Тайна пропавшего медальона
- -
- 100%
- +
– Ваш сотрудник, не знаю уж, кто он там по званию, который вчера приходил к маме, страшно расстроил ее. Пришлось даже скорую вызывать! Поэтому вечером я отвезла ее на дачу.
– Клавдия Ивановна, мы прилетели из Италии специально для того, чтобы встретиться с вашей мамой, – самым любезным голосом произнесла Ниночка.
– Боюсь, не получится! Она не самый молодой человек и волноваться ей, точно, не стоит, – категорично ответила Богомолова.
– Что же, Дмитрий решился, – в таком случае попрошу вас ответить на наши вопросы.
– Не думаю, что я хоть чем-то смогу быть вам полезной.
– И тем не менее. Давайте попробуем!
– У вас есть полчаса. Спрашивайте.
Богомолова не нравилась Горскому. На первый взгляд привлекательные, черты ее очень подвижного лица оставляли впечатление неприветливого и порой даже высокомерного человека. Создавалось впечатление, что когда-то давно кто-то, кому она не могла противостоять, нанес ей смертельную рану, и с тех пор она не только затаила обиду на весь свет, но и хотела отомстить. Он подозревал, что за грубостью скрывается страх.
– Клавдия Ивановна, скажите пожалуйста, с какой целью ваша тетка отправилась в Италию?
– Не имею понятия.
– Вы уверены в своих словах?
– Абсолютно.
– Наш коллега, который вам так не понравился, слышал вчера, как вы сказали своей маме, что Глафире Сергеевне не стоило никуда ехать и что вы предупреждали, все это плохо кончится.
– Не берите до головы. Все это не стоит и выеденного яйца.
– Полагаю, я бы с вами согласился, но проблема в том, что ваша тетушка мертва. Так о чем вы предупреждали маму и тетю?
– Это дела семейные. Не думаю, что вам стоит об этом знать.
– Разве вы не заинтересованы в том, чтобы узнать, что на самом деле случилось с вашей тетей? Даже после смерти, а я видел тело, она не походила на человека, который торопится в мир иной. Возможно, у нее было слабое сердце?
– Нет. Тетя Глаша имела отличное здоровье.
– Тем более нужно докопаться до правды. Скажите, вам что-нибудь говорит имя Клаудия? Клаудия Дзиани? Она, кстати, ваша тезка.
– Нет. Никогда не слышала.
Горский видел, что женщина лжет. Он вглядывался в ее лицо в надежде отыскать черты русского лейтенанта с рисунка, который он видел в медальоне Клаудии. Он сравнивал ее с Адрианом, сыном Клаудии, и не находил сходства. Неужели я ошибся, и Богомоловы никак не связаны с историей человека с позывным «Адриано», размышлял Дмитрий. Он решил зайти с другой стороны.
– Клавдия Ивановна, взгляните пожалуйста на эти портреты, – Дмитрий протянул ей мобильник.
– Нет, – женщина дернулась, как от удара, – я не знаю, кто это. Какие-то древние наброски. Мне они ни о чем не говорят.
– Очень жаль, – сказал Дмитрий, протягивая ей свою визитную карточку. – Пришло время прощаться. Если вы вдруг вспомните что-то или ваша мама выразит готовность поговорить с нами, пожалуйста, позвоните. Мы планируем остаться в Калининграде еще на пару дней.
– До свидания, – ответила Богомолова с явным облегчением.
– Минуточку, – Ниночка неожиданно вклинилась в разговор. – Дмитрий Алексеевич, покажите пожалуйста портрет мужчины, который вы демонстрировали хозяйке дома!
Горский не понимал, что задумала Нина, но выполнил ее просьбу.
– Конечно! – произнесла Ниночка, порылась в своем телефоне и показала Богомоловой еще одно фото. – Клавдия Ивановна, скажите пожалуйста, а этот человек вам знаком?
Богомолова посмотрела на фотографию, предложенную ей Ниной.
– Да, конечно, – это мой отец, – неохотно ответила она.
– Дмитрий Алексеевич, не могли бы вы еще раз показать госпоже Богомоловой портрет мужчины?
– Ладно, – Горский не скрывал своего удивления.
– Клавдия Ивановна, – Ниночка протянула ей оба мобильника, – не кажется ли вам, что это одно и тоже лицо только с разницей во времени? Вы все-таки дочь.
