Неправильный мир

© Михаил Нечаев, 2024

ISBN 978-5-0064-3268-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Здравствуй, дорогой читатель. Я буду краток и сразу перейду к сути своего сообщения, которое, как мне кажется, я просто обязан донести. В фундаменте истории в этой книге находятся популярные конспирологические теории, которые, очевидно, не являются правдивыми. Любые совпадения с реальными событиями, местами, людьми или явлениями случайны. Любые факты, появляющиеся в этом произведении, необходимо перепроверять, так как они могут оказаться частью сюжета из какой-нибудь конспирологической теории или же вообще быть моим вымыслом. Впрочем, проверять стоит любую поступающую информацию и в повседневной жизни.

Автор придерживается такой позиции, что надо рационально подходить к вопросам устройства мира. Наука достаточно хорошо себя зарекомендовала, чтобы верить именно в неё, а не в творчество случайных интернет деятелей, которые пытаются опровергнуть результаты труда многих тысяч умных людей. Такие шарлатаны одиночки всего лишь зарабатывают деньги на продажах воздуха, играя на желании людей узнать тайны, которые недоступны большей части населения планеты. Не поддавайтесь на их уловки, мыслите рационально и подвергайте скептической оценке любое утверждение. Истина проверку пройдет, а ложь будет отсеяна.

Итак, Земля на самом деле шарообразная, а рептилоиды не существуют. Это факты, с которыми можно было бы спорить исключительно в развлекательных целях, но для серьёзного рассмотрения, как мне кажется, этот вопрос не годится. Конспирология в принципе не опровергаема, так как утверждения из этих теорий нарушают логику и принимаются на веру сторонниками конспирологии. Поэтому спорить с этими теориями для меня выглядит занятием, похожим на битву с ветряными мельницами. В этой книге не нет анализа существующих конспирологических теорий, нет и дискуссии по поводу этих теорий. Использование конспирологии нужно в истории лишь для создания новых возможностей в сюжете и высмеивания абсурдности этих теорий, но никак не для подтверждения или опровержения чего-либо.

Не верьте голословным утверждениям, будьте бдительны и не дайте себя обмануть конспирологам. Я надеюсь, что вы хорошо проведёте время за этой книгой.

Глава I

Пробуждение

Поначалу не было ничего. Только абсолютная тишина, которой аккомпанировала полная темнота, обволакивавшая всё вокруг. Было мирно, спокойно, никаких проблем в объятиях этой пустоты. Но в один момент тьма рассеялась, а вместе с этим в мире появились противные пищащие звуки будильника, которые разрезали старую реальность подобно очень острому ножу. Свет ворвался откуда-то извне. Человек с именем Никита, превозмогая лень, попытался открыть глаза и нащупать свой телефон, от которого исходили гадкие громкие звуки. Когда веки всё же рассоединились, свет стал создавать какие-то кривые, немного бесформенные очертания. Всё вокруг было будто бы низкополигональным, как в фильме, компьютерную графику которого делал один человек буквально за еду. Никита всё ещё не понимал, проснулся ли он. Рука пыталась нащупать источник неприятного пищания, пробиравшегося внутрь головы, где оно отражалось от стенок черепной коробки, как волна в резонаторе. От этих звуков было не спастись, рука была изначально обречена. Похоже, Никита вчера предусмотрел возможные проблемы с пробуждением и положил телефон так, чтобы его было не достать. Уловка, заставляющая встать с кровати и пройтись.

Пришлось перевернуться. Никита это сделал и чуть не упал со своего лежбища. Открыв таки широко глаза, он осмотрел комнату. Мир сформировался, стал четким. Никита увидел шкаф прямо перед собой и стол с посудой чуть в стороне. Ниже были ноги, всё ещё вытянутые на кровати. Справа, с расстоянием примерно в полтора метра, стояла ещё одна кровать, которая сейчас пустовала. Она располагалась прямо у стены. Слева от Никиты было порядочное количество свободного пространства, следом за которым был рабочий стол Никиты, на котором сейчас и лежал телефон с орущим будильником.

