По следам собаки
- -
- 100%
- +
– Итак, чем обязаны? – подал голос мужчина. – Что интересует следствие в вашем лице?
– С кем имею честь беседовать?
– Антон Николаевич, хозяин этого дома.
– Правда? А я думал хозяйка Валентина Ивановна, – удивился я.
– Все верно и она тоже, я ее сын. Если вы к ней, ее сейчас нет дома…
– Скажите, вы не воровали собаку? – перебил я Антона Николаевича.
Антон Николаевич расхохотался и уже более миролюбиво заметил:
– Великолепный подход к делу! Нет, я его не воровал, но скажу откровенно, не испытываю особой печали от того, что он пропал. Между нами говоря, привредный был пес, слушался только маман, остальных ни в грош не ставил.
– Отлично, значит, у вас есть мотив.
– Слишком незначительный мотив, чтобы портить отношения с матерью, она в нем души не чает, места не находит, а я ею очень дорожу.
– А кто еще был бы рад избавиться от собаки?
– Да все вздохнули с облегчением, мерзавец никому прохода не давал, так и норовил за ногу цапнуть или в тапки нагадить.
– А где он жил?
– Послушайте, сколько можно говорить одно и то же, мы уже все рассказывали, все записано, прочтите в деле.
– Я понимаю, что вам неприятна вся эта процедура, но поймите правильно, сотрудник, который приезжал вас опрашивать, мог что-то недопонять, не так записать, и потом, это мне, а не ему расследовать данное преступление. Поэтому я всегда приезжаю все осмотреть и переговорить лично, без посредников. Обещаю, я вас в ближайшее время больше не побеспокою.
– В ближайшее время? А потом значит побеспокоите?
– Обещать, что вы меня больше не увидите, не могу. Так будете отвечать на мои вопросы?
– Хорошо, что вас интересует?
– Давай поступим следующим образом, я задаю вопросы, вы отвечаете, а я, чтобы не занимать ваше время, заодно осмотрю двор. Так, где жил пес?
– Зимой в доме, чаще всего в гостиной, но летом всегда во дворе… – Антон Николаевич пустился объяснять уже известные мне факты, а я, кивая головой, начал осмотр двора.
Почти всю территорию двора занимали невидимые с улицы приземистые сооружения, соединенные с домом крытыми переходами. Стеклянные крыши и стены позволили рассмотреть, что это оранжереи и бассейн. Чуть в стороне от дома сруб русской баньки. Что ж скромно и со вкусом. Причем, банька стояла достаточно близко к забору, пожалуй, при желании, с ее крыши вполне можно перемахнуть через ограду. Правда, в этом случае попадешь на соседний участок. Может, пес успел и соседям чем насолить? Например, выл на луну. Продолжая кивать и поддакивать, я обошел забор по всему периметру, никаких следов от лестниц, ящиков или иных приспособлений позволивших злоумышленникам штурмовать забор я не нашел. Похитить собаку могли только через калитку или ворота. Увидев все, что мне было надо, я перебил Антона Николаевича:
– Извините, а калитка у вас всегда заперта?
– Там автоматический замок, захлопнулась, щелк и на запоре, так что всегда заперта.
Я вернулся к калитке, посмотрел уже внимательно на чудо техники, уточнил на всякий случай:
– А сигнализацией на случай взлома замочек оборудован?
– Да, включается опять же автоматически. Отключается тоже автоматически, если распознает код джойстика, или если верно введен пароль.
– А ключики никто не терял?
– Нет, я бы знал. А в чем дело?
– Да вот никак не могу сообразить, как воры проникли в вашу цитадель.
– А не берущихся крепостей не бывает. Я слышал такой замок можно отсканировать и получить собственный ключ.
– Тоже верно, ладно, мне пора, спасибо, что уделили мне время, – начал я откланиваться.
– А с мамой поговорить не хотите? Она должна уже скоро вернуться.
– Нет спасибо, вы в полной мере удовлетворили мое любопытство.
Попрощавшись с Антоном Николаевичем, я и пошел прочь из поселка, почему-то я решил не пачкать обувь и не осматривать территорию за забором со стороны тундры, ох неладно, что-то в Датском королевстве! Чует сердце, чует, не все так просто с этой собачкой.
