Исцеляющий миры. На расколе миров. Часть 2

Глава 1. Преображение

– Габриэль, хватит улыбаться! Ты не выглядишь подозрительной! – Пенни стояла на пожарной лестнице своего дома на высоте второго этажа с фотоаппаратом в руках, чтобы создать естественный ракурс, который она называла «папарацци».

– Хорошо-хорошо! – Габриэль помахала ей снизу. – Мне сделать лицо такое, – бросила она в камеру загадочный взгляд, – или такое?

– Ты пытаешься изобразить злость? – догадался Адам, держа позицию справа от Габриэль. Кикки за пазухой его пиджака забавно верещал. – Нереалистично.

Инопланетный зверёк высовывал свой острый красный носик, задушенный тесными объятиями ксионца.

– А сам-то! – Габриэль промяла пальцем карман на груди Адама, переводя стрелки: – Ты должен выглядеть осторожно-настороженным!

– Так? Или так?

– Твое лицо ни капли не меняется!

– Габриэль, не надо скрещивать руки! Вы вроде идете и что-то ищите! – Используя мокрые перила как фиксатор для камеры, Пенни попробовала взять другой ракурс.

– Куда мне тогда их девать?

– Может возьмёшь в руки Кикки?

Кикки будто понял, что к чему идёт. Он вточил полный презрения взгляд своих бусинок глаз на Габриэль, которую в свою очередь всю перекашивало от перспективы держать этого чудо зверька у себя. Запястье под пластырем ошпарила боль – напоминание об укусе и ядовитых клыках кропуса.

– Никогда в жизни! – отчеканила она, стремительно бледнея.

Кикки зубоскально растянул щеки, его белоснежные усики щекотливо зашевелились, будто он беззвучно посмеивался.

– Вы видите, видите? – Габриэль топнула кроссовком. – Он насмехается надо мной!

– Это всего лишь зверёк, – улыбнулся Адам, потрепав Кикки за щеку, на что тот блаженно завибрировал.

Кикки насмешливо вильнул хвостом, воспользовался сумятицей и перебежал на спину Адаму, где его было трудно достать. Дырявя восьмью когтистыми лапами костюм, он показал Габриэль язык.

– Ах ты!..

Пенни резко одернула камеру и замычала, словно ребенок, чьи игры никто не воспринимает всерьёз. Она быстро прискакала к своим «моделям» и громко отчитала их:

– Вы безнадёжны! Вы оба! Вы что никогда не смотрели триллеры?

Пенни сняла с Адама кропуса и посадила себе на плечо. Скромная и нерешительная, она вдруг вошла в образ, преобразив свое детское личико в нечто совершенно злодейское. Глаза ее погасли и глядели на своих друзей отстранено и пренебрежительно. Светлые локоны создавали загадочную тень, подчеркивая взгляд и зрительно углубляя мягкий рельеф скул. А когда треснула зловещая ухмылка, пышные розовые губы немного запали вовнутрь и стали казаться чуть тоньше, придавая образу скрытности.

Чудище! – посинела Габриэль от страха. – Верни нашу Пенни, пожалуйста.

– Вот этого я и хочу от вас! – Теплейшая улыбка растопила лёд в лице Пенни, и та вновь сделалась милой. – А теперь попробуем ещё разок! Не подведите меня!

Пенни весело поднесла камеру к глазам, но вместо того, чтобы сфотографировать друзей, озадаченность которых пошла позированию на пользу, внезапно опустила фотоаппарат и оборотилась себе за плечо, разметав неукротимые нити волос по лбу. Пока она высматривала в окнах дома что-то, смысл чего сама не понимала, губы её укладывались в суровую линию. Адам и Габриэль сперва решили, что мастер-класс «Как быть злодеем» продолжается.

– Ты в порядке? – обеспокоилась Габриэль, когда странное поведение подруги затянулось по времени.

