Мифы окаменелостей. От костей великанов и пальцев водяных до зубов дракона и стрел с неба

Научный редактор Павел Руднев

Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© Нелихов А., 2025

© Андрей Атучин, иллюстрации, 2025

© Оформление. ООО «МИФ», 2025

* * *

Введение

Люди всегда находили окаменевшие остатки древних, уже вымерших животных и растений. Из них делали лекарства, их использовали как талисманы и обереги. Их хранили в храмах, спрашивали у них советов. Эта книга рассказывает про легенды и суеверия, которые связаны с окаменелостями, от каменного века до наших дней. Под одной обложкой в ней встретились Тор с динозаврами, Дева Мария с мамонтами, Беовульф и шаманы с ископаемыми крабами и зубами гигантских акул. Множество забытых, но достоверных историй из прошлого показывают, что окаменелости присутствовали в жизни людей во все времена и так или иначе находили свое применение у них в быту.

Личина из ископаемой раковины аммонита. Кельты. Британия.

Иллюстрация А. Атучина

Бывшая столица Франкской империи, город Ахен, находится на западе Европы, где сходятся границы Германии, Бельгии и Нидерландов. Это провинциальное тихое место, курорт для пенсионеров. Слава и роскошь Ахена остались в прошлом.

В центре города возвышается символ былого величия – средневековый собор, заложенный более тысячи лет назад. В его стенах короновались императоры Священной Римской империи, которая в Средние века объединяла земли Западной и Центральной Европы.

В 814 году в соборе похоронили первого императора Запада, «отца Европы» Карла Великого. Его саркофаг не раз вскрывали, кости разбирали на реликвии. Почти все, что осталось, сложено в ларец, рядом с которым стоит реликварий: позолоченный бюст Карла Великого, внутри которого вделаны кусочки его черепа.

Бюст украшен короной. Историки до сих пор спорят, кому она принадлежала. Может быть, самому Карлу Великому, но скорее ее сделали спустя пару веков после его кончины для коронации следующих императоров. Корона весит два килограмма, украшена изумрудами, аметистами, жемчугом. Среди ярких самоцветов странно смотрятся два полупрозрачных коричневых камешка размером с ноготок. Они вставлены в заднюю часть короны, которая прилегала к затылку. Эти невзрачные камешки высоко ценились в Средние века. Их называли буфонитами от латинского bufo, т. е. «жаба», или краподинами, от французского crapaud – «жаба». На русском языке они были жабным камнем, или жабовиком^[1].

Говорили, они вырастают в головах у старых жаб между черепом и кожей. Они якобы предупреждали владельца о близости яда: если рядом была отрава, буфониты потели и обжигали кожу. Они могли и высосать яд из отравленного человека, при этом будто бы меняли цвет, становились темными и мутными.

Бюст-реликварий Карла Великого. Ахен. Германия.

Bust of Charlemagne (Inv.-Nr. Gr 069). © Domkapitel Aachen, Foto: Pit Siebigs, Aachen

Ими спасались не только от ядов, их носили, чтобы не заразиться чумой, а немецкий богослов Альберт Великий рекомендовал глотать буфонит, чтобы почистить кишечник от грязи и экскрементов. Потом камень доставали из ночного горшка и использовали снова. Историк науки Кристофер Даффин шутил, что буфонит – уникальное многоразовое лекарство, которое могло даже стать семейной реликвией^[2].

Стоили они дорого, раздобыть их было непросто. Буфониты рекомендовали вырезать из головы живой жабы, иначе они теряли чудесные способности.

Украшения с жабьими камнями носили многие европейские вельможи. На Руси их тоже ценили и советовали держать «во устех», чтобы не отравиться^[3].

Столетиями буфониты были окутаны легендами и суевериями, как и сама жаба. Жаб называли постоянными участницами шабашей, верили, что в жаб превращаются ведьмы и дьявол. Жаб считали смертельно ядовитыми: героиню пушкинского стиха «Феодор и Елена» отравили сливой, которую облизала черная жаба.

