Тандем с тенью

Глава

1

98 07 14

Последняя пара в юридическом колледже наконец-то закончилась. О веселье здесь не могло быть и речи, и сегодня я, признаться, едва досидел до конца. Попрощавшись с однокурсниками, я буквально вырвался на свободу. Распахнув массивную дверь старого здания, я ощутил на лице свежий, слегка прохладный сентябрьский воздух Петербурга, пронизанный яркими солнечными лучами.

Идя по знакомой дороге с рюкзаком за спиной, я невольно оглядывался по сторонам. Несмотря на среду, машин и прохожих было на удивление мало. Внезапно зазвонил телефон. Я достал его из кармана джинсов и посмотрел на экран. Отец. Я нажал кнопку ответа и радостно произнес:

– Ало… – сказал я в трубку, но меня перебил серьезный, громкий, беспокойный голос отца.

– Виктор! Слушай меня внимательно! Запомни! 98 07 14! 98 07 14! Запомни эти цифры. Это… – Отец отключился, не договорив. Я набрал его номер и нажал кнопку вызова, но его телефон был отключён. Что это было? Какая-то не смешная шутка? Что за цифры он сказал запомнить? Вроде бы 98 07 14. Да, кажется, их. Я записал эти цифры в заметках в телефоне на всякий случай, сунул его в карман и быстрым шагом пошёл домой. Встревоженный странным звонком отца, я как можно скорее хотел попасть домой. Мне нужно было дождаться его приезда и спросить, что произошло. Через двадцать минут я подошёл к нашему дому. Мы живём в двухъярусной квартире в многоэтажном доме, ещё дореволюционной постройки, на улице Васенко, в Калининском районе. Возле дома не было видно отцовской машины. Я зашёл домой. Вика – моя старшая сестра, видно, не так давно вернулась из института. Сейчас она сидела на диване, «втыкая» в свой телефон. В доме стоял запах только что испечённой картофельной запеканки с мясом – это она постаралась.

– Привет! Отец ещё не приехал? – спросил я, бросив рюкзак в угол прихожей.

– Привет! Нет, ещё не приехал, – на мгновение оторвавшись от экрана, сказала она, но потом снова погрузилась в свои дела.

Я пошёл в ванную, помыл руки и ополоснул лицо холодной водой, чтобы снять напряжение после звонка. Я решил пока не рассказывать о нём Вике, чтобы она лишний раз не волновалась. Мы решили дождаться отца и не начинать ужинать без него.

Прошёл уже целый час, а отца всё не было, хотя он уже давно должен был вернуться с работы. Я пытался дозвониться до него. Ничего. Попробовал позвонить Александру – это наш друг семьи, молодой человек лет двадцати семи, тоже работает в полиции; отец был его наставником в профессии, а я относился к нему скорее как к старшему брату, у которого всегда можно попросить помощи. Но и его телефон не отвечал.

Вдруг раздался звонок в дверь. Похоже, наконец-то приехал отец. Я с улыбкой подошёл к двери и открыл её, но за ней стоял Александр в полицейской форме с расстроенным лицом, словно он вот-вот заплачет.

– Виктор, сестра дома? – спросил он с сочувствием в голосе.

Я кивнул, не понимая, в чём дело. Вика встала с дивана и тоже подошла к двери.

– Саша, что такое? Отца с тобой нет? – с недоумением спросила она.

– Виктор, Вика, вашего отца… больше нет. Его застрелили в собственной машине.

Мир вокруг меня поплыл. Слова Александра звучали как в замедленной съёмке, не до конца доходя до моего сознания. Отца… застрелили…? Этого не может быть. Это не может быть правдой. Вика была в таком же состоянии, как и я. Немного придя в себя, она обняла меня так крепко, наверное, боясь, что потеряет ещё и меня. Мать давно покинула нас, а теперь ещё и отец. Я – единственный, кто у неё остался. Я чувствовал её дрожь, её отчаяние. Ноги подкосились, и я чуть не упал, если бы сестра не поддержала меня. Всё произошло так внезапно, так жестоко… Мы остались одни.

