- -
- 100%
- +
Их диалог был коктейлем из страха, наивного любопытства и потребности найти хоть какое-то, пусть и бредовое, объяснение.
Дверь открылась беззвучно. В кают-компанию вошла Анна Коваль. Её взгляд, тяжёлый и ясный, медленным лучом прожектора обошёл всех, от погруженного в свои мысли Чена до замерших на полуслове рядовых. Она видела их всех – их страх, их азарт, их отвращение. Она видела разрозненные части механизма, который ей предстояло снова собрать в единое целое и заставить работать.
Она подошла к столу. Её тень легла на сияющую голограмму Элизия, погасив на мгновение его неестественные краски.
– Итак, – начала она, и её голос, ровный и негромкий, заполнил собой все уголки помещения, приковав к себе каждую частичку внимания. – Мы здесь, чтобы сложить кусочки мозаики. У каждого из вас есть свой фрагмент. Давайте начнем с фактов. Доктор Чен, каково состояние экипажа?
Все взгляды обратились к врачу. Совет начинался. Игра в слепых, ощупывающих неведомого слона, продолжилась.
– Задача на данный момент – не паника, а понимание, – голос Анны прозвучал, как лезвие, рассекая напряжённую атмосферу в кают-компании. Она стояла у стола, ее пальцы слегка опирались о матовую поверхность. – Отбросим предрассудки. Все версии, от самых рациональных до самых безумных, имеют право на рассмотрение. Доктор Орлова, с вас начинаем. Ваши данные по биосфере.
Лена вспыхнула, будто только и ждала этого. Она вскочила, и её слова полились стремительным, восторженным потоком, её пальцы выводили в воздухе дополнительные графики и схемы.
– Данные ошеломляющие! Атмосфера: классический для дыхания состав – 78% азота, 21% кислорода, аргон, следы инертных газов. Но совершенная чистота! Ни следов патогенов, аллергенов, токсичных спор. Воздух можно назвать стерильным. Я гарантирую, дышать здесь безопаснее, чем в хирургическом блоке любого земного госпиталя!
Она переключила изображение, и голограмма заиграла изумрудными бликами.
– Боже, доктор заткните её! – тихо сказал Чену Маркус.
– Гидросфера! Вода в реках и озерах по показателям чистоты превосходит нашу дистиллированную. Ни тяжёлых металлов, ни органических загрязнителей. Анализ показывает сложные органические молекулы, но все они… – она искала слово, – дружелюбны. Биосовместимы на 100%.
И, наконец, она вывела кадры, сделанные с орбиты и с поверхности: буйство фиолетовых и медных лесов, сияющие океаны, причудливые формы жизни.
– Биосфера… её разнообразие за гранью любого земного представления! Биолюминесценция не как редкое явление, а как база. Симбиотические связи невероятной сложности… Это не просто обитаемый мир. Это биологический рай! Высшая форма гармонии!
В её голосе звучала почти религиозная убеждённость.
Из угла раздался короткий, сухой, как треск ломающейся кости, смешок. Все взгляды, как по команде, устремились к Маркусу Риду. Он не изменил позы, лишь его губы искривились в усмешке.
– Рай, говорите? – его голос был тихим, но каждое слово било точно в цель. – Лена, вы – прекрасный биолог. Но ужасный психолог. Вы смотрите на данные, а я смотреть на картину. И эта картина – подделка.
Он наконец оттолкнулся от стены и медленно, славно хищник, подошёл к голограмме. Его палец, острый и костлявый, ткнул в сияющий шар.
– Природа, настоящая природа, не терпит пустоты. Она – это борьба. Гниль, разложение, паразиты, хищники. Это грязный, жестокий и до безобразия эффективный двигатель эволюции. А это… – он с презрением обвёл рукой все данные Лены, – это бутафория. Слишком чисто. Слишком идеально. Слишком… прибрано. Это не экосистема. Это витрина. И главный вопрос, доктор, не что на этой витрине лежит. А кто и для кого её приготовил?
– Согласен с вами. – одобрительно покачал головой Маркус. Теперь есть ещё один человек стоящий против этой затеи.
Лена вспыхнула, её восторг сменился обидой и гневом.
– Ты предлагаешь игнорировать данные, факты, только потому, что они не укладываются в твою циничную, апокалиптическую картину мира? – выпалила она.