Народная и донаучная медицина следовала принципу «подобное лечится подобным», поэтому жабий камень считался отличным противоядием. Жабам их приписывали, скорее всего, из-за внешнего вида: они чем-то похожи на «ядовитые» жабьи бородавки.

В эпоху Просвещения зловещий образ жабы потускнел и понемногу сошел на нет, оставив после себя стойкое отвращение, которое и сегодня жабы вызывают у многих людей. Суеверия про буфониты тоже исчезли. Сегодня об этих камнях не знают даже ювелиры.

Все буфониты небольшие, округлые, с гладкой блестящей поверхностью. Их гамма разнообразна, но, как правило, бежевая и коричневатая, иногда черная. Как ни странно, это вообще не кристаллы. Это ископаемые зубы юрских лучеперых рыб.

Буфониты на короне – зубы крупных шенштий (Scheenstia maximus)^[4]. Во времена динозавров шенштии плавали в мелководных морях на территории современной Западной Европы. Они вырастали до двух метров, внешне напоминали лещей. Неповоротливые и медлительные шенштии питались моллюсками и раками, раздавливая их округлыми зубами. Зубы в их челюстях располагались в несколько рядов, пасть была похожа на булыжную мостовую. Зубы быстро изнашивались, регулярно выпадали, и на том же месте отрастали новые. Поэтому зубы обычно находят по отдельности, без челюстей и скелетов.

Каждая шенштия за жизнь сменяла множество зубов, буквально усеивая ими дно. Такой же механизм у многих других рыб, в том числе акул. Современные исследования показывают, что акула заменяет до ста зубов каждую неделю.

Зубы прекрасно сохраняются в ископаемом виде: они самая твердая часть скелета позвоночных. От многих родов рыб в ископаемой летописи сохранились бессчетные зубы – и ничего другого.

В зависимости от условий захоронения ископаемые зубы окрашивались по-разному. По цвету можно понять, откуда происходит тот или другой. Буфониты для короны привезли из окрестностей итальянского Тренто или из британского Оксфорда. Именно там 150 миллионов лет назад плавала огромная рыбина, чьи зубы должны были спасти императора Священной Римской империи от яда и чумы.

Буфониты не единственные камни, которым приписывали происхождение из головы животного. Многие народы Европы, Африки, Азии, Америки верили, что в головах змей, черепах, птиц растут волшебные минералы. В Российской империи их искали в головах осетров и белуг.

Буфониты. Британия.

Частная коллекция / Baldovio / Wikimedia Commons (по лицензии CC BY-SA 3.0)

Этим суевериям не одна тысяча лет. Еще в Античности рассказывали про отчаянных храбрецов, которые усыпляют змей и драконов, чтобы добыть камни из их мозгов^[5]. На Арабском Востоке головы змей зажимали прутьями, надрезали им чешую ножом и старались выдавить камни наружу^[6]. Им приписывали разные чудесные свойства. Некоторые будто бы останавливали кровотечение, другие обеспечивали победу в сражениях, третьи утоляли жажду.

Подобно буфонитам, многие змеиные, драконьи, осетровые камни были окаменелыми остатками вымерших животных. Например, дагестанский хаят – камень в виде пули, якобы из головы змеи. С его помощью лечились от головной боли, он останавливал кровотечение и вдобавок «укреплял мысли»^[7]. Это окаменевший ростр вымершего моллюска белемнита, судя по его форме и использованию для остановки крови. У соседних абхазов та же окаменелость превратилась в целебный «рог змеи»^[8].

