Майское безумие

© Владимир Невский, 2018

ISBN 978-5-4493-4085-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пропела молодая симпатичная девчонка своему отражению, затем усмехнулась и скорчила рожицу. Давно было уже подмечено умным человеком, что женщина из ничего может сделать три вещи: салат, наряд и скандал. Мудрец явно совершил одно важное упущение. Женщина с большим талантом может найти изъян во внешности. Большей степени в других, чуть поменьше – в себе. Но изъян этот все равно находится: то фигура, то вес. Далее следует огромный список: глаза, нос, губы, разлет бровей. Абсолютно все подвергается беспощадной критике и анализу. Наконец-то изъян найден, и начинаются душевные терзания и муки. Некоторые представители слабого пола на это обостряют особое внимание, которое может перерасти в комплексы, а там рукой подать до нервных срывов и психологических заболеваний.

Но Стелла относилась к проблеме легко, безболезненно, с большой долей иронии. Но если откровенно, и фигура, и внешность девчонку не подкачали. А те мелкие штрихи, которые вызывали некие сомнения, она легко устраняла с помощью косметики. На столике красовалась косметика от лучших мировых производителей. Дорогая и качественная. Вот тут-то и начиналось великое таинство: превращение из обыкновенной и на первый взгляд совсем неприметной девушки в шикарную, головокружительную женщину, сводящую с ума мужчин всех возрастов.

Настроение было отличное, чему способствовала сумма нескольких причин. За окнами бушевал май. Нежное тепло, благоухание распускавшихся первых цветов, приятная для глаз молодая ярко-зеленая листва очнувшихся от спячки деревьев. Все это придавало импульс, неудержимое стремление, желание жить и радоваться каждому мгновению. А уж когда тебе всего восемнадцать лет, и атмосфера пропитана романтической аурой, перспективами любовного флирта, новыми знакомствами и до сего неведомыми ощущениями, то радость приобретала космические размеры. Душа жила в ожидании чего-то нового, грандиозного и прекрасного. Хотелось просто беспричинно улыбаться и петь. Стелла и пела, мурлыкала в полголоса свежие хиты, перескакивая с одного мотива на другой.

Наконец, макияж был успешно завершен, девушка еще раз, более внимательно, осмотрела зеркального визави и осталась вполне довольной.

– Вот теперь я вооружена. Все мысленные и не мысленные виды оружия. Словно вождь славного племени Дакота. Берегитесь, враги, трепещите. То есть мужчины, парни, юноши и мальчишки. Сама Стелла Сладкомёдова выходит на тропу войны. Ах, сколько из вас сегодня скальпы потеряют, то бишь головы. И сердечки заодно. Так ведь, мальчишки? – девушка взяла со столика рамку, где на фотографии были запечатлены двое юношей в возрасте двадцати лет от роду.

Стелла прошлась по комнате, включила музыкальный центр, и, уютно усевшись в огромное мягко кресло с фотографией в руке, погрузилась в свои мысли.

С Борисом и Славой она познакомилась две недели назад. На «Празднике пива», который традиционно устраивала местная пивоваренная компания в последнее воскресенье апреля. На главной достопримечательности их небольшого, но очень симпатичного городка – на набережной реки Волги. На танцплощадке выступали местные группы, поп и рок меняли без притязаний друг друга. Пиво лилось рекой, к нему, как почему-то везде принято, сухарики, чипсы, орешки и рыба. Молодежь бесцельно бродила по близлежащим аллеям и скверам, попивала пиво и наслаждалась прекрасной погодой и чудесными видами.

Сама не зная почему, Стелла сразу же обратила внимание на этих парней. Шестым, а может и седьмым чувством, на уровне интуиции, она вдруг осознала, что парнишки интересные, незаурядные и выделяются в однообразной инкубаторной массе молодежи. Первым, что бросилось в глаза, вызывая легкое удивление, было то, что они держали в руках не привычное пиво, а бутылочки с минеральной водой. При этом беседа их протекала в непринужденном и веселом русле. Сначала Стелла некоторое время наблюдала за ними издалека, делая определенные выводы. Парни были абсолютно противоположными по внешним признакам. Словно специально подобраны, как домино, черная костяшка и белая. Блондин с голубыми глазами, в брюках, джемпере и до блеска начищенных туфлях. Второй – шатен, кареглазый, с серьгой в ухе, потертом джинсовом костюме и кроссовках. Парни из разных слоев общества, это сразу кидалось в глаза. Однако это не мешало их дружбе, в которой тоже не приходилось сомневаться.