Возвращаться в город я решил пешком. Прогулка на свежем воздухе – лучший способ привести мысли в порядок. Все увиденное говорило о том, что доходы Валентины Ивановны не северные, тут Москвой попахивает, а где Москва, там дела темные и души черные, и чем больше денег у людей, тем чернее мысли их посещают. И почему-то стало мне казаться под вечерним солнышком, что чем быстрее я найду собаку, тем лучше. Вот только где ж ее искать, вот в чем вопрос.
Размышляя на эту тему, я не заметил кирпича на дороге и больно ушиб ногу, что резко переменило ход моих мыслей. Я всерьез задумался, кастрировать мне кота или нет? В ходе взвешивания всех за и против, победила мужская солидарность, пускай кот остается котом! Приняв такое судьбоносное решение в отношении своего компаньона, настроение у меня улучшилось, и я по дороге заглянул в магазин, прикупил Тимофею свежей рыбки.
Войдя в квартиру, я услышал мягкое бум от падения чего-то тяжелого на мягких лапках, серая тень метнулась под диван. Разувшись, первым делом пересчитал рыбок в аквариуме, вроде все в наличии, плавают, радостно приветствуя хозяина плавниками, но Тимофей явно что-то натворил, иначе бы не эмигрировал столь стремительно в убежище, а, напротив, путался под ногами, клянча лакомство. Осмотр обоев и штор, повреждений не выявил, луж и мин не обнаружено, да это и не в его стиле. Мину, он подложил только один раз, нагадив мне в ботинок, когда я вздумал отучить его спать на моей подушке. Не найдя причин для столь странного поведения Тимофея, я удивился и махнул рукой, есть дела более важные. Спать ложиться рано, а значит можно разработать текст объявления о пропаже собаки. Но компьютер отказался включаться. Причину искать, долго не пришлось. Толстенный шнур питания оказался практически перекушен в двух местах, а по все длине четко просматривались попытки перекусить его еще десяток раз.
– Тимоха! Это уже слишком! Завтра же едем к ветеринару! – в ответ мне была тишина. Я заглянул под диван: в самом дальнем углу светились два зеленых глаза, в которых, увы, не было и тени раскаянья.
Делать нечего, пришлось мне пораньше лечь спать.
Глава 2
Давненько я не вскакивал с постели по первому зову кота, который каждое утро, ровно в шесть, предпринимал попытки разбудить и побудить дать ему еды. А тут мало того, что выскочил из-под одеяла, словно солдат по тревоге, да еще испытал некоторое удовольствие от столь раннего подъема. Нет! Или я люблю свою работу, или просто это охотничий азарт, но меня так и подмывало поскорее возобновить поиски собаки. Наскоро перекусив окончательно засохшим сыром и, погоняв в воспитательных целях огрызками компьютерного шнура Тимофея, я направился в родной отдел – выполнять первый пункт плана.
До отдела от дома было пять минут ходьбы небыстрым шагом, но я решил сделать небольшой крюк и зайти в торговый центр прикупить новый шнур питания. Чтобы к моему приходу в отдел у них успели закончиться все утренние сходки, совещания и планерки, но при этом никто из нужных мне людей еще не убежал на улицу бороться с преступностью. В противном случае до вечера мне их не найти. Надеюсь, бывшие коллеги не вычеркнули меня из списков друзей как конкурирующую фирму, и позволят ознакомиться со своими наработками.
Молоденькая и симпатичная продавщица выдала мне требуемое и, стрельнув глазами на огрызок шнура, который я прихватил из дома для образца, спросила:
– У вас щенок?
Я уже хотел ответить правду, но как это обычно бывает, язык сам выдал иное:
– Да, спаниель, сладу с ним нет! Хотел проконсультироваться со специалистами по воспитанию собаки, но не могу найти клуб. Не знаете, где он находится?
– И не найдете, у нас его нет. Заводчиков в городе немного, а если кому надо консультацию, обращаются или к дяде Саше или к знакомым.
– Я, к сожалению, не имею таких знакомых, может, Вы дадите консультацию, ну или хотя бы подскажите к кому можно обратиться?
– Это долгий разговор, мне сейчас некогда.
– А если встретиться когда у вас будет время? – не сдавался я.
Девушка задумчиво осмотрела мою седеющую, но еще далеко не утратившую спортивную форму, персону и попросила номер сотового телефона, обещав позвонить, когда будет свободная минутка. Номерок я, конечно же, дал, не знаю, поможет ли это в поисках собаки, но продавщица была очень даже ничего и сама по себе уже представляла определенную ценность. А что? Я человек одинокий.
