Распад Радия

Распад Радия

Ларёк «Пиво и табак» представлял собой не помещение, а состояние бытия, конечную стадию распада, законсервированную в прогнившей древесине и пропитанную коктейлем из прокисшего махорочного дыма и едкой, сладковатой мочи, въевшейся в углы на молекулярном уровне. Радий, чьё сознание всё ещё пыталось цепляться за идентичность инженера по вентиляционным системам, принюхался, и его обоняние, обострённое голодом, вычленило из этой вони отдельные нотки: вот здесь была многодневная затхлая пыль, тут – отчаяние последних покупателей, а здесь, глубоко под всем этим, проступал привкус технической смазки и чего-то, что некогда было живой плотью.

Четыре дня назад он работал в литейном цеху, в самом сердце индустриального гиганта, что теперь лежал в коме; сегодня же сидел на сколотом табурете в этой деревянной конуре, вверенной ему чеченцем Мансуром как новый оплот бытия.

«Работай, мальчик хороший, с клиентами улыбаться, всё на пять с плюсом», – сказал новый хозяин, и его похлопывание по плечу влажной, мясистой ладонью показалось Радию неким актом запечатывания в этом саркофаге. В глазах Мансура можно было заметить нечто тягучее и маслянистое, словно остаточный продукт переработки человечности, что-то помимо обычной усталой жёсткости работодателя.

Радий мотнул головой, пытаясь прогнать наваждение, но оно было не в его голове – оно было в воздухе, впитывалось через поры. В животе урчала ледяная картошка, привет из дальней эпохи, когда Людмила хотя бы делала вид, что всё ещё заботится о муже. Теперь она готовила для Василия, существа на «мерседесе», чья золотая цепь на волосатой груди казалась Радию кандалами, сковавшими его и так не особо удачный брак.

Завод не платил уже восемь месяцев, и эта пауза была на самом деле паузой в существовании, медленным отключением систем жизнеобеспечения. Остаться здесь, в этом вонючем ларьке на сутки, значило не сдохнуть и отсрочить окончательный распад.

Рынок затихал, его агония на сегодня была завершена: последние торговцы, звеня щитками ржавых замков, покидали свои палатки и контейнеры, ветер гонял по асфальту обёртки от дешёвых сосательных конфет и клочья газетной бумаги с вчерашними новостями. Свет от единственной лампочки в ларьке, защищённой решёткой, отбрасывал на прилавок дрожащую, полосатую тень.

Первые признаки смены состояния окружающей реальности пришли не с темнотой, а с холодом. Не с обычным ночным холодом, а с липким, пронизывающим до самых костей сквозняком, который поднимался из щелей в полу, словно дыхание спящего под зданием гигантского змея. Пахло не просто сыростью подвала, а купоросом, старыми батареями и чем-то сладковато-гнилым, как разлагающаяся плоть, приправленная тосолом. Радий был инженером, и та его часть, что ещё не отмерла, сразу заметила аномалию: схема движения воздуха была нарушена – он не должен был двигаться так, снизу вверх, густой и тяжёлый. Он шёл не с улицы, а из-под пола, из самого нутра этого места.

Потом пошли звуки, и Радий на мгновение подумал, что это просто шум в его собственной голове, вызванный голодом и недосыпом. Негромкий шорох, словно кто-то под прилавком волочил тушу в полиэтиленовом мешке, который протёрся и теперь лип к полу. Он замер, затаив дыхание, и шорох стих, уступив место новому звуку – ритмичному скрежету. Точно такой, какой издаёт заклинившая шестерня, когда её пытается провернуть сломанный механизм: «скрип-скрип-скрип». Металл по металлу, но не сухой, а с мокрым, чавкающим призвуком, будто шестерни были сделаны из хрящей.

Радий включил мощный фонарь, выданный Мансуром, и направил луч под прилавок. Пыль, окурки, пустая бутылка из-под портвейна – и больше ничего. Но скрежет в ответ на свет стал лишь громче, наглее, будто невидимый механизм решил, что прятаться больше нет смысла. Узник ларька выпрямился, и его спина больно упёрлась в край стеллажа. Обернувшись, он застыл, понимая, что точка невозврата пройдена, и теперь реальность будет раскалываться и дальше.

Пачки сигарет «Ява» и «Пётр I» шевелились, мягко пульсировали, будто под обёрткой бились сотни крошечных сердец, пытающихся вырваться из целлулоидной утробы. Двухлитровая бутылка с газировкой издала тихий пластиковый стон, и сквозь зелёную жидкость «Тархуна» поползли мутные, молочно-белые прожилки, сворачиваясь в червеобразные сгустки, напоминающие сперму.

«Галлюцинация, голод и стресс», – он тотчас же поставил себе диагноз, но слова повисли в воздухе пустыми, лишёнными смысла оболочками. Инженер в нём цеплялся за логику, но логика этой новой вселенной была иной. Потянулся к пачке «Беломора», чтобы хоть чем-то занять руки, и отпрянул оттого, что пальцы прилипли к бумаге – она казалась влажной и живой, будто покрытой тончайшей слизистой плёнкой. Опустив взгляд, понял: эти самые пальцы блестели на свету странным, маслянистым блеском, словно инженер сам уже начинал ассимилироваться к меняющейся обстановке.

Запах усилился, превратившись в вонючий коктейль из формальдегида, гниющего мяса и пережжённой проводки, став ароматом апокалипсиса в отдельно взятой точке пространства. Лампочка над головой моргнула несколько раз подряд, и в этот миг Радий увидел стену ларька, после чего сознание, наконец, дрогнуло: дерево потекло, из трещин сочилась тягучая смола, которая тонкими щупальцами ощупывала всё вокруг. Скрежет под полом превратился в настойчивый, яростный стук, словно что-то хотело выйти. Что-то большое.

Сердце Радия заколотилось, пытаясь вырваться из грудной клетки, как те сигаретные сердца из сигаретных пачек. Отступив к двери, нащупал холодную железную ручку, но было заперто, причём снаружи. Это было сделано намеренно. Прозрение било током, прожигая мозг: «Всё на пять с плюсом». Сегодня Радий, инженер по вентиляционным системам, которого не особо умные коллеги постоянно звали Радиком, был не продавцом в ночную смену – он был жертвой, платой за спокойную ночь.

Чёрная жижа уже давно стекла со стен и теперь собиралась в шар размером с кулак, пульсируя и переливаясь. Из неё медленно выползло нечто, напоминающее проволоку, покрытую ржавчиной и чем-то вроде запёкшейся крови – сперва она извивалась, как червь, испытывая на себе силу гравитации этого места, но спустя несколько секунд с тихим щелчком, похожим на включение реле, вонзилась в ножку табурета. Дерево вокруг неё сразу потемнело и покрылось пузырящейся, быстрорастущей плесенью.

Это был не дух и не призрак. Нечто древнее и техногенное одновременно, порождение самой этой земли, пропитанной мазутом, нищетой, отчаянием и горем, что с течением времени превратилось во что-то новое. Мансур был поставщиком для этого существа. Дистрибьютором.

Ужас парализовал Радия на секунду, и в этой секунде он увидел всю свою жизнь: завод, Людмилу, Василия, голод, этот ларёк – всё это были витки одной спирали, ведущей сюда, к этому существу. Потом включилось инстинктивное инженерное мышление: анализ, оценка угрозы, поиск уязвимых точек. Каждая система должна иметь слабое место.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.