Казнить нельзя помиловать (,?)

– Я сказал, мне нужна отсрочка! – его голос был полон отчаяния. – Всего два месяца!

– Михаил Иванович, вы уже дважды переносили ежемесячный платёж, – ответил незнакомый мужской голос. – Банк больше не может ждать.

– Но стройка почти закончена! Как только откроем салон…

– Это ваши проблемы. Либо платите, либо мы начинаем процедуру взыскания залога.

Я замерла. Залог – это действующий салон. Если банк заберёт его…

Дверь вагончика распахнулась, и вышел мужчина в строгом костюме – явно банковский служащий, следом появился Михаил, бледный, с трясущимися руками.

– Миша? – окликнула я.

Он вздрогнул и обернулся, в его глазах мелькнула досада.

– Катя? Что ты здесь делаешь?

– Приехала тебя навестить, обед привезла…

– Уезжай домой, – резко сказал он. – здесь не место для беременной женщины.

– Но я хотела…

– Я сказал – уезжай! – крикнул он так громко, что несколько рабочих обернулись.

Я попятилась, чувствуя, как к горлу подступает ком, без слов развернулась и пошла к машине, сзади послышались торопливые шаги.

– Катя, подожди!

Михаил догнал меня у машины, тяжело дыша.

– Прости. Я не хотел кричать. Просто… тяжёлый день.

– Что происходит, Миша? Почему банк грозит забрать салон?

– Все под контролем, – он отвёл взгляд. – Небольшие финансовые трудности, я решу.

– Какие трудности? Ты же говорил, что инвестор вложил деньги!

– Вложил, но… возникли непредвиденные расходы. Строители подняли цены, материалы подорожали…

– И ты не платишь по кредиту?

– Я же сказал – все решу! – снова повысил он голос. – Не лезь не в своё дело!

Я молча села в машину и уехала, оставив нетронутый обед на заднем сиденье, дома заперлась в спальне и проплакала час. Мой муж был на грани банкротства, а я узнала об этом случайно, он больше не доверял мне, не делился проблемами, мы стали чужими людьми, живущими под одной крышей. Вечером Михаил не вернулся домой, не вернулся и на следующий день, на мои звонки не отвечал, на сообщения тоже. В понедельник утром он появился – небритый, в мятой одежде, с красными глазами.

– Где ты был? – спросила я, стараясь говорить спокойно.

– У друга. Нужно было… подумать.

– Два дня? Дети спрашивали…

– Что ты им сказала?

– Что у папы важная командировка.

Он кивнул и прошёл наверх, через час спустился – принял душ, и переоделся в свой домашний халат, тот же Михаил, мой муж, но все же, какой-то чужой.

– Катя, нам нужно поговорить, – сказал он, садясь напротив меня за кухонный стол.

– Слушаю.

– Я… я могу потерять все. Салон, дом… Банк дал мне месяц. Если не найду деньги, чтобы погасить ежемесячный платёж…Подрядчики подвели, вовремя не сдали завершающий этап работ, город отказывает подписывать акт, пока не устраним все замечания…, мне не хватает всего пару месяцев, чтобы запустить салон.

– Сколько нужно?

– Семь миллионов. Просрочка по кредиту плюс проценты.

– Боже, Миша… А инвестор?

– Инвестор… – он горько усмехнулся. – Инвестор исчез, перевёл первый транш и исчез. Да и не поможет он, согласно договору, второй транш он переведёт при открытии салона.

– Зачем ты подписал такой договор? Вы должны были вместе нести все затраты, в том числе и расчёты с подрядчиками.

– Дурак я. Мне его предложение о партнёрстве и предложенная сумма, глаза застили, я уже ни о чем не думал, кроме как, о запуске проекта.

Мы сидели в тишине. Я пыталась осознать масштаб катастрофы.

– Что ты собираешься делать?

– Не знаю, – он опустил голову на руки. – пытаюсь найти деньги, но никто не даёт в долг, репутация уже подпорчена – в банковской среде новости распространяются быстро.

– Может, я могу помочь? У меня есть накопления…, квартира, оставшаяся от бабушки, которая со стороны папы.

– Сколько?

– Около трех миллионов в накоплениях, ну и квартиру я смогу продать где-то за пять миллионов. Сходи в банк, скажи, что три миллиона ты готов погасить сразу, а остальное квартирой, пусть банк забирает её в счёт долга.

– Катюша, – он обнял меня в порыве чувств. – ты готова продать бабушкину квартиру и дать деньги! Спасибо милая, ты меня очень выручаешь.

– Миша, посмотри на меня. – я встала, подошла к нему. – У нас трое детей, я на седьмом месяце беременности. Если мы потеряем всё…

– Мы не потеряем! – он резко развернулся, в глазах полыхнул гнев. – Господи, Катя, ну почему ты не можешь просто поверить мне? Поддержать меня?

– Я поддерживаю! – теперь уже я повысила голос. – Я готова отдать последнее! Но имею право знать, на что иду!

– На спасение нашей семьи идёшь! – крикнул он. – Или ты хочешь, чтобы твои дети остались без крыши над головой?

Его слова ударили больнее пощёчины, я села обратно на стул, чувствуя, как подкашиваются ноги.

– Не смей… не смей манипулировать детьми, – прошептала я.

Михаил, видимо, понял, что перегнул палку, опустился на колени передо мной, обнял мои ноги.

– Прости, прости меня. Я не это хотел сказать. Просто… я схожу с ума, Катя. Я не сплю ночами, думаю, как выбраться из этой ямы, разорвать замкнутый круг безысходности и когда ты предложила помощь… это как луч света.

Я смотрела на него сверху вниз – на моего мужа, отца моих детей, человека, которого любила больше жизни и продолжаю любить.

– Миша, я отдам тебе эти деньги, – сказала тихо. – только будь осторожнее.

Он вздохнул с явным облегчением, по лицу было видно, что напряжение последних дней покидает его. Лицо разгладилось, ушла тревога из глаз, подойдя ко мне и поцеловав, направился к выходу.

– Ты куда? – спросила я вслед.

– В банк, нужно, как можно быстрее закрыть с ними вопрос по просроченному платежу и договорится о следующей отсрочке, хотя бы на месяц.