Или индийские самоцветы, которые в античные времена в промышленных масштабах, по легенде, добывали из голов огромных змей. Охотники уверяли, что усыпляли змей заклинаниями и баюкающим пением, отрубали головы и вытаскивали камни. Философ Аполлоний Тианский писал, что в городе Параке у подножия гор навален целый курган из змеиных черепов^[9]. Скорее всего, «головами змей» были окаменелые черепа вымерших жирафов и носорогов из предгорий Гималаев: у них внутри, в мозговой полости и глазницах, прорастают кристаллы кальцита и селенита. Один палеонтолог удивлялся, что прорехи в некоторых костях сплошь заполнены сверкающими самоцветами^[10]. Индийцы могли выбивать кристаллы из черепов, может быть даже при покупателе, и приукрашивали историями об исполинских змеях. С живописными историями все продается лучше.

Окаменелости попадались всегда и повсюду. На протяжении истории и большей части предыстории люди находили ископаемые остатки вымерших животных и растений: большие кости, окаменелые бревна и раковины, отпечатки рыб и листьев. Некоторые почти не отличались от современных, их признавали за животных и растения, по какой-то причине окаменевшие.

Написанное в XIII веке персидское сочинение «Чудеса мира» рассказывало про остров недалеко от Индии, где рыбы становились камнем, едва их вытаскивали из воды^[11]. Конечно, это попросту отпечатки вымерших рыб.

В Китае рыбьи отпечатки собирали на горе, которую прозвали Горой каменной рыбы. Писатель VI века восхищался, что «фигурки рыб» здесь такие филигранные, словно их специально вырезал художник. Простой народ считал их талисманами для хорошего урожая, образованные китайцы ставили в книжные шкафы, чтобы отпугивать насекомых^[12] все по тому же принципу аналогии: живая рыба ест насекомых, поэтому жучки должны бояться ее каменного подобия.

Узнаваемая форма у окаменевших раков и крабов. Арабская книга X века упоминала остров в Сенфском море (Сиамском заливе), где раки каменеют, едва попадут на землю. Их каменные панцири вывозили в Ирак и другие страны лечить глазные бельма^[13]. В Китае считали, что из-за морской пены в камень превращаются крабы с острова Хайнань. Ими тоже лечили глаза^[14].

В ливанском Библосе причиной окаменения животных называли волю Аллаха, который в своей бесконечной мудрости сохранял их в камне, чтобы человек не забывал о скоротечности жизни и грядущей смерти^[15].

Ископаемая древесина тоже напоминала современную, и люди не сомневались, что это остатки деревьев. В XVII веке датскому посольству в Москве рассказывали про жернов, который случайно сломался и внутри оказались ветка ели и «целая редька»^[16]. Жернова, скорее всего, были сделаны из песчаника пермского периода, добытого где-то в Поволжье: в этом песчанике немало остатков древних хвойных.

В Смоленской губернии копали колодец и «дубы нашли», которые, по мнению народа, остались от потопа^[17]. Еще говорили, что бревна превращаются в камень в некоторых сибирских реках^[18]. Иногда их называли адамовщиной и ноевщиной, то есть деревьями времен Адама и Ноя, причем адамовщину считали древнее «полуокаменевшей» ноевщины^[19].

Индейцы апачи рассказывали, что в далекие времена деревья были каменными и не горели, поэтому люди жили без огня. Койот сжалился над ними, привязал к хвосту факел и побежал по свету, поджигая каменные леса. Все, чего коснулся огненный хвост, стало горючим. Лишь по одной породе деревьев койот промахнулся, она осталась каменной и не вспыхнет, даже если бросить в огонь^[20]. Это окаменелые стволы деревьев из пустынь Северной Америки.

Все эти каменные бревна, рыбы и крабы – исключения. Большинство окаменелых остатков не похожи ни на что привычное, как буфонит не похож на знакомый зуб рыбы.

Закрученные в спираль блестящие ракушки.

Длинные камни, похожие на когти.

Большие треугольные зубы.

Исполинские кости.

Что это? Кому принадлежало? Откуда взялось? В поисках ответов фантазия людей обращалась к мифологии.

