Химмурин: наследие богини

Неизвестно сколько времени прошло прежде, чем в соседней клетке раздались какие-то звуки. Человек стонал что-то нечленораздельное. Мое сердце сжималось от сожаления. Ему было больно. Что же произошло?

Подойдя поближе к прутьям своей клетки, я обхватила их руками и тихо спросила:

– Тристан, это ты?

Несколько минут я слушала тихое сопение и стоны. Затем повторила свой вопрос. Тогда стон человека в соседней клетке стал громче, и раздался какой-то глухой звук. Мне оставалось лишь гадать, что там происходит.

– Сиара? – стон приобрел очертания, похожие на голос Тристана. Я тут же оживилась и вдавила себя в прутья.

– Тристан, это я! Как ты?

– Больно, – прохрипел мужчина. Мои пальцы сильнее сжались на железных палках. Казалось, своей злостью я смогу их расплавить. Хотелось в это верить.

– Что они сделали?

–Где… Брианна? – голос Тристана был таким изможденным и хриплым. Мое сердце заходилось. Я чувствовала, как оно бьется в груди так быстро и сильно. Что ответить на этот вопрос? Как можно сделать человеку еще больнее?

Я тяжело вздохнула и прислонилась лбом к прутьям. Чувство отчаяния и бессилия окутывали меня, отчего на душе становилось все хуже. Свет, который я видела, пропадал с каждой секундой. Когда тело заперто в темнице, душа не может найти выход. Я чувствовала себя заключенной, повинной в самых страшных грехах человечества. Но разве это было так? Разве я, Брианна или Тристан были повинны в том, чего не делали? За что гойделы пытают Тристана, за что убили Брианну? Я хотела слышать это своими ушами. Хотела слышать объяснение этого безрассудного убийства и мучения людей.

Не знаю, сколько времени я провела, стоя у решетки своей камеры. Я просто копила в себе эмоции, позволяла злости окутывать и овладевать разумом. И делала это осознанно, потому что знала, что злость – это единственное, что способно сохранить разум в такой ситуации. Человеку нужно верить и надеяться. Вот я этим и занималась, представляла, как поубиваю всех гойделов, закончу это дело, прерву эту череду издевательств.

Мои пальцы еще сильнее сжались. Со всей силы я дернула эту чертову решетку. Такая затмевающая разум ярость бурлила внутри меня. Казалось, что железо с легкостью поддастся моим внутренним порывам. Но это было не так.

Я повторяла снова и снова. Дергала решетку и била ногами. Кричала. Мне надо было привлечь внимание. Я должна поговорить с этой Крейдн. Узнать, за что она держит меня в клетке. За что мучает Тристана. Где кончаются ее границы? Что за отвратительные мысли роятся в ее голове?

Я продолжала бить по решетке, дергать за прутья. Дверь в мою клетку пошатнулась. Мне показалось. Я не могла этого сделать. Разве у меня хватило бы сил вырвать эту решетку? Разумеется, нет.

От замешательства отвлек звук открывающейся двери. Кто-то вошел в подвал и побежал к моей клетке. Через пару секунд перед лицом возник человек. Молодой мужчина, которого прежде я не видела. На секунду я допустила мысль о том, что Блейн тоже посвятил свою жизнь этому грязному делу в таком молодом возрасте. Что ими двигало? Откуда бралась такая беспочвенная ненависть?

– Отведи меня к Крейдн, – использовав последние силы на устрашающий тон и вид, прошипела сквозь зубы я. – Пусть ответит мне на все вопросы.

– Она позже придет к тебе.

– Мне надо сейчас! – остановила парня я. Он уже развернулся и собрался уходить, когда я крикнула изо всех сил. Казалось, в моем голосе было столько злобы. – Если я сейчас же не поговорю с ней, я убью себя! Разобью голову или перережу глотку вон тем камнем. Ты меня понял?

Гойдел смотрел на меня отрешенно. Я готова была сделать все, чтобы добиться своего. Крейдн здесь имеет какую-то важную роль, я слышала это же имя от гойделов, которые схватили меня под водопадом. Я должна поговорить с ней.

– Отведи меня к ней!

Он не шевелился. Только смотрел на меня. Я восприняла это как позыв к действию, поэтому взяла тот самый камень, лежавший в углу, и поднесла к своей глотке. Разумеется, было страшно, но я зачем-то им нужна, значит, не позволят умереть вот так. Так глупо и бессмысленно.

Когда показалась первая кровь, гойдел кивнул.