Следующие дни прошли как в тумане. Всё происходило будто не со мной. Бесконечные документы, организация похорон и долгие беседы с полицией. Они узнали, что отец звонил мне перед своей кончиной, но я не стал рассказывать им о тех цифрах, которые он мне сообщил. Я не сделал этого, потому что мне везде стало мерещиться предательство. Вдруг это по их вине отец мёртв? А ещё мне стало казаться, что за нами с Викой постоянно кто-то следит. Похоже, у меня началась паранойя. Вика, как и я, была потерянной, но она старалась это скрывать. Мы оба жили на автомате, делая то, что нужно, но не чувствуя ничего, кроме оглушающей пустоты. Но что же означают те цифры? Этот вопрос мучил меня всё это время. Это пароль? Или, может, какая-то дата? Я слышал, что военные и полицейские используют их в таком формате. В интернете не было информации, связанной с этим днём. По крайней мере, те события, которые произошли в эту дату, вряд ли были связаны с отцом. Может, это просто случайный набор цифр?

И вот, наконец, настал день похорон. Этот день казался одновременно неизбежным и невозможным.

Было серо, пасмурно. Крупные, одинокие капли дождя с силой хлестали по отполированной поверхности коричневого гроба.

Священник монотонно читал что-то.

Вокруг стояли люди: родственники, друзья, коллеги отца.

Я стоял, сжимая кулаки так сильно, что ногти впивались в ладони, и смотрел на этот гроб. Отполированное дерево отражало искажённое лицо восемнадцатилетнего мальчишки, оглушённого горем. Отец… Всего 47 лет. Он не должен был лежать здесь.

Рядом со мной стояла Вика, её лицо было осунувшимся и строгим. Саша стоял рядом с ней и тоже с грустью смотрел на происходящее. Он всегда был хорошим другом отца, несмотря на значительную разницу в возрасте. Сейчас в его глазах я видел лишь скорбь по ушедшему другу и учителю.

После окончания церемонии прощания, когда гроб опустили в землю и первые комья земли с глухим стуком ударились о дерево, я почувствовал, как кто-то подходит к нам. Это был Владимир Евгеньевич Волков, начальник и друг отца; по возрасту он был его ровесником, слегка полноватый, гладковыбритый, со светлыми, не очень длинными волосами, в строгом чёрном костюме. Мы с Викой звали его дядей Вовой.

Он подошёл ко мне и Вике и остановился напротив. Его голос, обычно громкий и властный, сейчас звучал приглушённо и почти сочувственно:

– Виктор, Вика, примите мои глубочайшие соболезнования. Глеб был хорошим человеком, моим другом и настоящим профессионалом своего дела. Мы все скорбим о его утрате. Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь – мы поможем.

Мы молча смотрели на него. Волков продолжил:

– Я понимаю, что вам сейчас очень тяжело, но знайте: вы не одни. Полиция Санкт-Петербурга и я лично всегда к вашим услугам в любое время.

Он достал из кармана визитку и протянул мне. Я взял её и убрал в карман.

Вика тихо поблагодарила его:

– Спасибо вам, дядя Вова.

Я просто кивнул.

Волков ещё раз выразил свои соболезнования и отошёл, растворившись в толпе скорбящих.

Вскоре после этого к нам снова подошёл Саша – он отходил, чтобы перекинуться парой слов с коллегами.

– Ну как вы? Помни, Витя, вы не одни! Я всегда буду рядом, если вам что-нибудь понадобится. Если захочешь поговорить или ещё что-нибудь, просто позвони, – сказал он, глядя то на меня, то на Вику. Он хотел подбодрить нас своими словами, особенно меня. Я кивнул ему. Александр был одним из немногих людей, которым я доверял.

– Мы обязательно найдём того, кто это сделал! – сказал Александр, понизив голос и оглядываясь по сторонам. – Если что-то покажется вам подозрительным или вы что-то вспомните, обязательно скажи мне. Я сделаю всё, что в моих силах.

Его слова вселили в меня надежду.

Я знал, что мы с Викой не одиноки. Что есть люди, готовые нам помочь. Но могу ли я доверять им, даже Александру?

Пока виновный не найден, никому нельзя безоговорочно доверять.

Похороны закончились. Уже вечерело. Наступали сумерки. Без того тёмный день стал ещё темнее. Все разъезжались, а я стоял как вкопанный, глядя на мокрую землю. Вика молча стояла рядом. Хоть Александр и предложил подвезти нас, мы решили поехать на такси.

Дождь усиливался, словно небеса оплакивали потерю вместе с нами.

Нужно было бежать отсюда. Хотелось просто исчезнуть, проснуться и обнаружить, что всё это был кошмарный, липкий сон. Сон, от которого можно проснуться.

