Распадаясь: Рассказы

Предисловие

Приветствую тебя, дорогой читатель. Данный сборник подытоживает моё творчество за четыре года, проведенных в университете.

Вторые редакции рассказов “Распадаясь” и “Бессонные ночи” не меняют основную канву сюжета и характеры персонажей. Основная работа была проведена над стилем. Были переформулированы многие описания, исправлено большое количество опечаток. Рассказ Распадаясь был немного расширен, так как я не был доволен им. Несмотря на то, что временами было нелегко перечитывать старые работы, я испытал удовлетворения от осознания роста себя как писателя.

Изначально “Распадаясь” писался для литературного конкурса, в котором были установлены весьма строгие рамки по количеству знаков, из-за чего повествование местами получилось скомканным. Вторая редакция позволила сгладить этот недостаток. Кроме того, были согласованы сюжеты “Распадаясь”, “Бессонных ночей” и “Коллекционера безумия”. Все противоречия между ними были устранены.

Кстати, в самом конкурсе “Распадаясь” не попал даже в лонг-лист, но по-своему я его выиграл, ведь передо мной открылась целая вселенная, в которой я жажду творить. Этот странный мрачный и порою безумный мир до сих разжигает моё воображение и поражает читателей.

Рассказы в сборнике приведены в рекомендованном порядке чтения, хотя никто не запрещает читать их в любой другой очередности. Единственное, после прочтения рассказа “Бессонные ночи” рекомендую прочитать роман “Коллекционер безумия”, а уже после него вернуться сюда и начать “Слёзочки-песчинки”.

Распадаясь

Вторая редакция

1. Неоновый дракон

«Срочные новости! Новый смертельный вирус охватил восточные степи. Люди падают замертво прямо на улицах. Неужели это крах цивилизации, предсказанный пророками? Возможно, остаются считанные дни перед тем, как вирус дойдет до Экзайленда»– апокалиптические увещевания радио прорывались сквозь раскаленный влажный воздух. Громкие слова, однако, не возымели эффекта на посетителей бара «Неоновый дракон».

Само здание представляло собой нагромождение дерева и стекла: основное здание и бесчисленные пристройки. Над входом виднелась вывеска в виде мифического существа, подарившего название заведению. Вечером она загоралась оранжевым светом. Внутри бар украшало множество трофеев и сувениров: большая рыбья голова, оленьи рога с ловцами снов, фотографии в сепии из дальних стран.

– Выключите уже эти прорицания, тошно же, – воскликнул молодой человек, сидящий за барной стойкой, – у нас тут свой Рагнарек намечается, а они еще на мозги капают.

Сидящая рядом с ним невысокая темноволосая девушка слегка улыбнулась и опустила голову к столешнице – так сильно жара била по всем. Рукой девушка поглаживала местного кота, иногда забредавшего в бар. В это время юноше ответила работница кафе, рыжеволосая кудрявая девушка, сверстница возмущающегося:

– Ганс, нам не пришлось бы слушать эти “прорицания”, если бы кто-то выполнил свое обещание и закончил сборку «лампового синтезатора», который, в свою очередь, подарил бы музыку Неоновому дракону.

При этом она кивнула головой на угол, где стояла машина, напоминающая рояль, его уменьшенную версию, если точнее. На крышке было около двух десятков ламп.

– Все будет, Альва…

– Но потом, – закончила за него девушка, – ты меня продолжаешь кормить завтраками.

– Не говори так: ты напоминаешь школьных учителей с этой фразой. Тебе не кажется забавным копировать поведение людей, которые раньше тебя бесили?

Темноволосая подняла голову от стойки и тихонько засмеялась. Похоже, проект Ганса стал локальной шуткой. Глядя на лампочки синтезатора, девушка думала, что он, должно быть, пробудет в таком состоянии до скончания времён.

Гнетущая атмосфера, царившая в Неоновом драконе несколько минут назад, развеялась, чтобы окончательно добить уныние, Альва сжалилась и выключила радио.

– Сама-то не жалеешь, что ушла после восьмого класса? – Темненькая вернулась к теме одного из прошлых разговоров, прерванного восклицанием Ганса.

– Ох-хо! Что нет, то нет. Это подвергать себя такой пытке как у вас? Да вы почти седые!