– Хорошо. Пойдем.

Его безучастные глаза пугали меня. Что они с ними делали? Превращали в кого-то другого, имевшего лишь облик от прежнего носителя? Я не узнавала в Блейне того парня, которого знала когда-то, но сослалась на то, что его жестокость просто сидела внутри. Что же здесь происходило?

Гойдел зашел внутрь моей клетки и сковал руки оковами, между которыми была толстая цепь. Не получится нанести удар, да и сил нет. Пока моим первоочередным желанием было поговорить с Крейдн. Я хотела знать, почему оказалась в этой клетке вместо того, чтоб лежать трупом в грязи. Что-то мне подсказывало, что дело не в праздном любопытстве, и я зачем-то была им нужна. Гойделы захватили одно королевство, а во втором свободно орудовали. Что же происходило на самом деле?

Я смогла разглядеть Тристана. Зрелище было очень жестоким: он лежал на доске, правая его рука была забинтована, а бинты окровавлены. Ему отрубили пальцы. На глаза навернулись слезы. Неужели отправили пальцы его отцу, чтобы шантажировать? От зрелища у меня сбилось дыхание, я сопереживала Тристану, хотела бы разделить с ним боль, но я лучше отомщу при первой же возможности. Захотелось вцепиться в глаза Крейдн и выцарапать их.

– Вы что, не люди? – спросила я, идя впереди гойдела. Он молчал. Понимал или отрицал свою жестокость?

Парень провел меня через темный коридор и вывел в какую-то комнату. Она уже выглядела поприятнее. Там было тепло и светло от нескольких факелов. Возможно, так мне казалось после темницы, в которой я провела уже достаточно времени. За столом в этой комнате сидели еще два гойдела и пили что-то из больших деревянных кубков. Они тут же взбодрились, стоило нам войти в комнату.

– Так это она расшумелась? – ухмыльнулся один из них, омерзительно улыбнувшись товарищу. У меня скрутило живот от этих самодовольных лиц.

– Хочет поговорить с Крейдн, – кратко ответил тот, что привел меня. Он толкнул меня на стул, пришлось сесть и молча наблюдать. Здесь не получится угрожать собственной жизни, ведь руки скованы. Умный человек должен знать, когда молчать и когда говорить. Так меня учила Кроя. И, скорее всего, жива я благодаря ей. Откуда же она сама знала об этом всем?

– Иди, мы покараулим ее, – отозвался второй, прервав мои размышления. Гойдел, что привел меня, тоже заметил этот грязный взгляд и ухмылку, поэтому пояснил:

– Не трогать.

Не дождавшись ответа, он удалился, а меня оставил сидеть на стуле в нескольких метрах от своих товарищей. Те несколько секунд разглядывали меня, а затем вернулись к своим разговорам и кубкам. Старались говорить тихо, но я держала ухо востро. Надо быть начеку и раздобыть как можно больше новостей.

– Разрушен весь лагерь, все убиты, море крови…– шептал один гойдел другому, наклонившись. Между фразами он делал большие глотки напитка. У меня аж свело во рту от жажды. Но знания сейчас была важнее. – Говорят, зрелище страшное.

– Кого там держали?

– Чистокровного, говорят.

– Врешь! – слишком громко зашептал гойдел, затем посмотрел на меня и вернулся к своему тихому разговору. Я внимательно слушала, глядя прямо перед собой. Конечно, если смотреть на них и читать по губам, было бы проще, но нельзя, чтоб они догадались, что я нагло подслушиваю.

– Говорят, это был Лливелин, – еще тише сказал первый. Мне пришлось сильно напрячься, чтоб расслышать имя. – Нагрянул громом и уничтожил всех, а чистокровного спас.

– Не может быть, – покачал головой второй. Я мельком взглянула на гойделов.

– У меня от его имени мурашки. Настоящее чудовище. Сколько наших уже погубил.

В голосе мужчины я и правда услышала испуг. О ком же они говорили? Кто такой этот Лливелин? Ши? Иначе зачем ему спасать чистокровных и убивать Детей Миля? Если я правильно расслышала и поняла этот разговор.

– Да, не хотел бы я встретиться с ним в бою, – согласился гойдел. – Помнишь, как он напал на Крейдн и Руайри? Чуть не убил обоих. У нее до сих пор нога не зажила.

