Сырой асфальт блестит в тусклом свете фонарей, как холодная сталь. Улицы пусты, даже шлюхи забились по своим норам. В такую ночь даже черт не высунет свою морду из ада.
А я прусь домой. Все, что у меня есть, – это пара пустых карманов, пачка помятых сигарет и билет в кино. «Откуда он у меня?» Я не помню. Все, чего у меня нет – это цель. Жизнь бьет под дых, но я уже давно не дергаюсь. Я поднимаю воротник и зажимаю сигарету зубами, закуриваю. Горький дым заполняет лёгкие, как яд, который уже не убивает – просто напоминает, что ты ещё жив… Ветер режет лицо. Дождь шепчет что-то мерзкое, как грязный алкаш в баре.
Вот и мой дом. Старый, облезлый. Серые стены покрыты пятнами сырости. Он стоит, как немой свидетель всего дерьма, что случалось в его стенах. Подъезд – как пасть монстра, тёмная, влажная, вонючая. Запах гнилого дерева, мочи и прогорклого жира тянется с первого этажа, пробирается в лёгкие, заставляет морщиться. Надо идти домой, ничего больше не остается. Я топаю по лестнице, ноги ватные, а мозги будто в тисках. Каждый шаг звучит как выстрел в пустом подъезде. Лампочка над головой мигает. Второй этаж. Из-за двери доносится женский крик. Сосед опять напился, опять бьет свою жену. Я замираю. Врезать бы ему. Вломиться, разбить его тупую башку об пол. Смотреть, как кровь растекается по дешёвому линолеуму. Но это все не моё дело. Я иду дальше. Третий этаж. Подхожу к своей двери. В кармане – ключи. Холодные, как лёд.
Моя грязная квартира встречает меня тухлым дыханием сырости и дешёвого табака. Я захожу, бросаю пальто на кресло – оно падает, как сбитая птица. Щелчок выключателя. Темнота. Электричество отрубили за неуплату. Я не удивлён. Я провожу рукой по лицу, вздыхаю. Мир давно стал холодным, а моя жизнь – чертовски предсказуемой. Сажусь в кресло. Оно скрипит, как старый пес, готовый сдохнуть. Тянусь к бутылке. Дешёвый виски, уже не греет. Только жжёт. Но мне нужно именно это.