Звуки прекратились. Будильник своё отыграл, но через полминуты последует новая напасть: начнет играть второй будильник, который стоит по времени срабатывания сразу после первого. Никита всегда ставил минимум пять будильников, так как знал, что именно столько ему надо для пробуждения. А ещё нужно было бы встать на ноги и сделать несколько шагов навстречу новому дню, чтобы не слушать мелодию все пять раз.

Никита так и сделал. Он поднялся на ноги, при этом протирая глаза, вспоминая перечень своих предстоящих дел. Несколько шагов дались не очень легко, ведь Никита умудрился споткнуться о коробку на полу, которую оставил он, либо оставил его сосед по комнате: установить виновника было просто невозможно, так как оба бы стали отрицать свою вину, хотя в действительности они оба и не помнили, чья же это коробка. Так было во всём их совместном хозяйстве, они оба были невероятными лентяями и постоянно сваливали друг на друга обязанности, из-за чего дома был бардак. Но Никита на беспорядок внимания не обращал сейчас, это ведь привычная для него экосистема, разве что коробка оказалась не на своём месте.

Взяв в руки телефон, Никита отключил все свои будильники. Вздохнув с облегчением, он положил устройство обратно на стол, прямо в скопление карандашей, ручек, прочей мелкой канцелярии и листов, исписанных большим неровным почерком. Бумаги было много, там лежали черновики студенческих работ и также результаты тщетных попыток Никиты создать лирическое произведение. Порой его тянуло на написание стихов, но выдавить из себя больше трех-четырех строчек Никите не удавалось. Посмотрев на творческий беспорядок, Никита зацепился взглядом за бумагу в формате листа А4, лежавшую тут со вчерашнего вечера. Это был титульный лист курсовой работы, которая, как это заведено у большинства студентов, не будет сдана раньше зачетной недели. Действительно, ну как можно сдавать курсовые работы заранее?

Обычный вопрос для студентов, которые не учатся в университете. Если поначалу Никита поступал из-за интереса к профессии, то теперь, когда на него свалилось четыре семестра фундаментальных курсов по физике, вышмату и ещё некоторым предметам, Никита, как это называют некоторые «знатоки», морально выгорел. А ведь учебная программа должна в итоге создать из него инженера. Но Никита не чувствовал того, что он постепенно становится инженером, так как вместо нужных вещей его учили решать бессмысленные математические задачи или писать курсовые работы по экономике.

Получился ещё один студент, который перехотел делать что-либо. Университет всё равно таких не отчисляет, ведь нужно каждый год выпускать как можно больше людей с синими дипломами и красными от жизни без напряжения рожами. И у Никиты весь диплом обещал быть не просто синим, а ещё и усеянным оценками «удовлетворительно». Ну, не он первый, не он и последний. Никиту его оценки не волновали, как и многое другое в жизни. Апатия накрыла его уже довольно давно, всё в жизни происходило как-то само, по инерции. Вот сейчас, к примеру, Никите надо собираться на пары, где он должен будет в очередной раз пытаться закрыть один из своих долгов. Так было каждый день.

Никита вдруг осознал, что стоит на месте без дела уже пару минут, а в голове у него даже идей никаких нет. Он осматривался, будто видел комнату впервые в своей жизни, вспоминая отдельные детали собственной истории, подмечая в процессе размышлений различные элементы интерьера: на многочисленных полках расположились несданные пока что отчеты по нескольким предметам, коробки с сухой кашей, которые почему-то не перенесли на кухню, модель поезда из метро, диплом соседа за участие в олимпиаде по программированию, коллекция вилок, выполненных во всевозможных формах и из разных материалов. Практически на самом крае полки стояла портативная колонка, рядом с ней – модель небольшого катера. На стене рядом висел плакат с изображением швейцарских Альп, а под ним, на комоде, стоявшем бок о бок со шкафом, выстроилась толпа хищных динозавров, будто бы взявшихся прямиком из фильма Спилберга. Рядом кто-то, видимо сосед, поставил большую черную пустую вазу, при взгляде на которую Никита чувствовал легкое угнетение, заставлявшее отвести глаза.

Никита перестал глазеть, вспомнив про свой пустой желудок. Надо было поесть, но вот было бы что… Найти еду у Никиты дома было непросто, ведь изначально еда продается в магазине, а в магазин ещё и ходить иногда надо. А ему, как и соседу, было лень. Вместо магазина они ходили просто на кухню, надеясь на чудесное появление там пищи.