Руайри? Новый король Аглэйна? Так вот оно что. Кроя была права. Вот кто вооружил гойделов, наследный принц постарался. Значит, этот Лливелин чуть не убил их? Жаль, что у него не вышло. Я стиснула зубы от злости. Идиоты. Сидят и обсуждают такие вещи при незнакомом человеке. Хотя, может, они знают больше меня? И мне не дожить до утра? Тогда можно говорить все, что угодно. Эти знания я унесу с собой в могилу.

Дверь распахнулась и на пороге показалась Крейдн. Ее суровое лицо немного смягчилось при виде меня. Она даже позволила себе мимолетную улыбку. Но затем переключила внимание на своих товарищей по убийству и кивнула в сторону двери.

– Оставьте нас.

Те послушались без вопросов. Вот это я понимаю авторитет! Уважают или боятся? Думаю, второе. Хотя говорили о ней и Руайри с восхищением. Якобы только такой как Лливелин смог их почти победить.

Когда Крейдн направилась ко мне, я обратила внимание на ее ногу. Так вот о чем говорили те двое. Она действительно хромала на правую ногу.

– Ты хотела поговорить?

Я медленно кивнула, не сводя глаз с лица Крейдн напротив меня. Было бы ошибкой называть ее человеком. Скорее, демон в человеческом обличии.

Глава 11.

– Ну давай говорить, – вздохнула Крейдн, поставила стул напротив и села. Ее взгляд был направлен на меня, она продолжала изучать, как какой-то объект. Мне страшно хотелось узнать, зачем им понадобилась, но глупо было надеяться услышать ответ сейчас.

– Зачем вы издеваетесь над Тристаном? – стиснув зубы от ярости, спросила я. Даже мои пальцы сжались в кулаки. От внимания Крейдн это не ускользнуло, она внимательно оглядела мои руки.

– Восстания забирают много денег. Они не бывают лишними.

– Поэтому вы мучаете человека и лишаете его частей тела? Разве цель оправдывает средства?

– Не человека, – покачала головой Крейдн, продолжая пялиться в мои глаза. – Ши.

Стоило уяснить, что они не считают нас людьми. Сестра Блейна, Гоф, всю жизнь мне твердила об этом. Что я чудовище, ведьма, колдунья. Разве мог ребенок пяти лет причинить кому-то вред?

– Объясни мне, – кивнула я. Мне хотелось, чтоб Крейдн убедила меня. Хотелось понять, откуда берется эта жестокость. Возможно, я действительно смогла бы понять эту точку зрения. Не было больше сил мучаться от этой несправедливости. – Узнай я правду, может, добровольно подставлю голову.

– Ты меня удивила, – призналась Крейдн, слегка улыбнувшись. Она расставила ноги и облокотилась локтями на свои колени. Складывалось ощущение, что эта женщина ужасно устала. – Ты и правда не такая, как все.

– Что это значит? – вздохнула я. У меня правда не было сил играть в эти игры. Хотелось верить, что моему собеседнику тоже. – Говори прямо. Не надо разговаривать загадками.

– К сожалению, пока я не могу раскрыть тебе всю правду. Но обещаю, что со временем ты все узнаешь.

– И сколько еще времени я должна провести в темнице?

– Пока не прибудет Руайри.

От этого имени прошелся холодок по спине. Кроя предполагала, что он сам убил своего отца ради престола. Пока он мне казался абсолютным злодеем. Пошел на такое преступление ради власти и вручил ее гойделам.

– Он правда убил своего отца?

– Откуда такое предположение? – удивленно вскинула брови Крейдн, затем широко улыбнулась и потерла шею. – Да, это правда. Не надо его осуждать. Король Райан совсем размяк, оставил королевство и отдал на растерзание падальщикам.

– Я не осуждаю, – прервала я монолог Крейдн. – Кто я такая? Я хотела бы рада узнать и понять настоящие причины, по которым вы истребляете мой народ. Вот и все.

– Почему ты так откровенна со мной?

– Послушай, я не чудовище и не монстр, – начала я, поддавшись вперед, ближе к Крейдн. Но она отклонилась в сторону. Неужели боялась девчонку в оковах? Не верится. – Я не хочу больше никого убивать, отнимать чью-то жизнь, спасая свою. Не хочу оплакивать людей, невиновных в том, за что их убили. Ответь мне. Это убийство ради убийства?

Лицо Крейдн вытянулось. Она раздумывала над моими словами. Действительно, раздумывала. Не стоило ли это сделать до того, как Дети Миля отняли жизни уже, наверное, тысяч людей Ши?

– Это простой вопрос, – кивнула я, не сводя глаз с женщины напротив.