– Показалось! – Пенни увела ту на пару шагов назад, чтобы выстроить рядом с Адамом в единую композицию: – Вот так! Адам, встань полу-боком. Ага. Нормально. Всё. Замрите. Хотя стойте! – Она подтолкнула Кикки, повисшего у неё на шее шарфом. Зверёк, перескочив через Габриэль, занял своё место на руках пришельца. – Так-то лучше!

Пенни побежала на лестницу, перепрыгивая лужи. Навязав себе мысль, что за ними кто-то следит, она уже не могла от неё отделаться.

Спустя пару часов фотосессия завершилась, и вся компания собралась в гостиной дома Уоткинсов. Хелен Уоткинс тоже присоединилась. Она принесла Кикки тарелку очищенных фруктов и убедила других в том, что без ее присутствия зверёк плохо ест. Кропус опровергающе пискнул. На самом деле миссис Уоткинс просто хотела поучаствовать в затее дочери и ее друзей. Габриэль с кислой физиономией сидела в кресле за ноутбуком и хаяла саму себя:

– Уродство… Ну и ноги… А это что?! – Курсор на мониторе автоматически потянул фотографию к иконке «удалить». – Это же надо было так сфотографировать! Я всё удаляю. Фотографируемся заново!

– Нет! – Пенни перехватила ноутбук. – Не смей, Габриэль!

– Но это же кошмар какой-то!

– Так надо! Это естественный ракурс! Если снимки будут чересчур модельными, то офицер Фицман не поверит нам. Он должен думать, что я сфотографировала вас издалека, тайком, понимаешь?

– Отдай мне ноутбук! Я такое никуда выставлять не буду!

– Адам, ну скажи ей! – Пенни подступилась к восседающему на диване Адаму, разя мольбой: – Пожалуйста!

– Что мне ей сказать? – не понял тот.

Пенни надулась, стесняясь говорить напрямую.

Знающая толк в коммуникациях миссис Уоткинс поспешила дочери на помощь. Она притиснулась к пришельцу, спугнув задремавшего у неё на коленях Кикки. Адам, чьи личные границы были жестоко нарушены, совсем уж по кошачьи ощетинился на неё.

– Скажи Габриэль, что на всех фото она получилась красиво! – шепнула она повелительно ему на ухо.

Пенни настойчиво закивала, выражая согласие.

Окольцованному Уоткинсами Адаму ничего не оставалось, кроме как покинуть насиженное место и пристать к приунывшей Габриэль с ноутбуком. Окинув взглядом фотографии, он не нашёл слов лучше, чем честное:

– Нормальные фотографии. Солидарен с Пенни – выглядят натурально.

Габриэль, которая в душе ожидала иного, с силой наступила Адаму на туфлю.

Претерпевая боль в ноге со стойкостью оловянного солдатика, пришелец беспомощно покосился на Уоткинсов. Но с их стороны одобрения он тоже не сыскал. Пенни, как не в себе, качала головой, а её мать отпечатывала у себя на лице свою ладонь, громко прицокивая языком.

Габриэль, чувствуя, что вокруг неё разводят какой-то глупый спектакль, отложила ноутбук и выпрямилась:

– Ладно, с фотографиями потом порешаем. Пора собираться.

Адам вопросительно вскинул брови.

– Уже почти два. Нужно успеть прибыть на кладбище к началу четвёртого.

– Понял, – отвечал тот, точно на приказ.

– Тебе не обязательно идти, Адам. – Габриэль укрыла себя руками. – Смерть профессора Нортона наделала столько шума, что на похороны заявится чуть ли не весь Станвелл. Это, – вздохнула она, поднимая глаза на пришельца, – не безопасное место для тебя. Ты хоть и похож на человека, но внимание всё равно привлечешь.

– Почему? Чем?

– У людей не бывает серебристых волос. И твои глаза… любой маломальский знаток косплея скажет, что это не линзы… А там такие найдутся, поверь мне.