– Печенье и сахар… – пробормотал Никита, осматривая их запасы еды. – И почему Тёмыч не ходит за едой?

Тёмыч вообще обычно из дома не выходил. Это сегодня утром он куда-то исчез. Обычно же он просто сидел дома, чаще всего за своим столом, который был рядом со столом Никиты, и что-то делал на компе по учёбе. Либо просто находился в своем кресле и тратил время на всякую бессмыслицу, тоже непременно за компьютером. На улицу Артём не выходил не только из-за лени, но и по некоторым личным причинам. Он был ужасным конспирологом, ему всюду мерещились заговоры и тайны, так что лишний раз он предпочитал белому свету не показываться, ведь вместе с белым светом могло в его жизнь прийти и внимание со стороны структур, работавших на мировое правительство.

Никита на кухне сделал себе чай и взялся за печенье. В пачке оставалось всего несколько штук. Овсяное, с вкраплениями шоколада. Вернувшись в комнату, Никита взял одну печенюху из пачки, а затем потянулся за своим телефоном. Там он увидел несколько уведомлений. Из важного было то, что Тёмыч ушёл по делам, но скоро вернется. Из срочного было то, что со дня на день должны приехать родственники из другого города в гости. И Никита не был готов к их визиту, так как холодильник был пуст, а в квартире царила анархия, не позволявшая вещам находиться в логичных местах. Из остального были сообщения о том, что Никита уже сейчас опоздал на пару. Но так и было задумано, ведь ленивые студенты не ходят на душные лекции рано утром.

Чай был вполне себе неплохой, печенье тоже было вкусное, правда, в зубах залипало. Новостей в лентах соцсетей интересных Никита не нашел, так что он просто сидел и разглядывал бежевый шкаф, пережевывая печенье. Кажется, за ночь Никита не выспался, он никак не мог отогнать приступы бессознательности, вводившие Никиту в состояние, похожее на транс. В другом случае Никита не стал бы разглядывать рисунок деревянной поверхности на стенке шкафа.

Снаружи квартиры кто-то провернул ключ в двери, открыл её, спустя минуту вошёл в комнату к Никите. Человек среднего роста, средней комплекции и средней скверности характера. Это был Артём, тащивший с собой коробку, явно наполненную чем-то тяжелым. Вид у соседа Никиты был непрезентабельный: волосы растрепаны, лицо красное, одежда такая, словно он в ней не по делам пошел, а на помойку с пакетом мусора.

– Что? Ещё одна?! Ты нахрена это домой к нам тащишь? Я уже споткнулся о предыдущую! – возмутился Никита, указывая свободной от печенья рукой на старую коробку, давясь наполовину пережеванной массой во рту.

– Так это не моя, это твоя коробка, – ответил сосед, кивая на картонный параллелепипед, пострадавший от ноги Никиты. – И почему ты жрёшь моё печенье? Это был мой завтрак, – ответил Артём, проходя к своему столу. – Сходи-вот в магазин и купи теперь еды взамен.

– У нас общая еда, – отмахнулся Никита. – Да и с коробкой вопрос не закрыт. Что это и зачем оно нам?

Артём поставил свою коробку себе на стол, потом подошел к коробке на полу, взял её и открыл. Посмотрев внутрь, он нахмурился, пробормотал что-то себе под нос и сел рядом с Никитой на кровать.

– Это наши вещи, – сказал он. – Тут есть моя литература, есть твои монеты коллекционные, есть ещё… клей, нож, отвертка крестовая, наушники, ещё один нож, очки и кружка. Кружка?

Он достал белую кружку с потускневшим принтом, на котором красовался символ Иллюминатов. Зеленый глаз, от которого расходились радиально линии во все стороны, был вписан в треугольник, занимавший около трети всей видимой боковой поверхности. Артём повертел кружку в руках, осмотрев со всех сторон. Ничего на ней больше не было, если не считать микротрещины.

– Себе забираю. Под чай пойдет. У тебя и так монеты есть, богатенький Буратино. А для меня кружки являются ценнейшим инструментом для поддержания жизни. Объема в этой кружке столько же, сколько в моей нынешней кружке. То есть это большая кружка, а мне именно такие и нужны.

