Сотри и Помни

Звук открывающейся двери был громче обычного, и Роман инстинктивно поднял взгляд. В аудиторию вошёл доцент Климов, руководитель группы – грузный мужчина с редеющей шевелюрой и вечно помятым пиджаком. Но не он привлёк внимание, а фигура, следовавшая за ним – стройная девушка в простом сером свитере и темно-синих джинсах. Елена Светова, которую он встретил час назад в коридоре, теперь входила в аудиторию с особой уверенностью, которая не выглядела показной, а словно произрастала изнутри – спокойное знание собственной ценности без необходимости демонстрировать её.

Разговоры стихли, взгляды устремились к новенькой. Роман видел, как парни на первых рядах выпрямляются, машинально поправляют одежду, пытаются придать лицам выражение заинтересованного дружелюбия. В женской части аудитории реакция была иной – мгновенное сканирование потенциальной соперницы, оценка от причёски до обуви, обмен многозначительными взглядами, тихие перешёптывания.

Климов остановился у кафедры, прокашлялся, привлекая внимание группы.

– Добрый день, коллеги, – произнёс своим привычным скрипучим голосом. – Сегодня к нам присоединяется новая студентка, переведённая из Московского физико-технического института по программе межвузовского обмена. Светова Елена Андреевна, четвёртый курс факультета вычислительной математики и кибернетики. Прошу любить и жаловать, и, конечно, помочь освоиться в нашем славном провинциальном захолустье, – последние слова Климов произнёс с фирменной самоиронией, которая одновременно признавала периферийность их учебного заведения и утверждала некую местечковую гордость.

Елена стояла рядом с кафедрой, спокойно выдерживая десятки направленных взглядов. В отличие от обычной реакции новых студентов, она не выглядела смущённой или нервничающей. Осанка, положение плеч, лёгкая полуулыбка – всё выдавало человека, привыкшего к вниманию и не испытывающего дискомфорта под прицелом любопытных глаз.

– Спасибо за представление, Владимир Петрович, – голос звучал чисто, с едва заметными московскими интонациями в растягивании гласных. – Надеюсь быстро влиться в учебный процесс и познакомиться со всеми поближе.

По аудитории прокатился одобрительный гул – преимущественно мужской. Кто-то из парней на первом ряду негромко присвистнул, сразу же получив одобрительные смешки соседей. С задних рядов донеслось невнятное бормотание, в котором Роман различил слова "наконец хоть кто-то приличный".

– Ну что ж, – Климов кивнул, – выбирайте себе место, Елена Андреевна, и приступим к занятию. Сегодня у нас продолжение темы оптимизации алгоритмов поиска.

Роман замер, когда Елена медленно обвела аудиторию взглядом, словно оценивая возможные варианты. В группе было несколько свободных мест – одно в первом ряду, прямо перед кафедрой, где обычно сидели отличники и особо заинтересованные студенты; два места в центре, рядом с компанией весельчаков, готовых немедленно взять под покровительство любого новичка; и несколько мест в задних рядах, где собирались те, кто предпочитал проводить пары в полудрёме или за экранами смартфонов. Место рядом с Романом тоже пустовало – обычно никто не стремился сесть рядом с молчаливым одиночкой, предпочитавшим компанию ноутбука любым разговорам.

Елена двинулась между рядами, и Роман был уверен, что она направляется к первому ряду или к центральной группе, где её готовы были встретить с распростертыми объятиями. Снова опустил взгляд к экрану, пытаясь сконцентрироваться на коде, не обращать внимания на происходящее вокруг.

– Здесь свободно?

Этот вопрос, произнесённый негромко, но отчётливо, заставил его вздрогнуть. Роман поднял глаза. Елена стояла прямо у стола, указывая на соседнее место. В её глазах читался вопрос, но и что-то ещё – тень улыбки, почти заговорщицкой, словно они разделяли тайну.

– Д-да, – выдавил он, нервно поправляя очки. – Конечно.

Она села рядом, доставая из рюкзака блокнот и ручку – не планшет или ноутбук, что было бы ожидаемо от продвинутой московской студентки, а обычную бумагу с механическим пишущим инструментом. Это маленькое несоответствие почему-то успокоило парня – в нём было что-то трогательно старомодное, непретенциозное.

– Ты ведь Роман, да? – спросила она негромко, наклонившись к нему. – Мы виделись в коридоре. Спасибо, что показал институт.

От неё пахло чем-то неуловимым – не духами в традиционном понимании, а чистым льном, свежестью, словно только что вышла из прохладного весеннего леса. Этот запах не был навязчивым, едва ощущался, но создавал вокруг особое пространство, отличное от обычного затхлого воздуха аудитории.

– Да, мы… виделись, – кивнул Роман, чувствуя, как пересыхает горло. – Ты… то есть вы решили здесь сесть?

– Ты, пожалуйста, – улыбнулась Елена. – Мы примерно одного возраста. И да, я решила сесть здесь. У окна хорошее освещение. К тому же, ты единственный, кого я здесь хоть немного знаю.

Объяснение звучало логично, но Роман чувствовал, что за ним скрывается что-то ещё. В том, как она произнесла эти простые фразы, в том, как смотрела на него – прямо, открыто, но с тайной задумчивостью – было что-то новое для него.

По аудитории прокатился неясный шум – смесь шёпотов, шушуканья, приглушённого смеха. Роман не сразу понял его причину, но потом, подняв глаза, поймал на себе несколько изумлённых взглядов. Конечно, выбор Елены казался необъяснимым для группы. Москвичка, явно с амбициями и претензией на статус, предпочла место рядом с молчаливым аутсайдером вместо того, чтобы сразу влиться в компанию потенциальных союзников.