– Но я не могу отпустить тебя одну. – Адам похмурел, озадаченный решением, которое всё никак не приходило ему на ум.

– Тогда! – Миссис Уоткинс потирала руки, предвкушая развлечение, о коем ксионец и не подозревал. – Мы изменим твою внешность!

– Время преображения! – поддержала её дочь.

– Пенни, тащи чемодан для вечеринок в мою спальню! А я… – Женщина плутовато разулыбалась. – Потащу Адама!

Примерно через четверть часа, припечатанный к стулу Адам, сумел открыть глаза. До этого ему мешали это сделать облака пудры, которую щедро сыпала ему на лицо миссис Уоткинс, а также распылитель Пенни с сухой краской, который, заканчиваясь, неприятно покашливал над ухом.

Когда всё было готово, Пенни принесла пришельцу зеркальце, и тот себя не узнал. В отражении на него смотрел человек с тёмными как тальк волосами и густыми чётко очерченными бровями. Круглый датчик на виске был перекрыт толстым слоем грима и ничем не выдавал свою кибернетическую природу.

Миссис Уоткинс стянула с плеч Адама клеенчатую ткань, которую постелила, чтобы не запачкать одежду, и преподнесла ему коробочку с цветными линзами.

Пришелец принял их, вознамериваясь скорее покончить с пыткой. Но миссис Уоткинс останавливаться на этом не планировала.

– Ты пойдёшь на похороны в этом? – долгим оценивающим взглядом она давала понять, что в его сером костюме что-то не так. – Так не пойдёт! Надо переодеть тебя во что-нибудь траурное!

Пенни, жалостливо смеясь, выскользнула из комнаты.

– Удачи, – бросила она и сгинула с порога, заставив Адама напрячься до нервного тика.

Много времени на поиски гардероба не ушло. Миссис Уоткинс достала из платяного шкафа классический мужской костюм на вешалке.

– Боюсь, спросить, миссис Уоткинс… Откуда у вас в доме мужская одежда?

– Я взяла этот костюм в магазине, где я работаю.

– На прокат?

– Ну…

Адам взъерошился, но миссис Уоткинс заливисто рассмеялась, спеша успокоить его:

– Конечно, я взяла его напрокат, глупенький! Специально для тебя.

Пришелец был удивлён:

– Но откуда вы знали, что я пойду на похороны?

– Пенни сказала.

– Пенни?

– О! – Миссис Уоткинс в очередной раз хохотнула. – Ну, само собой, мы ей не говорили. У Пенни хорошая интуиция. Она гадает на картах и умело предсказывает будущее. Например, в детстве, когда ей было лет пять, Пенни предсказала, что мы уедем из Сассекса в Станвелл. Она была так настойчива, что не прекращала стучать каблучком туфельки об асфальт и плакать, убеждая, что так и будет, когда я и… её отец твердили, что это нам ни к чему. У нас был большой дом, мы были счастливы и ничего менять не хотели.

– Тогда что заставило вас переехать в Станвелл?

– Судьба, я полагаю, – ответила с грустью в улыбке миссис Уоткинс. – Оказалось, что я совсем не знала человека, от которого родила дочь и с которым построила семью. Он начал сливать весь наш бюджет на азартные игры и в итоге так наплевал на все, что продал кроватку Пенни. Это было последней каплей.

– И вы…?

– …Ушли. Потому что дом был не наш. Он достался…эм… Эндрю, – имела в виду она своего мужа, – в наследство от родителей. В тот день я вспомнила про Станвелл. Осваиваться в новом городе было тяжко, но, как видишь, мы справились! Вот только… – Мисс Уоткинс понуро вздохнула, рассматривая костюм на вешалке, будто прошлое в зеркале. – Иногда я спрашиваю себя – а правильно ли вообще поступила? Не из-за меня ли Пенни стала… такой?

