Выродок

Глава 1

Последняя сигарета

Время было 9:45 утра, а на улице уже стояла дикая духота. Не меньше 25 градусов точно. Если вчера был хоть маленький ветерок, который спасал от 23 градусной жары, то сейчас он отсутствовал. У Ивана под кофтой по спине пот тек ручьями, хоть он был и без футболки. Но другой одежды не было.

Он выбрал хорошую позицию для наблюдения. За спортплощадкой находился бетонный забор, не большой в высоту, за которым уже давно все заросло травой и было кучу мусора: от бутылок из–под газировки, до шприцов. Наркоманам срать было на то, что они находились за территорией школы, поэтому спокойно оставляли свое оружие.

Иван стоял уже тут с 8 часов и наблюдал в бинокль, смотря с самого начала на подготовку к последнему звонку.

А вот уже и 10. Начался час жалостливых слез директрисы (тяжко ей, наверное, сынок ведь уехал куда–то, как она думает) и остальных учителей, вручение благодарностей и дипломов, которых не так сильно много было, а затем оглашение списка, кто допущен на экзамены. Иван слушал все это, и смеялся над всеми ними.

Полностью изучил все в бинокль. Самых отбитых пацанов, которые вечно ходят в олимпийках с грозным видом, а сегодня заставили напялить эту рубашку, которая вообще не смотрелась им. Девчонок в платьях и юбках, чуть ли не оголяющие их задницу, но, видимо, они и не сильно были против. Замученных родителей, которые записывая это на свои телефоны, одновременно рыдающие.

Он как никогда радовался, что ему не пришлось принимать участие в этом цирке, и то, что он сейчас находится по этой стороне баррикад.

Длилось это все примерно час, за это время Иван несколько раз мог потерять сознание из–за палящего солнца, от которого не получалось укрыться, поэтому приходилось парить свою голову. Слава всему, наконец–то все начали заходить постепенно в школу. Некоторые еще недолго стояли на улице, фотографируясь с родителями, но потом следом за всеми вошли в школу, кроме родителей. Все они почти направились в свои машины. Спустя еще немного времени на улице почти не было никого. Только пару мелких детей, которые бесились на турниках, но они сильно и не мешали.

Самый подходящий момент. Нужно было поторапливаться.

Иван накинул на себя рюкзак, и чуть ли не бегом направился ко входу в школу.

Прошел к турникету. На входе, как обычно, сидел старый, толстый, весь засохший охранник, который запугивал Ивана почти каждый день, получая от этого удовольствие – Ефим Львович. Ведь больше никого не мог напугать своим клоунским видом, кроме него.

– Куда?

– К своим в класс.

– А ты че разве не ушел из школы? Директриса говорила, что тебя больше нет в классе, так какого ты сюда приперся?

– Я уеду скоро в другой город навсегда. Я хочу с ними попрощаться напоследок, и с Марией Ивановной.

– Раньше надо было. Сегодня у них важные разговоры. Так что давай, проваливай!

– Я отца похоронил, поэтому и не пришел раньше. А поезд сегодня уже вечером. Поэтому я должен пройти именно сейчас.

Иван ответил ему твердо, показывая, что он больше не боится его. Охранник, в моменте, растерялся, потому что он всем своим видом показывал свой страх раньше перед ним, а теперь нет. Может ситуация про отца как–то его разжалобила, и поэтому сразу поменял свою строгую рожу на сочувствующую. Правильно. Пусть так и думает, а то если узнает все истинную правду, что он сделал с отцом, то тут же забьется в угол. Ведь больше и круче школьной драки одиннадцатых классов он в своей жизни и не видел.

– 15 минут у тебя есть, и потом вон из школы!

Хоть бы этот мудак зашел в кабинет, если, конечно, не зассыт от страха.

В коридоре, как удачно, никого не было. Да и вообще в школе стояла абсолютная тишина. Это очень облегчало все Ивану. Он шел по коридору, смотря на небольшой шкаф с наградами, располагающийся рядом с раздевалкой для старших классов. Наград было вообще ни о чем, и, в основном, они были за спортивные достижения, полученные в нулевых годах, и больше ничего.

Захотелось курить. Иван уже со вчерашнего утра не курил, потому что просто не успевал, да и не до этого было. Он решил не откладывать это дело, а покурить прямо сейчас. Успокоить нервы, перед таким масштабным представлением. Хотя, по большому счету, никаких нерв у него и не осталось.

