Демонология и дети. Как я стала классной дамой.

Глава 1

Зегрехальд содрогался. Не от землетрясения, не от гнева богов (у которых, будем честны, не было причин гневаться на ведьму Урсулу – ну, почти), а от ее ярости. Ведьма Урсула, чье имя заставляло трепетать чертей и потеть драконов, чьи заклинания могли расколоть гору, и обратить реку вспять, сейчас стояла посреди своего покосившегося замка, обломки которого изящно парили в воздухе, и… пищала.

– Где?! Где мой кристалл всевластия?! – ее голос, обычно громоподобный, сейчас напоминал скрип ржавой петли.

Вокруг нее, в панике, метались фамильяры. Кот Левиафан, размером с небольшого пони, пытался спрятаться за обломком гобелена с изображением Урсулы в юности (на гобелене она была лет на триста моложе и, надо признать, гораздо симпатичнее). Летучая мышь Бартоломео, размером с приличного гуся, отчаянно хлопала крыльями, пытаясь взлететь, но ее постоянно сносил порывами магической энергии.

– Хозяйка! – пропищал Левиафан, высунув из-за гобелена только кончик хвоста. – Может, его украли?

Урсула обернулась, и от ее взгляда даже обломки штукатурки задрожали.

– Украли? У меня?! Да у меня последний гоблин-воришка скончался от икоты еще триста лет назад! А причина… я слишком подробно рассказывать не буду. Это был весьма… познавательный опыт. Для меня, разумеется.

Поиски продолжались уже несколько часов. Замок перевернули вверх дном (впрочем, он и так был в весьма хаотичном состоянии), каждый уголок был обследован, каждая жаба. Кристалла нигде не было.

– Это ловушка! – прорычала Урсула, в гневе пнув ногой кусок арматуры. Арматура отлетела в ближайшую гору, оставив после себя небольшой кратер. – Кто-то играет со мной в очень опасную игру!

В этот момент в зал ворвался Бартоломео, чуть не сбив с ног пару парящих канделябров.

– Хозяйка! Я видел! – закричал он, тяжело дыша. – Я видел, как какой-то… какая-то дыра в пространстве… проглотила его!

Урсула нахмурилась. Дыра в пространстве? Такое могло возникнуть только в результате очень мощного, очень… непрофессионального заклинания.

– Покажи мне! – приказала она.

Бартоломео послушно повел ее к покосившемуся окну, зияющему дырой в стене. Урсула заглянула в темноту… и увидела слабое мерцание, исходящее из-под коряги.

– Да вот же он! – воскликнула она, протягивая руку.

В этот момент пространство вокруг нее запульсировало. Какая-то сила начала вытягивать ее прочь из Зегрехальда.

– Что за… – не успела она договорить, как ее пронзила волна невыносимой боли. Все ее магические силы словно начали испаряться, и она почувствовала, как ее сознание меркнет. Перед глазами пронеслись сцены: какие-то странные сооружения, непонятные транспортные средства, существа, одетые в… ткань? Что это за варвары?

Последнее, что она увидела перед тем, как потерять сознание, было лицо маленькой девочки, удивленно глядящей на нее огромными голубыми глазами.

Ольга Ивановна люто ненавидела понедельники. После головокружительного вихря выходных, проведенных в объятиях обожаемых сериалов и соблазнительной доставки суши, погружение в будни начальных классов казалось особенно мучительным. Судьба, однако, благоволила молодой учительнице. Сразу после института, по протекции самого декана, она попала в элитный интернат – тихую гавань для отпрысков знаменитостей. На ухоженной территории школы возвышался многоэтажный дом для учителей и персонала, где Ольге Ивановне выделили уютную, исполненную света квартиру, ставшую ее личным убежищем.

Сегодня понедельник был хуже обычного. Мало того, что нужно было проверять гору тетрадей с корявым почерком юных дарований, да еще и родители на собрании наверняка будут опять жаловаться на «недостаточную креативность в обучении».

Ольга Ивановна открыла глаза и попыталась сесть.

Стоп.

Что-то здесь было не так. Во-первых, комната была не ее. Вместо привычных обоев в цветочек ее окружали какие-то… парящие камни? Во-вторых, в зеркале отражалась какая-то совсем другая… женщина. Нет, конечно, Ольга Ивановна не страдала от низкой самооценки, но это… Это была молодая версия ее самой, да еще и с очень странным выражением лица. Волосы цвета вороньего крыла, глаза, горящие недобрым огнем, и общее ощущение, что эта дама только что сошла с обложки готического романа.

