Выродок

А может он ошибается? Может все получиться у него и сможет достигнуть чего–то великого в этой. А вот это все только испортит ему и повторит судьбу Ильи Владимировича.

На сколько же он сильный человек. Так долго смог продержаться, терпя все эти унижения, и варварское отношения от своего отца. Но, к сожалению, не выдержал. И заработал себе такой прекрасный статус.

И сейчас ему предстоит сделать правильный выбор, определяющий всю его дальнейшую судьбу: опять стерпеть все эти унижения и доживать свои однотипные, оставшиеся дни либо изменить все полностью.

Иван вылил всю водку полностью себе в стакан. Получилось немного, но этого ему хватило. Через силу опрокинул в себя эти жалкие капли и снова закашлялся. Уже не так больно пошла, как первая, но все равно вкус гадкий. Этих двух стаканов хватило ему чтобы его начало шатать.

Необычное чувство и довольно интересное. Но удовольствия в этом только никакого. Один дискомфорт.

Иван взял в руки пистолет и начал заново изучать его каждый миллиметр. Встал из–за стола и подошел к окну. Он увидел свое отражение, хоть и не четкое, но видно все нормально. Протянул вперед пистолет, целясь прямо в сердце.

Дернул крючок.

Будет ли кто–то вот так стоять напротив него еще?

Глава 6

Завод

В поселке было совсем мало развлекательных мест, а по большому счету их вообще не было. Поэтому многим приходилось развлекаться где придется: дворы, гаражи, рынок. Площадки были многие поломаны, но это особо не мешало. Был еще также стадион вместе с мемориалом. Это, пожалуй, единственные места, которые поддерживают в идеальном состояние, на протяжение нескольких лет, и чем можно гордиться.

Но одно место, как казалось, притягивало всех больше всего. Заброшенный завод на районе Гидролизный, площадью более 70 гектаров. Он находился чуть дальше стадиона, прям за жилыми домами. Построен был в сороковые года силами заключенных. Производили корма, спирт, а также механический и электроремонтный цех. В нулевые прекратил свое действие, и начал разбираться по кирпичам. Сейчас он больше похож на пригород Чернобыля, ну или объект из «S.T.A.L.K.E.R.». На данный момент, кроме небольших разрушенных строений и огромный трубы, на заводе больше ничего не было.

Смирнов со своей компанией почти каждый день собирались на этом месте. Никаких правил, никаких запретов, и никакого контроля. Делали только то, что хотели, и никто им не указ.

Хотя для него и так никаких запретов не существовало никогда. Что не так сделает –отмажут. Король счастливой жизни.

***

Время было уже 11 часов ночи, но за парней из родителей никто и не беспокоился.

Они сидели под закрытым зданием, заваленным мусором и расписанными стенами, где из освещения был только костер из бочки, разведенный ими. Сидели уже больше часу и распивали пиво, привезенным Смирновым, под различные разговоры, которые привели к Ивану.

– Слышь, Смирный, мать ничего говорила про Выродка? – поинтересовался Волков у Смирнова, делая глоток пива. Игорь в это время все сидел в телефоне, листая ленту в интернете. Искал новую девчонку на вечер, но все никак никто не соглашался.

– Я не спрашивал. – ответил он так, чтобы от него отстали. Он не хотел разговаривать сейчас про него. Вчерашними словам он не на шутку рассердил его, сказав ту правду, которую он не хотел слышать. Да и по большому счету не ожидал такого от Вагина.

Но только желание у него различалось с остальными.

– Ну все–таки может хоть че то да сказала? – подхватил Трофимов, как Смирнов тут же изменился в лице, тем самым показывая, что не собирается им ничего объяснять. Убрал телефон в карман и достал электронную сигарету.

– Ну сказала, что выгнать его на хер из школы хотела! Только была готова, как училки остальные вписались за него! – произнес злобно, выдыхая сладкий дым.

– Зачем им это? – озадаченно, спросил Новиков.

– А я че ебу?! Я в их башку залезть не могу! – в какой–то момент он почувствовал, как стал еще яростнее, и точно понимал, что если продолжит эту тему, то точно их всех пришибет. – Закрыли тему!

Но вот они никак не собирались закрывать эту тему. Трофимов больше всех был завлечен в это во все.