Завернул на право по маленькому коридорчику в туалет, стоящий возле трех школьных кабинетов, который находился в очень плачевном состояние, но всем было пофиг на это. И опять, как удачно все совпало, тут тоже никого не оказалась.

Иван достал из карман пачку. Осталась последняя сигарета. Он решил полностью насладиться ей, не боясь, что в любой момент может кто–то войти. Также достал из портфеля беспроводные наушники и подключил их к телефону Смирнова. Осталось всего пару процентов зарядки. Хоть бы хватило, чтобы дослушать.

Включил «Спокойная ночь» Виктора Цоя. Иван не любил современную музыку. Он считал, что раньше пели с душой, а сейчас «по приколу». Восхищаясь хорошей музыкой, он начал дымить на весь туалет. А эта так особенно его успокаивала всегда.

Сколько дней он мечтал об этом, и вот настал тот самый день. Будто всю жизнь к этому готовился.

Пока курил, смотрел на эти черно–желтые унитаза и вспоминал, как в седьмом классе его часто окунали туда головой, чтобы просто посмеяться. И так было несколько раз. То закрывали в нем, то били здесь. И все это только для того, чтобы поржать.

Музыка и сигарета расслабила его, и он забыл о своих замыслах, а просто улетел куда–то в параллель, где чувствовал себя спокойно. Так бы он остался бы там, если бы музыка не прекратилась. Полез в телефон и увидел, что он разрядился, а он так и не успел дослушать песню.

Немного расстроился, но пора приходить в себя. Положил наушник и полез в портфель за пистолетом. Проверил магазин, все патроны на месте. Осталось еще 8 запасных патронов. Маловато, но сойдет. Остальное на всякий случай. Все патроны сложил в дополнительный магазин и положил к себе в карман, а пистолет убрал за пояс.

Сигарета уже выгорела до фильтра. Иван сделал последний большой затяг и выкинул сигарету в унитаз, смывая за собой.

Пора.

Глава 2

Обычный день

Сегодня пятница и уроки в этот день были совсем не значительные. Иван решил в первые за 4 дня сходить, чтобы хоть какая–то посещаемость была. Предыдущие дни отсутствовал из–за работы. Работал он на рынке, рядом со школой, грузчиком. Устроился он еще года два назад, от чего часто пропускал. А в эти дни в каждый магазин была поставка и работы было много.

Единственный выход видеть деньги только такой. Отец перестал приносить хоть какую–то копейку в дом, примерно с рождением Ивана. Сначала они жили на заработок его брата, который работал лучшим юристом в Москве. Иван его считал самым близким человеком, в отличие от отца, которого он открыто не любил. Да и отцу срать было на его любовь. Истинная любовь у него была только к водке. А 2 с половиной года назад дядя умер. Умер единственный, по–настоящему родной человек для Ивана. Все его наследство перешло отцу и буквально за пару лет он все пропил до абсолютного нуля.

А мать свою он даже никогда и не видел. Да и не знал про нее, от слова совсем. По словам отца, роды были тяжелые и во время них она и умерла, а его спасли. И вот было непонятно: пиздит он или все–таки правда, и из–за этого у него к нему такое отношение?

В классе Иван был один из самых неуспевающих. Из–за постоянных прогулов учителя перестали смотреть на его знания. Давно хотели отчислить, но такое положение в семье его выручало. Но до экзаменов его не допускали, пока не сдаст все долги. Только и Иван не спешил сдавать их, а экзамен тем более. Не было никакого дела до этого.

Зашел в школу и до звонка на перемену оставалось совсем немного. Первым уроком у них стояла физкультура, и надо было как можно быстрее переодеться в спортивное, при этом не встретить в раздевалке Смирнова со своими дружками.

Иван добежал до раздевалки и там никого не было. С наибольшей скоростью он переодел свою грязную рубашку, в которой ходил чуть ли не месяц, с рваными джинсами, в спортивную футболку с шортами, малыми ему уже по длине. Но другого ничего не было.

Иван быстро сложил все в портфель, и только принялся уходить, как сюда зашли почти все парни в классе, во главе которых была шайка Смирнова.