В фойе ОВД меня ждал сюрприз. Вместо строгого дядьки постового за стойкой пропусков сидела молоденькая девушка с чистыми погонами рядового. Узенькие очочки и скупой хвостик говорили, что человек в органах недавно и свято верит словам начальства о том, что, надев погоны, она перестала быть женщиной. Посмотрела бы она на прожженных майоров и капитанов, которые, не стесняясь погон и звезд, носят шикарные прически и смелый макияж. Да, времена меняются, раньше на такой пост сажали здоровенных мужиков, с автоматом и в каске, дабы отпугивал потенциальных террористов, но, видимо, пока я был на пенсии, с террором было окончательно покончено.
– К кому? Паспорт, пожалуйста, – вежливо поинтересовалась постовая.
Требования вполне законные, пришлось показывать удостоверение пенсионера МВД и врать, что иду в отдел кадров, качать права. Я давно заметил, стоит сотруднику прослужить хотя бы один день, он с уважением начинает относиться к человеку, который желает покачать права в отделе кадров ОВД. Записав меня в журнал посетителей и, пожелав удачи в нелегком деле, она нажала кнопочку, открывая турникет, а я поскакал через две ступеньки на третий этаж, в родной уголовный розыск.
Мой прежний напарник Козлов Андрей был так занят изучением недр своего сейфа, что не заметил моего появления в кабинете:
– Здорово, мент!
– Ой! – Андрей стукнулся головой о полку сейфа и вынырнул наружу. – А, конкурирующая фирма! Здорово, проходи, какими судьбами?
– Да шел мимо, дай думаю, загляну.
– Ага, сказочник еще нашелся, ты только с пенсии и заглядываешь, собутыльников поискать, давай колись, зачем пожаловал. Чай, кстати, будешь?
– Да, можно кружечку. Слушай, тут на днях должны были кражу собачки заявить.
– Было такое дело, Танкист на этой собачьей теме совсем крышей двинулся!
Танкист, он же сапог, он же Дартаньян, он же ИА-ИА, ни кто иной, как мой бывший начальник розыска, пришедший в милицию из танковых войск.
– Это как?
– Давеча собирает нас на вечернюю планерку и говорит, по краже Крыжковой, сумку все-таки вор обронил? Мы ему, да, мол, вор. А он так прищурившись: «А с собакой договорились?» Немая сцена, а он продолжает: «Я в кино видел, зовут собаку, она вещь нюхает и говорит, кто вор. Чего уставились?! Немедленно созвониться, договориться, завтра доложить о результате!». Ну, чего ты ржешь!? Самое ужасное, он же это на полном серьезе выдал! Мы всем отделом до полуночи бегали: банку трехлитровую искали, чтобы запах законсервировать, а потом еще полночи отбивались от кинолога, который хотел нас в психушку направить после нашего ему звонка с вопросом – как с собакой договориться. На, лучше чайку выпей.
Я взял кружку с кипятком, помакал туда пакетик и с наслаждением отхлебнул получившейся бурды. Дома я всегда пью крепко заваренный настоящий чай, но, оказывается, за прошедшие годы службы, успел привыкнуть и к такому нехитрому способу чаепития. Даже соскучился немного, скорее, по самому процессу, чем по напитку.
– А что тебе до той собачки?
– Да наняли меня ее искать.
– Собачку?
– Именно, собачку. Если при этом, случайно, поймаю и воров, заказчик велел – передать их в суровые руки правосудия, то есть в твои. Так у кого материал?
– Какой материал?! Давно уголовное дело возбудили, у Осипова в производстве.
– А что так, по собачке и сразу дело? Вдруг сбежала?
– Ну да, сбежала, ты эту крепость видел? Захочешь, не сбежишь, а еще цена собачки, закачаешься.
– И какая цена?
– Ты что – дело ведешь и не знаешь стоимость пропавшего имущества? Круто. Две тысячи евро.
– Да ну!
– Палки гну! Так что возбудили и, причем третью часть, все показатели из-за этой псины коту под хвост, блин.
– Сам-то понял что сказал? Зацепки, какие есть?
– Да все я понял. Нет там ничего, глухо, как в танке. Ежели ее и похитили, то тут без своих не обошлось, к бабке ходить не надо, а народ в том домике живет такой, что с наскока не подступиться. Вот, кстати, ты частник – может у тебя чего получится.
– Да, плохо дело, ну если что нароете – звони, я тоже чего узнаю – сообщу сразу, надеюсь, нам делить на этом фронте нечего.