– Будем надеяться, что окончательно не поседеем, – бойко ответил Ганс, – завтра последний бой – отстреляться и всё! – тут он изобразил в воздухе – пальцы-пистолеты.

– И что у вас? – поинтересовалась Альва.

– Физика! Последний экзамен в этом семестре. Я бы сказал, главный в вузе.

– Но ведь это второй курс только. Почему вы ведете себя так, будто дипломы завтра получите? – рыжеволосая девушка удивилась еще сильнее.

– Это последний общий предмет. Он был всеобъемлющим, – пояснила девушка, – дальше у нас пойдет распределение на специализации. А это наше последние испытание перед тем, как мы окончательно определимся с профессией.

– А не боитесь? Ганс, Лилиан?

– Я переживу что угодно, ты меня знаешь Альви, – Ганс подмигнул рыжеволосой девушке, а темноволосая студентка в этот момент закатила глаза. Ганс положил руку на плечо студентки и продолжил, – А Лилиан, Лилиан – машина со сто процентным КПД. Она разнесет экзамен.

– Не каркай, – перебила Ганса Лилиан, та самая низенькая темноволосая девчушка.

– Обязательно приходите, когда все кончится.

– Ввалимся и напьемся.

– Если успешно сдадим, выпьем за победу, а если завалим, то хотя бы зальем горе.

Через час подобных разговоров друзья стали собираться. Оплатив по две кронмарки, они вышли на свежий воздух, два таких непохожих человека. Высокий и чрезвычайно тощий блондин Ганс Шнайдер контрастировал с маленькой темноволосой Лилиан Рае. В местном городском институте они были своего рода легендой: друзья, для которых не существует преград. Оба учились хорошо, но Ганс немного хуже, так как ему не доставало концентрации.

С террасы у кафе открывался хороший вид на Город. День клонился к закату, и улицы одна за другой стали загораться огнями фонарей. От леса за пустырем на востоке поднимался туман, вдали, на севере, виднелась старая заброшенная церковь, где они так любили прятаться в детстве. Загадочно тихо стояли районы вокруг кольца благополучия Города. Друзья были готовы встретить ночь, а за ней день, полный испытаний.

В сумерках особо ярким столпом света горел небоскреб «Иггдрасиль», своего рода город в Городе, а также резиденция правительства. У «подножий Иггдрасиля» разрослась великая торговая зона, где, в практически прямом смысле, текли реки кронмарок. Торговая зона переливалась оранжевыми и зеленовато-желтыми огнями фонарей с использованием благородных газов. Из самого центра торговой империи стволом дерева поднимался небоскреб. «Крону дерева» в свою очередь составляли десятки дирижаблей вокруг шпиля Иггдрасиля – частные парящие дома правящего олигархата.

– Когда-нибудь мы покорим и его, – заявил Ганс, указывая на самое высокое здание города.

– Не сомневаюсь, – ответила Лилиан, чье лицо казалось необыкновенно спокойным в последних лучах уходящего дня.

Они шли узкими, плохо-освещенными улочками спальных районов к своим домам. Не спеша, почти жадно хватая ртами свежий сумеречный воздух, наполненный запахами пыльцы и смолы.

– Сложно завтра будет? Как думаешь? – Неожиданно спросила девушка.

– Думаю? Нам сейчас вообще думать противопоказано, а то еще голову замкнет.

– Да. Просто странное чувство, знаешь… два года все вело к этому.

– А что дальше – неизвестно, туман! Старая песня, у всех сейчас так. Мы стоим на пороге новой жизни, и нам страшно. Но стоит лишь сделать один шаг, и все будет хорошо, поверь мне.

– Надеюсь, – она слегка улыбнулась, – просто… а не важно.

– Что такое, Лилиан?

– Просто странное чувство. Будто бы предчувствие чего-то. В голове каша.

– Это всего лишь волнение. Даже такая машина, как твой мозг волнуется перед предстоящим экзаменом. Это нормально.

Лилиан снова улыбнулась. Они дошли до её дома. Она обняла Ганса и вошла в подъезд. И все же, раньше я такого не испытывала, думала Лилиан, поднимаясь по старой деревянной лестнице. Внезапно свет от лампы на лестничной площадке сыграл с ней странную шутку: Тень Лилиан оказалась выше неё и словно “повернулась к ней лицом”. По крайней мере так показалось девушке.