– Ну и ладно. Всё равно я не помню, моя ли это кружка. И со стола тоже кружки забери, – Никита указал ещё на две штуки, оставшиеся там ещё с ужина, стоявшие вместе с двумя тарелками и кастрюлей. – Их помыть бы неплохо. Да и вообще всю посуду надо помыть до прихода хозяйки.

– И почему это я должен делать?

– У меня пары, – развёл руками Никита. – Мне уже собираться надо. В отличие от тебя я же туда хожу.

– Просто я умнее тебя и учусь на том курсе, когда можно не приходить. Могу закрывать все долги, практически не выходя из дома. Да и вообще… ты же знаешь моё отношение к учёбе. Ты имитируешь учебу, так как общество навязало тебе необходимость диплома, а мировому правительству надо чем-то занять людей в их самом активном возрасте. Я же учусь по-настоящему, так как это единственный способ оставаться адекватным в этом мире. Мы разные.

Никита просто согласно кивал, так как спорить с Тёмычем было бессмысленно. Полтора года совместной жизни в съемной квартире это показали. Артём, когда не занимался чем-то важным, мог часами рассуждать про то, какие ужасные заговоры строит мировое правительство, как сфальсифицирована история, какая на самом деле форма у Земли, какие истинные мотивы у ящеров. Эти темы не кончались, а язык у Артёма был подвешен так удачно, что в чём-то Тёмыч даже сумел Никиту убедить. Всё это сейчас через силу припоминал Никита, допивая свой чай.

– Что молчишь? Я ещё раз говорю, я не буду тут по всей квартире за тобой убираться. Я и так в прошлый раз одних только твоих носков нашел четыре пары, притом каждый носок был в своём месте. У нас дома будто бы ураган был, который вещи разметал в случайные стороны, – этими словами Артём вывел товарища из задумчивого состояния. Никита осмотрелся ещё раз по сторонам, оценил ущерб, нанесённый комнате. Действительно, там главенствовал бардак, и он явно не был легко устранимым. Обычная съёмная квартира двух студентов.

– Ладно, давай так. Я после учёбы зайду в магазин за едой, а ты уберешься. Если не успеешь, то я помогу. Хозяйка же завтра приедет? Вот нам и надо в очередной раз сделать вид, что мы адекватные съемщики, – сказал Никита, одеваясь для поездки на пары.

– Удивительно, что ты вообще вспомнил про факт её приезда. Ты же обычно отсутствуешь, когда она за данью приходит… А, ну вот поэтому ты и помнишь о датах её посещений. Только давай хоть в этот раз ты меня с ней не оставишь одного.

– Конечно, – с уверенностью в голосе ответил Никита. Но Артём знал, что это враньё.

– Я серьёзно, я не хочу опять от неё в одиночестве защищаться, – возмутился Артём, откладывая коробку подальше.

Никита тем временем уже почти собрался на пары. Оставалось взять некоторые вещи для учебы, телефон и хорошее настроение.

– Да, надо же ещё и деньги подготовить сразу. Я тебе закину, когда уже на учёбе буду. Сейчас времени нет, – сказал Никита, собирая рюкзак.

– Жалко, что она этим не примет, – Тёмыч достал из коробки коллекцию монет и показал Никите. Это были пластиковые контейнеры с ячейками под монеты, которых Никита уже немало насобирал.

– Ага, очень смешно… Я бы посмотрел на того, кто их примет в качестве оплаты. Ладно, давай, начинай убираться.

После этих слов Никита пошёл на учебу.

Глава II

Навязанная учёба

Те, кто не может изменить своё

мнение, не могут изменить ничего.

