Развод. Когда рушится мир

ГЛАВА 5.

Я не спала. Сидела в гостиной, в темноте, вслушиваясь в каждый шорох за окном. В голове крутились сотни сценариев разговора, но ни один не казался правильным. Что я скажу? Как посмотрю ему в глаза, зная, что он целовал другую? Что он подал на развод, не сказав мне ни слова? Время тянулось мучительно медленно, каждая минута была как вечность.

Щёлкнул замок. Я вздрогнула, хотя ждала этого звука. Кирилл вошёл тихо, осторожно, явно думая, что я сплю. В прихожей зажегся свет, и его полоска легла на пол гостиной. Я сидела неподвижно, сжимая кружку с давно остывшим чаем, чувствуя, как пальцы немеют от напряжения.

– Света? – его голос был удивлённым, почти встревоженным. Он замер в дверном проёме, глядя на меня. – Ты не спишь? Уже первый час…

Я медленно подняла голову. В полумраке его лицо казалось чужим – знакомые черты, но будто стёртые, искажённые. От него пахло духами – сладкими, чужими. Этот запах ударил в нос, как пощёчина, и я почувствовала, как во мне закипает ярость.

– Как прошла встреча? – мой голос прозвучал холодно, почти чуждо, но внутри всё дрожало.

– Нормально. Затянулась, – он прошёл в комнату, включил торшер, и мягкий свет осветил его лицо. Усталое, но спокойное. Слишком спокойное. Он снял пиджак, повесил на спинку стула, ослабил галстук. Каждое его движение было как удар молотком по моему сердцу. Как он может быть таким… обычным? Как может стоять здесь, в нашем доме, после всего?

– Кирилл, – я сжала кружку сильнее, чувствуя, как она нагревается в моих ладонях. – Скажи мне одно. Ты собирался вообще говорить со мной? Или хотел просто поставить перед фактом?

Он замер, галстук повис в его руках. Его глаза встретились с моими, и я увидела в них что-то – тень вины? Страха? Но тут же он отвёл взгляд.

– О чём ты? – голос был ровным, но я уловила лёгкую дрожь.

– О разводе, Кирилл, – я встала, и кружка выскользнула из рук, разбившись об пол. Осколки разлетелись, как мои надежды, но я даже не посмотрела на них. – О заявлении, которое ты подал в суд. Или ты думал, что я не узнаю?

Он побледнел, и это было как признание. Его губы шевельнулись, но он молчал, словно слова застряли в горле.

– Откуда ты… – наконец выдавил он.

– Неважно откуда! – я шагнула к нему, чувствуя, как ярость захлёстывает меня, как волна. – Важно, что ты, мой муж, отец моих детей, подал на развод, не сказав мне ни слова! Ты врал мне! Приходил домой, целовал меня, играл с Машей и Максимом, а сам уже подписал нашему браку приговор!

– Света, я хотел поговорить… – он поднял руки, будто защищаясь.

– Поговорить? – я почти кричала, и голос срывался от боли. – Когда? Когда повестка из суда пришла бы? «Дорогая, кстати, мы разводимся»? Или ты ждал, пока твоя новая пассия не скажет, что пора?

Он вздрогнул, и я поняла, что попала в цель. Его глаза забегали, как у загнанного зверя.

– Какая пассия? – его голос был слабым, почти жалким. – О чём ты?

– Не смей врать! – я шагнула ближе, и он невольно отступил. – Я видела тебя, Кирилл! Сегодня, в кафе у «Атриума»! С этой… с этой рыжей! Видела, как ты целовал её, как смотрел на неё, как будто… как будто она – всё, что тебе нужно!

Краска окончательно сбежала с его лица. Он открыл рот, но слова не шли. Я видела, как он борется с собой, и это разрывало меня ещё сильнее. Он даже не пытался отрицать.

– Что, нечего сказать? – мой голос дрожал, но я не могла остановиться. – Думал, я не узнаю? Думал, будешь дальше жить двойной жизнью, пока не решишь, что пора меня бросить?