Потом Стелла приступила ко второй части задуманного плана. Проходя мимо скамейки, на которой и сидели полярно противоположные парни, она «случайно» уронила клатч и не ошиблась в своем прогнозе. Парни в одно мгновение оказались рядом, предлагая помощь. За дежурными и банальными фразами они и познакомились. Блондина звали Борисом, а вот шатен так сильно засмущался, слегка покраснел и буркнул:

– Орех.

– Орех? – Стелла одарила парня своей очаровательной улыбкой, от которой тот впал в глубокий ступор, лишившись дара речи.

– Орешкин Слава, – пришел на выручку Борис и тут же внес предложение. – Здесь недалеко находится небольшое кафе, где варят вполне приличный кофе и пирожных большой ассортимент. Можно посидеть и отметить наше знакомство.

– А как же праздник пива? – ради интереса поинтересовалась Стелла, в душе была рада, что план не давал никакого сбоя. Да и с реки начал тянуть прохладный ветерок.

– От пива растет живот, а от водки печень, – обрел дар речи Слава, но брякнул глупость.

Стелла натянуто улыбнулась. Шутка была неуместна, да и компания была интеллигентной. Орех это тоже понял и вновь вспыхнул румянцем. И снова Борису пришлось спасать неловкое положение. Он галантно подхватил девушку под локоток и направился к кафе, чья яркая вывеска так заманчиво завлекала посетителей. Слава шел в метре от них и молчал. Но в кафе, после чашки горячего кофе, ситуация кардинально изменилась. Парни оживленно говорили, тонко шутили, изящно и ненавязчиво говорили комплименты в ее адрес, демонстрируя интеллигентность и образованность. Каждый стремился произвести на девушку большее впечатление. Стелла была приятна удивлена. Что говорить, но среди молодых парней такие особи встречаются все реже и реже. Теперь она понимала, что их дружба базировалась на схожести внутреннего мира, на общих взглядах и интересах. Дружба, проверенная временем, они вместе с первого класса и до институтской аудитории.

На протяжении двух недель они регулярно встречались. Так и ходили троицей в кино, театр, на выставку авангардистов новой волны. И каждое рандеву было непохожим на предыдущее. Всякий раз все было по-новому, что придавало ожиданию новой встречи таинственности и трепетного волнения.

– Ну, что, мальчики? – Стелла очнулась от воспоминаний и глянула на снимок. – Как же нам быть? Дружить, конечно, можно и втроем, но рано или поздно кто-то из вас переступит грань. И уже совсем иное чувство сердцем овладеет. Вот тогда-то и придется делать выбор, ибо друг вдруг станет лишним. Третьим лишним.

Она тяжело вздохнула и отбросила рамку. Прикрыла глаза. Самое страшное и мучительное предстояло сделать именно ей – выбрать: либо Борис, либо Слава. Такая перспектива разбавляла радостное настроение горчинкой. Первый раз в жизни она столкнулась с такой дилеммой. А посоветоваться было не с кем. И когда она вдруг открыла для себя, что к восемнадцати лет она так и не обрела настоящую подругу, что нет ни брата, ни сестры, а с родителями особо и не поговорить, ей стало не на шутку тревожно. Даже легкий озноб пробежал вдоль спины.

У Орешкина был редкий талант: он мог и конспектировать лекцию декана, и в тоже время размышлять на совсем далекие от экономики темы. Учеба всегда давалась ему легко, без лишнего напряга. Стоило только раз прочитать текст, как он тут же откладывался в памяти до последней запятой. Так было и в школе, так было и сейчас, в финансово-экономическом институте. Частенько он позволял себе записывать лекции чисто автоматически, не вникая в ее суть. Потом, когда придет необходимость, он прочитает, запомнит и легко сдаст зачет, коллоквиум, экзамен. Теперь же его мысли были далеки от студии, института и экономики развитого капитализма. Он в который раз мысленно проживал последние две недели. В этот период произошел лишь один значимый эпизод, но столь монументальный и грациозный, что разом перечеркнул всю его прежнюю жизнь. Да что там его жизнь, мир вокруг вмиг переменился. И словно началось с девственно-чистого листа, еще пахнущего целлюлозой.