Окаменелости приписывали великанам, драконам, богам, нечистым силам. Корни некоторых легенд и преданий про окаменелости уходят в самое отдаленное прошлое: в железный или даже в каменный век.

История знакомства людей с ископаемыми остатками насчитывает почти миллион лет и охватывает всю планету. Окаменелостям поклонялись и приносили им жертвы, их поливали кровью и молоком, мазали медом, дарили им табак и пестрые тряпки. Их женили и хоронили. У них спрашивали совета и надеялись, что они притянут удачу. Ими хвастались, вывешивали напоказ на стенах замков и дворцов, выставляли в храмах.

С ископаемыми остатками были знакомы все народы и все культуры, потому что наша планета буквально нашпигована ими. Бессчетные миллиарды окаменелостей лежат у нас под ногами. Всего десять-двадцать метров вниз, и под почвой начнутся многокилометровые толщи горных пород: остатки прежних морей и рек. Об этом сложно догадаться, глядя вокруг себя. Но там, где нарушена целостность земной поверхности, горные породы выходят наружу и щедро рассыпают окаменелости: в оврагах, ущельях, каменоломнях, котлованах.

Миллионы ископаемых панцирей и раковин валяются по берегам речек, лежат на дне озер. Их выпахивают на полях, на них наталкиваются, копая колодцы и разрабатывая карьеры. Каждый год в мире случайно находят не меньше сотни больших костей вымерших животных. Масштабы сохранившихся ископаемых остатков трудно осознать. Окаменелостей на Земле больше, чем звезд на небе, чем песчинок на пляже.

Так было всегда. Еще задолго до человека Землю переполняли окаменелости. Люди буквально родились в гигантском палеонтологическом музее, который раскинулся по всей планете. Динозавры топтали ногами ископаемые остатки еще более древних рыб и моллюсков, не обращая на них никакого внимания. Но едва у человека блеснуло сознание, он заметил странные, ни на что не похожие камни, и заинтересовался ими.

Часть I. Любители окаменелостей: от птиц до Геродота

Глава 1. Начало: украшения каменного века

В Новой Гвинее и Австралии живут птицы шалашники, размером и цветом похожие на скворцов. Самцы шалашников строят из веток большие постройки, которые никогда не используются как гнезда или укрытия. Их единственное назначение – привлечь самку, которая выберет самца, сделавшего самый красивый шалаш.

Самцы ради благосклонности самок украшают постройки цветами, перышками, крыльями бабочек. Они выкладывают вокруг шалашей дорожки из разноцветных косточек, раскрашивают стены соком из раздавленных ягод.

В разных популяциях постройки разные, они зависят от доступного материала и превратностей стиля. Одни шалашники предпочитают синие цвета, другие – зеленые, кто-то таскает из города крышки от бутылок, другие бегают по лесу в поисках красных лепестков. Каждый самец годами ухаживает за шалашом, меняет, пополняет украшения и старается не отходить далеко, чтобы постройку не разграбили конкуренты.

Живущие на северо-западе Австралии большие серые шалашники (Chlamydera nuchalis) выкладывают перед своими шалашами целую мостовую из окаменелых раковин двустворчатых моллюсков, которые собирают неподалеку на обрывах залива Робак-Бей. Раковины небольшие, белые и эффектно смотрятся на темной земле.

Орнитолог Ричард Прам пошутил, что эти птицы увлекаются палеонтологией, а призывные крики самцов можно перевести так: «Не зайдете ли взглянуть на мою коллекцию ископаемых ракушек?»^[21]

Популяция шалашников с северо-запада Австралии – единственные, кроме людей, живые существа, которые интересуются окаменелостями. Их увлечение случайное. Если бы рядом находилась свалка с фантиками, шалашники с удовольствием собирали бы их.

Про людей такого не скажешь. С незапамятных времен люди специально искали окаменелости. Не только Homo sapiens, но и наши предшественники.