– Я предлагаю искать данные, которых тут нет! – парировал Маркус, его глаза сузились. – Где падаль? Где отходы жизнедеятельности? Где болезнь, наконец? Их нет. Их кто-то убрал. Вычистил. Отполировал. Ваш «рай» пахнет не цветами, а дезинфектантом.
Тишину, последовавшую за его словами, нарушил спокойный, ровный голос Дэвида Чена. Он отложил планшет.
– Маркус прав в одном, – сказал врач. Его слова имели вес неоспоримого факта. – В земной биологии стерильность такого уровня – это аномалия. Она свидетельствует либо о недавней катастрофе, выкосившей все живое и не давшей времени на восстановление, либо… – он сделал микроскопическую паузу, – о действии внешней, контролирующей силы, которая поддерживает этот искусственный баланс. Как хирург поддерживает стерильность в операционной. Мой медицинский протокол, – он посмотрел на Анну, – категорически настаивает на сохранении полного карантина. Никакого снятия шлемов на поверхности.
Олег Воронов, до этого молча хмурившийся в свою кружку, с силой поставил её на стол. Громкий стук заставил всех вздрогнуть.
– А мне вот все равно, рай это или супермаркет для каких-то космических уборщиков, – прохрипел он. – Мне не нравится, как там прибрались. После пропажи людей. Аккуратно так, чисто. – Он посмотрел на голограмму «Первопроходца», на тот самый аккуратный разрез. – Как будто убрали мусор. А корабль… поставили на полочку. Для коллекции.
Его простые, грубые слова повисли в воздухе, став самой страшной из всех озвученных версий. Они больше не спорили о природе явления. Они спорили о намерениях того, кто стоял за ним. И чем больше фактов они собирали, тем страшнее становилась картина.
Анна дала дискуссии исчерпать себя. Она наблюдала, как сталкиваются не теории, а мироощущения: восторженная вера Лены в данные, циничный взгляд Маркуса на подоплёку, осторожность Чена и грубый, но точный прагматизм Воронова. Из этого хаоса нужно было выковать решение.
– Хватит, – ее голос не повысился, но в нем появилась сталь, заставившая всех умолкнуть. Она медленно обвела взглядом команду. – Мы не решим эту загадку с орбиты, строя догадки. Но и бросаться в омут с головой не будем.
Она повернулась к врачу.
– Чен, ваш протокол утверждён. Карантин остаётся. Полная изоляция. Шлемы не снимаем ни при каких обстоятельствах. Все пробы – только в герметичных контейнерах.
– Олег, – пилот выпрямился по струнке, почувствовав знакомый язык приказов. – Готовь второй шаттл к высадке в другом районе. Я думаю о побережье, возле океана. Сравним данные из двух точек. Проверим, везде ли эта… идиллия.
– Лена, – биолог замерла в ожидании, её пальцы сжимали планшет так, что кости побелели. – Ты получишь свои пробы. Полный спектр: почва, вода, растительность. Но под вооружённой охраной и в строгом соответствии с протоколом Чена. Никаких самодеятельных экскурсий.
И наконец, её взгляд упал на ксенопсихолога.
– Маркус. Отбрось сомнения. Твоя задача – искать подвох. Считай, что твои худшие подозрения оправдались. И докажи это. Анализируй не данные, а логику происходящего. Ищи аномалии в поведении, в паттернах. Считай это профилем неизвестного субъекта.
Маркусу она не сказала не единого слова специально выделив его своим молчанием.
Команда молча разошлась, унося с собой тяжесть нового приказа. Бормотание Зои и Итана слилось с гулом систем. Воронов решительно направился к ангару. Орлова, окрылённая, засыпала Чена вопросами времени спуска на поверхность. Рид остался на мгновение, его взгляд скользнул по голограмме с холодным удовлетворением, прежде чем он бесшумно исчез в коридоре.
Анна осталась одна в гудящей тишине кают-компании. Её руки снова легли на холодную поверхность стола. Голограмма Элизия парила перед ней, прекрасная и непостижимая. Она увеличила масштаб, сосредоточившись на участке леса в паре километров от «Первопроходца». Её глаза, привыкшие выискивать несоответствия, механически скользили по фиолетово-медному сплетению крон, сияющим мхам, извилистым руслам ручьёв.
И тут её взгляд замер. Сканер, работающий в режиме детального картографирования, выявил то, чего не было на первичных картах и что абсолютно не бросалось в глаза при беглом осмотре.