Адам внимательно всмотрелся в профиль женщины, засвеченный тусклым светом с окна.

– И что это значит? – спросил он, чувствуя, как много сожаления миссис Уоткинс вложила в последнее слово.

– Пенни очень рассеянная, вечно витает в облаках. Из-за этой своей особенности она с трудом отучилась в колледже, из-за неё же она не всегда слышит, что ей говорят люди. У неё никогда не было друзей. Может быть… может быть если бы мы остались в Сассексе…

– Нет! – Адам твёрдым голосом отмел все сомнения. – Вы воспитали замечательную дочь, миссис Уоткинс. Вам не за что себя корить.

Миссис Уоткинс была так тронута, что едва не разлилась слезами. Но вместо того, чтобы плакать – с обожанием накинулась на Адама, и выбраться из её рук было столь же немыслимо, как из объятий удава.

– Спасибо, что вы с Габриэль подружились с моей драгоценной Пенни! Я вам никогда этого не забуду!

Пришелец спускался по лестнице на первый этаж – помятый, задушенный, с психологической травмой, но зато приодетый. Габриэль не сразу признала в нём своего товарища по ВУС.

– Ого, Адам! Ты будто обычный человек! – вымолвила она со всей искренностью, на какую была способна. В костюме не было ничего невероятного, он был минималистичен и выдержан в траурных тонах, чего и требовало событие. Но вот глаза и волосы Адама! Тёмный цвет превращал ксионца в другую личность, в кого-то, кто в самом деле может обдать тебя холодным взглядом. Габриэль вспомнила его лицо, когда он предотвратил убийство помешавшегося на Боге бездомных священника. Свыкнуться с обновленным Адамом Дэвисоном будет не так-то просто!

Удивление быстро развеялось, и Габриэль посмеялась – уж больно замученным тот предстал перед ней.

– Отлично выглядишь. – Нежданный комплимент заставил Габриэль поперхнуться. Она ударила себя кулаком выше груди, выбивая воздух из лёгких.

– Спасибо. Наверное. Это единственное более-менее траурное, что завалялось в моём гардеробе. Точнее… в гардеробе другой Габриэль. – Габриэль стесненно улыбнулась, полагая, что ступор Адама вызван неуместным выбором одежды. Её и саму смущали прозрачные рукава и такой же верх у платья, мерцающий крошками серебряных пайеток – не самая траурная часть. И хотя руки были прилично покрыты, однотонный цвет и длина подолов соответствовали нормам приличия, а ажур на высоком воротничке даже смотрелся чересчур чопорно, – Габриэль была взволнована своим внешним видом. Главная причина крылась в том, что платья она не любила и носила только от случая к случаю, какие выдавались в её жизни крайне редко.

– На мне ещё будет это! – оправдалась она, влезая в чёрную незапоминающуюся куртку с бесцельно болтающимися веревочками – ту, что невесть сколько торчала на заднем сиденье «Фольксвагена», пока на улице не похолодало. – Миссис Уоткинс, вы тоже с нами идёте? – Габриэль заглянула за широкую грудь Адама, чтобы увидеть за ней миниатюрную женщину в современном костюме.

– Ну конечно! Что за вопрос!

Пенни, однако, была ещё в большем удивлении, чем Габриэль:

– А кто будет сидеть с Кикки?

– Ну не всё же мне быть сиделкой для инопланетных зверьков! И вообще… – она ухмыльнулась, – у меня есть важная миссия!

Вся троица вопросительно уставилась на неё.

Миссис Уоткинс, растягивая интригу, похлопала по головке ластящегося к её ногам Кикки, и только после ответила, наслаждаясь недоумением на лицах:

– Мне надо следить, чтобы Адам не порвал костюм!

Глава 2. Похороны

На кладбище столпилась тысяча человек. Все эти люди были мрачны в своих черных облачениях. Адам, Габриэль и миссис Уоткинс выстаивали церемонию, урвав себе место в первых рядах благодаря карточке клуба научной фантастики под учреждением профессора, в котором состояла Габриэль.