Самая ранняя находка, показывающая интерес людей к ископаемым остаткам, относится к началу палеолита. В долине Гешер Бенот (Израиль), на берегу большого озера, 790–750 тысяч лет назад жили люди. Костей от них не сохранилось, поэтому сложно сказать, к какому виду они принадлежали. Возможно, к гейдельбергскому человеку (Homo heidelbergensis) – общему предку неандертальцев и сапиенсов – или к более древнему человеку прямоходящему (Homo erectus).

«Стебель» морской лилии состоит из множества отдельных сегментов.

Иллюстрация А. Атучина

Стоянка преподнесла три открытия. Во-первых, люди Гешер Бенот умели поддерживать огонь, следы их кострищ – древнейшие в истории. Во-вторых, множество остатков рыб позволяет предположить, что люди здесь уже занимались рыболовством и были древнейшими рыболовами. Третье открытие – два каменных кружочка, каждый по четыре миллиметра в диаметре^[22]. На обоих заметны следы стирания. Кажется, их носили как украшения^[23], и в таком случае они самые древние украшения в истории. Эти кружочки – членики морских лилий (Millericrinus), которые жили в юрском периоде.

Морские лилии относятся к иглокожим, они родственники морских звезд и морских ежей. Внешне они выглядят как растение: у них есть корневые отростки, чтобы закрепляться на дне, известковый стебель и «бутон» щупалец, которыми животное гонит ко рту крохотные кусочки пищи.

Скелет морских лилий твердый, как иглы морского ежа, состоит из кальцита и хорошо сохраняется в ископаемом виде, но после смерти животного разваливается на части, подобно нашему. Как правило, он рассыпается на круглые сегменты, где посередине остается сквозная дырка, через которую раньше проходили мускульные тяжи.

Ближайшее местонахождение, где можно собрать такие окаменелости, находится в 25–30 километрах от стоянки Гешер Бенот. Получается, что древние люди заметили, подобрали и принесли их на стоянку.

Из Африки и Ближнего Востока люди вышли на территорию Евразии и встретили новые окаменелости.

400 тысяч лет назад в нынешнем графстве Кент недалеко от Лондона располагалась целая фабрика по производству кремневых орудий. В XIX веке гравийный карьер вскрыл ее следы, и сюда началось настоящее паломничество археологов – профессионалов и любителей. За годы они собрали 60 тысяч искусно сделанных, симметричных орудий, в основном ручных топоров, по форме напоминающих капли воды, длиной около 20 сантиметров.

Ручные топоры были главным орудием людей на протяжении сотен тысяч лет, то есть на протяжении почти всей человеческой истории. Ими снимали шкуры, измельчали кости, выкапывали корни, рубили дрова. Палеонтолог К. Мак-Намара назвал их универсальными швейцарскими ножами палеолита^[24].

Изготовление топоров следовало определенным правилам. Заученными движениями мастера отбивали лишние куски от кремня и, как под копирку, делали одинаковые топоры. От традиции отступали нечасто. Одно такое исключение нашли в графстве Кент: топор, заостренный только с одной стороны. Стесать кремень по правилам помешала окаменелость – большой панцирь ископаемого ежа (Conulus). На панцире хорошо видна звезда: похожие есть на многих панцирях морских ежей, это следы амбулакральной системы, состоявшей из заполненных водой каналов, идущих к маленьким ножкам ежа.

Делавший топор гейдельбергский человек явно хотел сохранить окаменелость и прекратил отбивать кремень, как только от панциря откололся кусочек. Дальше бить не стал: окаменелость могла расколоться.

В том же карьере нашли два топора с остатками ископаемых кораллов. В отличие от кремня, который собирали в окрестностях, сланец принесли как минимум за сто километров. Сланец более хрупкий материал, чем кремень. Вряд ли сланцевыми топорами часто пользовались^[25], скорее всего, они декоративные. Их могли хранить как украшение, ради красивого узора окаменелостей, похожего на россыпь маленьких звездочек.

