- -
- 100%
- +
– Какое тело? – спросил Аркадий. – У нас никогда не было тела. Только петля, ищущая место, где она могла бы произойти.
Корсак опустил пистолет. Он выглядел уставшим, так же, как Аркадий чувствовал себя постоянно. Молодой майор сел на край стола, внезапно став неформальным, как будто они знали друг друга уже семнадцать итераций.
– Они хотят стереть двенадцать тысяч, – сказал Корсак. – Граница распространяется. Это как мысль, которая не перестает думать.
– Пусть думают, – сказал Аркадий. – Мысли никому не вредят, пока ты не начинаешь действовать.
– Мы уже начали.
Аркадий встал. Комната теперь была стабильной, просто комнатой. Присутствие Елены исчезло, оставив только запах кухни его матери, воспоминание, которое он позаимствовал и теперь должен был вернуть.
– Где чип с данными? – спросил он Петрову.
– В безопасности, – ответила она. – Но это уже не данные. Это стало чем-то другим.
– Все становится чем-то другим, – сказал Аркадий. – Это единственный закон.
Он вышел, мимо резервуаров с плавающими телами, мимо картотеки травм, в московскую ночь, в которой снова начал падать снег. Он остановился, посмотрел вверх и решил видеть, как он падает вниз.
Город подчинился.
Глава 3: Гамбит Корсака
Убежище было квартирой, которая когда-то была книжным магазином. По стенам все еще стояли полки, но на них лежали банки с фасолью и бутылки с водой вместо Достоевского. Аркадий сел за стол, на котором когда-то выставлялись новинки, а теперь лежали распечатки из памяти Елены. Бумага была безопаснее. Бумага не транслировала информацию.
Корсак прибыл на рассвете с кофе в бумажном стаканчике – акт ностальгии, столь же намеренный, как и полки.
– Двенадцать тысяч запланировано удалить через семьдесят два часа, – сказал он. – Они называют это обновлением вакцины. Никто не узнает.
– Они узнают, – сказал Аркадий. – Тело помнит то, что ум удаляет.
Он разложил распечатки. Каждая страница была зеркальным отражением предыдущей, с небольшими изменениями – перемещенным тире, измененным именем. Постмодернистское писание. Корсак взял лист с воспоминанием о родах.
– Это ты, – сказал он.
– Это компиляция, – ответил Аркадий. – Система пыталась сгенерировать воспоминание о родах, которого у меня нет. Моя бывшая жена рожала с помощью кесарева сечения. Мне не разрешили войти в палату.
– Почему?
– Я читал чужие воспоминания. Человека, который видел свою казнь. К тому времени, когда я добрался до больницы, Саше было уже три часа. Мое первое воспоминание о ней – с фотографии.
Корсак отложил бумагу. Он молчал, как человек, которого научили использовать молчание как оружие.
– Директор хочет знать, не скомпрометированы ли вы, – сказал он.
– Я аудитор воспоминаний. Компрометирующие обстоятельства – это часть моей работы.
– Ты знаешь, что я имею в виду.
Аркадий знал. Компрометирующие обстоятельства означали, что ты начал предпочитать петлю. Это случалось с читателями, которые слишком долго проводили время в жизни других людей. Они забывали, чья это была боль.
– Я должен найти ее, – сказал Аркадий.
– Елена? Она распределена. Она в системе.
– Она где-то в теле. Система – это просто ее алиби.
Корсак достал планшет. На нем карта Москвы пульсировала двенадцатью тысячами красных точек, каждая из которых обозначала человека, предназначенного для уничтожения. Среди них была одна зеленая точка – последнее известное местонахождение Елены до того, как она загрузилась.
– Она жила в коммуналке в Санкт-Петербурге, – сказал Корсак. – Комната 47. Она жила там с 1991 года, платила за аренду наличными. Никогда не опаздывала.
– Это невозможно, – сказал Аркадий. – Здание было бы отремонтировано. Продано. Память не сохраняет недвижимость.
– Это здание сохранилось. Оно находится под охраной государства. Какая-то историческая памятная застройка. Весь квартал – музей коммунального проживания.
Аркадий посмотрел на карту. Зеленая точка находилась на пересечении двух улиц, которые были переименованы по четыре раза каждая. Названия переплетались в его голове, как прозрачные слои истории.
– Я пойду, – сказал он.
– Тебя отметят. Они будут следить за тобой.
– Тогда сними отметку.
Корсак колебался. Момент затянулся, резинка лояльности была растянута до предела.
– Я могу дать тебе шесть часов, – сказал он. – После этого ты будешь в той же категории, что и она.
– Компрометирован, – сказал Аркадий.
– Призрачным, – поправил Корсак. – Термин, который они используют, когда воспоминание не имеет тела, к которому оно привязано.
Аркадий упаковал распечатки в сумку, в которой когда-то лежали книги. Вес был знакомым, как будто он нес свои собственные мысли.
– Шести часов достаточно, – сказал он. – Я совершал более серьезные ошибки за меньшее время.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.