Среди хаотичного, буйного сплетения ветвей и биолюминесцентных полян, чётко читалась идеальная геометрическая форма. Слишком правильная, чтобы быть творением природы. Слишком крупная, чтобы быть случайностью.
Среди сплетения ветвей, в паре километров от обломков, сканер выявил идеальную геометрию. Слишком правильную, чтобы быть творением природы. Еще одна деталь в бутафории. Или приглашение.
Шёпот из зелени
«Самая древняя и самая
сильная человеческая эмоция
– это страх, а самый древний
и самый сильный вид страха
– это страх перед неведомым.»
– Г.Ф. Лавкрафт
Шаттл, названный без особой выдумки «Зодиак-2», коснулся земли с почтительным, осторожным шипением амортизаторов. Они приземлились в километре от поляны с «Первопроходцем» – дистанция, считавшаяся безопасной для отступления и в то же время позволяющая пеший переход. Когда дрожь от работы двигателей стихла, наступила тишина. Но не та, к которой они привыкли в вакууме или на стерильном мостике.
Люк открылся, опустив трап. Звук обрушился на них первой волной. Это не была тишина, нарушаемая парой щебетов. Это был густой, многослойный, живой гул, наполняющий собой пространство до отказа. Низкие вибрации, похожие на работу невидимого механизма, проникали сквозь ботинки в кости. Высокие трели, похожие на звон хрустальных струн, резали воздух. Шелест, щелчки, переливы, свист – все это сливалось в сложную, чуждую и отчасти подавляющую симфонию. Звук имел физический вес, он давил на барабанные перепонки, нависал плотной пеленой.
Через несколько секунд их атаковало обоняние. Даже через многоуровневые фильтры скафандра пробивался запах. Призрачный, но навязчивый. Сладкий, как перезрелый мёд и ночные тропические цветы, но с отчётливой, горьковатой нотой неизвестных специй и озоном после грозы. Он был настолько насыщенным, что казалось, его можно пощупать языком; он обволакивал шлем, просачиваясь внутрь и вызывая першение в горле.
И наконец, озарение. Свет Элизия был иным. Он не лился прямым потоком с неба, а будто исходил от самой атмосферы, мягкий, рассеянный, золотящий все вокруг. Растения, которые с орбиты казались просто фиолетовыми и медными, здесь, вблизи, переливались перламутром и нежным золотом. Каждый лист, каждый стебель светился изнутри, пульсируя тем же неспешным ритмом, что и цветок на «Первопроходце». Воздух дрожал от жары, искажая очертания леса, стоящего перед ними сплошной, дышащей стеной. Деревья, похожие на гигантские кораллы, сплетались кронами в непроницаемый навес, из-под которого струилось сияние бледно-лиловых мхов.
– Мать-природа… – пробормотал один из операторов, и в его голосе не было восторга, только подавленный ужас.
– Это не мать, сынок, – хрипло ответил Маркус, его рука сжимала не винтовку, а ручной сканер. – Это что-то другое.
Анна сделала первый шаг по трапу на землю. Ее ботинок утонул в упругом, бархатистом ковре из светящейся травы. Она почувствовала, как что-то щёлкнуло у неё под ногой, и из-под стопы вырвалось маленькое облачко серебристых спор, медленно поплывшее в переливающемся воздухе.
– Выдвигаемся, – её голос прозвучал в общем канале слишком громко, нарушая гипнотическую музыку леса. – Цель – «Первопроходец». Бдительность на максимуме.
Они двинулись в сторону поляны, оставляя за собой тёмные вмятины на сияющем грунте. Густой воздух колыхался вокруг них, а лес, казалось, затаил дыхание, наблюдая за незваными гостями, нарушившими его идеальную, непостижимую гармонию. И этот взгляд был ощутим физически – как давление на затылок, как тихий шёпот в самом гуле жизни, настаивающий на одном: «Вы здесь лишние».
Каждый шаг по поверхности Элизия был странным и неестественным. Почва, покрытая чем-то вроде мха, была упругой и пружинистой, словно они шли по дорогому ковру, но при этом на ботинках не оставалось ни соринки, ни капли влаги. Это была чистота, граничащая со стерильностью, что лишь усиливало общее ощущение театральной декорации.
Их реакция на окружающий мир была таким же маркером, как и показания сканеров.