В его жизни появилась Стелла Сладкомедова! Она невольно заставила Славу пересмотреть свои жизненные позиции, свое мировоззрение, переоценить каждый прожитый день. Это было и мучительно, и приятно одновременно. Какие-то замашки мазохизма.

Орех бросил на Бориса мимолетный взгляд. Друг старательно записывал лекцию, едва успевая за быстротечной речью декана. Вот кому учеба дается с боем. Вот кто поистине грызет гранит науки.

«А ведь шансов у него больше, – с грустью отметил Слава. – Красавчик-блондин! Мечта любой девчонки. Все при нем. Упакован с головы до пят. Бог ничем не обидел парня. Ум, красота, дом – полное изобилие, родители – золото. Никогда не возникала проблема отцов и детей, переходный возраст прошел без обоюдных обид и упреков, даже незаметно как-то. Институт он окончит с покрасневшим дипломом. Знания – на „четыре“, но доллары все-таки заставят документ принять нужную достойную окраску. Да и будущая работа уже присмотрена и подмазана. Ждет его теплое местечко в одном из преуспевающих банков, с прекрасной перспективой быстрого взлета по карьерной лестнице».

Звонок прервал его невеселые размышления. И сразу же пропала тишина. В аудиторию ворвался шум, шелест одежды, шорох тетрадей, говор сокурсников.

– Пошли в буфет? – хлопнул его по плечу Борис.

– Никакая духовная пища не заменит горячего пирожка с капустой, – согласился Слава.

Пирожки оказались едва теплыми, с вязкой начинкой из картошки. Чай вообще не мог называться чаем, так, неудачная пародия. Но, как говорится, голод не тетка, студент не гурман. Жуй все, что жуется, лишь бы в желудке не образовалась космическая черная дыра.

– Какие планы на вечер?

– Я сегодня выхожу на работу.

– То есть? – удивился Борис.

– То есть я прошел жернова конкурса с красивым название «кастинг» и занял почетное первое место.

– И? – с нетерпением повысил голос Боря. Его иногда раздражала манера друга вести разговор. Вместо того чтобы сразу, в одном предложении, выложить всю информацию или мысль, Орех начинал дробить, говорить полунамеками, ставя виртуальные многоточия.

– Меня взяли на работу в ресторан «Эра Водолея». Гитаристом. Я уже целую неделю днем репетирую с группой. А вот с сегодняшнего вечера, с шести и до полуночи я работаю.

– Неделю? И ты молчал?

– Сглаза опасался.

Борис молча дожевал резиновый пирожок:

– А тебе это надо? – спросил он и тут же выругался в душе. Друг полгода назад потерял в автокатастрофе обоих родителей. Ему надо было как-то жить и продолжать учебу. – Извини, брат.

Орех только слабо повёл плечами. Прозвенел звонок, и друзья поспешили в аудиторию за очередной порцией знаний.

Иногда этот самый редкий пресловутый талант только мешал. Слава пытался сосредоточиться на «финансировании и госбюджете», или, по крайней мере, перестать думать о Стелле, но даже отвлеченные мысли постепенно скатывались на эту девчонку. В конце концов, Орешкину пришлось подчиниться своим не очень радужным умозаключениям.

«Что ж, значит, это судьба. Я сам даю Борису гандикап. Чего-чего, а он своего шанса никогда не упустит. И в моем отсутствии будет окучивать девчонку по всем правилам ловеласа, по науке Казановы. И Стелла, конечно же, не устоит перед таким напором, таким шармом и харизмой». Слава даже вздохнул вслух, но никто особо не обратил на это внимания, и уже через мгновение Орех вновь погрузился в пучину душевных переживаний.

«А может, это и к лучшему. Ты же реалист, Ярик. Так что оцени ситуацию разумно, как принято говорить, на трезвую голову. Сладкомёдова слишком дорогая девочка. Сам видишь, какие она носит вещи, какие украшения, какая эксклюзивная косметика. Тебе не потянуть эту ношу. Рано или очень рано, но недопонимание все-таки вспыхнет, а там взаимные упреки и обиды. А после чего – каждый побредет своей дорогой. Общего будущего нет и быть не может. Мрачноватая складывается мозаика, но что делать. Жизнь. А раз ты это так прекрасно понимаешь, то и не теряй головы. Не лезь в эту реку. Умный всегда найдет выход из тупиковой ситуации, а мудрый – никогда не попадет в оную. Так что, не смотря на свои двадцать с хвостиком, постарайся, Ярик, быть все-таки хоть капельку мудрым».