Вскоре подъехало такси – чёрное и неприветливое.

– Пора ехать, – тихо сказала Вика, стараясь говорить уверенно. Я молча кивнул. Мы медленно побрели к машине, оставляя позади могилу отца и клубок неразрешённых вопросов, которые теперь терзали меня.

Такси тронулось, плавно выезжая с территории кладбища. Дождь почти прекратился, лишь редкие капли скользили по стеклу, оставляя разводы, похожие на слёзы.

Я откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. В голове пульсировали обрывки воспоминаний об отце: его заразительный смех, мудрые советы, крепкие объятия, в которых я чувствовал себя в безопасности… Теперь всё это казалось таким далёким, потускневшим, нереальным. Теперь я – единственный мужчина в семье. Детство закончилось, захлопнулось, как крышка гроба. Началась взрослая жизнь! За окном проплывали городские пейзажи. Дома, магазины, люди, спешащие по своим делам… Казалось, мир живёт своей обычной жизнью, не замечая нашей трагедии, не останавливаясь, чтобы почтить память ушедшего. И это бесило. Хотелось закричать, остановить всё вокруг, чтобы все почувствовали ту боль, которая разрывает меня изнутри.

Вика молчала, отвернувшись к окну. Мне хотелось обнять её, прижать к себе, но я не решался. Я знал, что любое моё движение сейчас может причинить ей ещё большую боль, напомнить о потере.

Я снова закрыл глаза, пытаясь хоть на время отвлечься от тяжёлых, навязчивых мыслей. Но они возвращались снова и снова, преследуя меня, как назойливые мухи.

Я вспомнил слова Александра. Он обязательно поможет мне разобраться в том, что произошло. Но что, если… Я отгонял от себя эти мысли. Нельзя никому доверять! Я должен сам во всём разобраться!

Ну да! Я, восемнадцатилетний студент, смогу найти убийцу, хотя полиция этого до сих пор сделать не смогла. Об этом даже думать смешно. Посмотрим правде в глаза. Мне это не по зубам.

Я открыл глаза и посмотрел на Вику. Она казалась такой хрупкой, беззащитной. Я почувствовал, что должен быть сильным ради неё. Я должен защитить её от всего, что может ей навредить, хотя сам чувствовал себя разбитым и сломленным. Наверное, в её голове крутились похожие мысли.

Я отвернулся от Вики и уставился в окно такси. Мы приближались к нашему дому.

Такси затормозило у нашего подъезда. Мы пошли к входной двери.

Я поднял голову, рассматривая фасад.

Сегодня дом казался тихим и задумчивым. Словно он тоже скорбел вместе с нами, впитывая в себя горе и пустоту. Вика, похоже, понемногу приходила в себя и решила подбодрить меня.

– Что будем сегодня на ужин? Может, закажем пиццу? – сказала она, направляясь к двери с натянутой улыбкой.

Она вставила ключ в замочную скважину и попыталась повернуть его, но он не подался.

– Странно… – нахмурившись, пробормотала она и попробовала повернуть его ещё раз, но и в этот раз он не поворачивался. Вика повернула ручку двери, и та легко открылась. Ключ не поворачивался, потому что дверь была открыта.

– Как странно, я точно помню, что закрывала дверь, – произнесла она, оборачиваясь ко мне с недоумением в глазах.

Я нахмурился и стремительно направился внутрь дома. И тут мы услышали приглушённый, но отчётливый звук упавшего тяжёлого предмета. Он донёсся со второго этажа, из отцовского кабинета. Сердце бешено заколотилось.

– Что-то упало! – испуганно сказала сестра, стараясь говорить спокойно.

– Похоже, к нам забрались воры, – прошептал я Вике, хотя подозревал, что это были не просто воры.

В углу у двери стояла старая бейсбольная бита – моя, ещё со школьных времён. Я схватил её, ощущая прохладный металл в руке. Сейчас во мне кипели возбуждение и гнев, поэтому встреча лицом к лицу с грабителем меня не пугала, а скорее даже привлекала.

– Вика, оставайся здесь и позвони Саше! – скомандовал я ей, чувствуя себя защитником, хотя внутри меня всё ещё был испуганный мальчишка.

Я медленно, стараясь не шуметь, начал подниматься по лестнице.

– Не ходи, давай подождём Сашу! – прошептала она мне, доставая телефон.