Их так прозвали еще в начальной школе. Их компания состояла из пяти человек. Первый был – Сергей Волков. Толстый, высокий, с маленькими кудрями на голове, которые постоянно торчали. Он вечно носил футболки с изображением то медведя, то волка. Есть теория, что люди произошли от обезьян, но Волков ее опровергал. По его виду он больше напоминал свинью. Второй – Филипп Новиков. Блондин, с постоянным зачесом на бок. Пользовался он еще какими–то вонючими духами и, когда заходил в класс, Ивану сразу хотелось выпрыгнуть оттуда. Да и в целом он был худощавым и маленьким, смахивающим на гея из Америки. Третий – Эдик Трофимов. Обритый на голо, стереотипный гопник, вечно ходящий в олимпийке, с флагом России на спине, строя из себя патриота. Обычное его общение состояло из мата, и почти не было простых слов, а вежливых тем более. Четвертый – Андрей Дулин. Длинноволосый парень, у которого, у единственного росла борода. И по его виду казалось, что ему лет 25, а не 15. Постоянно носил рубашку с обрезанными рукавами и вместо ботинок, черные берцы, как у военных. Ну и во главе всей это банды был сынок директрисы, мажор, который буквально состоял из понтов, одевающий только дорогие шмотки, покупающий новые телефоны каждые 2–3 месяца, и, строящий из себя крутого, дерзкого мачо из Американских фильмов – Игорь Смирнов.

Все они не давали жить спокойно в школе. То разобьют что–то, то сломают, то урок сорвут, но им все прощалось. Игорь договорился по поводу оценок не только для себя, но и для всей компании. Они чуть ли были не отличниками, хотя знаний у них – 0. Это все видели, но никто не осмелился что–то сказать на эту тему.

Парней было в классе всего 10, а девчонок 16. И эти пятеро закошмарили весь класс до такой степени их зашугали, что они бояться хоть че то им сказать. Но больше всего они приставали к Ивану. Он выглядел более беззащитным и, зная его ситуацию в семье, они понимали, что из–за него проблем никаких не будет. Поэтому делали с ним все, что хотели. То портфель землей засыплют, то в туалете закроют на весь день, пару раз вообще в учительском закрывали. И это еще только малая часть от всего.

Постоянные побои, клички всякие разные. Но вот только одна прицепилась к нему надолго.

Выродок.

Смирнов один раз в классе заорал на весь кабинет и все стали Ивана так называть, даже девчонки.

Иван схватил рюкзак и, в надежде хоть как–то протиснуться среди толпы, рванул ко входу, но путь ему тут же перегородил Дулин.

– Ты куда бежишь, придурок? Туалет женский на ремонте сегодня, так что тебе придется в мужской сходить. – закончил Дулин и все хором начали ржать, кроме одного Смирнова, который смотрел на Ивана с какой–то злобой и призрением.

– Урок сейчас начнется. Вот я и тороплюсь.

– Да что ты? – подошел к Ивану Трофимов, и обхватил его шею, прижимая к ребру голову. – Че со мною встанешь в стойку сегодня?

– Да куда ему. Ему только с Кудрявцевой выйти, и то пососет. – подхватил Волков, и опять послышался смех в раздевалке. Подошел поближе и начал своими ногтями ерошить его волосы. – Слышь, ты башку чем моешь? Навозом?

– Да куда ему навозом. Бабло еще тратить. Срет наверно сначала, а потом им же и моется. Безотходное производство. – пошутил Волков где–то позади всех.

Смирнов все это время стоял и смотрел на это зрелище. По его лицу было видно, что получал огромное удовольствие, смотря издевательство над слабым, а сам свои ухоженные ручки в это решил не совать.

Постоял еще немного и решил тоже вступить в эту игру.

– Слышь, Ванятка, говорят ты у нас бабло поднял? Ты бы не мог нормальным пацанам чуть отстегнуть? А мы тебе, в свою очередь, проявим огромное уважение.

– Нету у меня их с собой. – Трофимов так зажал его голову, что было трудно что–то четко проговорить.

– А если я найду? – потянулся за сумкой Ивана.

Он совсем забыл, что деньги за работу, он положил к себе в портфель, и чтобы отец их не забрал, оставил специально там. Смирнов расстегнул портфель и вывалил все оттуда на пол. Немного потряс ею и оттуда выпали 10 тысяч, купюрами по одной тысячи.