– Слышь, братан, ну это не дело. Он же по любому нас всех там сдал, а за такое наказывают. Я понимаю, ты может не хочешь в это дерьмо влезать, так ты скажи. Мы это все сделаем сами. Да и тем более все знают, что он лох. Ничего не сделает и никто за него не вступиться. – подошел к Смирнову поближе и начал хлопать ему по плечу, показывая взгляд, которому можно довериться.

Но Смирнов это сделать не смог. Точку кипения он достиг. Положил электронку в карман, поднимаясь на ноги и ударил его живот со всей силы ногой, что он аж отлетел назад, падая на спину. Волков вместе с Дулиным тут же вскочили и попытались остановить его, пока Новиков стоял, как вкопанный, на лице которого отчетливо был виден страх происходящего. Смирнов оттолкнул их назад и подошел ближе к Трофимову. Он попытался встать, но тут же ударил его в лицо.

– Я сказал закрыли тему блядь! С Выродком я сам разберусь и решу все! И если из вас еще хоть кто–то вякнет по поводу него – вам всем пизда! Понятно блядь?! – яростно проорал на все здание, что эхо аж било по ушам.

Все стояли в страхе, боясь хоть что–то сказать. Трофимов в свою очередь лежал на полу молча, прикладывая к лицу пустую бутылку. Одним только словом и действием Смирнов заставил их себя бояться. Трофимов легко мог встать и до такой степени избить его, чтобы он даже не смог подняться больше никогда. А он этого не сделал.

Все парни молча кивнули, в том числе и Трофимов. Смирнов тут же развернулся к мопеду, которые стояли возле входа. Сел на него и буквально за пару секунд завел его и уехал.

Это ситуация вызвала у всех большой шок настолько, что они после этого сидели просто молча, никак это не обсуждая.

***

Игорь вернулся домой уже через 10 минут. Попытался выместить всю ярость в скорости, поэтому старался полностью выжать газ. Но и это не помогло. Пару раз он чуть не вписался в проезжие машины, вылетая не на свою полосу, и просто продолжал ехать дальше, показывая водителям средний палец. Три выпитые бутылки пива заставили его чуть–чуть шататься и не до конца соображать.

Жили они на Сахарном, в двухэтажном доме возле самого Енисея. Участок был ухоженный, с гаражом, куда можно было вместить целый автобус, с большой беседкой, видом на реку, и небольшой мост, откуда летом можно было прыгать в воду, с небольшой сауной, где располагалась маленькая парилка вместе с бассейном. Ну а про дом и говорить придется до утра.

Он поставил мопед в гараж и поплелся до дома, спотыкаясь на каждом шагу. Мария Ивановна сидела на кухне вся взволнованная, наливая в себе стакан чаю. Как только Игорь зашел домой, она тут же вскочила и подбежала к нему, в надежде обнять.

– Сыночек мой. Чего же ты так поздно? Я волновалась. – подошла к нему и попыталась обнять, как тут же ее отодвинул.

– Когда хочу, тогда и прихожу!

– Ты чего злой то такой? Пахнет от тебя еще. Ты пьяный?

– Да пьяный, представь! А че нельзя что–ли?! – уже начал с ней повышенным голосом общаться.

– Да почему нельзя то? Можно конечно… Просто… – растерянно, едва сдерживая слезы, начала говорить Мария Ивановна. – Просто чего ты не позвонил то? Я бы приехала, забрала бы тебя, ну и ребят также.

– Я тебе че маленький что–ли?! Сам спокойно доеду! – прошел на кухня и подставил голову над раковиной, включая холодную воду.

– У тебя что–то случилось, сынок?

Игорь поддержал голову так немного и выпрямился во весь рост. Вода с его волос начала стекать по всему телу, капая на пол.

– Ты отчислишь этого Вагина из школы? – поставил жестко вопрос.

– Что?

– Пообещай мне, что ты отчислишь его!

Мария Ивановна взволновалась еще сильнее, и не понимала, что ей ответить.

– Я не могу ничего тебе пообещать… Но это все пока что. Я уверена, что он никак не исправиться, и через неде… – не успела она договорить, как Игорь тут же подошел к ней, смотря прямо ей в глаза, с яростным видом, тем самым, пугая ее до такой степени, что руки начали дрожать.