Ручной топор гейдельбергского человека с панцирем морского ежа.

Иллюстрация А. Атучина

Спустя 200 тысяч лет все на том же западном побережье Британии другой гейдельбергский мастер сделал ручной топор из кремня с раковиной ископаемого двустворчатого моллюска. Он обточил топор так, что окаменелость оказалась ровно посередине^[26].

Наверняка топоров с окаменелостями, да и просто окаменелостей у гейдельбергских людей было гораздо больше. Окаменелости им попадались гораздо чаще, чем нам. В каменном веке жизнь была тесно связана с камнем, из которого делали все необходимое: топоры, наконечники копий, скребки. Они постоянно ломались, терялись, людям требовались все новые и новые. Везде, где жили люди каменного века, находят каменные орудия. Как говорят археологи, где нет каменных орудий, там не было человека.

А в кремнях, сланцах и известняках полно окаменелостей.

Для гейдельбергских людей отношение к ископаемым остаткам, возможно, ограничивалось эстетическими соображениями. Нет твердых оснований, чтобы предполагать их религиозное и культовое назначение.

Такая же ситуация с окаменелостями неандертальцев, которым вполне передалась любовь предков к ископаемым остаткам. Неандертальцы во Франции делали ручные топоры, из которых выступали панцири морских ежей^[27], неандертальцы носили окаменелости как украшения, например бусы из члеников морских лилий^[28] или кулон из окаменелой раковины брюхоногого моллюска (Aspa marginata), к тому же раскрасив его охрой^[29].

Самая необычная окаменелость времен неандертальцев была найдена в Венгрии, в пещере Тата, в 70 километрах от Будапешта. Стоянка датируется широким промежутком – от 116 до 70 тысяч лет назад. Она небольшая. Раскопки охватили площадь в 70 квадратных метров, где добыли несколько костей неандертальцев и 20 тысяч каменных артефактов. Один камешек размером и формой похож на копейку: это окаменелая раковина гигантского одноклеточного – нуммулита (Nummulus). Около 60 миллионов лет назад, вскоре после вымирания динозавров, теплые моря будущей Европы кишели такими нуммулитами. Обычно их ископаемые раковины размером с монету. Научное название нуммулитов тоже указывает на их схожесть с монетами. Собственно, nummulus с латыни и переводится как «монетка».

На одной стороне раковины неандерталец процарапал линию, которая пересекла тонкую естественную трещину^[30]. Получилось одно из древнейших изображений креста. У неандертальцев известно еще два: крестообразные фигуры на куске нижней челюсти зверя из Германии и на плитке известняка из пещеры в Грузии^[31].

Интерес древних сапиенсов (Homo sapiens) к ископаемым оказался гораздо сильнее, чем у родственников и предков. Находок окаменелостей на стоянках множество.

Сапиенсы тоже делали каменные орудия с окаменелостями, но гораздо чаще. На одной только стоянке в Бельгии археологи собрали сотню скребков и топоров с окаменелостями, в основном с панцирями морских ежей: сапиенсы старательно стесывали кремень так, чтобы сохранить панцири на орудиях. Внешне топоры не сильно отличались от гейдельбергских и неандертальских. «Когда дело доходит до окаменелых морских ежей, мозг всех трех видов людей работает одинаково», – шутил Мак-Намара^[32].

Окаменелая раковина нуммулита с процарапанным крестом.

Иллюстрация А. Атучина

Украшений из окаменелостей у сапиенсов тоже намного больше. Украшения стали во всех смыслах яркой особенностью нашего вида. Французский историк Элизе Реклю с иронией заметил: есть племена, которые не носят одежды, но нет племен, где бы не украшали тела, и дикари увлекаются модой гораздо сильнее, чем охотой или войной^[33].

Началось это в палеолите. Сапиенсы украшали себя разными предметами, в том числе окаменелостями, делая из них подвески и бусы. Такие украшения археологи находили и на самых знаменитых стоянках палеолита.