Лена Орлова двигалась, славно в трансе. Ее шлем поворачивался рывками, следуя за перемещением ее портативного сканера, который непрерывно жужжал, собирая данные. Казалось что она уже забыла обо всём: о муже и об опасности.
– Смотрите! – её голос в общем канале дрожал от сдерживаемого восторга. – Видите эту лиану? Она… она кажется, поворачивает пластины к нашему шаттлу. К источнику тепла? К излучению? Боже… – Она на мгновение замолчала, изучая данные. – Это не фотосинтез в нашем понимании. Спектр поглощения невероятный. Это какая-то форма прямого, эффективного поглощения световых частиц! Энергоэффективность за гранью любых земных аналогов!
Её восхищение было искренним и в этой ситуации кажется слепым, почти наивным.
Маркус Рид был её полной противоположностью. Он шёл, вжав голову в плечи, его спина была напряжена, как у загнанного зверя. Он постоянно оборачивался, и его взгляд, скрытый за затемненным визором, метался по опушке. Его правая рука не отходила от разрядителя на поясе.
– Слишком тихо, – его голос прозвучал в канале резко и сухо. – Для такого гула, для такой видимой активности… где все? Ни одного насекомого, севшего на шлем. Ни одной птицы, пролетевшей над головой. Ничего, что подошло бы ближе. Они не живут здесь. Они… наблюдают. Выставляют напоказ. Как экспонаты в музее. Только мы тут посетители или тоже экспонаты?
Олег Воронов бурчал себе под нос, его массивная фигура казалась особенно неуместной в этой хрупкой, сияющей красоте.
– Как в проклятом тематическом парке, – прошипел он. – Чисто, красиво, пахнет дорогими духами, а по спине мурашки бегут. Жду, когда из-за дерева механический динозавр выпрыгнет. Только тут, поди, все по-настоящему.
Молчаливым островком среди них был Дэвид Чен. Врач не смотрел по сторонам с любопытством Лены или подозрительностью Маркуса. Его взгляд был прикован к планшету, где в реальном времени выстраивались графики биометрических показателей команды. Он видел, как учащался пульс у Олега, как скакала кожно-гальваническая реакция у Маркуса, как у Лены зашкаливал уровень окситоцина и дофамина – гормонов счастья и вознаграждения. И его собственный холодный, аналитический ум фиксировал аномалию.
– Капитан, – его голос прозвучал в частном канале, предназначенном только для Анны. – Обратите внимание на психофизиологический фон. Лес… или то, что его контролирует… оказывает непосредственное влияние на нервную систему. Орлова в состоянии, близком к эйфории. Рид и Воронов – к паранойе. Это не случайно. Это спроектированная реакция.
Анна кивнула, не глядя на него, продолжая вести группу к краю поляны. Лес начал редеть, и в просветах между стволами уже виднелась серебристая обшивка «Первопроходца». И в этот момент её взгляд, как и взгляд Маркуса, уловил движение. Не резкое, не угрожающее. Просто ветви одного из деревьев, похожего на гигантский папоротник с сияющими кончиками, плавно, почти грациозно раздвинулись, очищая им путь к полю. Как будто невидимый швейцар открывал дверь для почётных гостей. Или загонял их в загон.
Поляна, упиравшаяся в борт «Первопроходца», встретила их оглушительной тишиной. Гул леса отступил, словно не смея нарушать пределы этого священного круга. Корабль лежал перед ними, немой и загадочный, его полированный корпус отражал искажённые, пугающие версии их самих. Напряжение достигло точки кипения, сжимая горло даже сквозь герметичные воротники скафандров.
И в этом эпицентре бури, внутри доктора Дэвида Чена, бушевал собственный конфликт. Его взгляд был прикован к данным на планшете, которые кричали одно: «УГРОЗЫ НЕТ». Воздух – чистейший коктейль из азота и кислорода. Патогены – ноль. Токсины – ноль. Но под этой мантией безупречных цифр клокотало нечто иное, что датчики уловить не могли. То самое сладкое томление, что пробивалось сквозь фильтры, теперь стало навязчивой идеей. Оно стучалось в виски, шептало о забытых воспоминаниях – о запахе дождя в детстве, о первом вдохе весеннего воздуха после долгой болезни. Его профессиональная холодность, всегда служившая ему щитом, дала трещину.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.