– Ах ты пиздабол! А ты знаешь че с такими бывает, а? – Трофимов еще сильнее зажал голову, и стало очень больно.

Волков подошел поближе к Смирнову, и они вместе начали отсчитывать деньги.

– Зырьте пацаны, вот и денежки нам на пивко. Красавчик, Выродок. – оскаливаясь поблагодарил Волков.

– На вот тебе косарик, чтобы совсем кони не двинул! – свернул одну купюру и запихал Ивану обратно в портфель, а остальные положил себе в карман. Волков немного был возмущен. Он сам хотел посчитать эти деньги и точно также запихнуть их в карман, но идти против него не решился. – Трофим, отпусти его!

Трофимов тут же исполнил приказ своего главного. Он так сильно зажал голову, что уши буквально горели от боли.

– Верни! Это мои!

– Ошибаешься, чувачек. Теперь они наши.

– А тебе че мать деньги перестала давать? Или ты их опять на свои СПА–процедуры потратил?

Смирнов тут же изменился в лице. Вместо зловещей улыбки, появилась открытая ярость. Он тут же ударил Ивана со всей силы прямо в нос.

– Ты кто такой сука, чтобы бабки мои считать, а?! Своего ни хера нету, так к другим в карман своим ебальником грязным лезешь.

– Пидорас блядь! – подхватил за ним Трофимов, и ударил ногой в живот Ивану. Он тут же упал на пол. Из носа потекла кровь и уже запачкала футболку.

– Сейчас мы тебя научим, как надо себя вести перед пацанами нормальными. Трофим, действуй!

Иван лежал на полу, терпя боли в животе, и уже только собирался подняться на ноги, как прилетел сильный удар по затылку со спины, и он тут же упал на пол, постепенно теряя сознание.

Последнее, что он почувствовал, как его взяли на ноги и куда–то потащили. И больше ничего.

***

Было не понятно сколько он провел время без сознания. В чувства он пришел и ощущал, что во круг него происходит, но глаза открывать не хотел. Правда казалось будто он абсолютно голый лежит на грязном, шершавом полу, но посчитал это за сон.

Так бы и лежал он, смотря черный экран, если бы не услышал крики, которые переливались одновременно со смехом. Наконец–то открыл глаза и очень сильно пожалел. Ощущения подтвердились.

Он лежал абсолютно голый на полу в женской раздевалке, где буквально в метре от него возмущались, и в то же время смеялись над ним все девочки из его класса. Одежды его не было нигде, и поэтому пришлось схватить на скамейки чью–то кофту, чтобы немного себя прикрыть.

– Ты охуел?! – возмутилась Астафьева. Если бы можно было провести всемирный конкурс «Самая отбитая дура в мире», то она, непременно, получила точно 1 место. В этом ей нет равных. – Положил ее быстро на скамейку обратно!

Но Иван не послушал ее. Лучше с такой кофтой она будет ходить, чем он будет тут светить своим прибором.

В этот момент ему было стыдно, как никогда. Почувствовал, как щеки буквально начинают гореть, и неприятные мурашки по телу охватили его за считанные секунду.

Клочкова – подруга Астафьевой, на вид казавшаяся интеллигентной девушкой из хорошей семьи, но на самом деле, похлеще любой хабалки, достала телефон и начала снимать Ивана, одновременно смеясь, без остановки.

Среди всех этих блядей не смеялась и не возмущалась только одна девочка, а смотрела на него с жалостливыми с глазами. Соня Филиппова. В глубине души, Иван не хотел, чтобы она его видела таким. Ведь лишь только к ней единственной, из всего класса, да и вообще из школы он испытывал теплые чувства.

Она была тихой и неприметной девочкой со всего класса. Отличница, да и вообще без какого–либо изъяна. Удивительно, что она никак не подвергалась унижениям или издевками, а наоборот, к ней многие стремились, а Смирнов так вообще никому не позволял ее обижать. И Иван догадывался, что он точно также испытывает к ней чувства, и поэтому не дает ее в обиду.

Интересно, догадывалась ли сама Соня, что в нее втюрились сразу двоя: один мажор из американских фильмов, а второй посмешище для всей школы?

Картина до сих пор была точно такая, но вдруг в раздевалку забежал с физрук вместе с директором. Стыд охватывал Ивана все больше.