– Да! Это мой отец. И на рисунке, и на фото. Добились своего? Теперь оставите меня в покое?
– Едва ли, – сказал Горский. – Клавдия Ивановна, нам все-таки придется встретиться с вашей мамой. Далеко ваша дача?
– Нет, километров тридцать отсюда.
– Мы на машине, давайте поедем туда прямо сейчас.
– Сейчас я не могу. У меня есть срочные дела на работе. – Богомолова понимала, что ей не удастся вот так вот просто отделаться от этих людей. – Предлагаю выехать через два часа. Вас это устроит?
– Вполне.
Клавдия Ивановна вырвала страничку из модного блокнота и написала адрес поселка.
– Найдете без проблем. Езжайте по главной, потом налево, ищите двухэтажный белый дом с черепичной крышей. Дорога хорошая, займет не более сорока минут. Встретимся там. Она посмотрела на часы, в двенадцать.
– Договорились.
* * *
Дмитрий и Нина покинули квартиру Богомоловой. Горский не верил в свою удачу. Не без помощи Ниночки ему удалось найти таинственного русского лейтенанта Клаудии. К сожалению, он был мертв уже почти пятнадцать лет. Но Дмитрий все-таки его нашел. У возлюбленного Клаудии появились имя, фамилия, адрес и личная история, с которой, правда, еще предстояло познакомиться.
– Дмитрий Алексеевич, так вы искали человека с рисунка? – спросила Нина.
– Да, Ниночка. Когда похитили Петю Бельцова, полковник Дзиани дал себе слово, что, если удастся спасти мальчика, он попросит меня найти этого человека, русского лейтенанта, который был узником концлагеря Ризиера ди Сан-Сабба, сражался в рядах итальянского Сопротивления и стал отцом дяди полковника. Я не мог ему отказать. И вот случилось то, что случилось.
– Так вы поехали в Триест, чтобы заняться этим делом?
– Да, мы с женой прежде всего поехали в музей, который сейчас работает на месте лагеря, и стали свидетелями смерти Глафиры Сергеевны.
– Вот это совпадение, – задумчиво протянула Нина. – Кто бы другой рассказал, я бы не поверила.
– Я и сам нахожусь под впечатлением. Мы с Галочкой ведь могли приехать в Триест на неделю позже или раньше, или вообще через пару месяцев.
– А как вы связали погибшую с узником?
– Совершенно случайно. Поскольку злодей стащил ее сумку, было непонятно, кто она и откуда, но при осмотре одежды у нее в кармане нашли справку из городского архива с адресом бабули полковника. Так полиция выяснила, кто она. Ну а дальше вы знаете.
– Дмитрий Алексеевич, можно я позвоню Мише и расскажу ему, что мы узнали.
– Обязательно. Да, кстати, а откуда у вас фотография Богомолова?
– Миша прислал.
– Ну да, мог бы и сам догадаться, – сказал Дмитрий с улыбкой.
Ниночка зарделась.
Глава 3
ГЛАВА 7
ТРАГЕДИЯ В ДОМЕ БОГОМОЛОВЫХ
До поездки на дачу Богомоловых оставалось около двух часов. Горский сначала хотел сообщить полковнику о том, что нашел лейтенанта его бабули, но, по некотором размышлении, решил не торопиться. Ниночка предложила подняться на смотровую площадку, расположенную на Маяке в Рыбной деревне. Легко преодолев сто тридцать ступеней винтовой лестницы, Горский с удовольствием отметил, что держит хорошую физическую форму. Ниночка слегка отставала. Даже Демидову обскакал, подумал он, а ведь она на четверть века моложе. Сверху открывался восхитительный вид на город и его основные достопримечательности.
Время пролетело незаметно. Водитель уже ждал их в условленном месте. Дачный поселок, в котором Клавдия Ивановна спрятала свою маму, находился в престижном районе недалеко от курортного Зеленоградска. Оценивая открывшуюся перед ним роскошную коттеджную застройку, Горский задался вопросом, откуда у комитетского отставника взялись средства на все это великолепие.
Они подъехали к дому с красивыми кованными воротами. Судя по отсутствию какого-либо транспорта, Клавдия Ивановна еще не приехала. Дмитрий нажал на кнопку домофона. Никакой реакции. С тем же успехом он повторил попытку через пару минут. Сквозь прозрачные ворота они с удовольствием разглядывали дом.