Ольга Ивановна (или кто бы она ни была сейчас) вскочила с кровати (которая, к слову, состояла из огромной, обитой бархатом платформы, парящей в воздухе) и осмотрела себя. На ней было одето какое-то черное платье с высоким воротником, украшенное вышивкой в виде змей. Под платьем она обнаружила… что-то вроде корсета, сдавливающего ее талию с нечеловеческой силой.

– Что происходит?! – прошептала она, хватаясь за голову.

В этот момент в комнату ворвался небольшой толстый кот, который, увидев ее, замер, как громом пораженный.

– Хозяйка?! – пропищал кот. – Но… но как?!

Ольга Ивановна (или Урсула?) заорала. Кот заорал в ответ. В комнату влетела летучая мышь, тоже немаленьких размеров, и началась полнейшая вакханалия. Летучая мышь пыталась атаковать кота, кот пытался спрятаться под кроватью, а Ольга Ивановна (или Урсула?) пыталась понять, что, черт возьми, происходит.

В этот момент ее голова взорвалась болью. Воспоминания, ощущения, эмоции… все смешалось в чудовищную кашу. Она видела себя, Ольгу Ивановну, стоящей перед классом и объясняющей детям, как пишется буква «А». Она видела себя, Урсулу, отдающей приказы демонам и варящей зелья из глаз тритонов. Это было… невыносимо.

Наконец, когда хаос достиг своего апогея, все стихло. Урсула (или все-таки Ольга Ивановна?) рухнула на пол, потеряв сознание.

Когда она снова открыла глаза, она была в другом месте. Белая комната, пахнущая хлоркой. Мягкая койка. Над ней склонилось обеспокоенное лицо… медсестры.

– Очнулись? – спросила медсестра. – Как вы себя чувствуете?

Урсула (или Ольга Ивановна?) попыталась сесть. Голова раскалывалась.

– Где я? – прохрипела она.

– Вы в больнице, – ответила медсестра. – Вас нашли без сознания… ну, вы знаете, где. В школе.

– В школе?

Медсестра улыбнулась.

– Не волнуйтесь, вы просто переутомились. Все-таки, первый день работы…

– Первый день работы?

Урсула (или Ольга Ивановна?) нахмурилась. Она чувствовала себя ужасно. Голова болела, все ее тело ломило, а в голове царил полный хаос. Но самое главное… она не чувствовала своей силы. Ее магия исчезла. Ее могущество испарилось. Она была… обычной.

Медсестра помогла ей сесть.

– Вам нужно немного отдохнуть, – сказала она. – А завтра… завтра вас ждут ваши ученики.

Завтра ее ждут ее ученики.

Урсула (или Ольга Ивановна?) посмотрела в окно. За окном расстилался серый, неприветливый мир. Мир смертных. Мир людей. Мир… без магии.

И тут она поняла. Она попала. Попала по-крупному. Она, Урсула, владычица Зегрехальда, оказалась в теле молодой учительницы начальных классов.

И ей нужно было как-то выжить в этом безумном, нелепом, совершенно непредсказуемом мире. И, честно говоря, она понятия не имела, с чего начать.

Но одно она знала точно. Понедельники она теперь будет ненавидеть еще больше. Гораздо больше. Намного больше. Неизмеримо больше. Ведь теперь ей нужно было научить двадцать пять маленьких сорванцов писать букву «А». А это, по ее скромному мнению, было гораздо сложнее, чем покорить Зегрехальд. Гораздо.

Глава 2

Урсула (или всё-таки Ольга Ивановна?) очнулась от мерзкого дребезжания будильника. Подскочила, инстинктивно протягивая руку за посохом власти, а нащупала лишь скользкий пластик стаканчика с зубными щётками.

Комната. До тоски обыденная человеческая комната. Обои в сиротливый цветочек. Шкаф, набитый строгими учительскими блузками. На столе – угрожающая стопка тетрадей и план урока, зловеще гласящий: «Письмо. Буква „А“. 1 класс».

– Это не мой кошмар, – прошептала она, судорожно ощупывая лоб. – Это… коллективное безумие.

В зеркале по-прежнему маячила молодая женщина с вороньим крылом волос, но взгляд… потускнел. Словно сквозь демоническую броню проступала чужая, робкая личность.

Утро, преисподняя которого началась не по плану.