– Обижаете, господин частный сыщик! Да, кстати, ты в какую сторону?
– Домой собирался, а что – подвезти хочешь?
– Подвезти, как же, тут завал такой, пообедать сходить некогда, просто ты же мимо судмедэкспертов идти будешь? Будь другом, занеси эту справку Николаичу, зашиваюсь.
– Да не проблема, давай.
Андрей дал мне запечатанный конверт, на котором было написано «Нич. сп. по обух». Что, по моему разумению, могло означать «Уважаемый Сергей Николаевич, предоставляю Вам справку по истории болезни потерпевшего Обухова». Кивнув на выходе рядовой, я тормознул на крылечке и закурил, спешить было совершенно некуда, поиски собаки зашли в тупик.
Нельзя сказать, что я отчаялся и опустил руки, просто составленный накануне план действий никуда не годился, а новых идей в голову не приходило.
Тупик. Или как сейчас стало модно говорить – кризис. А когда следствие заходит в тупик, лучший способ сдвинуть дело с мертвой точки, это отпустить события развиваться самим по себе и ничего не делать, время само все расставит по своим местам.
Впрочем, мне еще надо объявления распечатать, вот этим и займемся. Приняв решение, я пошел в сторону дома.
Путь лежал мимо городской больницы, в дальнем крыле которой расположился отдел судебно-медицинской экспертизы и травпункт. Городок не мог себе позволить персонального судмедэксперта, в связи с чем, Николаич совмещал в себе хирурга-травматолога и паталогоанатома.
Мне повезло, что на дворе стояло лето и в отделении, практически не было больных. Уточнив у скучающей медсестры, где Николаич, я направился в перевязочную. Дверь в помещение была приоткрыта и, подойдя к ней, я увидел, как наш эскулап «на все руки», ковыряясь зубочисткой в зубах, читал мораль какому-то неопрятному субъекту. Субъект постанывал, а одна из медсестер бинтовала ему руку.
– Вот вы, дружище, сейчас отказываетесь от парочки безобидных укольчиков, а глядишь, дней через десять, будете лежать у меня в прозекторской, и я буду вдумчиво рассматривать ваши нездоровые внутренности, подумайте хорошенько.
– Нет, доктор, я в ней уверен, – буркнул субъект.
– Я тоже был уверен в своей жене, а потом лечиться пришлось.
Медсестра хихикнула и чуть не уронила бинт.
– Осторожней Света, – вздохнул Николаич. – И ничего смешного здесь нет, такова жизнь. Я бы все же Вам настоятельно посоветовал сделать укольчики.
– Нет!
– Как говорится, на нет и суда нет, пишите отказ.
Я решил не мешать медицине исполнять свой служебный долг и присел на лавочку в коридоре. В перевязочной чем-то шуршали и звякали, потом в коридор вышел субъект с рукой на перевязи и Николаич.
– О! Сережа, здравствуй, сто лет тебя не видел, случилось что?
– Почему же сразу случилось?
– Я слышал ты на пенсии, значит, заглянуть сюда можешь, только если что-то сломается в твоем хрупком теле.
– Не угадали, по пути зашел, вот, просили передать лично в руки, – и я отдал загадочно подписанный конверт.
– Что такое? А! Ну наконец-то сподобились, спасибо, давно жду. Заглянешь на минуточку или спешишь куда?
– Куда пенсионеру спешить?
– Тогда милости просим, свежий анекдотик расскажу, – Николаич подхватил меня под руку и повлек в дальний конец коридора.
Я подчинился нажиму и скоро оказался в ординаторской. С момента моего последнего визита тут мало что изменилось, разве что рыбок в аквариуме стало больше, да гитара из угла перекочевала за сейф, видимо и у них начальство борется за рациональное использование рабочего времени. Николаич тем временем уже извлек из сейфа бутылёк темного стекла с медицинской лейбой, парочку подозрительных то ли рюмок, то ли мензурок.
– Тут на днях «чудаки» одного привезли, – начал обещанный анекдот Николаич. Правда, в силу профессиональной деформации, анекдоты у него были сплошь из жизни паталогоанатомического отделения, и только «черные». Кстати, «чудаками» он называл санитаров из морга, так как они были вечно навеселе и постоянно чудачили. – На место Сережка ездил, я тут чинил. Он вернулся поздно и говорит мне: «Клиент несвежий, недельку в квартире полежал, но вроде бы ничего криминального». Ну, ничего криминального – я и сижу, спокойно истории заполняю. Но сиди – не сиди, надо идти резать. Прихожу, а он не то, чтоб несвежий, а совсем даже несвежий: гнилостный, смердит, течет… – на этом месте Николаич начал нарезать помидоры и меня замутило.
