно вашей кукле Снегурочке, которую вы нам подарили. Теперь я понимаю почему. Ей непременно нужно посетить вашу холодную страну.

Старик замолчал, оставив свои слова висеть в воздухе. Майя с грустью осознала, что теряет своего преданного Константина, своего Костю, и одновременно радовалась за него – экзотическая Тала-Фелисидад, казалось, растопила его ледяное сердце.

Затем дедушка обратился к Кайе:

– В твоей стране в скромной хижине живёт самый дорогой для тебя человек. Она подобна осени, но духом подобна мне… Ты её скоро узнаешь. Ваши пути скоро пересекутся. Ничто не случайно, две реки уже сплелись воедино. Но это уже другая история, путь, пока непостижимый для меня.

Майя почувствовала, как в груди поднимается зыбкая волна тревоги, смешанная с туманным предчувствием. Кто этот человек, далёкий и близкий одновременно, живущий в её родной стране, чья нить судьбы уже коснулась её жизни? Слова курандеро звучали эхом тайны, предостережением, сотканным из теней прошлого. Она перебирала в памяти лица, мелькавшие на жизненном пути, но ни один образ не совпадал с предсказанным мудрецом. Сердце встрепенулось в груди, и прошлое, которое она только начала отпускать, вдруг потянуло назад своими цепкими корнями.

Вечер продолжался, но для Майи время словно застыло в янтаре. Она наблюдала за Константином и Талой-Фелисидад, тонущими в зыбком мареве зарождающегося чувства. Видела, как искрятся их глаза, как трепетны их прикосновения. Она искренне радовалась за Константина, но в глубине души зрело странное, сосущее одиночество. Слова курандеро о другом, предназначенном человеке, словно ядовитый шип, не давали покоя.

Неожиданно Майю захлестнула волна слабости. Голова закружилась, мир померк, заплясал чёрными пятнами перед глазами. Она судорожно оперлась на руку Константина, который тут же встревоженно обернулся к ней.

– Майя Михайловна, что с вами? Вам плохо? – прошептал он, обеспокоенно вглядываясь в её побледневшее лицо.

Майя попыталась выдавить слабую улыбку, чтобы успокоить его, но мышцы не слушались. Она внезапно осознала, что её путешествие еще не окончено, что прошлое не отпустит её так просто, не даст вырваться из своего призрачного плена.

Она знала, что должна вернуться в Россию. Не для того, чтобы искать таинственного незнакомца, предречённого курандеро, а чтобы жить. Жить обновлённой. Новый год уже отгремел, но впереди ещё дразнящий Старый Новый год – искушение спонтанного побега подальше от суеты, в заснеженную зимнюю сказку. Новая, обновлённая Майя-Кайя. Разбираться в хитросплетениях судьбы, копаться в болезненных ранах прошлого больше не было никакого желания. Она просто прислушается к словам мудрого старейшины семейства Лара. За эти короткие дни шумная, жизнерадостная семья Лара стала для неё родными людьми, которых она успела полюбить всем сердцем. Но тоска по родине, по дому разгоралась всё сильнее. Нет, не по старой холодной квартире, а по её дому, по её личному пространству, которое теперь, после долгой разлуки, казалось не ледяным дворцом, а уютным гнёздышком, требующим тепла и заботы. Ему необходимо вдохнуть новую жизнь, добавить ярких красок в унылый интерьер. Её квартира – словно чистый холст, а многочисленные подарки и сувениры от любимых Лара – яркие пятна, призванные раскрасить её дальнейшую жизнь. Она хочет жить здесь и сейчас, наслаждаться каждым мгновением. И больше не нужны ей эти психологи со своими надуманными крепостями и фундаментами. Она хочет цвести, радоваться, чувствовать себя живой и, может быть, даже ощутить радость материнства. Там, в далёкой Колумбии, в ней проснулась настоящая русская девица-красавица, долго дремавшая под пеплом разочарований.