На кухне её ждал «сюрприз», достойный кисти Босха: кот Левиафан, словно жидкий демон, просочившийся сквозь микротрещину мироздания, восседал на холодильнике и с упоением терзал пачку колбасы.

– Ты?! – Урсула едва не лишилась дара речи. – Каким образом ты здесь оказался?!

– А что такого? – флегматично отозвался кот, неторопливо облизываясь. – В этом мире тоже обнаружились лазейки. И колбаса. Весьма, кстати, съедобная.

– Но ты же… ты должен был оставаться в Зегрехальде!

– А вы – в своем неприступном замке, – парировал Левиафан, грациозно спрыгивая на стол. – Но вот мы здесь. И, судя по запаху, вам пора на арену, то есть на работу.

Урсула вперилась в часы. 7:45. До первого звонка – пятнадцать жалких минут.

– О, преисподняя моя, нет!

Школьный коридор встретил её какофонией детских голосов, визгливым скрежетом резинок по линолеуму и удушливым облаком перегретых батарей. Ад, вымощенный благими намерениями.

– Ольга Ивановна! – подскочила завуч Ольга Борисовна, весело помахивая томом классного журнала. – У вас сегодня открытие темы «Буква „А“». Не забудьте про здоровьесберегающие технологии!

– Какие… технологии? – переспросила Урсула, ощущая, как предательская капля пота ползет по спине под воротником злополучной блузки.

– Гимнастика для глаз, минутка отдыха, – терпеливо разъяснила Ольга Борисовна. – И, пожалуйста, без криков. Родители нежны и чувствительны к общему психоэмоциональному климату.

«Чувствительны к климату? – мысленно взвыла Урсула. – Да я демонов в котлах переваривала, а тут… гимнастика для глаз!»

Класс 1«Б» встретил её настороженным молчанием. Двадцать пять пар глаз впились в неё, словно ожидая, что учительница вот-вот обернется клыкастым троллем.

– Здравствуйте, дети, – произнесла Урсула, тщетно пытаясь придать голосу ласковость, а не утробный рык разъяренной горгульи.

– Здрасьте, – нехотя буркнул мальчик с первой парты, яростно расковыривая столешницу шариковой ручкой.

Она глубоко вдохнула. Вспомнила, как внушала животный страх легионам нежити. Сейчас это должно пригодиться.

– Сегодня мы будем учиться писать букву «А».

– А можно я не буду? – игриво подняла руку девочка, украшенная гротескными бантами. – Я уже умею!

– И я-я-я! – радостно завопили еще трое.

– А я вообще читать умею! – гордо заявил мальчик, приклеенный взглядом к мутному стеклу окна.

Урсула побелевшими пальцами сжала указку. "Спокойно. Это не бунт демонов. Это… дети. Всего лишь дети".

Она отчаянно попыталась сосредоточиться. Обычно в подобных ситуациях она виртуозно вызывала огненный шар или хотя бы туман легкого замешательства. Но… тишина. Магия предательски молчала.

– Так, – твердо сказала она, грозно водружая на стол банку, полную огрызков карандашей. – Кто мне скажет, из каких элементов состоит буква «А»?

Давящее молчание.

– Ну же. Кто самый смелый?

Вновь тишина, звенящая и липкая.

И тут…

– Она похожа на шалаш! – истошно выкрикнул мальчик с самой задней парты.

Класс взорвался безудержным хохотом.

Урсула замерла, словно громом пораженная. «Шалаш? Серьезно? Но… это же дьявольски гениально!»

– Совершенно верно! – воскликнула она, сама удивляясь собственному восторгу. – Буква „А“ – это шалаш. А теперь давайте нарисуем шалаш для волшебного гнома!

Дети мгновенно оживились. Кто-то торопливо чертил кривые треугольники. Кто-то уже яростно пририсовывал крошечную дверцу.

– А гном будет волшебный? – с надеждой спросила девочка с бантами.

– Несомненно, – улыбнулась Урсула, ощущая, как на губах расцветает незнакомая улыбка. – Он умеет… исчезать, когда ему вздумается.

– Как призрак?!

– Почти.

На перемене её ждал очередной сюрприз, достойный пера Кафки: Левиафан, удобно устроившись на подоконнике, невозмутимо вел беседу с завхозом дядей Витей.

– …а потом я ему говорю: Либо ты убираешь эту дрянь, либо я ее съем, – рассказывал кот, лениво помахивая хвостом.

Дядя Витя кивал, словно это была самая обыденная беседа о погоде.