– Света, послушай… – он шагнул ко мне, но я отшатнулась.

– Нет, это ты послушай! – я кричала, и слёзы жгли глаза, но я не вытирала их. – Одиннадцать лет, Кирилл! Я отдала тебе одиннадцать лет! Любила тебя, верила тебе, родила тебе Машу и Максима! А ты… ты просто взял и предал нас! Предал меня! Предал наших детей!

– Я не хотел… – он опустился на диван, спрятав лицо в ладонях. – Я не хотел, чтобы так вышло.

– Не хотел? – я рассмеялась, и смех был горьким, истерическим. – Ты подал на развод за моей спиной! Ты целовал другую женщину, пока я готовила тебе ужин! От тебя её духами несёт, Кирилл! И ты говоришь «не хотел»?

Он поднял голову, и в его глазах была такая усталость, что я на миг замерла. Но потом он заговорил, и каждое слово было как удар.

– Да. Её зовут Анна. И… да, я с ней. Уже три месяца.

Мир рухнул. Я знала это, видела это, но услышать из его уст – это было как нож в сердце. Я медленно опустилась на пол, среди осколков кружки, чувствуя, как боль раздирает меня изнутри.

– Три месяца, – повторила я, и мой голос был пустым, как эхо. – Три месяца ты спал со мной, обнимал меня, смотрел в глаза нашим детям… и изменял.

– Я пытался прекратить, – он смотрел в сторону, избегая моего взгляда. – Пытался, Света. Но… не смог.

– Не смог? – я вскочила, и ярость снова захлестнула меня. – Или не хотел? Тебе было удобно, да? Жить с нами, пока ты развлекался с ней? Приходить домой, делать вид, что всё нормально?

– Это не так! – он тоже встал, и его голос стал громче. – Я не знал, как тебе сказать! Я боялся твоей реакции, боялся всё разрушить!

– Разрушить? – я швырнула в него подушку, но она бессильно упала у его ног. – Ты уже всё разрушил! Ты предал нас! Ты подал на развод, даже не попытавшись поговорить со мной! А сегодня… сегодня ты целовал её!

– Света, я… – он замялся, и я видела, как он подбирает слова. – Я больше не люблю тебя. Не так, как раньше.

Эти слова были как удар под дых. Я пошатнулась, схватившись за спинку стула, чтобы не упасть. Не любит. Одиннадцать лет – и он просто… разлюбил.

– Не так, как раньше, – повторила я, и мой голос дрожал от боли. – А как же я? Как же Маша и Максим? Мы для тебя ничего не значим?

– Вы значите для меня очень много! – он шагнул ко мне, но я отшатнулась. – Ты мать моих детей, Света. Ты всегда будешь важна. Но… я не могу больше жить так. Я задыхаюсь.

– Задыхаешься? – я почти кричала. – А я? Я, которая бросила всё ради тебя? Ради нашей семьи? Я отказалась от своей карьеры, от своих амбиций, чтобы быть с тобой, чтобы создать этот дом! А ты говоришь, что задыхаешься?

– Ты растворилась в семье! – он вдруг повысил голос, и я замерла. – В детях, в быте, в кастрюлях! Где та Света, которая мечтала о дизайне интерьеров? Которая смеялась, горела идеями? Ты стала… тенью самой себя!

Его слова резали, как бритва. Потому что в них была правда. Я знала это. Но это не оправдывало его предательства.

– И ты решил, что вместо разговора со мной проще найти другую? – мой голос дрожал, но я не сдавалась. – Помоложе, посвежее, без детей и кастрюль? Ту, которая «горит идеями»?

– Дело не в возрасте! – он почти крикнул. – Анна… она другая. Она живая, она хочет чего-то большего. А ты… ты просто перестала быть собой.

– А ты не думал, что это ты сделал меня такой? – я шагнула к нему, чувствуя, как слёзы текут по щекам. – Ты просил меня заниматься семьёй, говорил, что твоей зарплаты хватит! Я отказалась от всего ради тебя, ради нас! А ты просто сбежал к той, что «живая»!