Она взглянула на Константина, сияющего от счастья в обществе Талы-Фелисидад, и поняла, что настало время отпустить его. Он нашёл свою любовь, свою судьбу, и она не должна стоять у него на пути. Она улыбнулась ему искренне и тепло и прошептала:

– Будь счастлив, Костя. Ты заслуживаешь этого.

В её голосе звучала лёгкая грусть, но и твёрдая надежда на то, что впереди её ждёт новое начало, новая, полная жизни глава.

Вернувшись в свою хижину, Майя погрузилась в мысли. Слова курандеро не давали покоя, но она решила не искать судьбу, а позволить ей найти себя. Она просто будет жить, дышать полной грудью и радоваться каждому дню. Она заварила крепкий колумбийский кофе, наслаждаясь его терпким ароматом, и вышла на террасу. Перед ней открывался захватывающий вид на кофейные плантации, утопающие в лучах заходящего солнца. Она закрыла глаза, вдыхая свежий воздух, наполненный запахами земли и трав. В этот момент она почувствовала себя по-настоящему свободной, готовой к новым свершениям.

На следующий день Майя сообщила сеньору Лара о своём решении вернуться в Россию. Он отнёсся к этому с пониманием и грустью, но заверил её, что двери его дома всегда открыты для неё. Он подарил ей красивый амулет, сплетённый из ярких нитей и украшенный перьями экзотических птиц.

– Пусть он оберегает тебя в твоём путешествии и напоминает о нашей дружбе, – сказал он, обнимая её на прощание.

Прощание с Константином было трогательным и немного печальным. Они обнялись, и Майя почувствовала, как его сердце бьётся учащённо.

– Я буду скучать по вам, Майя Михайловна, – прошептал он. – Вы стали для меня больше, чем просто начальник.

Майя улыбнулась и ответила:

– И я буду скучать, Костя. Но я знаю, что ты будешь счастлив здесь, с Талой-Фелисидад.

В день отъезда Майю провожала вся семья Лара. Они окружили её заботой и вниманием, словно родную дочь. Майя была тронута до слёз и чувствовала себя частью этой большой и дружной семьи. Она села в машину, и та медленно тронулась с места, увозя её вдаль от кофейных плантаций, от тропической жары, от новой, но уже такой любимой семьи. Она смотрела в окно, прощаясь с Колумбией, но в её сердце жила надежда на новую жизнь.

Перелёт домой был долгим и утомительным. Майя смотрела в иллюминатор на проплывающие под крылом самолёта облака и думала о том, что её ждёт в России. Она представляла себе заснеженные улицы, уютные кафе, мерцание новогодних огней. Она предвкушала встречу с родными и близкими, с друзьями и знакомыми. Она мечтала о том, как обустроит свою квартиру, как наполнит её теплом и уютом. Она знала, что впереди её ждёт новая жизнь, полная приключений и открытий.

Прилетев в Москву, Майя почувствовала прилив энергии. Она вдохнула морозный воздух, и её щеки порозовели от холода. Она улыбнулась и поняла, что вернулась домой. Она поймала такси и назвала адрес своей квартиры. По дороге она рассматривала заснеженные улицы, украшенные новогодними гирляндами, и чувствовала себя счастливой и умиротворённой. Она знала, что всё будет хорошо.

Вернувшись домой, Майя первым делом заглянула в рабочую почту. Константин успокоил: он лично займётся поиском достойной замены. Хотя в глубине души Майя знала, что заменить его невозможно. Пока же все дела в надёжных руках, и Майе Михайловне не о чем беспокоиться. Не раздумывая, она купила билет в Карелию. Необъяснимо, но именно туда манило её сердце. Забронировав уютный домик, Майя отправилась навстречу старому Новому году.