Ближе всего к могильной яме стояла кучка заплаканных людей – близких родственников профессора Нортона.

– Гроб закрытый, – вдруг произнесла Габриэль.

Адам посмотрел туда, куда ложился ее взор. Гроб из красного дуба, богато украшенный бархатом, блестел в искрах солнца, пока четверо мужчин в шляпах погружали его в яму шести футов глубиной.

– Ещё бы… – ответил Адам, хотя фраза Габриэль никому не была обращена. – После всего, что случилось…

– Нет, ты не понимаешь! – Глаза Габриэль вспыхнули, отразив оранжеватый солнечный луч, просвечивающий сквозь серо-белую пену облаков. – Неужели ты думаешь, что в гробу лежит тело профессора? Наверняка… наверняка его забрали на опыты британские службы! Есть ли что-нибудь от него в этом гробу? А ещё все эти люди… Девяносто процентов из них даже не виделись с профессором при его жизни. Они пришли сюда как в цирк – поразвлечься. Премьер-министр официально подтвердил: гибель профессора произошла по инопланетным факторам. Таким образом, это первая документально засвидетельствованная смерть от рук пришельцев.

Священник воспевал молитву богу звенящим как колокол голосом. И когда он возвестил очередное «Аллилуя», женщина с проседью в волосах, что мялась в первых рядах в кучке родственников, упала на колени и разрыдалась, словно малое дитя.

Габриэль эта сцена не растрогала. Она поджала губы, будто сдерживая ругательства. Столько лет профессор Нортон жил один-одинешенек, забытый всеми, кем только можно. Его внуки давно выросли, но он берег для них обставленные «детские» в своём доме в надежде, что их ещё заполнит смех и перелив родных голосов. И почему люди вспоминают о своей родне, лишь когда между ними встаёт смерть?

Габриэль единственная в толпе излучала злость. Среди любопытства и скорби эта эмоция очень выделялась и, вскоре, ее персона заполучила в свою сторону несколько косых взглядов.

Адам тоже это ощутил. Он сочинял в уме высказывание, что смогло бы как по волшебству излечить рану на сердце Габриэль, как вдруг среди безутешных лиц ему на глаза попалось само олицетворение ненависти в её сотне резких морщин. Это был высокий мужчина в котелке, под которым лоснились залысины на висках. Если бы не болезненно жёлтая кожа и не наказание лет, его можно было бы назвать благовидным. Возможно, по молодости он таким и был.

Взор этого человека был всецело приставлен к Габриэль, и садил он такой злобой, какую Адаму не доводилось видать уже много лет.

Ксионец машинально выступил вперёд, закрывая подругу плечом. Мужчина цокнул, питая гнев теперь не только на Габриэль, но и на её защитника. Он растаял в толпе – сделать это человеку в чёрном в гуще траурных фигур проще простого, – но почему-то Адам не испытал от этого облегчения.

Всего за секунду Габриэль, что с начала церемонии держалась подле него, также исчезла. И Адама это совпадение заставило поволноваться. Ничего не сообщив миссис Уоткинс, он нырнул в толпу позади себя, выискивая зоркими глазами рыжую голову спутницы. Но одной только зоркости для того, чтобы сориентироваться в чёрном море людей было недостаточно. Он хотел просканировать пространство, сократив количество переменных до конкретного описания внешних данных Габриэль, но дотронулся до виска и только растер пальцами пудру. Нет, плохая идея. Сегодня придётся обойтись без помощи кибертехнологий «Терра».

В отдалении от основной толпы расхаживали журналисты из«The Daily Telegraph», туристы и фанатики инопланетян, которые выгадывали встречу с чем-нибудь сверхъестественным.