– Левиафан! – прошипела Урсула. – Что ты здесь вытворяешь⁈

– Общаюсь с местным населением, – невозмутимо ответил кот. – Этот достойный человек обладает информацией о местонахождении запасной колбасы.

– Вы его… слышите? – с ужасом уточнила Урсула у дяди Вити.

– А чего ж не слышать? – пожал плечами завхоз. – Кот как кот. Только больно разговорчивый.

«Он не видит, что это не просто кот! – похолодела Урсула. – Магия маскирует его? Или этот мир настолько… ненормальный?»

В столовой она рухнула за столик в тёмном углу, отчаянно пытаясь осмыслить происходящий абсурд.

– Ольга Ивановна, вы в порядке? – обеспокоенно спросила молодая учительница географии. – Вы сегодня какая-то… бледная.

– Я… в норме, – пробормотала Урсула, с отвращением взирая на гору слипшихся макарон. – Просто… первый день.

– О, понимаю! – улыбнулась коллега, с сочувствием качая головой. – В первый день я чуть не разрыдалась, когда Федька Иванов раскрасил мне учебник фломастерами. Но потом ничего, привыкла. Дети… они как податливая глина в руках скульптора. Лепи из них что хочешь!

«Пластилин? – промелькнуло в голове Урсулы. – Скорее уж – стихийное бедствие в миниатюре. После демонов эти ангелочки кажутся исчадиями ада».

К концу дня она чувствовала себя выжатым лимоном, готовым рухнуть в беспамятство. Но последнее занятие – рисование – неожиданно обернулось глотком свежего воздуха.

– Нарисуйте, кем вы мечтаете стать, когда вырастете, – предложила она, отчаянно надеясь, что это хоть на время отвлечет юных сорванцов от неудобных вопросов вроде «А почему у вас глаза так странно светятся?».

После урока к ней робко подошёл всё тот же мальчуган, что умудрился сравнить букву «А» с покосившимся шалашом.

– А вы правда волшебница? – прошептал он, заговорщицки оглядываясь.

Урсула невольно вздрогнула.

– С чего ты взял?

– У вас кольцо светится.

Она машинально взглянула на руку. Обычное серебряное кольцо с незамысловатым узором, которое она носила, кажется, целую вечность. Но сейчас… да, вокруг него плясали едва заметные искорки, рождая призрачное мерцание.

– Может, это всего лишь блик от лампы? – попыталась свести всё к шутке она.

– Нет, – с серьёзностью взрослого человека возразил мальчик. – Я видел. Вы – настоящая волшебница. И я тоже хочу научиться!

Урсула заглянула в его глаза – чистые, доверчивые, наполненные непоколебимой верой в чудо. И вдруг, словно озарение, поняла: возможно, в этом мире далеко не всё потеряно.

Дома её уже ждали. Левиафан, вальяжно развалившийся на диване, как турецкий паша, и Бартоломео, акробатически зависший на люстре.

– Ну что, хозяйка, – лениво поинтересовался кот, потягиваясь. – Как оно, первый день в царстве промокашек и чернильных клякс?

– Ужасно, – честно призналась Урсула, бессильно опускаясь в кресло. – Но… теплится надежда.

– Надежда? – удивлённо переспросил Бартоломео, свесившись с люстры вниз головой. – На что же?

– На то, что я смогу научить их чему-то действительно важному. Не только складывать слоги в слова и цитировать скучные правила. А… вере в чудо.

Кот презрительно фыркнул.

– Вы ли это говорите, хозяйка? Вера в чудо? В этом прогнившем мире? Да вы точно перегрелись под присмотром этих маленьких гениев!

– Именно в этом мире, – твёрдо произнесла Урсула. – Потому что если дети перестанут верить в волшебство… что тогда останется? Серая, безрадостная реальность? Да, я сильно изменилась, попав в этот мир. Но значит такова моя судьба.

За окном неслышно кружились снежинки в причудливом танце. В комнате царил уютный запах свежезаваренного чая и… возможно, магии. Слабой, едва ощутимой. Но она была.

Где-то в глубине души Урсула чувствовала: это только начало удивительного пути, полного неожиданных открытий и захватывающих приключений.

Глава 3

Утро ворвалось в комнату едким запахом гари, словно кто-то жарил небо на медленном огне.

Урсула, будто пружина, выстрелила из кровати, мгновенно проснувшись. Ноздри резанул густой аромат перегретой проводки, смешанный с чем-то до жути похожим на дьявольское варево, кипящее в котле девятой степени.