Я не послушал её и продолжил подниматься. Каждый мой шаг по деревянной лестнице гулко отдавался в тишине дома. Я крепко сжимал биту, готовый к любому развитию событий, хотя и понятия не имел, что меня ждёт наверху. Поднимаясь по ступенькам, я чувствовал, как адреналин наполняет моё тело, вытесняя страх, но не избавляя от него полностью. Я должен защитить свой дом, свою сестру. Должен узнать, кто посмел проникнуть сюда.

На втором этаже царил полумрак. Дверь в кабинет отца была приоткрыта, словно приглашая войти.

Я замер, прислушиваясь. Тишина. Мёртвая тишина. Ни звука. Но чувствовалось чьё-то присутствие.

Я глубоко вдохнул и, крепче сжав биту, шагнул в кабинет.

Резким движением распахнул дверь. Сердце на мгновение замерло. Я увидел лишь силуэт – тёмную фигуру человека в капюшоне, стремительно выпрыгивающего из окна. В кабинете всё было перевернуто вверх дном – похоже, он что-то искал.

– Стой! – заорал я во всю глотку, бросаясь к окну, но он не остановился.

Нельзя дать ему уйти. Он что-то знает. Наверняка это как-то связано с отцом.

Не раздумывая, я вскочил на подоконник и посмотрел вниз. Высота была приличная – всё-таки второй этаж. Но адреналин бурлил в крови, заглушая страх и отключая инстинкт самосохранения. Я спрыгнул.

Приземление вышло относительно мягким. Я перекувыркнулся на мокром асфальте и тут же вскочил на ноги, превозмогая боль, и со всех ног побежал за ним. Вор стремительно удалялся по пустынной улице, словно тень, растворяющаяся в ночи.

– Виктор, не надо! Стой! – услышал я крик Вики, выглянувшей из окна. В её голосе звучало отчаяние. Но я не слушал. Я был ослеплён яростью и жаждой узнать правду. Я был уверен, что это не просто вор. Он был связан с убийством отца. Я чувствовал это. Улица встретила меня прохладным сентябрьским ветром и моросящим дождём, словно пытаясь охладить мой пыл. Мокрый асфальт скользил под ногами, но я не сбавлял темп. Грабитель бежал быстро. Бита, которую я всё ещё держал в руке, здорово мешала.

– К чёрту её! – С этими словами я отшвырнул её в сторону и продолжил погоню.

Улицы были пустынны и зловещи. Лишь редкие фонари освещали дорогу, отбрасывая длинные тени.

Я видел, как он оглядывается, как в его глазах отражается паника. Он не был готов к тому, что его будут преследовать. И это давало мне преимущество, подпитывало мою ярость.

С каждым метром, приближаясь к нему, я чувствовал запах его страха. Я должен узнать, кто он такой. Что он искал в нашем доме? Что он знает об отце?

Уверен, что он что-то знает о его смерти. И я собирался выяснить это любой ценой. Даже если мне придётся его убить.

Я бежал, не чуя ног, пока не увидел, как вор спотыкается о торчащий из асфальта кусок арматуры, словно сама судьба решила мне помочь. Он рухнул на землю, издав приглушённый стон, и я, не теряя ни секунды, набросился на него, как дикий зверь.

Мы повалились на мокрый асфальт прямо у забора старого заброшенного завода. Облупившиеся стены, разбитые окна, зияющие пустотой, создавали зловещий фон для нашей схватки, словно мы оказались на съёмочной площадке фильма ужасов.

Я вцепился в его толстовку и прижал его к земле.

– Кто ты такой?! И какого чёрта тебе нужно в моём доме?! – кричал я, не сдерживая злости, чувствуя, как дрожат руки от ярости и адреналина. – Ты причастен к убийству моего отца?! Отвечай мне!

Передо мной стоял парень не старше двадцати лет с испуганным взглядом, который он старательно прятал. Он был одет в тёмно-синюю толстовку, спортивные штаны и кепку, надвинутую на глаза, словно он пытался спрятаться от мира. Он отвёл взгляд, пытаясь вырваться, но моя хватка, подкреплённая яростью, была мёртвой.

– Отвали от меня, псих! – прохрипел он, пытаясь ударить меня, но его удар был вялым, неуверенным. Он как-то не походил на убийцу опытного полицейского, к тому же такой молодой.