Недалеко от Воронежа, на берегу неширокого Дона, поднимаются холмы. Древние люди останавливались здесь на протяжении 30 тысяч лет. Сохранились следы 60 стоянок разного возраста. Непонятно, что притягивало людей на воронежские холмы, которые сейчас ничем не отличаются от других уголков Южной России. В палеолите в этих местах простиралась тундростепь, бродили стада северных оленей и мамонтов, вдоль рек возвышались хвойные леса.

Окаменелости найдены на нескольких стоянках: полые трубочки червей-серпулид, обломки кораллов, остатки головоногих моллюсков. Сапиенсы собирали их неподалеку, по оврагам и берегам, где на поверхность выходят породы мелового (около 100 млн лет назад) и девонского (около 400 млн лет назад) периодов.

На одной из древнейших стоянок (Костенки-17) нашли небольшие обломки янтарного цвета – обработанные древним человеком кусочки ростров белемнитов.

Белемниты – вымершие головоногие моллюски, внешне напоминавшие кальмаров. Они плавали в морях мезозойской эры и лишь ненадолго пережили динозавров. Внутри задней части их туловища находился твердый ростр, по форме как пуля. Он уравновешивал большую голову животного и обеспечивал ему нейтральную плавучесть.

Вымерший головоногий моллюск белемнит. Внутри его тела находился твердый ростр, похожий на пулю.

Иллюстрация А. Атучина

Крупный ростр белемнита. Юрский период. Рязанская область.

Фото В. Водолазова

Охотники на мамонтов разбивали ростры вдоль и поперек. Получались желтые параллелепипеды. В четырех они проделали дырочки и, наверное, носили как подвески. Еще 19 без дырок, археологи считают их заготовками для украшений. Кусочки отличаются по цвету. Одни матовые и тусклые, другие яркие и блестящие. Не исключено, что последние специально обрабатывали, чтобы получить насыщенный янтарный цвет. Может быть, вымачивали в мочевине^[34].

На другой стоянке (Костенки-8) сохранились три раковины аммонитов (Quenstedtoceras lamberti) размером с монету в один рубль. Раковины замещены минералом пиритом и похожи на железные. В отличие от других окаменелостей, их принесли издалека. Ближайшее местонахождение с такими раковинами находится недалеко от Саратова^[35]. Просто так камень за 500 километров не понесут. Наверняка раковины аммонитов считались большой ценностью. А значит, были не только украшением, но и валютой. Для каменного века предполагается широкий обмен товарами. Некоторые предметы могли иметь особую ценность и служили денежным эквивалентом. Увы, нельзя узнать, сколько за раковину аммонита можно было получить мяса или волчьих зубов.

Другие знаменитые стоянки тоже показывают большой интерес древних людей к окаменелостям.

В 200 километрах от Москвы, на окраине Владимира, 30 тысяч лет назад располагалась стоянка охотников на мамонтов, она получила название Сунгирь и прославилась двумя погребениями, самыми богатыми и роскошными для всего палеолита. Благодаря им удалось понять, что уже в те времена у людей сформировались сложные похоронные ритуалы.

В одной могиле лежал скелет мужчины средних лет, в другой – останки двух мальчиков-подростков. В могилах и на стоянке собрали десятки тысяч украшений, в основном бусинок из бивней мамонтов и подвесок из звериных зубов. Окаменелости на этом фоне теряются, хотя их немало: крупные раковины и обломки устриц грифей, сотни обломков ростров белемнитов: они, как в Костенках, разломаны вдоль и поперек, но без отверстий. Подвеска из ростра – одна^[36]. Может, обломки ростров просто хранили как красивые камешки или использовали в играх, в гаданиях?

Раковина аммонита из палеолитической стоянки Костенки-8.