– Так, Ганс прав, не надо лишний раз думать, а то точно замкнет, – прошептала себе под нос Лилиан и вошла в квартиру.

2. Призраки домов

В то время, как Лилиан и Ганс распрощались, разошлись по домам и улеглись спать, в бар “Неоновый дракон” вошла необычная компания. Их появление предвещали раскаты смеха.

Двери заведения распахнулись, и на пороге появился высокий мужчина с ирокезом на голове, в кожаном плаще, с амулетом в виде черепа ворона на шее. У него были пронзительные глаза, на лице виднелись следы перенесенной оспы. Следом за ним вошли еще два человека странного вида.

Одним из них была девушка, закутанная в слишком большую для неё кофту черного цвета. На голове её красовалась кипа непослушных черных волос. Глаза её досконально измазаны тушью. В этой черноте сверкала пара светлых хитрых глаз, напоминающих кошачьи.

Её напарником был коренастый мужчина с козлиной бородкой в круглых темных очках. У него были металлические наплечники, украшенные триодными и диодными лампами. И у мужчины, и у девушки на поясах были закреплены свисающие медные катушки.

Уставшая Альва подняла лицо от барной стойки и протерла глаза, пытаясь понять, не снится ли ей всё это. В момент осознания реальности происходящего, она вздохнула, ведь ночь будет тяжелой.

– Вина! – приказал зашедший мужчина с ирокезом на голове

– Какого именно?! – спросила ошарашенная Альва.

– Без разницы, их все равно разливают из одной цистерны.

В это время в зал “Неонового дракона” зашел последний участник странной компании: паренек в белой рубашке с галстуком-бабочкой, в черных брюках и лакированных туфлях.

– А это обязательно? – спросил он у главаря.

– Если хочешь стать одним из нас, придется пройти испытание этанолом, – резко ответила девушка, на что вошедший паренек только вздохнул, – пока ты не умеешь расширять сознание самостоятельно, придется прибегать к такому способу.

Все они уселись за стол. Главарь достал из кармана три кожаных мешочка. Когда подали вино и разлили по стаканам, он раскрыл один из них и засыпал в стакан парня немного порошка. В воздухе повис запах пряностей. Вино выпито.

– Коньяк! – тем же властным тоном приказал мужчина с ирокезом.

– Сначала оплатите вино, – вдруг осмелела Альва.

– Вот, – Он выложил на стол кронмарки, – и поторопись, черт побери. Коньяк

– А зачем коньяк-то? – осведомился пацан в рубашке.

– Трехчастно испытание, – мужик в очках и с лампами вознес руки к потолку, – три зелья, три пряности, три товарища.

– Катод дело говорит, – заметил главарь, а потом добавил, – и все идет по нарастающей.

Парень понимающе кивнул головой, которая затем по инерции продолжила качаться. В это время Альва подошла к охраннику и попросила пристальней наблюдать за компанией: чтоб не дебоширили.

– Между прочим, – вмешалась девушка с измазанными глазами, – нам, чтобы дебоширить, надо осушить все погреба этой дыры.

– Неплохо сказано, Никс, – Ирокез похлопал её по плечу.

– А она вообще совершеннолетняя? – возмутилась Альва, – я же сейчас полицию вызову, давайте документы!

– А она и не будет пить, – ответил Ирокез, в одно мгновение выхвативший стакан из рук Никс.

– Как это не буду? Как это не буду?! – возмутилась та, но тут же замолчала, увидев спокойный, но решительный взгляд лидера банды.

Альва успокоилась и принесла коньяку, в который была засыпана очередная порция специй, уже из другого мешочка. Все оставшиеся посетители кафе теперь просто наблюдали за необычной компанией. Альва пристально следила за парнем, чей вид уж больно не подходил остальной компании.

– Погоди, – вдруг сказала она, – ты случайно не с одного института с Гансом Шнайдером?

– Угадали, – парень расплылся в пьяной улыбке, – только я с другого факультета.

– Не отвлекайте мальца, – спокойным, но властным тоном поправил Альву главарь.

– Прошу простить, – резко ответила она, примирительно подняв руки.

– Остался последний шаг, – Ирокез обратился к своим подопечным, – абсент.

Студент широко раскрыл глаза в неподдельном испуге.

– В-вы чего? Я же помру.