– Либо ты его отчислишь, либо я с ним че–то сделаю, и тогда потом тебе придется меня либо отмазывать, либо передачки мне на зону будешь носить! Ты меня услышала?!

– Д–д–да…

Игорь тут же пошел на второй этаж к себе в комнату. Как только он исчез из ее поля зрения, Мария Ивановна села на пол и начла плакать, прикрывая свой рот, чтобы не было слишком громко.

Она первый раз в жизни видела его таким, и первый раз в жизни почувствовала себя беззащитной. Было страшно.

***

Прошло около получаса, как уехал Смирнов, и сразу же пропала атмосфера всей этой компании. Буквально после этого Новикову написал отец и предупредил его, что если он не появится дома в течении 20 минут, то ему пиздец. Вместе с собой он захватил Волкова, так как жили они буквально на соседних улицах. Да и мопеда всего два, а если он останется с ними, то один из них пойдет пешком.

Теперь остались только Трофимов и Дулин. У Трофимова осталась одна бутылка пива, и то ему передал Дулин, так как он чувствовал, что если сделает еще хоть один глоток, то тут же будет блевать. Пока Эдик допивал свою бутылку и молча смотрел на догорающий костер с задумчивым видом, Андрей начал потихоньку собираться.

– Че как ты?

– Да нормально. Живой. Щека только сука болит.

– Да уж. Нормально он тебе впечатал. Походу ситуация с Выродком настолько его бесит. Понять его можно. Вчера этот гандон ему такое сказал, любой бы так отреагировал.

– Такое не прощается.

– Ну ты же слышал, что Смирный сказал. Он сам разберется.

– Да ты видел его. Сразу понятно, что мать его прижала, поэтому он и на взводе весь. Пидор этот наговорил про него, а она поверила. Так что друг наш в полной заднице.

– И че ты предлагаешь?

– По нашей с тобой схеме.

Андрей посмотрел на него и увидел, что его взгляд конкретно изменился. Вместо хмурости появилась самоуверенность в его плане.

– Ну и как мы его с тобой достанем? – озадаченно поинтересовался Андрей.

– А наш святоша каждое воскресенье ходит к попу этому, ебанутому. Там то мы его и выловим. А завтра у нас какой день недели? Правильно. Воскресенье.

Андрей замолчал на некоторое время, чтобы все обдумать, и как вдруг повисла тишина. Эту нелегкая паузу разрядил телефонный звонок Эдика. Он тут же подорвался и отошел в дальний угол здания разговаривать.

Андрей в это время стоял и начал собираться и потушить костер. Идея Трофимова была интересной, но дальнейший ее успех был не до конца понятен. За Вагина не кто не встанет, а сам он им мало, что сделает. По крайней мере, хочется в это мерить.

Только он приготовился тушить костер, как к нему подошел Трофимов, с довольным лицом.

– Седой звонил. Наш груз к продаже готов. Координаты скинул.

– Отлично. Погнали!

Глава 7

Заставить уважать

Иван вышел специально по–раньше, чтобы не встречаться с отцом. Он еще спал, когда уходил из дома. Если бы он проснулся раньше Ивана, то получил бы парочку ударов по башке за то, что не убрался за ним вечером. Ну и плюс никак нельзя было, чтобы он заметил у него пистолет. Ему даже представить страшно, что может произойти. Ведь это совсем не то, что найти там деньги, спрятанные от него, или сигареты, а настоящее огнестрельное оружие.

Поэтому он просто закинул его в портфель к сигаретам и взял с собой. Как быть с ним, он пока еще не до конца понял.

Дорога до церкви, где нес службу отец Михаил, занимала около 15 минут. Она находилась возле небольшого дома культуры, в котором занимались танцами младшие классы. А позади находилась котельная, от которой весь район был в дыму.

Сама по себе это была всего лишь небольшая, одноэтажная церквушка, с одной комнатой, и на крыше деревянным крестом. Построили ее года два назад. Построил ее сам отец Михаил. Он работал в полиции и дослужился до звания подполковник. Знали его все, и даже ничего не предвещало, что он уйдет в религию. Наоборот, был ярым атеистом и презирал верующих. До одного момента.