– Левиафан?! – рявкнула она, вскакивая на ноги.

Из-под дивана, виновато повиливая кончиком хвоста, высунулся кот, в зубах его зажат… обгоревший кусок провода.

– Я не виноват! – заявил он, с достоинством опуская трофей на пол. – Она сама на меня напала. Микроволновка.

– Микроволновка? Напала? – Урсула потерла переносицу, пытаясь прогнать остатки сна. – Ты демон-фамильяр, а не кот-трансформер!

– Она испускала жуткие флюиды! – возмутился Левиафан. – Я пытался защититься. Получилось… не очень элегантно.

На кухне действительно бушевал хаос: микроволновка, извергая клубы дыма, напоминала раненного дракона, на столе валялись останки пластиковых вилок, а в воздухе висел призрачный сиреневый туман.

– Прекрасно. Просто великолепно. – Урсула обреченно вздохнула. – Сегодня родительское собрание. А у меня дом – как после нашествия орды разъяренных орков.

В учительской её встретила Ольга Борисовна, в глазах которой плескалось всезнающее, но пока скрытое «я в курсе всех твоих тайн».

– Ольга Ивановна, – начала она, нервно постукивая пальцем по папке с документами. – Вы знаете, что в школьном подвале творится что-то… неладное?

– Неладное? – переспросила Урсула, чувствуя, как кольцо на пальце слегка потеплело, словно предчувствуя бурю. – Что именно?

– Датчики зафиксировали аномальные скачки температуры. А завхоз, дядя Витя, божится, что видел… мерцающий свет.

– Мерцающий свет? – Урсула едва сдержала смешок. – Может, это просто игра бликов от старых лампочек?

– Не просто мерцающий свет, – трагическим шепотом вмешался внезапно возникший дядя Витя. – Он… двигается. И издает музыку. Неземную такую…

Урсула замерла, словно пораженная электрическим током. Это уже перестало быть похоже на розыгрыш.

– Покажите, – коротко бросила она.

Подвал оказался местом… поразительным. Стены были исписаны сложной сетью узоров, напоминающих руны, но странным образом составленных из белоснежных меловых линий, переплетающихся с крошками печенья. В самом темном углу пульсировал мерцающий свет – нежно-голубой, переливающийся перламутром. И да, оттуда лилась тихая, завораживающая мелодия.

– Это… – начала Ольга Борисовна, но осеклась, не находя слов.

– Сожители, – перебила Урсула, удивленная, что знает это слово, словно оно всплыло из глубин памяти. – Свет, что питается остаточной магией. Он… что-то охраняет.

– Охраняет? – ахнула Ольга Борисовна, округлив глаза. – Но что?!

– Пока не знаю. – Урсула подошла к стене, коснулась рукой странных рун. – Оно… реагирует на меня.

Мерцающий свет мгновенно изменил тональность мелодии, и на стене проявились светящиеся слова:

«Той, что пришла из тьмы и света,

Открой врата, что скрыты от глаз…»

– Что это значит?! – в панике пролепетала Ольга Борисовна.

– Похоже, – проговорила Урсула медленно, словно ощупывая каждое слово. – Я здесь не случайно.

– Нам нужно вызвать службы, но сейчас необходимо срочно уйти отсюда, – с этими словами Ольга Борисовна стремительно взлетела по ступеням лестницы. Они в растерянности поднялись в учительскую.

Собрание началось с неожиданного вопроса от взволнованной мамы Феди Иванова:

– Ольга Ивановна, почему мой сын утверждает, что вы умеете превращаться в лису?

– Я… не умею, – попыталась отбиться Урсула, чувствуя, как ситуация выходит из-под контроля.

– Но он клянется, что видел! – настаивала мама. – И теперь он рисует какие-то магические символы! Вот, посмотрите!

Она протянула Урсуле тетрадь сына. На страницах красовались вполне узнаваемые печати для вызова низших духов и тщательно вычерченная схема алтаря для ритуала очищения.

– Это… просто творческий подход к геометрии, – выдавила Урсула, чувствуя, как по спине ползут мурашки.

– А почему тогда на последней странице написано «Клятва верности, скрепленная кровью»? – не унималась родительница.

– Федя просто… очень любит фантазировать, – попыталась спасти ситуацию Урсула. – Мы на уроках обсуждаем сказочные миры…

– Ага! – радостно подтвердил Федя, высовываясь из-за двери. – А ещё Ольга Ивановна знает заклинание против злых духов!