Маскировка Уоткинсов работала на отлично. Адам прошел мимо камер и никто не надумал сделать его фото. Но один необдуманный шаг – и он едва всё не испортил. И вот почему…

Габриэль сидела на зелёном газоне, в окружении статуй скорбящих ангелов и каменных надгробий, и поза её была неестественной для человека, что присел отдохнуть. Одной рукой она хваталась за щеку, а другую упирала в мокрую траву. Перед ней возвышался тот самый мужчина в котелке, и его ладонь горела от совершенного им удара.

От увиденного, Адама охватила ярость, и с ней, без разъяснения причин, он накинулся на незнакомца, впиваясь ногтями в ворот его пиджака и порывая плотную ткань.

– Ты-ы! – заскрипел тот зубами, стараясь отпихнуться. Как и ожидалось, силы ему для этого не доставало. Донельзя взбешенный, он покраснел, прожёвывая желчь во рту: – Ублюдок, я тебя засужу! И подружку твою тоже! Вы оба у меня за решётку полетите!

– Адам, перестань! Отпусти его! – выкрикнула Габриэль осуждающе, да так, будто это Адам был повинен в случившемся.

Пришелец её не услышал, он был оглушен собственным сердцебиением. Его кулак нацелился на мужчину. Котелок слетел с головы, обнажая некрасивую лысину. Габриэль осознавала, чего стоит один удар ксионца. Адам запросто мог выбить из человека душу, не особенно напрягаясь.

Но докричаться до него было невозможно.

– Стоять! – Миссис Уоткинс подоспела к моменту. Она поймала руку Адама на замахе, и хотя вряд можно было остановить того человеческой силой, пришелец осознанно позволил себя увести на целых два шага прочь. Он наконец вспомнил, что существует такое орудие справедливости как «диалог», ему даже стало немного стыдно за своё поведение, недостойное нажитых им принципов. Сперва надо узнать, что произошло. Быть может он не так всё понял.

Объятый пламенем взгляд, однако, не угасал, и с ним Адам вышел на вопрос:

– Кто вы такой? И что вам нужно от Габриэль?

Мужчина поправил испорченный пиджак, поднял с земли котелок и стал отряхивать его.

Не успел он промолвить и слова, как Габриэль одарила мужчину низким поклоном и почтительно отчеканила:

– Извините нас, пожалуйста, мистер Смит. Заверяю такого больше не повторится. Прошу, не обращайтесь в полицию. За порчу вашего пиджака я заплачу с избытком.

Адам был ошеломлён. Миссис Уоткинс – меньше, но кажется до неё начало доходить, ради чего Габриэль претерпевает унижение перед обидчиком.

– Мистер Смит? – переспросила она тихо, словно у самой себя. – Отец Розетт Смит?

– Что ж, раз уж вам известно имя моей дочери, – прорычал тот, напяливая на макушку шляпу, – значит тот факт, что ваша подруга её убийца, для вас также секретом не является.

Адам, всё ещё удерживаемый миссис Уоткинс, дёрнулся всем телом, будто через него пропустили электрический ток.

– Габриэль никого не убивала! – заступился он за девушку.

– Роуз никогда бы не покончила с собой! – Седые брови мужчины сгустились одновременно с тучами над его головой. Ветер усиленно завыл, навивая мрак и забирая последние блики солнца. – Знаю, пока доказательств нет, но я их найду, клянусь – найду! И тогда, Габриэль Остин Феннис, ты за всё мне отплатишь! Люди вокруг тебя неспроста лишаются жизней! Роуз, профессор, твои родители… Это ты виновата в их смерти, ты, мелкая дрянь!

– Адам, тише! Испортишь костюм – и я тебя убью! – пригрозила миссис Уоткинс шарахнувшемуся в её руках пришельцу.

Габриэль прикусила губу, подол её перепачканного платья хлестнул ветер.

– И не нужны мне твои проклятые деньги! – Мистер Смит хмыкнул, и на том, гордый как лев, неспешно стал удаляться.