– Вот, Мария Ивановна. – указал физрук на Ивана. – Шел за инвентарем и слышу крики девочек. Ну я сразу сюда, а тут он лежит голый.

– Да он псих хренов! – продолжала возмущаться Астафьева.

– Извращенец! – агрессивно произнесла Колесникова, подруга Астафьевой и Клочковой. Это особая персона нашего класса. Самовлюбленная, эгоистичная, бездушная и еще много нелицеприятных слов. Поговаривают, что почти все пацаны из 11 класса ей воспользовались, а она была и не против.

Директриса, та самая мать Смирнова, стояла молча, и пронзала своим диким, суровым и тяжелым взглядом Ивана.

– Вагин, быстро оделся и в мой кабинет! – спустя столько времени произнесла она.

– Я не знаю, где мои вещи…

Соня тут же стала отталкивать всю толпу, стоящую в раздевалке, и подошла к Ивану, протягивая ему его вещи. Он не хотел смотреть ей в глаза, иначе он бы еще больше застыдился. Но тут глаза будто сами посмотрели на ее красивое, нежное личико, как у принцесс. Она всем видом показывала, что ей было его жалко, и у нее не было никакого желания над ним смеяться.

Хороший она человек. Да и вообще, из всей школы только она единственный настоящий человек.

Мария Ивановна прогнала всех девчонок с раздевалки, и Иван остался один. Как ему было стыдно в тот момент. Так еще никому не было стыдно. Даже, когда его макали головой в унитаз и обливали мочой, не испытывал такой позор.

Иван быстро оделся и взял свой портфель, лежавший в коридоре. Возле раздевалок, находился огромный зал, для физкультуры, и там уже собралась огромная толпа. Ивану казалось, что там сейчас буквально вся школа. Стоило ему только выйти из коридора, ведущий в раздевалки, как сразу посыпался нескончаемое количество насмешек. Там были буквально все: с 1 по 11 класс. Все они тыкали в него пальцем, а половина даже снимала. Самое противное, что в зале находилось 4 учителя, и не один из них не попытался разогнать всех и помочь Ивану. Они сами смотрели на него и стыдили, переговариваясь между собой.

М–да. Эта школа опустилась до самого низа.

Иван старался не смотреть и не слушать никого, а просто выбежать из зала. Это было не легко, так как толпа полностью окружила его, поэтому пришлось чуть–ли не толкать их, получая ответную реакцию, в виде агрессии.

Наконец–то он вышел из зала и тут же двинулся в кабинет директрисы, как тут же проход загородил ему Ефим Львович своим пузом, возле турникета.

Иван посмотрел на него, боясь услышать новые унижения в свою сторону. Он посмотрел на него и увидел эту противную, злорадствующую рожу. Видимо, он уже был в курсе и нашел повод, как унизить Ивана. С другими у него не получалось так. Даже маленькие первоклассницы перестали его бояться давно. Только Иван один такой.

– Че любим голым в женских раздевалках сидеть? Дрочил что–ли там? А, Вагина?

– Вагин. – жалостливо произнес Иван. – Меня запихнули туда. Сначала побили, а потом вырубили. Ну видимо они меня и раздели.

Иван не хотел, как–то оправдывать себя в том, в чем он вообще не причем. Но язык будто жил своей собственной жизнью.

– Ну так понятно. Ты себя вообще видел? Дрыщ, слабак, да и просто лошок. А над такими поглумиться всегда в радость. Был бы я малым, я бы также над тобой делал. Проваливай к директору живо! Надеюсь вышвырнут тебя отсюда, и не увижу больше такого, как ты.

Ивана на столько это задело, что он хотел взять и разбить ему все лицо, а потом забить до смерти. Но он не смог сделать ни того, ни другого. Он даже не смог ему ничего ответить, а просто молча пошел, тем самым, съедая опять все это говно, прилетевшее в его сторону.

В коридоре школы было не так сильно много учеников, как в зале, но до них уже тоже донеслась эта вещь, и опять в сторону Ивана полетели все эти насмешки и издевательства. Была обида. Но чувствовалось еще что–то. Такое необычное, которое он очень редко ощущал.

Ярость.

Сквозь унижения и насмешки добрался он до кабинета директора. Там уже сидела Мария Ивановна вся возмущенная, и еще 4 учителя, сидящие в состояния непонимания всего происходящего.