Родители обменялись многозначительными взглядами. Кто-то нервно хихикнул, кто-то достал телефон, явно намереваясь зафиксировать «доказательства».

Но Урсула, мобилизовав все свои силы, сумела переключить внимание на обсуждение поведения детей на уроках.

Когда последний родитель, наконец, покинул класс, Урсула рухнула на стул в опустевшем помещении.

– Всё кончено, – пробормотала она, закрывая лицо руками. – Меня скоро уволят за «колдовские приемы».

– Или сделают директором, – раздался тихий голос.

В дверях стоял тот самый мальчик, который узнал в ней волшебницу.

– Ты опять здесь? – устало спросила Урсула.

– Я ждал, – серьёзно ответил он. – Вы ведь знаете, что подвал – это портал?

Урсула вздрогнула.

– Откуда ты…

– Я вижу. – Мальчик подошел ближе. – Как и вы. Но слабее. Моя прабабушка говорила, что в нашем роду есть «те, кто помнит».

– Помнит что?

– Что мир – это не только то, что видит глаз. – Он протянул Урсуле маленький камешек с выгравированной руной. – Это вам. Чтобы открыть дверь.

Урсула взяла камень. Тот мгновенно засветился у неё в руке теплым, нежным светом.

– Спасибо, – прошептала она. – Как тебя зовут?

– Иван.

– Ваня, – повторила она. – Ты уверен, что хочешь в это ввязаться?

– Конечно! – его глаза загорелись от восторга. – Ведь это же настоящее приключение!

Дома Урсулу ждал еще один сюрприз: Бартоломео восседал на шкафу и углубленно изучал… учебник математики.

– Ты что делаешь?! – опешила Урсула.

– Изучаю местный диалект, – невозмутимо ответил он, переворачивая страницу. – Здесь обнаруживаются занятные закономерности. Например, если сложить два и два, то получится четыре. Удивительно!

– Ты же летучая мышь-фамильяр! – воскликнула Урсула. – Тебе не положено увлекаться арифметикой!

– А что положено? – фыркнул Бартоломео. – Пугать детей и воровать сыр? Скука смертная. Тут, между прочим, есть задачи с подвохом. Вот, например: «В корзине лежало 5 яблок, одно упало. Сколько осталось?»

– Четыре, разумеется, – буркнула Урсула.

– А вот и нет! – торжествующе заявил он. – «Одно упало» – значит, что его уже нет в корзине. Но в условии не сказано, что оно упало из корзины! Оно могло упасть в корзину с дерева. Так что ответ – пять или даже шесть.

Урсула молча села в кресло, потрясенная.

– Мир смертных – это головоломка, – констатировала она.

– Зато здесь не соскучишься, – подмигнул Бартоломео. – Кстати, Левиафан нашел в кладовке какую-то банку, запах – как у эликсира вечной молодости. Но я не позволил ему её пробовать.

– Правильно. – Урсула потянулась за чаем.

Когда часы пробили полночь, кольцо на пальце Урсулы вдруг засияло, излучая яркий свет. Из-под входной двери потянуло холодным ветром, пропитанным ароматом мха и далеких звезд.

Урсула подошла к окну. Вдали, за школьным двором, мерцал тот самый свет – теперь ярко-синий, образуя светящуюся дорожку, ведущую прямо к подвалу.

– Что ж, – вздохнула Урсула. – Похоже, приключения продолжаются.

Она накинула пальто, тихонько проверила, спит ли Левиафан (кот мирно посапывал, прижавшись к учебнику географии), и бесшумно вышла из дома.

В темноте, Бартоломео прошептал ей вслед:

– Удачи, хозяйка. И… будьте осторожны. Этот мир гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд.

Но Урсула уже шла по светящейся тропе, ведомая древним зовом, который она не могла – и не хотела – игнорировать.

Глава 4

Кольцо на пальце Урсулы отбивало мерный ритм шагов, словно вторя биению её сердца. Перед ней, словно нить Ариадны, вилась светящаяся тропа из мерцающего света, неумолимо ведущая к подвальной двери – той самой, что днем казалась унылой железной заплатой с облупившейся краской. Сейчас же, по её иссеченной поверхности, плясали всполохи, и казалось, будто под металлом томится живой, трепещущий свет.

– Ну что ж, – пробормотала Урсула, – в бой без магии. Чистая классика в этом мире.

Она потянула ручку, и дверь не просто открылась – распахнулась с готовностью, словно столетиями ждала этого прикосновения.