Но я был слишком зол, чтобы отступить. Я собирался вытрясти из него всё, что можно.

И тут я заметил движение вокруг. Из темноты, словно тени, начали появляться фигуры. Такие же, как этот вор, только постарше – парни в спортивных костюмах и толстовках с наглыми лицами, готовые к драке. Они надвигались на нас, словно дикие звери, почуявшие добычу.

Похоже, это его сообщники. Кажется, я действительно влип.

– Чёрт, – прошипел я сквозь зубы, оглядывая их. Я один против целой банды. Бита осталась валяться где-то на улице. Зря я её выбросил.

Адреналин снова хлынул в кровь, но теперь к нему примешивалась ледяная тревога. Я понимал, что ситуация стремительно меняется. Шансы на победу таяли на глазах.

На лице парня, которого я прижал к земле, появилось облегчение, вызванное приближением его подельников. Он почувствовал себя увереннее, понял, что теперь он в большинстве.

Я понимал, что драться с ними – самоубийство: их слишком много, а я один. Инстинкт наконец взял верх, и я бросился наутёк, оттолкнув вора, который всё ещё лежал на земле, удивлённо хлопая глазами.

Я побежал вдоль забора завода, спотыкаясь о камни и обломки.

Позади меня послышался топот и злобные крики. Они гнались за мной, как стая голодных волков, жаждущих крови.

– Парень, стой! Мы просто хотим поговорить! – донеслось мне в спину, но я не поверил ни единому слову.

Им явно не нужны разговоры.

Я бежал, не разбирая дороги, надеясь, что хоть что-то меня спасёт. Дыра в заборе – как глоток воздуха, как последний шанс. Я увидел её и, не раздумывая, нырнул в неё, продираясь сквозь ржавую проволоку и острые обломки кирпичей.

Я оказался на территории заброшенного завода. Разрушенные цеха, груды мусора, торчащая арматура – но мне было некогда наслаждаться зловещей красотой этих руин. Сейчас мне нужно было спасти свою шкуру.

Я понимал, что эти догонялки не могут продолжаться вечно. Мне нужно было найти выход, укрытие, хоть что-то, что дало бы мне шанс на спасение.

И тут мой взгляд упал на пожарную лестницу, ведущую на плоскую крышу одного из цехов – десятиэтажной громады, возвышавшейся над всем заводом. Шанс. Возможно, единственный. Укрыться, а может, и убежать от них.

Я хорошо лазаю и не упущу этот шанс. Не раздумывая, я бросился к ней и начал карабкаться вверх, цепляясь за ржавые перекладины. Лестница скрипела и шаталась под моим весом, но я не останавливался.

Я надеялся, что они отстанут. Что им лень забираться так высоко, что у них не хватит духу преследовать меня до конца. Но я ошибся.

Оглянувшись, я увидел, как они карабкаются по лестнице вслед за мной, словно одержимые, словно ими движет нечто большее, чем просто желание подраться. Я прибавил темп, изо всех сил работая руками и ногами и чувствуя, как горят мышцы и разрываются лёгкие от нехватки воздуха.

Крыша. Почти добрался до крыши. Ещё немного…

Наконец я взобрался на неё. Оглядевшись, я увидел лишь плоскую бетонную поверхность, усеянную разным мусором. Вдалеке виднелись огни города. Холодный ветер пронизывал меня насквозь, пробирая до костей.

Неужели это тупик? Я не хотел в это верить и побежал к противоположному краю крыши в надежде найти там другую лестницу или какой-нибудь спуск, но там была лишь отвесная кирпичная стена. Через несколько секунд они тоже забрались сюда, вываливаясь из проёма один за другим, словно черти из преисподней. И теперь они были ещё злее, чем прежде; их глаза горели злобой и азартом. Они явно не ожидали, что я заберусь так высоко и заставлю их попотеть.

Бежать было некуда. Я оказался в ловушке. На крыше заброшенного кирпичного завода, в окружении банды гопников, промозглой сентябрьской ночью.

– Ну что, парень, добегался? – прошипел один из них, надвигаясь на меня, как хищник. Похоже, это был их главарь.

Я смотрел на них – четверых, окруживших меня плотным кольцом, – и понимал: всё кончено. Это мой конец. Воздух, и без того ледяной, словно застыл в лёгких. Бежать некуда. Сил почти не осталось.

Среди них был и тот вор, который вломился в мой дом. Все они были вдвое старше меня, а то и больше.