Мощеная камнем широкая подъездная дорожка заканчивалась стоянкой на две машины. Широкие ступеньки из темно-красного гранита, массивная входная группа из дуба несли на себе отпечатки времени и, казалось, достались хозяевам по наследству из какого-то замка или культового сооружения. Темные, в тон двери, оконные рамы из натурального дерева явно приехали из Германии. Сезон цветения еще не начался, но без особого труда можно было представить, как будет выглядеть ландшафт вокруг дома через месяц. Такое благоустройство стоило больших денег.
Внезапно Горскому показалось, что кто-то отодвинул гардину в угловой комнате с красивым балконом на втором этаже и наблюдает за ними. Он снова нажал на кнопку звонка. Ничего. Напряжение нарастало. Наконец, с опозданием минут на пятнадцать появилась Клавдия Ивановна. Она приехала на новеньком спортивном Рэндж Ровере. Ого!
Богомолова с пульта открыла ворота и предложила гостям проехать за ней на стоянку на территории особняка. Назвать этот дом дачей у Горского не поворачивался язык.
– Простите, задержалась на работе, – сказала она. – В любом случае, в профессорские пятнадцать минут я уложилась.
– Клавдия Ивановна, чем вы занимаетесь? – поинтересовался Дмитрий.
– Подсчитываете мои доходы? – прямолинейно, даже грубо, спросила она.
– Пытаюсь сопоставить, – Горский не стал лукавить. – Судя по отсутствию кольца и отцовской фамилии, вы не замужем. Во всяком случае сейчас.
– Вы наблюдательны, – она дернула ручку входной двери, но та оказалась заперта. – Папа оставил кое-что, а так, все – сама. Я занимаюсь янтарем. Являюсь субподрядчиком и акционером нашего янтарного комбината. Так что, все законно.
– В лихие девяностые янтарные войны погубили многих. Как вам удалось устоять в этом бизнесе?
– Это не имеет отношения к делу! И тогда я была за папиной спиной, – ответила она, роясь в огромной дизайнерской сумке в поисках ключей.
Наконец объемная связка нашлась. Она отперла дверь. В просторном холле никого не было. В доме стояла мертвая тишина.
– Мама, где ты? – крикнула Богомолова. – Я приехала. Не смущайся, у нас гости из Италии. Спускайся вниз, мы тебя ждем.
Никто не ответил. Они прошли в огромную гостиную, декорированную в тосканском стиле. Странно, подумал Дмитрий, в этих краях стоило бы ожидать оммаж скандинавам, а не тосканскую избыточность. Ну да ладно, у каждого свой вкус. И свои причины на тот или иной выбор. Богомолова предложила гостям присесть и кофе. Пока хозяйка готовила напиток, они с Ниночкой разглядывали интерьер. Все было подобрано с любовью, выглядело логичным и подчиненным определенному плану. Стены украшали работы маринистов. Одна из картин показалась ему смутно знакомой.
– Ой, да это же Айвазовский! – С восхищением воскликнула Ниночка.
– Да ладно! Не может быть! Копия?
– Похоже, оригинал, – сказала Нина и полезла в интернет.
Богомолова принесла кофе.
– Клавдия Ивановна, это Айвазовский? – Спросила Ниночка.
– Да, – спокойно, как о чем-то обыденном, ответила та. – Это не единственная жемчужина в папиной коллекции. – Вот, обратите внимание, Алексей Боголюбов.
– Ваше собрание стоит больших денег, – отметил Дмитрий.
– К сожалению, кое-что папе пришлось продать. Не все было легко и просто в девяностые. Мама, где ты? – снова закричала она.
Никакой реакции.
– Спит она там, что ли? – скорее обращаясь к самой себе произнесла Богомолова. – Извините, пойду проверю.
* * *
Клавдия Ивановна поднялась на второй этаж по широкой лестнице из красного дерева. Хлопнули двери. Раздался пронзительный крик. Горский и сам не заметил, как очутился наверху. В дверях одной из спален с совершенно безумными неморгающими глазами стояла Богомолова. Он подошел к ней, в буквальном смысле отодвинул ее от проема… На изысканном персидском ковре лежала немолодая женщина с перерезанным горлом. Судя по тому, что кровь успела вытечь, впитаться в ковер и даже основательно подсохнуть, с момента убийства прошло не менее часа.