У него была жена вместе с трехлетним сыном. Долго они не могли его дождаться, и на шестом десятке ели как получилось. Был обычный, семейный вечер. Собирались провести его только одни с ребенком. Но как вдруг Михаила вызвали к начальству, на совещание. Было по одному срочному делу, о котором молчат, заставили его покинуть их вечером. Приехал он на совещание и тут же начались ему постоянные дозвоны, на которые он не отвечал, по указу. Но как только он вышел и начал звонить обратно, было уже все понятно, что он опоздал. В его доме взорвался газовый баллон, из–за которого произошел пожар, где погибли и жена, и сын. Ну и после, как многие утверждают, он скатился с катушек, поверил сразу в бога, посчитал, что кто–то там есть на небе. Ну и после похорон ушел из полиции, подался в религию, ходил в церковь чаще, чем все остальные, а после так вообще продал все, что только было, и построил церквушку. Про это все в поселке слышали и даже ходили слухи в городах. Для всех он теперь сумасшедший и объект для насмешек. Ведь это точно такой же слабый человек, на всех их фоне.

Иван знал его с малых своих лет. Отец Михаил был одним из друзей отца, и он часто видел его у них дома. И это тот человек, который помогал ему также, как и дядя. Но после того случая, отец Михаил хотел найти в нем поддержку, а отец, в свою очередь, начал считать его слабаком, и превратил настоящего, искреннего друга в посмешище для своих дружков алкашей. И поддержать в этом его решил Иван, несмотря на то, что когда отец его бил при нем, он просто сидел и ничего не делал. Простил его что–ли, ну и попытался понять, что ему сейчас очень тяжело. Помог ему с церковью, часть своей зарплаты давал ему на покупок пару необходимых вещей, ну и со всем остальным. А отец Михаил, в свою очередь, рассказывал про религию и все по полкам ему обустроил, да именно так, что Иван действительно поверил. Думал может действительно есть то, во что можно поверить и найти хотя бы там защиту.

С тех пор он так и посещает каждое воскресенье, а иногда и в будни в церковь, и делится своими мыслями о происходящем.

Тяжело жить здесь тому, кто показал свою слабость или не стесняется своего изъяна. Если он это сделает, то тут же попадает в зону вечного обсуждения, и становится для всех чудаком, слабаком и так далее.

***

Иван подошел к церкви. Встал прямо перед входом и перекрестился три раза. Рядом с ним находилась лавочка, на которой сидело три мужика, распивающие пиво. Они посмотрели на него с насмешкой и открыто начали ржать, тыча в него своими грязными пальцами.

Стабильные люди. Часто тут сидят и часто так ведут.

Иван зашел и увидел, как отец Михаил молиться перед иконой. Он слышал, что кто–то вошел сюда, но не прекратил свое дело, а решил закончить его до конца. Это продолжалось около минуты, после чего он перекрестился и повернулся лицом к Ивану.

Он совсем изменился за эти два года. Раньше в нем было видно целую кучу сил, был спортивного телосложения и выглядел очень крепким. А сейчас это дряхлый, бородатый, маленький человек, у которого исчез огонь в глазах, а появилась сплошная усталость от жизни.

Иван перекрестился и сделал небольшой поклон.

– Здравствуйте, отец Михаил.

– Здравствуй, Иван. – отец Михаил подошел к Ивану. – Молитву выучил?

– Да.

Отец Михаил провел его к иконам и встал рядом с ним. Протянул ему свечку и всем взглядом показал ему, чтобы он приступал. Иван встал перед иконой, перекрестился и преступил:

– Отче наш, который на небесах! Да святится имя Твое, да придет Царствие твое; да будет воля Твоя, как на небе, так и на земле; хлеб насущный раздай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; не приведи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Царствие Твое и сила, и слава, и Святого Духа, ныне и на всегда, и во веки веков. Аминь.

Иван поджег свечку в лампаду. Они вместе перекрестились, и Отец Михаил начал что–то читать вслух, но Иван его уже не слушал. Он смотрел как горит свеча, и все больше начал раздумывать над своей жизнью.

Вся жизнь сейчас, как вот эта свеча. Просто горит и идет к своему концу, пока полностью не сгорит. Так и жизнь. Горит сама по себе, а он живет от начало и до его конца. Но может же быть так, чтобы свеча потухла? Какой–то ветер взял и потушил ее, либо кто–то специально остановил ее?