Обед протекал мучительно долго и скучно. Родители были в очередной ссоре и потому пребывали в «безмолвной войне». Бабушка, аристократка от кончиков волос до педикюра, а больше по прихоти своей, вела себя соответственно. Держала нейтралитет и дистанцию. Делала вид, что ничего не произошло, в основном говорила на тему замечательной погоды и отвратительной внутренней политики российского правительства. Ее, правда, никто не слушал и не поддакивал. Стелла словно со стороны наблюдала за разыгрываемым фарсом, ей было и смешно, и грустно. В семье действовал негласный закон: каждый ее член имел право на независимость и неприкосновенность своей личной жизни. Вполне демократичный и хороший закон. Вначале. Теперь же все больше проявлялась его обратная сторона. Ничего хорошего. Каждый жил в собственном мире, варился в персональных интересах и потребностях. Не допуская друг друга, все в итоге оказались наедине с заботами и проблемами. Никто даже не мог дать дельного совета, не зная всех тонкостей и подводных течений. Да что там советы, не хватало душевной теплоты на простое человеческое сочувствие. Все они, собравшиеся за обеденным столом, по большому счету, были инвалидами на человечность, точнее: на полное отсутствие ее. От таких выводов на сердце стало плохо и тревожно. Уголки глаз предательски повлажнели, что со Стеллой происходило крайне редко.

Тут ее взгляд остановился на домохозяйке, прослужившей в их доме всю свою сознательную жизнь. Маруся, именно так, и никак иначе, звали представители всех поколений Сладкомедовых. И не было в том ни фамильярности, ни надменности, ни чувства превосходства, даже наоборот: большое уважение и чуточку юморины. Марусю года совсем не меняли. Стелла сколько помнит ее – всегда именно такую, как сейчас. Сорокалетняя пышечка с ярким природным румянцем на щеках, с чуть прищуренными серыми глазами, в которых всегда плескалось доброта. В семье шепотом ходили предания, что Маруся в дикой молодости была femme fatale, роковой женщиной. Она многих мужчин свела с ума. Крутила ими на свое усмотрение и в меру желаний. Правда, собственное семейное гнездышко так и не смогла создать, а может, просто не захотела. Предание о том безмолвствовало. Осталась старой девой с огромным жизненным опытом в вопросах взаимоотношения полов.

Вот с ней-то и можно поговорить откровенно, выворачивая душу наизнанку, поплакаться в жилетку и получить порцию утешений и дельный совет на десерт. Стелла не стала откладывать дело под зеленое сукно и сразу же после обеда прошла на кухню, где попросила у Маруси травяного чая. Сидя за столом с чашкой душистого напитка, она поведала домохозяйке о своей проблеме. Маруся выслушала молодую хозяйку с большим интересом и после небольшого раздумья принялась раскладывать проблему на небольшие порции, ибо малое лечится проще.

– Итак, главное, что я поняла из твоего слегка сбивчивого рассказа, ты не способна самостоятельно разобраться в себе, что и мешает сделать выбор между двумя молодыми людьми. Так?

– Да.

– Они оба нравятся тебе одинаково?

– Да.

– А как быть с критериями? Блондин, шатен, рыжий. Высокой, средний.

– Без разности. У меня нет точного определения типа мужчин, которым я отдаю больше предпочтения.

– Тогда попробуем зайти с другой стороны. По твоим словам получается, что оба парня одинаково умны, вежливы, культурны и интеллигентны?

– Да, так и есть, – подтвердила Стелла. – По крайней мере, я не нашла ни капельки расхождения.

– А плохие привычки? Алкоголь, курение, ногти грызет?

Последнее заставила девушку улыбнуться, и напряжение как-то спало.

– Они оба бегают по утрам. Не курят, ногти не грызут и в носу не ковыряют. И пьют исключительно минеральную воду.