На первый взгляд, все предметы в спальне находились на своих местах. Ничто не свидетельствовало о том, что злоумышленник или злоумышленники что-то искали. Ниночка помогла Богомоловой спуститься в гостиную, налила ей воды и попробовала привести в чувство. С последним ничего не получалось. Клавдия Ивановна испытывала запредельный ужас.
Появился Горский, попросил помощницу набрать Михаила. Демидова передала ему трубку:
– Михаил, это Горский! У нас плохие новости. В загородном доме Богомоловых убита Анна Сергеевна. Ей перерезали горло. Никаких видимых следов взлома, ограбления или борьбы нет.
– Вот беда! Как вы вообще туда попали?
– Утром, как и было условлено, мы приехали в городскую квартиру Богомоловых на встречу с Анной Сергеевной. Оказалось, что вчера вечером дочь перевезла ее сюда.
– Ждите, ничего не трогайте, едем.
Дмитрий понимал, что откладывать разговор с полковником больше нельзя.
– Умберто, добрый день!
– Добрый! Дима, как ты? Как долетели? Удалось что-то выяснить?
– Умберто, дело серьезнее, чем мы себе представляли. Только что мы обнаружили тело сестры погибшей в музее россиянки. И умерла она не своей смертью.
– Вот черт!
– Да. Ей перерезали горло. Незадолго до нашего приезда. И это еще не все. Ее муж, погибший при странных обстоятельствах в результате автомобильного наезда в 2003 году, и есть тот самый Адриано. То есть был. Его настоящее имя Иван Георгиевич Богомолов.
– Ничего не скажешь, умеешь ты, Дима, искать.
– Сейчас не это главное. Нужно на всякий случай присмотреть за Клаудией и Адрианом. Подумай, как это лучше сделать, не привлекая внимания. В такие совпадения я не верю. Из тех, кто имеет отношение к этому делу и о ком мы знаем, в живых остались только твоя бабуля, твой дядя и дочь Богомолова. Ее, кстати, зовут Клавдия, как и бабулю, только на русский манер. Она испытывает нечеловеческий страх, но пока молчит по существу.
– Понял. Спасибо за предупреждение, займусь этим немедленно. Будь осторожен! – Умберто закончил разговор.
* * *
В конце концов приехала полиция. Люди в форме заполнили дом. Все попытки расспросить Клавдию Ивановну выглядели напрасными. Она дрожала всем телом, вжималась в спинку огромного кресла, звала маму и настойчиво повторяла, что будет следующей жертвой. Почему и чьей, выяснить не получалось.
Пока детективы занимались своим делом, Горский пытался привести в чувство Богомолову. Нина распахнула окно, приятно потянуло весенней свежестью. Входные двери постоянно хлопали, создавая сквозняк. В конце коннцов ему самому уже стало холодно, а Клавдия Ивановна никак не реагировала. Демидова безуспешно старалась напоить хозяйку валерьянкой, которую нашла в холодильнике на кухне, больно щипала за руки. Все напрасно!
Дмитрий дихорадочно вспоминал, что делали опытные люди в аналогичных случаях, свидетелем которых ему довелось быть в прошлом. Он не придумал ничего лучше кроме того, как отвесить женщине звонкую оплеуху. Богомолова встрепенулась, два раза удивленно моргнула и заорала на него во всю мощь своего раскатистого голоса:
– Да как вы смеете?! Вы что с ума сошли?! – она бросилась на Горского с кулаками.
– Клавдия Ивановна, слава Богу, вы снова с нами. Приношу свои глубочайшие извинения, но это был самый короткий путь для того, чтобы вернуть вас в реальность, – Дмитрий извинился перед женщиной.
Богомолова сделала несколько глотков воды. Помолчала.
– Ладно, проехали! Вы все видели! Они убили мою маму. Сначала тетю, а потом – маму.
– Мне очень жаль.
– Это все он, он виноват! – Клавдия Ивановна откинулась на спинку кресла и зарыдала.
– Возьмите себя в руки! Каждая минута дорога. Без вашей помощи полиции понадобится гораздо больше времени, чтобы найти преступника, – сказал Дмитрий. – Объясните пожалуйста, кого вы имеете в виду? Кто виноват?
– А вы не догадываетесь? – Она с подозрением посмотрела на Горского. – Чего уж теперь, потеряв голову, по волосам не плачут. Правда все равно вылезет наружу. Нина, не могли бы вы принести мою сумку? Она в прихожей, – Богомолова встала с кресла, достала из витрины антикварную пепельницу.