Когда все закончилось, и компания уволокла пьяного студента в кафе повисла зловещая тишина. Выпившие Ирокез и Катод даже не шатались, а идущая обидевшаяся на них Никс шла немного впереди, скрестив руки.

– Что это было, Альв, – спросил работницу хозяин заведения, также наблюдавший за сценой.

– Панки, герр…

Банда шла по темным улицам на запад Города: Ирокез впереди, успокоившаяся Никс и Катод сзади, они несли на плечах юного последователя, который крайне медленно приходил в себя.

– Теперь твои эзотерические потоки очищены и раскрыты, мы готовы продолжать. Как самочувствие? – Пояснил Катод.

– Все ваши ритуалы связаны с потреблением алкоголя? – полушепотом спросил студент.

– Нет. Но ты переоцениваешь алкоголь. Этанол всего лишь полезный инструмент. Молекула. Но молекула, полезная для наших целей.

– А куда мы, кстати, идем? – спросил студент, после чего Никс повернулась к нему лицом и заулыбалась, глаза её прищурились.

– В «Большое красное здание», голубчик.

– Нет, стойте, сегодня же четное число!

– Когда придем на место, будет нечетное, – успокаивающим тоном пояснил Катод.

Для Города “Большое красное здание” имело особое значение. Около полувека назад там должен был быть построен невообразимый комплекс. Бассейн, театр, библиотека, обсерватория и гигантский торговый центр – всего лишь малая часть задуманного там. «Красное здание» должно было стать культурно-экономическим центром не только Города, но и страны, если даже не мира: такими амбициозными были планы. Возможно, если бы все пошло по плану, там мог бы вырасти второй Иггдрасиль, а западные районы, наконец-то стали развиваться.

Лес, который разросся за западной чертой города, необходимо было расчистить. Для этого прибегли к контролируемым пожарам. Не самый экологичный и безопасный метод, но действенный. Поговаривают, что в ходе пожаров сгорело несколько человек. Это было первое бревно в костер слухов о жутком комплексе «Большого красного здания». Огонь расчистил местность, превратив лес в выжженный пустырь, не заросший до сих пор.

Строительство шло полным ходом, поток инвестиций всё рос. Но в один момент на великой стройке разгорелся пожар – горькая усмешка судьбы. Предполагают, что начался он в крыле театра. После того случая еще раза четыре предпринимались попытки возобновить строительство, но все они по неизвестным причинам провалились. К тому же в здании начали пропадать люди. Еще одно поверье гласило, что пропажи случались только по четным числам.

– Всё духи леса: они решили отомстить, – заявила Никс.

– Дорогая, – перебил её Катод, – ты не права. Во время строительства такого разностороннего объекта здесь сталкивалось столько разных и непохожих друг на друга энергий, что они просто не могли не вспыхнуть.

– Ой! – вдруг вскрикнул студент.

– Что случилось, Ролан?

– Мне показалось, что дома справа от нас движутся…

– Не показалось, так и есть, – ответил Ирокез, – призраки домов. В них не живут даже крысы, вот дома их ходят от одиночества. Они безвредны, но лучше в них не заходить: не захотят тебя отпускать.

– Серьезно?

– А может быть ты просто перепил. В любом случае, сейчас мы идем прямо в чрево самого страшного дома-призрака.

Подошли к красному зданию, что напоминало умершего великана. Название стоило бы сократить до Имир, думал студент. Множество черных окон фасеточными глазами смотрели на улицу. Зрелище жуткое. Было бы еще страшнее, если бы в одном маленьком окошке горел свет. Что делать свету там? Для кого он? Но чрево здания оставалось темным.

– Пять минут первого, – объявил Катод, посмотрев на наручные часы, когда подошли к постройке.

Внутрь компания попала через разбитое окно гардероба, так как главный вход был надежно заперт. Поднялись на второй этаж – торговый центр. Осколки битого стекла сверкали в темноте как глаза, освещаемые светом луны, проходящим через недоделанную крышу. Просторное помещение напоминало железобетонную улицу, таким просторным оно было. Этаж был обставлен стеклянными витринами, по большей части, разбитыми, и манекенами чьи лица были либо разорваны, либо закрашены. Компания прошла в центр зала и уселась кругом.