Иван просто смотрел ее и не слышал уже ничего в вокруг себя, даже то, что его уже больше полминуты окликал. Так бы он и продолжил, если бы небольшой толчок по спине.

– Ты меня слышишь вообще?

– А… Да. Извините. Засмотрелся просто.

– Засмотрелся он. – проговорил осуждающе отец Михаил, и присел на лавку, перебирая в руках четки. – Садись. – Иван тут же молча присел рядом с ним, и дальше продолжил смотреть на свечу. – Рассказывай.

– Что рассказывать?

– Все.

– Да ничего и не поменялось. Все также по–прежнему. Что дома, что в школе жизни нету. Порою, мысли даже лезут в голову. Суицидальные.

– Господь всех, кто совершил такой тяжелый грех, не прощает.

– А вот почему именно так объясните? Почему, когда жизнь говно, и не понятно, как она дальше сложится, и сложится ли вообще? Если нету другого выбора больше? Или терпеть это все предлагаете?

– Легкой жизни никто не обещает. Испытаний много впереди нас всех ждет, а жизнь дается всего одна. Какое прощение может быть к человеку, который не пытался даже исправить? Бог дал жизнь, не для того чтобы сами себя мы ее лишали. А чтобы жили и справлялись со всеми трудностями. И мысли эти из головы выбрось.

– Вот так просто все, да?

– Или так, или никак. Ты сам знаешь, чего хочешь от этой жизни?

Иван замешкался и на пару секунд среди них возникла тишина, но спустя буквально минуты собрался с мыслями, и точно понял.

– Чтобы уважали. Чтобы ценили. Хотя бы за просто так, за то, что есть. Я забыл, что значат эти слова.

– Все придет к тебе. Нужно время.

– А если я не хочу больше ничего ждать. Что если я хочу, чтобы все было прям сейчас, а не откладывалось, а я не искал вечные отговорки. И, если вдруг у меня окажется такая возможность. Только придется прибегнуть к силе. Кем же я буду тогда?

– Хочешь вызвать к себе уважение страхом или силой? И ты сможешь принять это?

– Да смогу. А что в этом такого? У нас в поселке все такие, потому что по–другому, видимо, не умеют. Чем от них буду я отличаться?

– Поверь, к этим людям не будет никогда уважения. Тут давно все перестали друг друга уважать. Они могут сделать вид, что ты действительно его заслуживаешь. Но, на самом деле, его не будет. Будет максимум одно чувство – страх. А заставить людей уважать себя с помощью страха, это все, рано или поздно, очень плохо кончается. Много можно приводить таких примеров. Много мерзавцев попытались так сделать. И у них ничего не вышло. Господь ведь все видит и все знает. Каждый получит по заслугам.

Отец Михаил посмотрел на икону и резко схватился за сердце, чуть ли не падая вперед. Иван тут же среагировал и начал его придерживать, смотря на его лицо. Оно было все перекошенное, будто он терпел самую сильную боль.

– Отец Михаил, что с вами? Может я вам врача вызову?

– Не надо. Все нормально. Просто захворал. Ты иди давай. У меня тут дела еще.

– Может давайте я лучше…

– Иди давай. – перебил его отец Михаил. Встал на ноги и побрел в дальний угол, убирая руки Ивана. – И мои слова запомни хорошенько. Уважения силой не добьешься.

Открыл дверь в какую–то маленькую комнату и вошел туда, спотыкаясь об порог, и чуть–ли не падая. После чего запер за собою дверь.

Что это было? Что с ним?

Иван посмотрел на самую большую икону, затем на свой рюкзак, потом опять на икону, на портфель, и так раз с десяток. Может отец Михаил действительно прав? К таким людям никакого уважения не будет. Примеру этому куча, даже взять отца. Уважения к нему нету точно не у Ивана, не у остальных в поселке.

Это был неправильный поступок. Нужно вернуть все обратно и добиваться уважения другим способом.

Иван перекрестился и искренне покаялся. Взял портфель и вышел на улицу, сильно хлопая дверью. Обернулся и посмотрел во внутрь из улицы.

Свеча погасла.