– Может, закодированные? – Маруся всячески старалась придать разговору налет юмора.

– Не думаю.

– Жаль, что не пьют, – покачала головой Маруся. Она закончила намывать посуду и села за стол напротив Стеллы с большим бокалом горячего шоколада.

– Почему? – искренне удивилась девушка.

– Да имеется один старинный способ. Русский, веками проверенный.

– И какой это? – Стелла была заинтригована.

– Надо сильно напоить парня и посмотреть на его поведение. Если он отправляется в пляс, выделывая различные кренделя, то в мужья он не пригоден. А вот если тихонечко так упал лицом в салат, то не мешкай, девка, хватай и тащи под венец. Он – тюфяк, глина, пластилин. Лепи из него все, что душе угодно.

– Думаю, что это мне не подходит, – весело рассмеялась Стелла.

Маруся задумалась, пощипывая мочку уха.

– Ну, а тебе самой с кем из них больше интересней и спокойней?

– А я откуда знаю? Мы же все время втроем. Не могу же я им сама предложить, мол, сегодня с Борисом, завтра с Орехом. Вы уж простите, мальчики, но мне выбор надо сделать.

– А сами они, значит, не догадываются?

– Выходит, что нет.

– Извращение какое-то, – под нос себе пробурчала Маруся, но тут же, боясь, что Стелла переспросит, добавила в голос. – Трудную ты мне задачку задала, девочка моя. И думаю я так: тебе надо подождать, когда твое сердце охватит любовь, и когда…, – Маруся осеклась, увидев, как ее любимица скорчила гримасу.

– Любовь? Ой, не смеши меня, Маруся! Любовь – это вполне контролируемое чувство. Вот когда я, наконец-то, сделаю свой выбор, то тогда и полюблю этого человека. А такое, как «любовь с первого взгляда», «безумная любовь», «безоглядная любовь», это все для книжек и фильмов. Человек – существо разумное, значит, он способен манипулировать своими чувствами.

Маруся слегка, чтобы не обидеть девочку, покачала головой. Она категорически была с ней не согласна, но противоречить все-таки не решилась. Стелла говорила с надрывом, с вызовом, с горящими глазами. В такие моменты она не слышала, не видела, не чувствовала ничего, кроме своей правоты.

– Тогда задача упрощается.

– То есть?

– Посмотри на родителей своих друзей. Яблоко от яблони, как известно, – договаривать не стала всем известную поговорку.

– Ага, – Стелла впервые была согласна, закивала головой. – Qualispater, talisfilius. Так говорили древние философы. Каков отец, таков и сын?

– Ну, древних философов я, конечно, не читала, а вот Библию на досуге листаю. Не можетдереводоброе приноситьплодыхудые, нидерево худоеприноситьплодыдобрые. Евангелие от Матфея.

– Опять облом, – развела руками Стелла. – Они ничего еще не рассказывали о своих родителях, а знакомиться с ними еще очень рано, времени прошло недостаточно много.

– Тогда остается последний критерий. Ты же сама можешь определить, кто из них живет более зажиточно.

– Конечно, – удивилась такому наивному вопросу Стелла. – Это же элементарно, Ватсон. Конечно, Борис. У него и VISA-карточка, и костюмы от модельеров, часы золотые, одеколон дорогой. Да и в кафе он чаще расплачивается.

– Вот и весь сказ.

– То есть?

– Девочка моя, запомни: деньги должны идти к деньгам, тогда и в семейной лодке не будет бунта.

– А со Славой, значит, будет?

– Однажды это произойдет, поверь мне. Или он начнет комплексовать, чувствовать себя ущербным и неполноценным. А это сильно меняет характер. Или же ты как-нибудь, может даже ненароком, обмолвишься, что это ты обеспечиваешь безбедное существование вашей семьи. И тогда…. Тогда просто ваша лодка перевернется.

Пришло время призадуматься Стелле. Маруся же не сдержалась и добавила:

– Я просто постаралась посмотреть на ситуацию твоими глазами. Считать мои слова за чистый совет и уже тем более слепо следовать ему, не стоит.

Но Стелла уже не слышала ее:

– Спасибо, Маруся, – торопливо выскочив из кухни.