Фото А. Дудина

Примерно того же времени – стоянка Дольни Вестонице в Чехии. Ее тоже прославила могила – возможно, принесенных в жертву двух мужчин и одной женщины. На стоянке собрали древнейшую керамику (она широко распространится по миру только через 20 тысяч лет), в том числе обожженную из глины фигурку обнаженной женщины, которая добавила загадок исследователям палеолитических «Венер»: на глиняных ягодицах отпечатался пальчик десятилетнего ребенка, который трогал их до обжига. Здесь собрали немало украшений, в том числе из окаменелостей: членики морских лилий и продырявленные ископаемые раковины улиток, которые с большой вероятностью нанизывали в ожерелья или носили как подвески^[37].

Другое знаменитое место – французская пещера Ласко, которую называют Сикстинской капеллой палеолита. Ее стены разрисованы огромными, по пять метров, фигурами лошадей, бизонов и оленей. В пещере почти нет костяных и каменных орудий. Люди здесь не жили и приходили ради наскальных изображений. Может быть, здесь проводили охотничьи ритуалы или обряды инициации. Бытовых артефактов в Ласко мало, украшений всего четыре, одно из них – окаменелая раковина брюхоногого моллюска с просверленной дырочкой, чтобы носить на нитке^[38].

Хотя окаменелости на палеолитических стоянках сапиенсов находят регулярно, их все же придется считать экзотическими, редкими украшениями. Люди предпочитали обвешиваться костями, зубами и современными раковинами. Окаменелости не составят и одного процента в общей массе палеолитических украшений, хотя некоторые племена (или кто-то из членов племени) могли ими сильно увлекаться. Например, на охотничьей стоянке около Майнца палеолитические люди, имевшие в своем распоряжении достаточное количество современных им раковин, предпочитали вымершие: изящные удлиненные церициумы (Cerithium), которые во множестве залегают в известняке неподалеку. В раковинах делали отверстия и, вероятно, носили как бусы или подвески^[39].

Такая ситуация сохранилась и в следующий период каменного века, в мезолите.

Находок окаменелостей много, но все они занимают незначительную часть в коллекциях артефактов. Археологи в основном интерпретируют их как украшения. Их перечисление утомит даже самого заинтересованного человека. Все примерно одинаковое: ископаемые раковины, ростры, панцири. Список выглядит как сухая бухгалтерия.

Зуб ископаемой акулы, подвеска.

Фото из архива автора

Замечательно, что две палеолитические моды сохранились до сих пор: украшения из раковин аммонитов и зубов акул, в том числе ископаемых. Их ценили в палеолите, и до сих пор они продаются в ювелирных магазинах. Как шутил фольклорист Кристиан Рэч, палеолитическое сознание доехало до наших дней по спирали аммонита^[40].

Из раковин аммонитов делают женские подвески, из акульих зубов – мужские. Может быть, разделение идет со времен палеолита.

Любовь к аммонитам и зубам акул пунктиром прослеживается по всей истории человечества. Курьезную параллель провели археологи, работавшие на Крите. Недалеко от места их раскопок рекламный баннер предлагал купить подвески из акульих зубов, которые даже крепились на шнурках так же, как подвески из погребений минойского возраста. Реклама утверждала, что подвеска с акульим зубом станет «отличным подарком для хиппи, серфера или любителя пляжного отдыха»^[41]. Не отказались бы от такого подарка и во времена Античности, и в палеолите.

Чем окаменелости привлекали людей? Скорее всего, необычной формой и приятной глазу симметрией. Их собирали наряду с другими редкими предметами, например камушками странной формы. Если получалось, делали дырку и вешали на шею.

Зачем? Ради красоты. Многие окаменелости и теперь вызывают глубокие эстетические чувства. Изящная блестящая раковина аммонита приводит посетителей ювелирных магазинов в восхищение, которое едва ли сильно отличается от восторга первых сапиенсов.

Украшений много, но уже в палеолите некоторые окаменелости получили более глубокий – культовый, религиозный – смысл.