Мы стояли друг напротив друга, разделённые пропастью, которую уже не перешагнуть. Его глаза блестели – от слёз? От злости? Я не знала. Да и не хотела знать.

– Уходи, – тихо сказала я, чувствуя, как силы покидают меня.

– Света, нам нужно поговорить о детях…

– Не сегодня, – я отвернулась, чтобы он не видел моих слёз. – Просто уйди.

Он помедлил, глядя на меня, будто хотел что-то сказать. Но потом молча взял пиджак и пошёл к двери. На пороге обернулся:

– Я правда не хотел, чтобы так вышло. Прости.

– Уйди, – повторила я, и голос мой был пустым, как я сама.

Дверь закрылась. Я услышала, как завёлся мотор его машины. Он уехал. К ней. К новой жизни. А я осталась одна – среди осколков кружки, среди обломков нашей семьи, среди боли, которая, казалось, никогда не утихнет.

ГЛАВА 6.

Я сидела на полу, среди осколков разбитой кружки, и чувствовала, как время застыло. Тишина в доме была оглушающей – не привычный уютный покой, а пустота, которая давила на грудь, словно тяжёлый камень. Одиннадцать лет. Одиннадцать лет я строила этот дом, эту семью, эту жизнь, думая, что мы с Кириллом – одно целое, что мы вместе против всего мира. А теперь я сидела среди обломков, и каждый из них – от кружки, от нашей свадьбы, от детских улыбок – резал сердце, как стекло.

Слёзы текли неудержимо, горячие, обжигающие щёки. Я не пыталась их остановить. Зачем? Кому теперь нужна моя сила? Детей нет дома, Лида, у неё своих проблем выше крыши, а Кирилл… Кирилл ушёл к другой. К той, что «живая», как он сказал. К той, что не растворялась в кастрюлях и детских тетрадках. Его слова эхом звучали в голове: «Ты перестала быть собой». Они жгли, потому что в них была правда. Но эта правда, не оправдывает его предательство! Измену! Тайное заявление на развод, поданное за моей спиной? Нет. Никогда.

Я подняла взгляд и посмотрела на фотографию на тумбочке. Мы с Кириллом на свадьбе – молодые, сияющие, полные надежд. Я в белом платье, с фатой, которую он так нежно поправлял, пока фотограф суетился вокруг. Он тогда смотрел на меня так, будто я была его вселенной. Где тот Кирилл? Когда он исчез? Или это я исчезла, растворившись в роли жены и матери, забыв, кем была? Света, которая мечтала о дизайне интерьеров, которая ночи напролёт рисовала эскизы, вдохновляясь журналами и старыми зданиями. Света, которая смеялась до слёз над дурацкими шутками, которая танцевала с Кириллом под дождём, не заботясь о том, что подумают прохожие. Где она? И если она исчезла, то почему он не помог мне её найти? Почему вместо этого нашёл другую?

Я медленно поднялась, опираясь на спинку дивана. Ноги дрожали, но я заставила себя двигаться. Осколки кружки хрустели под ногами, и я вдруг подумала, что они – как моя жизнь. Разбита вдребезги, но, может, из этих кусков ещё можно что-то собрать? Или это всё – просто мусор, который нужно вымести и забыть?

Взяв веник, я начала собирать осколки, но руки дрожали, и я уронила совок. Осколки снова рассыпались, и я вдруг рассмеялась – горько, истерически. Вот она, моя жизнь: пытаюсь собрать, а всё рассыпается снова. Я опустилась на колени, собирая кусочки руками, и один из них впился в ладонь. Кровь выступила тут же, ярко-алая, и я смотрела на неё, как заворожённая. Боль была настоящей, осязаемой, в отличие от той, что раздирала меня изнутри. Эта боль была простой, понятной. Её можно было остановить, залепить пластырем. А что делать с той, другой?