Карелия встретила Майю морозным поцелуем, усыпала путь под ногами бриллиантовой россыпью снега. Случайный домик оказался не просто кровом, а настоящей зимней сказкой: печь, мурлыкающая о скором тепле, пледы нежнее перистых облаков и озеро, дремлющее под хрустальным панцирем льда. Тишина стояла звенящая, густая, как смола вековых елей. Майя вдохнула её полной грудью, чувствуя, как морозный воздух изгоняет из души пепельные тени тревог, а разум обретает прозрачность горного хрусталя. Решено предать забвению дела, отпустить на волю мысли о прошлом и будущем, раствориться без остатка в чарующем «здесь и сейчас».

Первый день она посвятила лесу. Под ногами пел хрустальный снег, а солнце, пронзая кружево сосновых ветвей, сеяло по земле серебряную пыль. Майя, опьянённая волшебством зимнего убранства, старалась запечатлеть в объективе ускользающую красоту, отправляя заснеженные приветы родным семье Лара, друзьям. Вечером, вернувшись в уютное гнёздышко, она разожгла печь, впуская в дом живой танец пламени, заварила душистый травяной чай и погрузилась в чтение у окна. Засыпала под умиротворяющую колыбельную потрескивающих поленьев, ощущая себя в коконе безопасности и абсолютной гармонии с собой.

На следующий день любопытство повело Майю дальше, в глубь края. Небольшая прогулка в окрестную деревеньку обернулась встречей с людьми, чьи души светились, как ясное солнце. Они угостили её пышущими жаром пирогами, поделились тайнами старинных обрядов и легендами родной земли. Майя жадно внимала каждому слову, чувствуя, как по венам разливается тепло, как сердце наполняется лучезарной радостью общения.

Майю пригласила в гости Евдокия, статная женщина с красотой, не тронутой временем. От неё исходило столько жизни, что казалось, будто само солнце следовало за ней, озаряя каждый уголок дома и улицы, где она появлялась. Высокая, с мягкой статью, она, без сомнения, в юности пленила не одно сердце. Евдокия… само имя звучало как песня этих мест, словно она и природа – одно целое. Дети её, сын и дочь, давно выпорхнули из гнезда, обзавелись семьями и навещали мать нечасто, но свято помнили о ней. Муж, охотник Василий, несколько лет назад пал жертвой медведя-шатуна. Евдокия тосковала, но жизнь брала своё. Она не знала уныния, трудилась не покладая рук, вела хозяйство с душой. Дом её дышал колоритом: национальная одежда, блюда, песни – всё напоминало о корнях. К тому же Евдокия слыла знахаркой, разбиралась в травах, шептала заговоры и всегда помогала страждущим. Днём она сияла теплом, словно летнее солнце, а ночью преображалась в горделивую, холодную луну. Говорили, будто она умеет разговаривать с лесом и лесными духами, и прозвали её Кетти – Лисица. Часто её видели пропадающей в лесной глуши, на берегу залива, – истинное дитя этих мест. Сколько ей лет, никто не знал наверняка, настолько она была многогранна. Увидев Майю, Евдокия сразу поняла: эта гостья здесь не случайно. Она осторожно завязала разговор. Майя откликнулась, жадно внимая каждому слову. Ей так не хватало простого человеческого тепла, ведь близких подруг у неё никогда не было, родители давно ушли, любимый муж – тоже, и она осталась одна в этом огромном мире. Радовало лишь любимое дело – кофейни и колумбийский кофе. Да ещё Константин, оставшийся в далёкой Колумбии со своей возлюбленной, и огромное семейство Лара, и дедушка-курандеро, когда-то оказавший ей неоценимую помощь. Но глубоко в душе Майя понимала, что спасение в ней самой, в её воле. Никакие психологи не заменят ей этого. Ей нравилось, что после возвращения из Колумбии она стала сентиментальнее, легче на душе, словно камень, годами давивший на сердце, наконец упал. Она словно заново увидела мир. Спящая красавица проснулась, Снегурочка растаяла, обновилась… Внутренний ребёнок проснулся. Она начала себе нравиться, начала любить жизнь и природу с новой силой.