– Сложно сказать.

– Сложно сказать? – вскипела я. Мне захотелось встать и ударить ее. Повалить на землю и бить ногами, пока не закончатся силы. Разве можно задумываться над таким? Разве можно…

Во мне бурлила обида, отчаяние, злость, разочарование. Сложно испытывать все эти чувства одновременно. Если бы только можно было все прекратить. Это чудовищное гонение за чьи-то прошлые ошибки.

– И после этого вы считаете себя людьми, а нас зовете чудовищами? – Я перевела взгляд на Крейдн, не поднимая головы. Разочарование. Вот что заставляло меня злиться. Я так надеялась, что у людей осталась еще хоть одна крупица разума, хоть одна капля человечности, способная спасти этот мир.

– Послушай, твой народ причинил слишком много зла этой земле. Племя Дану уже много лет прячется от своей кары. Если бы ваша Мать существовала, Она бы давно наказала вас за прошлые деяния.

– Я не знаю, о каких злых деяниях ты говоришь, – прошипела сквозь зубы я, сжимая пальцы в кулаки до отметин от ногтей на ладонях. – Ни я, ни Тристан, ни Брианна, ни многие другие Ши не имеют к этому никакого отношения! Мы не причиняли никакого зла этой земле, слышишь?! Не говори мне об этом!

Я сделала глубокий вдох. Подумала о Матери Дану. Она всегда рядом. Ее сила присутствия наполняла меня до краев, питала каждую частичку тела. По моей коже пробегали разряды молний, а волосы на затылке зашевелились. Я не рассуждала, не думала о происходящем, просто чувствовала присутствие Матери внутри и снаружи. По моей коже будто стелился туман, дымкой он холодил мои руки и запястья. Наверное, мой внешний облик тоже изменился, потому что Крейдн спешно встала, да так, что стул отскочил и упал назад. Сама же, как ошпаренная, отпрыгнула назад на несколько шагов и испуганно наблюдала за мной.

– Разве я причинила зла этому миру больше, чем ты?! – взревела я. Свой голос было не узнать. Он стал похожим на тот, что я слышала в своем сне, когда видела Матерь. – Разве я чудовище? Тогда кто же ты?

Оковы рассыпались на моих запястьях. Превратились в мелкую пыль, которая тут же осыпалась на пол. Кончики пальцев щекотало от молний. Снаружи происходило что-то устрашающее, но внутри я была полностью спокойна. Я крепко держала Матерь Дану за руку и позволяла Ей наполнять меня. Проявляться через меня. Я согласилась быть сосудом для маленькой частички Ее силы.

Снаружи была буря, но внутри меня – штиль. Я чувствовала покой и умиротворение. А когда смотрела на людей, столпившихся вокруг и окруживших меня, удивлялась, чем они так напуганы.

Когда один из гойделов постарался броситься на меня с мечом, я увидела настоящее лицо этого человека. Глаза его не были затуманены, разум был чист. Но это и правда был не человек. Чудовище, самое настоящее. Существо открылось мне таким, каким было на самом деле. Мой мозг не пытался осознавать происходящее, я видела все это чем-то глубже и больше ума.

Чудовище, что приближалось с мечом, выглядело совершенно отвратительно. У него были огромные черные глаза, которые занимали половину морды, и вот-вот бы вывались из глазниц. Острые зубы, криво торчащие в разные стороны, готовы были вцепиться и рвать. И у него была лишь одна нога посередине, он помогал себе передвигаться одной из двух рук, которая была непропорционально длинной и доставала до пола. Чудовище мчалось на меня, разинув пасть. Меч ему нужен был лишь для вида. Разорвать меня он хотел своими острыми зубами.

Меня окружили настоящие чудовища. Лишь одна Крейдн была обычным человеком. Она смотрела на меня, не отводя взгляда. Что-то изнутри вырвалось наружу.

Сила, которую я не знала и не понимала. Мой разум не мог ее распознать и ощутить, потрогать. Это что-то большее, чем я. Это не мое, но сейчас принадлежит мне. Невозможно осознать это. Невозможно понять, каково быть в своем теле, но не ощущать его своим. Быть собой и не быть собой одновременно.