Первый рабочий день прошел гладко. Сначала Орешкин изрядно волновался и нервничал. Зал был заполнен под завязку. Разношерстая толпа, мельтешившие официантки, все это создавало шумовой фон, и Слава никак не мог сосредоточиться и поймать ритм, фальшивил частенько. Но на исходе первого часа он смог-таки заставить себя не думать об антураже и слышать только музыку. Тем более что играли они инструментальные композиции, к которым он питал особую любовь. Успокоился, и время полетело совсем уж незаметно. После того как ресторан закрылся, музыканты поужинали вместе с персоналом и покинули «Эру Водолея». Было около часа ночи, городской транспорт уже мирно отдыхал в депо. Орешкин пожурил себя за непредусмотрительность. Предстояло либо ловить частника-бомбиста, либо двигать на своих двоих, что грозило отнять много времени и остатки сил. Выспаться он вряд ли тогда успеет, а с утра – институт. Его грустные мысли прервал неожиданный окрик:

– Орех!

– Банзай?! – Слава узнал в парне своего одноклассника и бывшего соседа по подъезду. Правда, это не способствовало их тесной дружбе. Отношения так и остались на уровне поверхностного знакомства.

– С почином тебя. – Банзай крепко сжал руку. – С первым трудовым днем.

– Ты откуда знаешь? – немного удивился Слава.

– А мы крышуем этот ресторан. – Цепким взглядом он окинул автостоянку, которая быстро пустела. – Ты на колесах?

– Я приверженец здорового образа жизни, – пошутил Слава, но тут же вспомнил, что у Банзая с чувством юмора была полная несовместимость, и потому поправил. – Упустил как-то из вида. Придется ловить частника.

– А! – махнул рукой одноклассник. – Бешеной собаке пара верст не крюк. Подкину тебя до дома. Ты все там же живешь? – и, не дожидаясь ответа, направился к новенькой «десятке». Орешкин как-то слышал, что сразу после школы Банзай с головой ушел в криминал, потому и не удивился. Да, честно говоря, размышлять на эту тему совсем не хотелось. Подвезет до дома – и все. Молчать было как-то неприлично, вспоминать школьные годы – банально, да и общего прошлого между ними практически не было. Вот Орешкин и спросил просто так, чтобы заполнить тишину:

– А ты всегда дежуришь до самого закрытия ресторана?

– Почти. Мы меняемся, бригадами. – пояснил Банзай. Молчание его тоже явно угнетало. – Мы контролируем поток посетителей. Чтобы драк там не было, беспорядков всяких, а больше всего, – он засмеялся в голос, немного наигранно, – следим за Судаком.

– Судаком? – не понял Слава. Ему, по большому счету, было все равно, но надо же было что-то говорить.

– Рыбкин Сергей Иванович, – с готовностью пояснил Банзай. – Директор ресторана. Вообще-то, он мужик что надо. Хозяйственный организатор. Бабок умеет стричь с народа. С воздуха делает навар. Но, вот стоит только загудеть, – он звонко щелкнул по кадыку. – Вот тут за ним глаз да глаз просто необходим.

– Социально опасен?

Словосочетание видимо очень понравилось однокласснику, он смеялся аппетитно и от души.

– Имеется у него одна слабость, – продолжал он словоблудство. – По пьянке он может трахаться только в экстремальных условиях.

– То есть?

– Машины, лифты, на мосту – это все цветочки. Фишка у него сейчас – пустыри и помойки, среди мусора и вони, на грязной фуфайке.

– И подруга терпит? – усмехнулся Слава.

– Ха! – вскрикнул Банзай. – А вот законная жена, да и любовница тоже, не в курсе его увлечений. Он даже проституток для этого снимать не желает. Так, ловит случайных девчонок и отрывается по полной. А вот мы и должны смотреть, чтобы грань не перешел, не натворил бы чего лишнего.

– Понятно, – Славе стало так неуютно, противно на душе. «О, времена! О, нравы!» – пронеслось в голове. И находиться рядом с холуем этого озабоченного хозяина жизни стало вдруг так некомфортно и мучительно. Хорошо, что к этому времени они уже приехали. Буркнув слова благодарности, Орешкин поспешил домой.

Двухкомнатная квартира в «хрущевке» встретила его абсолютной темнотой и тишиной. Не включая свет, Слава прошел в комнату и рухнул на кровать. Спустя мгновение он уже крепко спал.