Безмерная любовь к Малеку. Продолжение прошлого. Малек идет в театр

Новелла про РСА. Продолжение прошлого. Малек идет в театр

Автор: Незнанова Анастасия

Пролог. Кровь и театр

Театр пах пудрой, старым деревом и чужими духами. Люди заполняли зал, не спеша рассаживаясь в креслах, переговариваясь шёпотом, смеясь, размахивая программками. Малек сидел в четвёртом ряду, лениво наблюдая за ними.

Он редко ходил в театр. Там, где ложь продают за билет, правды не найти.

Но сегодня было что-то другое.

Его привлекло одно имя в афише.

«Виктория Рэй. Новая постановка. Голос Виктории.»

Он понятия не имел, кто она такая. Но его заинтересовало не имя, а голос.

Когда в зале погас свет, он выпрямился в кресле, инстинктивно напрягшись, как перед чем-то важным.

Сцена открылась.

И она вышла.

Она была чёрной тенью в свете софитов. Бархатное платье подчёркивало её хрупкость, но в осанке было что-то сильное, непоколебимое.

А затем она запела.

Мир дрожит на кончике ножа,

Люди верят в Бога, но во лжи,

Видишь, ночь уходит, не спеша,

Значит, снова выберешь – беги.

Кто ты? Кукла? Зеркало? Палач?

Ты хотел быть Богом? Ты не тот.

Голос мой, как призрачный маяк,

Остаётся в памяти, как грех и лёд.

Её голос был глубоким, низким, пробирающим до костей. В нём не было жеманства, привычного актёрского пафоса.

Она не играла.

Она жила внутри этой песни.

Когда Виктория пела, Малек забыл дышать.

И вдруг он понял – она не просто говорит о своей героине. Она говорит о себе. Она кричала, но никто её не слышал.

Когда занавес закрылся, в зале вспыхнул свет, и мир снова наполнился шумом.

Женщины поправляли свои платья, мужчины оживлённо обсуждали новости, официанты разносили шампанское.

Малек не пошёл в холл сразу.

Но когда он сел за стойку в баре, кто-то рядом негромко сказал:

– Вы тоже заметили?

Он повернул голову. Рядом сидел мужчина лет пятидесяти, с усталыми глазами.

– Что именно?

– Этот голос. Он был… слишком настоящий.

Малек приподнял бровь.

– Разве искусство не должно быть настоящим?

– Должно. Но сегодня люди приходят в театр не за искусством, а за иллюзией.

– Иллюзия – тоже искусство.

– Но не настоящее.

Малек усмехнулся.

– Вы правы. Но, возможно, мы ищем искусство в том, чего сами боимся.

Мужчина сделал глоток виски, посмотрел на сцену, где заканчивался антракт.

– Может, потому что реальность нас уже не пугает.

Когда спектакль закончился, Малек не ушёл.

Он вышел в холл, где стояла она.

Она курила, держа сигарету тонкими пальцами. Её взгляд был далёким, словно она ещё не вернулась из мира, где только что находилась.

Он подошёл ближе.

– Ты не похож на театрала.

Она сказала это, даже не взглянув на него.

– Может, потому что я им не являюсь.

Она усмехнулась, стряхнула пепел.

– Тогда зачем ты здесь?

– Искал ответы.

Теперь она посмотрела на него.

– В театре ищут иллюзии, а не ответы.

– Ты не похожа на иллюзию.

Она замерла.

На мгновение её лицо стало слишком серьёзным.

Но потом она улыбнулась.

– Ты странный человек.

– Я слышал это много раз.

Она затушила сигарету о пепельницу.

– И что ты хочешь узнать?

– Твою правду.

Она тихо рассмеялась.

Но в её смехе не было веселья.

– Если ты хочешь узнать правду, готовься к тому, что она тебе не понравится.

Он не ответил сразу.

Потом сказал:

– Я подвезу тебя.

Она покачала головой.

– Нет.

– Почему?

Она посмотрела в сторону улицы, где дома терялись в дымке, и огни ночного города едва пробивались сквозь туман.

– Потому что я не хочу, чтобы кто-то видел, где я живу.

Она развернулась и ушла.

Малек смотрел ей вслед.

И вдруг понял, что его интерес к ней стал чем-то большим. Чем-то, что он не сможет просто оставить. Чем-то, что изменит его жизнь.

Но тогда он ещё не знал, что запомнит этот голос навсегда.

Глава I. Маски и отражения

Утро в кабинете начиналось тихо. Малек не любил суету. Он сидел за массивным дубовым столом, задумчиво постукивая пальцами по крышке чёрной ручки Montblanc. На его столе всегда царил порядок: стопка бумаг, серебряная табакерка, чашка кофе с едва уловимым ароматом ванили.

Секретарь вошла бесшумно, как и всегда.

– Ваше досье, профессор.

Он поднял взгляд.

Мисс Лебедова была женщиной с точными движениями и ясными глазами. Безукоризненная осанка, серый костюм, никаких лишних эмоций.

Она положила перед ним тонкую папку, слегка погладила её ладонью, будто это был артефакт.

– Надеюсь, вы знаете, что делаете.

Малек улыбнулся.

– А если нет?

– Тогда это будет одна из тех историй, о которых пишут книги, но в жизни лучше их не повторять.

Она развернулась и вышла, оставив в воздухе слабый запах бергамота.

Он открыл папку.