Сила, вырвавшаяся наружу, не пощадила никого. Я не понимала и не осознавала, что именно происходило, не представляла, как выгляжу в эту секунду, чувствовала лишь энергию, которая буквально черным дымом покидала мое тело и испарялась с кожи. Эта энергия несла смерть. Я не могла потрогать ее руками и увидеть глазами, но где-то глубоко внутри знала, что так выглядит смерть. Эта сила отняла жизни тех, кто пытался атаковать меня. Чудовища повалились, словно тряпичные куклы. Я видела это словно в другом мире, в другой реальности, потому что сама находилась далеко от этого проклятого лагеря.

Все казалось таким медленным и быстрым одновременно. Будто сторонний наблюдатель, неспособный вмешаться в этот смертельный танец, я следила за тем, как потоки черного тумана рассеиваются по полу. Чудовища, обратившиеся на моих глазах, сразу почуяли ту же энергию, какую ощущала я сама. Но не успели ничего сделать, потому что ядовитая сила мгновенно и беспощадно лишила их жизни, оставив после себя лишь бесстрастные выражения уродливых морд. Будто они заснули вечным сном.

А затем я почувствовала, как сила начала угасать внутри меня. Она словно пламя, которое начало тлеть, а затем совсем потухло. Энергия отпустила меня. Мать забрала Свое обратно. Я почувствовала, как это нечто покинуло мое тело и разум. Физические силы тоже кончились, я упала на колени, стараясь отдышаться. И вернулась из своего далекого странствия.

А когда подняла глаза, увидела с десяток трупов. Люди. Они обычные люди. Это сделала я?! Быть такого не может! Я ведь… У меня не было никаких сил… Никогда! Но потом все встало на свои места, и я поняла, что тут произошло. Это и правда сделала я. Неосознанно. И это пугало еще сильнее.

Остальные так и замерли с мечами наготове. Крейдн стояла за спинами своих товарищей и изумленно наблюдала за мной. Оставалось только догадываться, о чем думала эта женщина.

Теперь мне точно не жить.

Мать усложнила мне жизнь своим вмешательством. Потому что теперь заковали мои ноги и руки и привязали к металлической колонне в маленькой комнатке. Но я не злилась. Я благодарила Мать за то, что Она показала, на что способна. Не только мне, но и гойделам.

Как же сильно я их ненавидела. Но не сопротивлялась, когда они избили меня, лежавшую на полу без сил. Трое мужчин пинали ногами в живот, по рукам, ногам. Но в тот момент боли я не чувствовала, она появилась потом. Мгновение, когда сила Матери покинула меня совсем, было ужасным. Резкая и оглушительная боль накатила волной. Я свернулась калачиком и закричала во все горло, а потом потеряла сознание. Очнулась уже в этой комнате.

Мысли мои оставались с Тристаном, Кроей, Алленом и Авелин. Хотелось увидеть их, сделать все возможное, чтоб помочь. Но сначала надо помочь себе, спасти свою жизнь. Если получится снова призвать Мать, то смогу уничтожить всех гойделов здесь и сбежать. Но как я могу это взять под контроль?

Те минуты, что провела в присутствии Матери Дану, я, мягко говоря, была не в себе. Являлась скорее наблюдателем, чем исполнителем. Так как же научиться совладать с этой силой? Могу ли я попросить Мать даровать мне эту силу на время?

Я взмолилась и попросила. Честно. Думала о том, что просто хочу спастись и спасти тех, кто мне дорог. Но на смену этому пришла другая мысль. Разве могу я с этой силой оставить остальных гонимых? Если бы я только могла защитить тех, кто нуждается в моей помощи. Возможно, многие из народа Дану могли принимать ее силу и пользоваться ей. Мне нужно только найти их и попросить научить, будто это какое-то ремесло. Присоединиться к этой войне?

Не знаю, какой из меня воин. Но если Мать даст мне возможность сражаться с помощью Ее силы, я сделаю все возможное. Осознание этого повергло меня в шок. Еще какое-то время назад я заботилась только о себе, старалась сбежать подальше. Но сейчас все изменилось. Я видела смерть и затуманенный взгляд гойделов, желавшиих расправы. Готова ли я пожертвовать жизнью ради своего народа?

Нет. Или да. Я на это просто не способна. Никто меня этому не учил. Я даже не знаю, кто такая. Не знаю, кем были мои родители, какое послание они несли в этот мир. Желали ли они, чтоб я присоединилась к этой войне? Или посоветовали бы сбежать? Как бы поступили сами?

Я точно знала, как бы поступила Кроя. Она бы сражалась до последнего. Даже если бы знала, что смерть ее найдет на поле битвы. Она бы держала свой кинжал из последних сил. Она воспитала меня, стала моей матерью. Научила меня сражаться не просто так. Как и сражалась бы Авелин, держала в дрожащих руках нож, готовая защищать то, чем дорожит. Я должна быть храброй ради них.