– Красное здание, – заговорил Ирокез тихим, но твердым голосом, – вместило в себя столько надежд, иллюзий и разочарований, что их можно слышать.

– Не ушами, конечно, – продолжил за него Катод.

– Но антеннами и глазами, – закончила Никс.

Катод достал небольшой радиоприемник и поставил в центр круга. От радио отходило четыре пары проводов, каждую из которых взял отдельный член банды. На конце каждого провода располагались разрезанные пополам резиновые шарики.

– Подставьте их к глазам, – скомандовал Ирокез.

– Бред, – стал перечить студент, – человеческий глаз не способен улавливать звуковые или радиоволны.

– А мы и не их ловим, – загадочным голосом объяснила Никс.

Ирокез снял амулет с черепом ворона и нацепил его на радиоприемник.

– Можем начинать.

Сначала была видна лишь темнота, затем по глазам пошла рябь и поплыли блики. Было так тихо, что зазвенело в ушах, а звон, в свою очередь, перерос в монотонную мелодию, почти приятную слуху. Судя по всему, резиновые шарики слетели с глаз Ролана, так как он внезапно увидел зал. Он нагнулся вниз, чтобы поднять их, но не нашел.

– Ребят, кажется, я потерял устройство.

– Оно все еще на тебе.

Студент взглянул на своих друзей: на их глазах все еще располагались шарики. Он огляделся. И тут сердце Ролана чуть было не остановилось: все манекены оказались повернуты к ним, а по верх их искалеченных лиц проступали черты нормальных человеческих лиц. «Черт меня дернул заинтересоваться оккультизмом», – испугался про себя Ролан.

– Что ты видишь, юный оккультист?

– Манекены… повернулись к нам. И, кажется, у них теперь есть лица.

– Все хорошо, это призрак здания наблюдает за тобой. Это всё одна сущность, но скоро зайдет и «гость»

– Г-гость?!

– Сейчас поймешь. Не бойся, все через это проходили. Утром угостим тебя вином, оно тебе понадобится.

На краю глаз началось движение. Студент повернул голову и увидел, как с лестницы, которой раньше не было, ведущей ни вверх, ни вниз, спускалось абсолютно черное существо.

– Черный человек, дух Города, – объявил Ирокез.

Он был около двух-трех метров ростом (каждую секунду, казалось, он был разного роста). Необычайно тонок. Из его скул росли ладони, закрывавшие остальное лицо. Из затылка существа росли длинные крылья ворона. Руки духа имели лишний сустав, а длина их превышала длину остального тела. Все существо Ролана превратилось в одну до предела натянутую струну.

Черная фигура обошла зал, а затем и друзей. Встав за спиной у Никс, он потрепал её волосы, Катода обнял за шею. Когда существо подошло к Ирокезу, который загадочно улыбался, оно встало у него за спиной в полный рост и раздвинуло руки, крылья его забились. Студент почувствовал поток ветра, а затем покалывание по всему позвоночнику. Электрический треск. Каждый дендрит отделился от тела, устремившись в пустоту. Внезапно, Ролан ощутил себя в каждой лампочке, в каждом радио. И вдруг молния ударила в позвоночник, и все стало так темно, что плакать хочется. Странное чувство посетило молодого оккультиста. Словно в разуме его что-то открылось или, наоборот, исчезло.

– Все закончилось, можешь снимать проводники с глаз, – объявил Ирокез, – поздравляю, ты теперь один из нас, часть Города.

Отдыхать пошли в недостроенный театральный комплекс. Устроились на сиденьях для зрителей.

– Что он делал? Ну, черный человек, – с любопытством ребенка интересовалась Никс.

– А почему ты у меня спрашиваешь? Сама же должна была видеть.

– Нет, не видела, – загадочно улыбнулась Никс.

– Ага, видел только ты, – подтвердил Ирокез, – Наши приборы были отключены. Дух Города не посещает по человеку за раз.

– Мы не хотели, чтобы ты ощущал себя брошенным, вот и притворились, – пояснил Катод.

– Да, ты же это… немного трусишка что ли, – смеясь сказала Никс, – так что давай, рассказывай.

– Ну, тебя, Никс, он потрепал по голове, – отвечал Ролан.

– Их-хи, – взвизгнула она, – думаю, я ему понравилась.

– А тебя, Катод, он обнял за шею.