И тут, перекрывая общий шум, прозвучал отчётливый, чересчур громкий голос с нотками плохо скрываемого раздражения:

– О, наша московская принцесса, видимо, решила взять под покровительство местного гения программирования. Как это мило! Может, напишешь ему диплом в обмен на экскурсию по нашим живописным трущобам?

Лера Станкевич, сидевшая на своём обычном месте в четвёртом ряду, смотрела на них с выражением холодного превосходства. Губы были искривлены в улыбке, но глаза оставались настороженными, оценивающими. Это был открытый вызов, первая проба сил, попытка сразу установить иерархию.

Роман почувствовал, как кровь приливает к щекам. Знакомое чувство стыда, унижения, беспомощности накрыло с головой. Вот и всё, подумал он. Сейчас Елена поймёт, что совершила ошибку, сев рядом. Поймёт, что её выбор может стоить социального капитала, так необходимого новому человеку в сложившемся коллективе. И, скорее всего, на следующей паре она уже выберет другое место – подальше от этого токсичного соседства.

Но Елена не выглядела смущённой или испуганной. Медленно повернулась к Лере, окинула спокойным, оценивающим взглядом, и ответила с интонацией, в которой вежливость лишь подчёркивала скрытую иронию:

– Благодарю за заботу о моей социальной адаптации. Но обычно я сама решаю, с кем общаться и где сидеть. Что касается дипломов – уверена, Роман справится со своим без посторонней помощи. Судя по тому, что я успела заметить, у него есть для этого всё необходимое.

Последнюю фразу она произнесла без тени улыбки, глядя прямо в глаза Леры. В воздухе повисла напряжённая пауза. Никто в аудитории не ожидал от новенькой такого прямого и спокойного ответа. Обычно новые студенты старались не привлекать к себе внимание, не создавать конфликтов в первые дни. Но Елена, казалось, не следовала этому негласному правилу.

Лера на мгновение растерялась, но быстро взяла себя в руки. Лицо приобрело выражение снисходительного презрения.

– Ещё увидим, – произнесла она, отворачиваясь. – Добро пожаловать в реальный мир, Москва. Здесь всё немного иначе, чем в ваших глянцевых вузах.

Климов, наблюдавший эту сцену с замешательством, прокашлялся и постучал ручкой по кафедре.

– Если театральная постановка окончена, может быть, вернёмся к теме занятия? – в голосе звучала усталая ирония человека, повидавшего слишком много студенческих драм. – Станкевич, у вас будет возможность продемонстрировать своё превосходство, когда дойдём до практических заданий.

По аудитории пробежал смешок, но уже без прежней злости – просто разрядка напряжения. Все открыли тетради и ноутбуки, готовясь к лекции. Климов начал объяснять новую тему. Его голос монотонно растворялся в шелесте страниц и тихом постукивании клавиш.

Роман сидел, не двигаясь, переваривая произошедшее. Елена защитила его – спокойно, без пафоса и драматизма, но твёрдо. Не унижая Леру, не создавая сцены, а просто обозначив границы. Это было необычно. В его жизни никто никогда не вставал на сторону в подобных ситуациях. Обычно окружающие либо смеялись вместе с обидчиками, либо делали вид, что ничего не происходит.

– Всегда так? – тихо спросила Елена, наклонившись к нему. – Она всегда такая?

Роман повернулся к ней. Лицо было совсем близко, он мог разглядеть золотистые крапинки в зелёных глазах, едва заметную родинку у самого уголка рта. Что-то в её взгляде – не жалость, не любопытство, а искреннее внимание, интерес – заставило его ответить честно:

– Да, довольно часто. Она… местная звезда. Отличница, дочь какого-то чиновника. Любит устанавливать правила.

– Понятно, – кивнула Елена. – У нас в МИФИ тоже были такие. Громче всех лают те, кто больше всего боится.

– Боится? – удивился Роман. – Чего ей бояться?

Елена улыбнулась – не открыто, а уголками губ, словно делилась секретом:

– Того, что кто-то может оказаться интереснее, умнее, ярче. Что пьедестал не так прочен, как хочется думать. Такие люди всегда очень хрупкие внутри.

Что-то в этих словах, в том, как спокойно и уверенно она их произнесла, заставило Романа почувствовать странное тепло внутри. Не восторг, не влюблённость – что-то глубокое, сложное. Принятие, может быть. Ощущение, что впервые за долгое время рядом находится человек, действительно видящий мир похожим образом.

Елена повернулась к блокноту, начала что-то записывать. Профиль, чёткий на фоне светлого окна, словно нарисованный тонкой линией, казался Роману невероятно знакомым. Как будто видел его сотни раз, в другой жизни, в другом измерении.

Рука в кармане снова сжала серебряный осколок. Ночная гостья, незнакомка, оставившая талисман, и Елена Светова, сидящая сейчас рядом – два образа, которые никак не могли существовать одновременно, но накладывались друг на друга в сознании, создавая странное ощущение дежавю.

Климов продолжал говорить о методах оптимизации, чертил на доске графики и схемы, но Роман почти не слышал его. Всё внимание, всё существо было сконцентрировано на присутствии рядом этого странного, необъяснимого человека, который внезапно появился в его мире и, кажется, уже начал менять его неведомым, но ощутимым образом.

За окном аудитории начинался дождь – мелкий, моросящий, окрашивающий мир в серые тона. Но внутри Романа, впервые за долгое время, разгоралось что-то тёплое и яркое – предчувствие, надежда, ожидание чего-то важного и настоящего. Чего-то, что разрушит привычный ход вещей и откроет дверь в совершенно иную реальность.