Я устал. Устал бежать. Устал бояться. Устал от этого кошмара, обрушившегося на меня после смерти отца.

Я знал, что сейчас начнётся. Избиение. Унижение. Возможно, что-то похуже. И я ничего не мог изменить.

Один из гопников шагнул вперёд, злобно оскалившись.

– Зачем так высоко забрался? Захотелось полетать? – его голос звучал насмешливо. – Сейчас мы тебе это устроим!

Нет!

Я не сдамся. Не буду просто стоять и ждать, пока меня изобьют. Я дам им отпор!

Внутри всё сжалось от страха. Я знал: будет больно. Очень больно. Но я выстою. Не покажу им, что у меня дрожат колени. Я не позволю им ощутить мой ужас.

Пусть видят: может, я и проиграл эту схватку,

но мой дух не сломлен.

Собравшись с последними силами, я резко оттолкнулся от земли и ударил гопника ногой – неуклюже, вслепую, но этого оказалось достаточно: он пошатнулся и отступил на шаг.

Началась драка.

Хаотичная. Жестокая. Бессмысленная.

Они набросились все разом. Я один. Их слишком много.

В конце концов они повалили меня на бетон, как сломанную куклу, и начали бить. Я лежал, чувствуя, как кровь сочится из губ и носа. Они били меня ногами – методично, без спешки, не давая подняться.

Но вдруг главарь рявкнул:

– Стоять!

Удары прекратились. Они отступили, оставив меня лежать на земле. Я перевернулся на спину, пытаясь отдышаться.

– Ну, ты и лох, Серёга! – бросил главарь, обращаясь к молодому парню – явно новичку в их банде, ещё не заслужившему уважения остальных. – Мало того, что флешку не нашёл, так ещё и этого щенка к нам привёл.

Он достал телефон, отошёл в сторону и начал кому-то звонить.

Я лежал, избитый и униженный, чувствуя металлический привкус крови во рту. Ветер доносил обрывки телефонного разговора. Слышалось невнятное бормотание, обрывки фраз, в которых я не смог разобрать ни слова – только отдельные ругательства и угрозы. Но я чувствовал, что разговор становится всё более напряжённым, что в нём нарастает гнев.

– Но… – возразил он в трубку.

– Это не… – Его голос звучал всё более взволнованно, с нотками отчаяния, будто он сам был пешкой в чужой игре. Наконец отчётливо и громко, словно выстрел, прозвучало:

– Я вас понял.

Он сбросил вызов, убрал телефон в куртку и повернулся к своим людям.

– Кончайте его, – отрывисто бросил он, махнув на меня рукой.

Моё сердце замерло, пропустив удар. «Кончайте?» Что это значит? Они хотят меня убить? Ответ был очевиден, но я отказывался в него верить, надеясь на чудо, на то, что это какой-то кошмарный сон.

– Димон! Ты серьёзно?! – кинул один из гопников, явно не горевший желанием становиться убийцей. – Мы что, теперь на заказ школьников мочим?! Да пошёл на хрен тот мудила!

– А ты думаешь, у нас есть выбор?! – взорвался главарь. – Тот «мудила» держит нас за яйца! И если мы сейчас не сделаем, как он сказал, то полетим вниз следующими!

Парни, которые до этого стояли в стороне, поняв, что выбора у них нет, двинулись ко мне, а их босс остался стоять сзади, наблюдая за происходящим. Они схватили меня за руки, за ноги и потащили к краю. Я вырывался, кричал, извивался – но они были сильнее.

Страх сковал всё моё тело, парализовал волю. Я чувствовал, как леденящий ужас проникает в каждую клеточку моего сознания, лишая меня рассудка. Мы приближались к краю крыши. Внизу виднелась чёрная бездна, которая жаждала поглотить меня.

– Нет! Не надо! Кто-нибудь! Помогите! – закричал я, захлёбываясь слезами, но ветер заглушил мои слова, унеся их в пустоту. Мой крик был криком отчаяния, криком умирающего. Они уже подняли меня, готовые сбросить вниз, в пропасть.

Неужели я так и умру? Вдали от дома и близких, ничего не оставив после себя, убитый бандой отморозков по приказу неизвестного человека, став жертвой чужой игры. Неужели это конец? Мир сузился до боли в истерзанном теле, до липкой крови на лице, до неотвратимого приближения смерти.