Фотография. Она смотрела в камеру с едва уловимой улыбкой. Не игривой – скорее, испытующей.

Её адрес. Небольшая квартира в доме на Виноградской улице. Слишком скромно для актрисы с таким голосом.

Её школа. Без отметок о родителях. Как будто она появилась из пустоты. Никаких упоминаний о семье, только старые записи из детского дома, а затем – имя «дальнего родственника», который забрал её.

Он коснулся этой строчки кончиком пальца.

Дальнего родственника? Что-то в этом настораживало. Но сейчас не время для догадок.

Он взял ручку и написал короткую записку.

«Я бы хотел увидеть вас снова. Завтра в семь вечера, ресторан «U Modré Růže».

– М.»

Записка ушла с цветами. Теперь оставалось только ждать.

Ресторан находился в старом здании, где стены ещё помнили шаги людей в сюртуках и шелковых платьях. Здесь пахло дубом, вином и временем.

Малек пришёл ровно в семь. Она – в семь ноль три.

Он заметил её сразу. Она вошла неторопливо, словно погружалась в тёплую воду. На ней было тёмное платье, никаких украшений, только алый маникюр – едва заметный вызов миру.

– Ты пунктуальна, но не слишком.

Она улыбнулась, садясь напротив.

– Женщина не должна приходить раньше мужчины. Это дурной тон.

– А ты всегда следуешь правилам?

Она чуть склонила голову.

– Я следую тем, которые выбираю сама.

Он жестом пригласил официанта.

– Что будешь пить?

– Красное вино.

– Ты уверена? Люди говорят, что красное вино обостряет чувства.

– Ты психиатр. Разве тебя это не радует?

Он усмехнулся.

– Ты хорошо подготовилась.

– Я всегда изучаю своих собеседников.

– Тогда давай обменяемся знаниями.

– Ты хочешь сыграть в игру?

– Нет. Я хочу узнать, чем твоя работа похожа на мою.

– Ты думаешь, что актёры и психиатры похожи?

– Разве нет? Ты изучаешь людей, чтобы стать ими. Я изучаю людей, чтобы понять их. Разница только в том, что ты показываешь свою работу на сцене, а я – за закрытой дверью кабинета.

Она сделала глоток вина.

– Ты прав. Но мы не просто играем. Мы держим зеркало перед зрителями. Они видят в нас то, чего боятся. Или то, кем хотят быть.

– Иногда зеркало трескается.

– Иногда. Но разве это не красиво?

Он откинулся на спинку стула, изучая её.

– Ты считаешь, что красота в разрушении?

– А ты нет?

Он улыбнулся.

– Ты говоришь, как человек, который многое пережил.

Она закрутила ножку бокала между пальцев.

– Некоторые люди рождаются в раю. Некоторые в аду, – oн ждал продолжения. Она посмотрела в бокал, как будто видела в нём что-то большее. – Я выбралась из него. Но он всё ещё во мне.

Он чувствовал, что эта женщина – загадка, которую он хочет разгадать. Но она не спешила открываться.

Когда официант убрал тарелки, он спросил:

– Ты не сказала, где училась.

Она улыбнулась.

– Я не сказала много чего.

– Почему?

– Потому что прошлое – это тень. Если долго смотреть на неё, забудешь, где твой настоящий облик.

– Я умею работать с тенями.

Она посмотрела на него пристально.

– Я в этом не сомневаюсь. Но сегодня не та ночь.

Он понял: она не готова идти на второе свидание. Она благодарит за цветы, но не даёт ему обещаний.

– Ты всё ещё хочешь подвезти меня?

Он кивнул. Она вздохнула и покачала головой.

– Я пройдусь.

Она встала, не оглядываясь. Он смотрел ей вслед.

Она была слишком реальной, чтобы быть иллюзией, но слишком загадочной, чтобы быть просто женщиной.

Когда Виктория поднялась в квартиру, в прихожей лежал ещё один букет.

На этот раз – без записки от Малека.

Но рядом с цветами было приглашение.

«Закрытая встреча коллекционеров. Частная конференция. Вход только по списку.»

Она взяла его двумя пальцами, как змею, которая могла укусить в любой момент.

Кто это отправил? Что это значит?

И почему, когда она смотрела на бумагу, в её голове снова звучал голос Малека?

«Некоторые тени становятся частью нас.»

Она медленно закрыла дверь. Но ощущение, что кто-то уже стоит за ней, наблюдая в тени, не исчезло.

Глава II. Осколки зеркала

Виктория стояла перед зеркалом, проводя рукой по складкам блузки.

На кровати валялись разбросанные наряды, рядом стояли две пары обуви, а в ванной комнате ещё тлел аромат духов.

Её подруга Лена сидела на подоконнике, жуя яблоко.

– Ты серьёзно? – Лена ухмыльнулась. – Это просто собрание каких-то чокнутых коллекционеров. А ты красишься, как будто идёшь на королевский бал.

Виктория поджала губы.

– Не смешно.

– Нет, очень даже смешно. Потому что ты ведёшь себя так, будто наконец-то решила выйти удачно замуж.

Виктория закатила глаза. Но внутри, глубоко внутри, что-то неприятно кольнуло. Брак. Дом. Семья. Всё, что для других женщин было естественным, как дыхание, для неё было чужой, не принадлежащей ей реальностью. И всё же…

Она снова посмотрела в зеркало. Да, ей важно было выглядеть идеально. Но почему?

Флэшбек ударил внезапно.