(Джордж Бернард Шоу)

Никита сидел в большой лекционной аудитории за третьим рядом и слушал о том, какими свойствами обладает стандартное нормальное распределение. Сидеть было неудобно, ноги упирались в бессмысленную узкую полку для вещей, сделанную прямо под партой, на которую было ничего не положить, ведь она была слишком узкая. Но при этом она всё же упиралась в колени Никиты, что вызывало чувство физического дискомфорта, который суммировался с моральным уроном, наносимым самой лекцией. Это был курс теории вероятности и математической статистики, который длился всего один семестр, но успел уже порядком надоесть. Непонятно было всё: черные надписи и рисунке на белой доске, оставленные маркером в руке препода, слова этого препода, сам курс был непонятен. Ещё и лектор своей манерой разговора и походкой напоминал деревенского петуха, такое поведение не вызывало интереса к предмету. Главная проблема заключалась в обособленности материала от остальных курсов вышмата. Например, лекции, где рассказывалось о решении дифференциальных уравнений в частных производных, прекрасно ложился на курс по математическому анализу, поэтому туда ходили люди. Сейчас же Никита оглядывался по сторонам и видел пустую аудиторию. На поверхности одной из парт была нацарапана какая-то странная штука, напоминавшая по форме вазу. Никите сразу захотелось посмотреть в другую сторону.

На лекции было меньше десяти человек. Это конец семестра, так что снижение посещаемости это явление закономерное, но не до такой степени. Люди не понимали курс, не имели возможность получить автомат, не были обязаны отмечаться, а потому не ходили, ведь мотивации для этого никакой не было. Но лектор этого не понимал, он считал, что он прекрасный оратор, который всё всегда делает правильно, и если студенты что-то не понимают, то это проблемы с их стороны. Что же на лекции делал Никита?

В конце семестра, буквально сегодня утром, он внезапно вспомнил, что у него есть долги, так что он пришел их отрабатывать. Так уж получилось, что была пара до лекции, а ещё есть пара после лекции. Везде надо что-то делать, так что пропускать лекции было так себе идеей. Вот Никита и сидел, залипая на препода, как на сурдопереводчика. Юный студент даже не слышал, что лектор рассказывает, размахивая рукой с маркером. Все эти объяснения превратились в белый шум, актуальны были только мысли в голове.

– … Память студента очень краткосрочна, – говорил препод. – Вы всегда забываете элементарные вещи. Мне же надо, чтобы вы смогли выстроить у себя в голове логические цепочки, чтобы вы понимали материал, а не просто его зубрили. Вот, допустим, вопрос такой. Что такое состоятельность оценки? – на этот вопрос ответа из аудитории не последовало, как и на все предыдущие. – Схождение по вероятности статистики к параметру оценки при бесконечно большом количестве элементов статистики. Советую запомнить это, ведь это важный факт. Это должно у вас закрепиться в памяти на уровне рефлексов…

Этот факт означает, что при бесконечно большом количестве данных мы можем наиболее точно приблизиться к параметру, если полученные данные являются результатом случайного эксперимента. То есть, при броске монеты мы получаем один из двух возможных исходов. Если бросать монету бесконечно много раз, то мы получим примерно пятьдесят процентов случаев выпадения для каждой из сторон. Точно также этот принцип работает и для более сложных ситуаций, когда возможных исходов много.

Но вообще таким образом можно строить предположения о вероятности какого-то события. Если за последние три года статистика говорит, что каждого третьего первокурсника отчислят за год учебы, то тогда можно предположить, что тенденция продолжится снова, отчислят треть. Но значит ли это, что какого-то конкретного студента отчислят с вероятностью тридцать три процента? Нет, не значит. Эти утверждения никак не связаны. У каждого человека свои способности, свои лимиты, свои особенности. Если человеку говорят, что треть людей проваливает испытание, то это характеризует в первую очередь не человека, а всю группу, общество. Поэтому никогда не нужно смотреть на цифры успеха или неудач, нужно оценивать свои силы.

В такой манере лектор мог бы давать пояснения к формулам на доске, но вместо них он предпочитал молчать. Либо язвил по поводу плохой памяти студентов и деградации молодого поколения студентов. Утверждал, что нейросети заменят таких студентов, что количество элементов в логической цепочке, которую могут построить студенты, сокращается с каждым годом. Безусловно, студенты могли бы быть и лучше, но они являются всего лишь продуктом нынешней системы образования, так что грех обвинять только лишь студентов. Если проседает уровень образования среди молодежи, то дело может быть и не в молодежи совсем, а как раз в профнепригодных дедах. Во многом именно из-за невыносимого характера лекторов на лекции и не ходят. Примерно такие мысли были у Никиты во время лекции.