Я сидела на полу, сжимая порезанную ладонь, и пыталась понять: кто я теперь? Не жена Кирилла – он ясно дал понять, что я больше не его «королева». Не та Света, которая мечтала и горела идеями. Мать Маши и Максима – да, но этого ли достаточно? Я вспомнила их лица утром, их радостные крики про блинчики, их веру в то, что папа – герой, который поведёт их в зоопарк. Как я скажу им, что папа больше не будет жить с нами? Как объясню, что их мир, такой же уютный и безопасный, как этот дом, тоже рухнул? Эта мысль была невыносимой, и я зажмурилась, словно это могло отгородить меня от реальности.

Но реальность не отпускала. Она была в запахе чужих духов, который всё ещё витал в воздухе после ухода Кирилла. В его сообщении «целую», отправленном после того, как он целовал другую. В его словах: «Я больше не люблю тебя». Реальность была жестокой, и я не могла от неё спрятаться. Но часть меня – та, что всё ещё цеплялась за надежду, – шептала: а вдруг это не конец? Вдруг он одумается? Вернётся? Скажет, что ошибся? Эта надежда была как яд – сладкая, но смертельная. Я знала, что верить в неё нельзя. Но как от неё отказаться?

Зазвонил телефон. Лида. Я не хотела отвечать, но её настойчивость пробивала мою броню. На четвёртый звонок я всё же взяла трубку, чувствуя, как голос дрожит, выдавая мою слабость.

– Жива? – голос Лиды был полон тревоги, но в нём была и твёрдость, которая всегда заставляла меня держаться.

– Вроде того, – выдохнула я, и мой голос был хриплым, чужим.

– Он приходил?

– Да.

– И? – она затаила дыхание, и я почувствовала её напряжение даже через телефон.

– Всё кончено, Лид. Он ушёл к ней. Сказал, что не любит меня. Что я… перестала быть собой.

– Сволочь, – Лида выдохнула это слово с такой яростью, что я почти увидела, как сжимаются её кулаки. – Прости, Свет, но он сволочь. И не смей верить в этот бред! Ты не перестала быть собой, ты просто жила для него, для детей, для семьи! А он… он просто сбежал, потому что так проще!

Я молчала, сжимая телефон. Её слова были правдой, но они не гасили боль. Они лишь подливали масла в огонь моей внутренней борьбы. Я хотела кричать, что она права, что Кирилл – предатель, что он разрушил всё. Но другая часть меня – та, что любила его одиннадцать лет, – шептала: а что, если он прав? Что, если я правда стала тенью? Что, если я сама виновата?

– Светка, ты не виновата, – Лида словно прочитала мои мысли. – Что бы он там ни говорил, это его выбор. Его предательство. Мужики всегда сваливают вину на жён, когда сами трусят. Не ведись. Он предатель, и точка.

Я слабо улыбнулась сквозь слёзы. Лида всегда была моим якорем, тем, кто не давал мне утонуть. Но сейчас даже её слова казались далёкими, словно доносились из другого мира.

– Спасибо, Лид, – прошептала я.

– Я завтра приеду. Нравится тебе или нет. И мы разберёмся, что делать дальше. Вместе.

– Хорошо, – я кивнула, хотя она не могла этого видеть.

Повесив трубку, я посмотрела на свои руки. Порез на ладони всё ещё кровоточил, но я даже не пыталась его остановить. Кровь стекала по пальцам, капала на пол, смешиваясь с осколками. Это было почти символично – моя боль, моя жизнь, всё текло, ускользало, и я не могла это остановить.

Я медленно поднялась, чувствуя, как всё тело ноет, словно после долгой болезни. Нужно убрать осколки. Нужно привести себя в порядок. Завтра Лида приедет, и мне придётся думать о практических вещах – о разводе, о разделе имущества, об алиментах, о том, как объяснить детям, что их папа теперь не будет жить с нами. Но это завтра. А сегодня… сегодня я позволю себе погоревать. О той Свете, которая верила в вечную любовь. О той семье, которую я строила с такой верой. О том Кирилле, которого я любила больше жизни.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.