Мужчина с триодными лампами на плечах заметно нахмурился, а затем сглотнул.

– Что такое? – удивился студент, – это означает что-нибудь плохое?

Катод молчал, но Ирокез ответил за него:

– Это значит, его скоро убьют.

***

Двое парней сидели на скамейке около университета. В вечерний час последние студенты покидали Нордштадт. Сессия подошла к концу. Один из двух парней развалился на скамейке и держал руки за головой. Он отмучился. Второй сидел, наклонившись и упершись подбородком в кулак.

– Знаешь, что с тобой произошло? – начал тот, кто расслабленно сидел и смотрел на синее небо. – Это называется состоянием расширенного сознания. Иначе говоря, эти “электрооккультисты” просто шарлатаны, которые напичкали тебя алкоголем, а потом довели до галлюцинаций.

– Фред, ты от Ганса набрался скептицизма? – спросил Ролан.

– Ну, вещи лучше описывать, не прибегая к размножению сущностей. Понимаешь, можно описывать наш мир через духов, призраков домов и прочего, а можно все объяснить несовершенством нашего мозга, который любит с нами ругаться. Хотя, знаешь, Ролан, я был бы рад, если бы мистические явления действительно существовали. Ой, с тобой что?

Бледное лицо Ролана выражало истинное страдание. Утром этого дня он был уверен, что вот-вот умрет. Болело все, а голова – особенно.

– Похмелье, – слабо ответил он, – голова до сих пор трещит. Весь день чувство, будто вот-вот вырвет, но этого не происходит. Никогда больше не буду пить.

– Судя по твоему рассказу, чтобы остаться с этими оккультистами, тебе придется пить постоянно. Оно того стоит?

Роланд отмахнулся:

– Они сами говорили, что это лишь средство. В будущем я смогу расширять сознание и без алкоголя. Главное пока продержаться. У тебя-то, Фред, как дела? У вас же экзамен должен был быть, как все прошло?

– Лично у меня все вышло очень даже неплохо, – ответил Фред и сменил позу на менее беспечную, – сегодня будут танцы. Очень хочу наконец-то осмелиться и пригласить Дженни потанцевать. Но… меня беспокоит другой человек. Видишь ли, сегодня на экзамене произошел странный случай…

3. Распад

День экзамена выдался необычайно жарким. Редкие городские тополя осыпали пухом, из-за чего глаза неимоверно слезились. Лишь иногда легкий бриз залива приносил облегчение.

Здание института на самом деле являлось переоборудованной крепостью, которая уже несколько веков не участвовала в сражениях, хотя последние из них отгремели всего пару десятков лет назад. Форт просто не попал на территорию, где шли бои. Так крепость Нордштадт оказалась на задворках истории.

– Наш институт-крепость можно назвать аллегорией на судьбу всего Экзайленда. Гигант, но всегда в стороне от истории, – любил рассуждать Ганс Шнайдер.

Но сегодня было не до истории. В аудитории царило напряжение, невидимое поле его пронизывало всех. Ганс расположился недалеко от Лилиан. Раздали работы. Преподаватель физики был человеком суровым. Вместо обычных для других предметов билетов на два-три вопроса, в билетах по общей физике было по одной-две задаче на каждую тему. Профессор объяснял это стремлением воспитать настоящих ученых и инженеров.

– Хочется скандал устроить, так никто не списывает, – шутил профессор, шагая между рядами студентов.

На всю работу было выделено два часа. Ганс закончил уже через час, после чего принялся перепроверять свои решения. Решив отдохнуть, он отвлекся от заданий и поднял глаза. Он взглянул на свою подругу, а затем нахмурил брови: Лилиан была бледна как смерть. Она перебирала пальцами и нервно хваталась за голову. На её столе были разбросаны полупустые листки, исчерченные каракулями. Ганс впервые видел Лилиан в таком состоянии. Она начала тяжело дышать.

– Фройляйн Рае, всё в порядке? – спросил наблюдающий за экзаменом преподаватель.

– Нет. Да. Простите, – проронила она и опустила голову, лицо её закрыли черные волосы.

Теперь было видно, что её трясло. То и дело по телу проходил спазм, сотрясавший её всю. Сломался грифель карандаша.

– Лилиан, что с тобой? – удивился, сидящий рядом с ней одногруппник по имени Фред.