Ниночка вернулась с сумкой. Основательно покопавшись в ней, Клавдия Ивановна вытащила пачку сигарет и зажигалку. Она умело прикурила и с удовольствием затянулась.
– Я родилась в 1957 году, – начала она свой рассказ, – без отца. Кем он был на самом деле, как его звали, жив ли он, я так никогда и не узнала и теперь уже не узнаю. Мама моя служила вольнонаемной в канцелярии управления КГБ СССР по Ленинградской области. Полковник Иван Георгиевич Богомолов был заместителем начальника этого регионального подразделения. Между ним и моей мамой не было никаких отношений кроме служебных. Он отдавал приказы. Она делала свою работу. Он не скупился на похвалу, если она справлялась, был безжалостен и жесток, если мама допускала ошибки.
Богомолова докурила сигарету и сразу же взяла следующую. Было видно, что рассказ ей неприятен и дается с трудом.
– Так продолжалось до тех пор, пока мама не пришла к Ивану Георгиевичу с заявлением об увольнении по собственному желанию. Он сказал ей, что не подпишет, пока она не объясниться. По тем временам мамина работа была престижной. Давала статус, заработную плату выше средней, спецпаек и, что самое главное, – жилье. Увольнение означало конец этих, с нашей точки зрения, нехитрых привилегий. В конце пятидесятых они имели жизненно важное значение. Мама проработала еще месяц, но ничего ему не сказала. Ну а дальше уже и скрывать было невозможно. Коллеги начали шептаться, дескать «наша Анька нагуляла», мама стыдилась, работала без энтузиазма. В конце концов полковник вызвал ее к себе.
* * *
Заместитель начальника управления КГБ СССР по Ленинградской области, ветеран войны, кавалер ордена Красного Знамени полковник Иван Георгиевич Богомолов размышлял о своем намерении внести изменения в личную жизнь. Нет, он не влюбился, не встретил женщину своей мечты, он принял решение: пришло время жениться. Иван Георгиевич считал, что, положенную по судьбе, долю любви и страсти он испил до дна.
На десять пятнадцать он вызвал машинистку Соколову, тихую, исполнительную девушку из простой семьи. Анна Сергеевна, так звали Соколову, родилась в 1937 году в Волхове в семье железнодорожника. Детство ее пришлось на войну. Хоть Волхов и не был оккупирован и находился под контролем Красной армии, город регулярно бомбили и обстреливали.
Иван Георгиевич листал личное дело. Во время войны у отца Соколовой была бронь, поскольку волховский железнодорожный узел имел стратегическое значение для снабжения блокадного Ленинграда. Семья могла уехать в эвакуацию, но супруга – учительница младших классов – не захотела оставлять мужа одного в такой опасной ситуации. Младшая сестра Соколовой – Глафира – родилась вскоре после Победы.
В кабинет постучали.
– Войдите, – негромко произнес Иван Георгиевич и откинулся на спинку стула.
Медленно, со скрипом тяжелая деревянная дверь распахнулась. На пороге стояла Анна Сергеевна Соколова.
– Анна Сергеевна, не смущайтесь, проходите пожалуйста, присаживайтесь, – Иван Георгиевич был любезен.
– Товарищ полковник, вызывали? – спросила Соколова робко.
– Вызывал. Да вы не бойтесь, ничего страшного не случилось, – сказал он, закуривая. – Анна Сергеевна, у меня к вам разговор личного плана.
– Личного? – В глазах молодой женщины блеснули слезы. Уже и ему донесли, подумала она.
– Да, личного.
– Только не увольняйте меня, пожалуйста, по статье, – она с мольбой взглянула на начальника.
– Что вы Анна Сергеевна, ни о каком увольнении нет и речи. Я хочу сделать вам предложение, от которого вы едва ли сможете отказаться.
– Какое еще предложение? – она не понимала, что происходит.
– По управлению ходят слухи, – Богомолов говорил медленно, подбирая слова, чтобы не испортить свой план с самого начала.
– Но я же приходила к вам с заявлением по собственному желанию. Если бы вы тогда подписали его, никто бы ничего и не заметил.
– Анна Сергеевна, я не имею ничего против… Против вашего интересного положения, – несколько старомодно выразился он. – Но имею вполне себе определенное решение этого деликатного вопроса.
– Решение? – она уставилась на него, в полной растерянности.
– Да, Анна Сергеевна. Сейчас в этом кабинете я прошу вас выйти за меня замуж.