Демоны во главе сатаны – так называла вся школа эту группировку учителей. Именно они рулят всей школой, и принимают решения.

Первая – Агнесса Степановна, учительница начальных классов, работающая уже больше 10 лет в школе. На вид миленькая, добрая старушка, а на самом деле злая, меркантильная стерва, которая только и орет на всех, нежили объяснить понятно детям. В школе бояться ее, как огня.

Вторая – Анна Игоревна. Молодая, ничего не знающая в своем предмете, да и просто дура – учитель химии. Дочь какого–то депутата. Говорят, что устроилась сюда, потому что закинула в карман директрисы немало денег, и возомнила о себе слишком много. Но никто даже не посмел сказать или возмутиться. Директриса всем лично рты закрывала.

Третья – Юлия Борисовна. Учитель физики и математики. На вид ей было где–то лет 40, и она единственная, кто так хорошо знал свои предметы. Но был лишь один изъян у нее – алкоголизм. С подросткового периода, как говорили, она постоянно пила, и не собиралась отказываться от водки до сих пор. Бывало, что могла не выйти на работу, уходя в запой на неделю и больше, либо препиралась пьяная, с перегаром на весь кабинет. Изъян это или обычное дело? Таких, как она, в поселке до фига и больше.

Четвертая – Полина Ивановна. Школьный психолог, а также по совместительству, сестра Марии Ивановны. Устроилась на работу только благодаря ней. До этого работала в Абакане семейным психологом. И вот завертелась у нее любовная интрига с женатым мужиком. Жена обнаружила это и устроила такой скандал, что ее с позором выкинули оттуда. Сестра тут же приютила. Об этом все знают в школе, но хоть что–то вякнуть бояться.

И во главе всех этих выдр стоит одна царица – Мария Ивановна. Работает она уже в должности директора 15 лет. Растит избалованного сынка–мажора. Говорят, она долго не могла забеременеть и, когда узнала, что беременна, была на седьмом небе от счастья, и пообещала сама себе, что всегда будет ему все разрешать и никогда даже не посмеет обидеть. К ученикам она относилась, как к челяди. За состоянием школы не следила, да ей было это и неинтересно. Она еще и является классным руководителем в классе Ивана. Все, чтобы быть поближе к своему сынку. До такой степени запугала учеников, что никто не может ей ответить, и терпят весь беспредел от учителей.

Вот такая элитная и главная школа в поселке.

– Мария Ивановна, по какому поводу мы все тут собрались? – поинтересовалась Анна Игоревна.

– А вот это сейчас нам Вагин расскажет.

Ивану стыдно было говорить об этом, поэтому он просто молчал, чувствуя, как начинают краснеть щеки.

– Не хочет. Ну тогда я расскажу. Дело в том, коллеги, что в нашей школе растет малолетний извращенец в лице Вагина. – указала своим злобным взглядом на Ивана и все тут же посмотрели на него, и приняли тот же суровый взгляд. – Вагин находился абсолютно без одежды в женской раздевалки, после чего девочки очень сильно испугались. Я даже боюсь предположить, что их родители нам устроят, и что он там собирался делать.

И Иван задумался над ее словами. А чего они могли испугаться? Эти девочки видели явно побольше хуев, чем директриса и все здесь сидящие. Каждая вторая девка в школе то в любовницах у женатых 20-летних мужиков, то с какими–то тюбиками 19-летними, которым от них только одно надо.

Иван бы еще долго мог думать на эту тему, если бы директриса не продолжила унижение в его сторону:

– Школу у нас этот молодой человек вовсе не ходит. По оценкам все катастрофически. До экзамена я его просто не допускаю. А ему все равно, да?

– Нет. И я не извращенец. – проговаривал Иван, с небольшим страхом. – Это Смирнов вместе со своими дружками меня туда запихнул. Сначала деньги отобрали, а потом избили. Я сознание потерял, а очнулся уже в раздевалки.

Мария Ивановна после этих слов становилась все злее, и была в очень сильном гневе.

– А ну ка закрой свой рот поганый! – поднялась на ноги и заорала на весь кабинет. – Мой сын никогда бы не посмел это сделать. Отличный мальчик, в отличие тебя. Вину не умеем свою признавать и на других ее перекладываем.