Габриэль стрельнула взглядом ему в спину.

– Придурок! – буркнула она куда-то в землю.

– Почему ты разрешаешь ему так с собой обходиться? – выпущенный на свободу Адам подлетел к девушке.

– О, думаешь, я мазохистка, да? – ухмыльнулась та гневно. – Мистер Смит ни за что не оставит дело о смерти Роуз! Ему только дай повод обвинить меня! Стоит мне попасть в полицейский участок, как моя история судимости вскроется, и кто знает, что тогда будет! А ты? Ты вообще подумал головой, что ждёт тебя, Адам, если он и в самом деле решился бы засудить тебя? А если бы ты его убил? И куда девалась вся твоя «рациональность»?

– Я бы не…

– А, да замолчи ты! – Габриэль отвернулась, чувствуя, как слезы щекочут глаза.

Начав накрапывать, дождь быстро накрыл кладбище, и чёрные тенты зонтов расцвели среди могил. Один такой вырос и над головами угнетённого Адама и плачущей Габриэль, и держала его благоденственная рука миссис Уоткинс:

– Ну, поехали-ка домой, ребятки.

Всю дорогу до Волкер-стрит Габриэль хранила молчание, а Адам в одиночестве на заднем сидении и вовсе сидел убитый. И только миссис Уоткинс не унывала.

– Да что ж вы оба такие кислые! – вздохнула она. – Наше расследование в самом разгаре, с таким настроем мы никуда не продвинемся! Хотите вы того или нет, но я вас не отпущу, пока мы не обсудим всё за чашкой горячего чая, понятно?

Габриэль включила «дворники», чтобы почистить забрызганное дождём стекло, и, встраиваясь в поток машин, ответила:

– Нечего обсуждать. Я не хочу об этом говорить. Я не убивала Розетт Смит…

– Мы это знаем!

– Но… не исключено, что я во всём виновата, – произнесла Габриэль через ком в горле. – Профессор умер из-за того, что я вовлекла его в ВУС, как вовлекаю вас сейчас. Не хочу, чтобы вы, миссис Уоткинс, или ваша дочь пострадали из-за меня…

– А как же видение?

– Адам прав. Любое предсказание будущего – всего лишь вероятность…

Когда «Фольксваген» подъехал к дому Уоткинсов, Адам Дэвисон, который всю дорогу с откровенной горечью слушал беседу на передних сидениях, осторожно подал голос:

– Габриэль, можно поговорить с тобой наедине?

Миссис Уоткинс с улыбкой кивнула, захлопывая дверцу и вставая под дождь, не боясь промокнуть. Зонт она целенаправленно оставила в машине, вынуждая Габриэль вернуть его ей и тем самым попасть в её ловушку с чаепитием.

– Ну что ещё? – взныла девушка, прильнув носом к рулю как к подушке. – Я на тебя не обижаюсь, если ты об этом. Но на извинения не рассчитывай.

– Хорошо, не буду, – улыбнулся тот благодарно. – На самом деле я сам хотел извиниться… Не знаю, что на меня нашло. Вообще-то я не одобряю насилие ни в каком его проявлении. Для меня это табу, и я его чуть не нарушил. Спасибо, что не дала мне сделать ничего дурного…

– Я не при чем. Это всё миссис Уоткинс. Ее благодари.

– Габриэль…

– Да что?

Несмотря на раздражение, с каким отвечала ему подруга, Адам улыбался:

– Я просто хочу, чтобы ты знала. Я всегда буду на твоей стороне. Чтобы не случилось.

Габриэль слезливо взглотнула. Слова застревали в горле, поэтому она извлекла из себя только сломленное «угу». Возможно, будь у неё чуть больше времени, её вконец сваренный событиями мозг допыткал бы до чего-нибудь более благозвучного, но его умственный процесс прервал стук в стекло салона автомобиля.