– Николаич! Я же теперь гражданский мирный человек! Может не к столу, а?
– Тоже верно, – легко согласился эскулап, он вообще за рюмочкой всегда был покладистым мужиком, – Все, забыли, налили, и давай за Свободу!
Я опрокинул пятьдесят граммов спирта в горло, пришалел слегка и подумал о сомнительном звучании тоста. Видимо, Николаич хотел сказать – за пенсионеров.
– Чем теперь занимаешься? – спросил Николаич, пережевывая помидорчик.
– Частным сыском, агентство организовал.
– Как Ниро Вульф? Не надоело за эти годы-то?
– Ну, вроде того, а насчет надоело, так тут совсем другое дело, начальства нет, справок, совещаний и прочей мути, самое время поработать себе в радость, а не для отчета.
– Да, это хорошо, а я вот все чиню и вскрываю, чиню и вскрываю. Народец, какой-то глупый пошел. Я ему говорю: вдруг собака бешеная, а он – нет, я в ней уверен! Мне бы его уверенность.
– Это вы о ком? – встрепенулся я, все, что касалось собак, теперь меня интересовало несказанно.
– Да вот, перед тобой был, собачка за руку укусила. Я ему говорю, два укола от бешенства для профилактики. А он ни в какую, собака соседская, с прививками, не буду делать уколы и точка. Правильно, сделай уколы пить нельзя, а ему бутылка дороже матери родной.
– Знакомый?
– Кто?
– Укушенный. Коли вы о нем так-то.
– А, нет, да я что, так не вижу его жизненных приоритетов? Глаз наметанный, ох, спивается народ. Ну, давай по второй, за трезвый образ жизни.
– За трезвый, – чокнулись и я выпив вторые пятьдесят, запоздало подумал, что день теперь пройдет даром, пить чистый спирт, практически не закусывая, надолго меня не хватит. А не пить, такой номер с Николаичем не пройдет.
Спасти могло только чудо, и чудо явилось в образе бригады скорой помощи, которая привезла пострадавшего в ДТП, с подозрением на перелом бедра. Николаич одним натренированным движением смел со стола мензурки, спирт и блюдце с помидорами, а я обрел свободу.
Спирт еще не докатился до головы. Вообще-то, я стараюсь не пить его в чистом виде, жуть до чего коварная вещь. Пьешь и вроде бы трезвый и долго еще «трезвый», а потом бац! Просыпаешься неведомо где и ничегошеньки не помнишь за прошедшие часы, а то и сутки. Так мало того, стоит выпить стакан воды и в голове уже шумит, снова пьяный. Было дело, по молодости лет, два дня отходил, боялся водички попить, чтобы не осоловеть на службе. Поэтому больничные коридоры покинул спешно, очень надеясь – сто грамм, не пятьсот и отделаюсь на этот раз без тяжких последствий.
Размышляя столь позитивно, я обнаружил себя в павильоне гостиного двора, что расположился на въезде в город в диаметрально противоположенном направлении от моего жилища.
– Ну вот, – сказал я себе, – начинается.
Погуляв по магазину – музею, слегка протрезвев от полученного стресса осознания астрономических величин на ценниках, вновь совершил попытку добраться домой. Но на свежем воздухе, под редким северным солнышком, возвращаться в родные пенаты расхотелось. Если подумать, то делать мне там было нечего. Объявления напечатать можно и попозже, толку от них вряд ли будет много, а Тимофей наверняка устроит скандал по поводу моего пьянства. Мой кот, вообще, терпеть не может пьяных и незамедлительно начинает делать гадости. Последний раз, на новогодние праздники, когда я вернулся из гостей, мне пришлось вылавливать негодника из аквариума. До сих пор не знаю, нарочно он туда плюхнулся или это стечение обстоятельств. Но руки он мне изодрал, пока я его спасал, взглянуть было страшно.