Когда всё кончилось, Никита с грустным видом собрал вещи, благо их было не очень много, и пошел к выходу из аудитории, лишь бы поскорее свалить и не слушать комментарии лектора. Около выхода ленивого студента отловила знакомая из другой группы, которая была известна на весь поток. Никита припомнил её имя, это была Ника Ботва. Она была страшным ботаном, знала абсолютно всё, сдавала всё на отлично и любила хвастаться этим. Одевалась как гопник из спального района и многих раздражала своим характером и невероятным самомнением, в том числе и Никиту. Сейчас Нике что-то было надо от него, очень уж хотелось поговорить.

– Чернилов, не ожидала тебя тут увидеть, – сказала она вместо приветствия. – Но очень рада.

В голову закрадывалась мысль, что она как раз ожидала. Непросто же так Ботва оказалась у выхода в числе первых. Никита только кивнул ей, старясь не смотреть в глаза, и хотел уже пройти мимо, но Ботва не могла от него отстать, она всё ещё очень хотела поговорить.

– Ходишь на лекции, вот это да. Если же глянуть на посещаемость, остались лишь самые стойкие. Ну да ладно, про статистику ещё будет время поговорить… на экзамене. Я ж хотела про другое. Ты знаешь, я в студенческом совете состою. Помимо должности старосты. Мы там всякие крутые вещи делаем. Снимаем ролики для университета, устраиваем студенческие мероприятия, праздники, короче ведем студенческую жизнь. Это тебе не кураторство, мы тут реально что-то делаем. И вот нам недавно дали задание от университета. Необходимо распространить информацию среди студентов о том, что будет проходить одно внеучебное событие. И нужна массовка на фоне обязательно, так как это для нашего вуза какая-то обязаловка, спущенная сверху. Надо набрать людей и нормально всё провести, фотоотчет сделать, всё такое.

Они вышли из аудитории и пошли по полупустому коридору. Чернилов шел просто прямо, забыв о том, где будет следующая пара. Разговор, а точнее монолог Ники, его дезориентировал.

– Ну и что? Мне ты это зачем всё рассказываешь? У меня нет времени на участие в каких-то обязательных мероприятиях, у меня долги учебные сами не закроются.

Аргумент для пропуска этого увлекательнейшего фестиваля маразма, организовываемого студенческим советом, был, притом весьма сильный. Ботва решила не тратить время на уговоры и сразу перешла к козырю.

– Для любителей халявы, то есть для тебя, будет раздача в виде закрытых зачетов по какому-нибудь второстепенному предмету. Подумай, может тебе надо иностранный язык закрыть? Или право? Также можешь и других должников позвать, разрекламировать событие. Мои сообщения в общем чате такие ребята обычно игнорируют, а вот рекомендация от тебя вполне может привлечь больше людей, – Ника говорила с таким лицом, будто у Чернилова уже нет никакого выбора, и он может только согласиться. Честно говоря, присутствие на этом мероприятии в обмен на зачет было вполне заманчивым предложением. Никита всерьез задумался, не пойти ли ему туда. Зачем трудиться, если можно не трудиться? Такой был вопрос в голове у студента.

– Ладно, я посмотрю, чтобы как можно больше людей об этом всём знали. В своей группе ещё всё это расскажу. Сам там появлюсь, возможно. Кворум вы наберёте точно, – именно с такими словами он попытался отделаться от Ботвы.

Никита в очередной раз думал уже просто уйти в сторону лестницы, вспомнив после тяжких раздумий расписание, но Нике, по всей видимости, нужно было идти в ту же сторону. Она не отставала и продолжала открывать рот, пытаясь что-то узнать.

– Сам то как? Мы уже пару месяцев не общались.

– Нормально. Продолжаю жить и ходить на учёбу.

– Ага… А как всё же тебе лекция? По лицу бы не сказала, что ты слушал препода.

Ботва во время лекции обычно сидела, слушала материал и понимала его так хорошо, что могла отвечать на все вопросы преподавателей. Но в случае с предыдущей лекцией даже Нику лектор настолько выбесил, что работать на паре попросту не хотелось. Вместо этого Ника периодически смотрела на Чернилова и думала о чем-то. Никита это видел, но явно не радовался такому интересу в свой адрес.