– Матерь Дану, я готова принять Твою силу и защитить Твой народ, – прошептали мои губы в тишине. Такой была эта краткая молитва. Все сомнения покинули голову сразу же, как только слова прозвучали. Я твердо знала, что свой выбор сделала. Я найду тех, кто будет сражаться. Найду этого Лливелина или как его назвали гойделы. Найду других Ши, которые способны сражаться.

Крейдн говорила, что мой народ прячется от своей кары. Так вот я найду их и заставлю сражаться. Они сражались прежде, смогут и сейчас. Я попросила Матерь помочь мне и направить. Знала, что Она только этого и хотела. Что бы ни произошло здесь прежде, какое бы большое зло Ши не принесли Детям Миля и простым людям, это давно прошло. Сейчас происходит другое. Гибнут невинные. И сами не знают, за что. Если у меня хватит сил это остановить, я это сделаю. И мое храброе сердце меня не подведет.

Глава 12.

Казалось, прошло около недели или даже больше. В одиночестве и темноте время воспринималось иначе. Я не могла наблюдать за рассветами и закатами, поэтому не смогла посчитать, сколько дней прошло после моего заточения в клетку. Она находилась поодаль от той, где меня держали в прошлый раз, и представляла собой, скорее, башню без окон. Наверное, боялись, что новым всплеском силы Матери я могу разрушить все строение. Было бы неплохо, если бы я только знала, как ей воспользоваться.

Что бы я ни делала, ничего не получалось. Молилась, кричала, причиняла себе боль, пыталась найти умиротворение. Все бесполезно, поэтому пришлось оставить эти попытки. Разумеется, в голове роились мысли о том, что Матерь меня покинула. Но сердцем я знала, что это не так, поэтому заставляла свой ум замолчать.

Время в заточении тянулось так медленно. Я ничего не слышала. Люди, приходившие раз в день, чтоб принести мне еду, очень быстро меняли поднос и убегали. Боялись, что я смогу повторить то, что сделала с их собратьями. И правильно делали. Я бы сделала это, если бы могла призвать силу.

За время, проведенное в тишине, мне удалось лучше услышать себя. И четко осознать, на чьей я стороне теперь. Разговор с Крейдн многое показал и объяснил. Она задумалась над вопросом, является это убийством ради убийства, значит, должна на своей шкуре ощутить то, что несла другим людям.

Я готова была пожертвовать тайной своего нахождения здесь. Знать правду было не так важно, как сбежать и найти свой народ, поддержать их. Даже если я не смогу использовать силу Матери больше никогда, буду сражаться. Буду использовать все, чему меня научила Кроя. Но не сдамся им.

В моей голове зрел план. Когда прибудет Руайри, скорее всего, меня вытащат отсюда, чтобы поговорить с ним. Тогда я смогу напасть, попытаюсь призвать силу, а если не получится, сделаю все возможное, чтоб убить его или Крейдн. Мое нахождение здесь не должно быть напрасным. Нужно лишить это движение дыхания.

Время продолжало тянуться. Никто не появлялся уже два дня. Морили меня голодом, чтоб ослабла? Я не такая дура и откладывала хлеб вместо того, чтоб его съедать, каждый раз, когда приносили обед.

Я уже много дней не чувствовала никакого запаха, кроме сырости. Но тут до моих ноздрей донесся другой: запах горящего дерева. Может, это миражи из-за заточения в одиночестве? Я поднялась и придвинулась ближе к прутьям. Пространство действительно потихоньку заволокло дымкой. Не хватало только сгореть заживо.

Со всей силы я дернула цепи оков. Ноги были свободны, а вот руки в металлических браслетах, прикованных с помощью толстой цепи к стене. Дело плохо, надо выбираться отсюда, но никакие идеи в голову не приходили.

Я просто продолжала дергать цепи, выбиваясь из сил. Тянула руки, но возможность переломать все кости запястий не сулила ничего хорошего. Паника мгновенно накрыла меня. Когда легкие постепенно заполнились дымом, я закашлялась. Глаза слезились, я практически ничего не видела. Дышать было все труднее.

Закрыв лицо ладонями, я легла на пол. Кроя учила меня этому. Оставалось надеяться, что гойделы спасут меня, потому что я им нужна. Кровь шумела в ушах, я практически ничего не слышала.