Подумав, решил воспользоваться хорошей погодой и посидеть в парке на лавочке. Благо, городской парк тут же за углом. В парке мне всегда нравилось, привлекала необычность идеи его создания. Лет тридцать назад, когда строился город, в проекте заложили парк, а чтобы не тратить время на выращивание в суровых северных условиях благородных березок и кленов, поступили проще. Огородили ажурной решеткой часть первозданной тайги, прорубили в чаще парочку извилистых дорожек, расставили по ним скамеечки и назвали все это парком культуры и отдыха. Получилось и, правда, здорово. В хорошую погоду в парке некуда было яблоку упасть от посетителей, а по осени в нем собирали грибы.
Я выбрал скамеечку под корявым кедром и расслабился, на редкость теплое солнышко приятно согревало тело, от кедра пахло хвоей и разогретой смолой. А комары… Ой, да что комары, я к ним привык и не обращал на них особого внимания.
Мысли текли вяло, даже как-то лениво, и с каждым убитым комаром на щеке меняли свое направление, словно в телевизоре при переключении каналов. Сначала я думал, как хорошо сидеть вот так и ничего не делать… Шлеп… а расследование зашло в тупик… Шлеп… Интересно, позвонит ли мне Света из магазина и, если позвонит, чем это закончится. Хотя она наверняка, как заядлая собачница, недолюбливает кошатников… Шлеп… Шлеп… Шлеп…
На очередном «переключении канала» мне вдруг вспомнился недавний визит к судмедэксперту, что он там говорил об укушенном? Точно, что пострадавший уверен в благонадежности покусившегося на его тело пса. И что мне в этой истории не нравится? Да то, что за всю свою жизнь я еще не встречал столь толерантно настроенных поеденных граждан. Как правило, совсем наоборот, спровоцировав животное на агрессию, и получив за это по заслугам, пострадавшие мигом бегут в милицию с требованием убить, застрелить, усыпить «бешеное и опасное животное, которое на людей кидается». Конечно, возможен вариант, что хозяин собачки, не откладывая дела в долгий ящик, сразу же откупился от алкаша бутылочкой или двумя, а если нет?
Лавочка вмиг стала горячей и неудобной, а очнувшийся от спячки в моей нетрезвой голове охотничий инстинкт погнал меня обратно в больничные покои. Лишь бы Николаич не увяз в операционной, тогда его можно ждать часами и уйти ни с чем.
Повезло, врач был на месте, обложился какими-то бумагами и быстро что-то писал, вписывал и заполнял. Бюрократия поразила всех, даже врачей.
– О! Здравствуй, сто лет тебя не видел! – воскликнул эскулап, а у меня по спине побежали мурашки, сколько же меня тут не было, пару часов или неделю, вот тебе и сто грамм.
– Так час назад же у Вас был, – осторожно сказал я.
– Да, Сергей, тебе пить нельзя, зараз теряешь чувство юмора, добавить пришел или забыл чего?
– По делу, – облегченно ответил я, – Николаич, адресок покусанного не подскажешь?
– А зачем он тебе?
– Дело есть.
– Врачебная тайна.
– Да и чего же тут тайного?
– А то, ты теперь не государев слуга, а рядовой пенсионер…
– Николаич, – перебил я, – ты меня знаешь, за мной не заржавеет, очень надо. Государственной важности дело.
– Уж прямо государственной?
– Стал бы я по пустякам тебя беспокоить. Заодно, может уговорю укольчики сделать.
– Ну-ну. Так, где-то тут карточка валялась, – Николаич стал рыться в бумажных завалах. – Ага, вот она. Записывай, Серегин Николай Петрович, 1969 года рождения, так, зарегистрирован г. Екатеринбург, улица Ельцина, дом 9, квартира 7, ну это тебе вряд ли поможет, ага вот, проживает улица Первопроходцев 113 квартира 29… СВЕТА!!! – закричал Николаич, – Света, иди сюда!
В ординаторскую вошла давешняя медсестра, которая делала перевязку Серегину.
– Звали?
– Что это за адрес?! Такого дома в городе нет.
– А мне то что? – огрызнулась сестра милосердия, – Чо сказали, то и записала.
– Так думать надо, что пишешь! – закипал Николаич.
– Вы доктор, вы и думайте, а мое дело маленькое, как зарплата.
Заметив, что Николаич вознамерился заняться воспитанием младшего персонала, я поспешил задать интересующий меня вопрос:
– А на перевязку он придет?
– По идее должен, укус хороший, не знаю, что за монстр его укусил, но еще чуток – и господин Серегин остался бы без руки. Перевязка, ежедневно кроме выходного с пятнадцати до девятнадцати.