– Замуж? За вас? Это как? Вы шутите? – Анна Сергеевна чувствовала, что слезы готовы хлынуть из глаз.
– Анна Сергеевна, Аня, не паникуйте и не торопитесь.
– Зачем я вам? – Она подняла голову и решительно посмотрела начальнику в глаза. – Я жду ребенка от человека, который меня жестоко обманул. А вы заслуженный мужчина, орденоносец, девчонки шепчутся, что товарищ Сталин лично благодарил вас за то, что вы сделали в тылу врага. Любая, даже самая заносчивая ленинградка пойдет за вас без всяких раздумий.
– Анечка, можно я буду вас так называть? Мне не нужна любая. Тем более заносчивая. Я долго наблюдал за вами и пришел к выводу, что мне нужна именно такая женщина. Такая, как вы!
– Можно мне подумать? – ошарашенная Анна оказалась не готова к такому повороту судьбы.
– Конечно, – любезно ответил полковник. – Ребенка я вашего усыновлю. У меня к вам будет только одна просьба, если родится девочка, назовем ее Клавдией.
ГЛАВА 8
СЕМЕЙНЫЕ ТАЙНЫ
В гостиной установилась тишина. Такого поворота ни Дмитрий, ни Нина не ожидали. Напряжение явно спало и можно было рассчитывать на то, что Клавдия Ивановна будет откровенной до конца.
– И ваша мама согласилась? – спросила Ниночка.
– Как видите! Через два дня она пришла к нему и сказала, что принимает предложение, если оно все еще в силе. Спустя три дня они расписались. Свадьбы не делали, только съездили в Волхов к дедушке с бабушкой.
– Из вашего рассказа непонятно, почему вы считаете Ивана Георгиевича виновным в гибели ваших близких? – спросил Горский.
– Если я пропущу начало их совместной жизни, вы ничего не поймете. Так что вам придется выслушать, – Богомолова окончательно пришла в себя.
– Простите.
– Так вот, несмотря на то, что его карьера в Ленинграде шла в гору и он имел все шансы дослужиться до генерала, сразу после свадьбы папа написал рапорт о переводе в Калининград. Согласитесь, где Ленинград и где Калининград. По сравнению с Северной столицей, наш город – это и сегодня глухая провинция. А в пятидесятых переезд означал существенное ухудшение качества жизни.
– Почему он так поступил? У него были неприятности по службе?
– Нет. На службе у него все было прекрасно, мама рассказывала, что ходили даже слухи о его назначении на место начальника управления.
– Ваша мама разве не была против?
– Учитывая обстоятельства, мама едва ли могла настаивать на чем-то. Да она и не хотела, полностью доверившись ему.
– Действительно, странное решение. Сколько ему было?
– Тридцать шесть-тридцать семь, что-то такое.
– Блестящая карьера для его возраста.
–Тем не менее, сразу после моего рождения они переехали в Калининград. До моего четырнадцатилетия мы жили в скромной двушке на улице полковника Сафронова. Потом ему дали роскошную по тем временам квартиру на Каштановой Аллее. Да что я говорю, вы же сами вчера все видели.
– Чем ваш отец, извините, отчим, занимался в Калининграде?
– Ничего страшного, все-таки он вырастил меня, как смог. И я, несмотря ни на что, считаю его отцом. До начала семидесятых он служил в контрразведке. Рано уходил, поздно приходил, был неразговорчив. Соседи его побаивались. Старались лишний раз не попадаться на глаза. Мы жили скромно, как все. Мама после замужества с работы уволилась и больше никогда не работала. Вела хозяйство, заботилась о нем и обо мне. Для нее ее дорогой Ванечка был центром вселенной, а он, мне кажется, да что там кажется, я знаю наверняка, никогда ее не любил. Она была просто одним из звеньев его плана. Также, как и я. И тетя Глаша. А потом все вдруг поменялось.
* * *
В маленькой квартирке на улице полковника Сафронова готовились к Новому году. Анна Сергеевна и Клава наряжали елку, Глафира Сергеевна, которая приехала из Волхова к сестре погостить на праздники, начищала трофейное серебро, пахло пирогами. Ровно в восемь на пороге появился Иван Георгиевич. В руках он держал огромный бумажный пакет с номенклатурным продуктовым пайком, который полагался людям его уровня, и страшно дефицитную по тем временам рубиновую звезду – верхушку для елки.