Глава 8

Жалкий

Иван шел по улице, слушая музыку Виктора Цоя, и обвинял себя в том, что он сделал. Унижал себя, винил, трепал душу. Он не представляет, как будет отдавать пистолет Илье Владимировичу. Если ему так стыдно сейчас, то насколько сильно будет перед ним, когда он будет во всем сознаваться?

Интересно, а он уже заметил, что пистолета нету?

До сих пор было непонятно: откуда он у него, зачем он ему, почему не показывал его и вообще по большему счету спрятал? Такое ощущение, что в этом пистолете есть какая–то особая тайна, которую Илья Владимирович стремился забыть. Ивана это все начало смущать еще больше.

Нужно побыстрее его отдать и избавиться от этого раз и навсегда.

На улице было немного жарко, но начал подниматься небольшой ветер, а вместе с ним на небе образовывались тучи. Надо как можно побыстрее вернуться домой, а то промокнет. Детей на улице не смущала эта погода, также продолжали весело играть, кидаясь в друг друга опавшими шишками. Они выглядели счастливыми и беззаботными, и, глядя на них, Иван тоже хотел быть таким. Но только окунуться не в его детство, а в их.

Вот он и подошел уже к полю, откуда виднелись многоэтажки Черногорска и его дом. А тучи все больше и больше начали сгущаться. Иван совсем не заметил, как буквально в пару метрах от него, за углом дома стоял и поджидал его Дулин.

– Помолился придурок? – окрикнул его Дулин.

Иван тут же услышал и обернулся на него в страхе. Он почувствовал, как по его спине пробежался легкий холод. Дулин стоял молча, только смотря на него со зловещей улыбкой, прям как взгляд маньяка на свою жертву. Он начал идти легким шагом к нему, и Иван тут же развернулся и принялся бежать со всей скоростью. Он надеялся убежать от него до дома, надеясь на свою дыхательную систему. Он молниеносно перепрыгнул через небольшой холмик песка и принялся бежать еще быстрее, дрожащими ногами, но вдруг из–за куста на него выскочил Трофимов. Иван врезался в него на полной скорости и откинулся назад.

– Ну че, лошара, думал вот так сможешь спрятаться от нас? – склонился перед ним Трофимов с угрожающим видом.

Тем времен, Дулин подбежал быстро к ним и начал смеяться. Иван попытался отползти назад, как вдруг резко за шкирку Дулин схватил его и всей силой повалил лицом в песок.

– Ты смотри, поросенок какой буйный оказался. – произнес с насмешкой Трофимов и ударил ногой прямо в живот так, что Иван тут же скрючился от боли. Началась паника, ему казалось, что он не может дышать.

– Слышь, давай его подальше ка в поле отведем, а то мало ли кто в окно увидит.

Трофимов тут же резко поднял его за лямку от рюкзака и вывернул ему правую руку. Иван не мог как–то дергаться или сопротивляться. Паника охватила его, и он не мог сделать ни одно движение. Он полностью попал под контроль Трофимова.

Они побрелись по дороге, которая вела в Черногорск. Иван спотыкался об каждую ямку, после чего получал удар по голове. Дулин еще недолго шел рядом, и продолжал свой противный, жалкий смех, а затем зажал рукой Ивану голову, давя всей силой на ухо, и начал расчесывать костяшками по голове очень быстро и со всей силы. Чувствовал, как голова его нагрелась, и чуть ли не горела уже. Больно было адски, но ничего не получалось сделать. Руки полностью его заблокированы.

И вот они отошли уже где–то на сто метров, как раз можно было дойти по прямой до дома Ивана.

– Ну вроде здесь никто не увидит.

Сказал Трофимов и бросил Ивана лицом в землю. Он поднялся еле на ноги и хотел толкнуть рядом стоящего Дулина, но тут же прилетел от него удар по лицу. Второй добивающий был Трофимова, только уже в другую половину. Иван упал на спину и начал отползать назад. Дулин тут же быстро обошел за спину и схватил его за шею, немного удушая. Поднял его и поставил резко на колени. На земле лежал небольшой осколок от бутылки, и он тут же вонзился в правое колено Ивана. Боль была адская. Он чувствовал, как кровь сочится через штанину. Кричать бесполезно, а от сопротивления никакого результата нету. Паника выросла. Иван полностью оказался беззащитным.

Трофимов встал перед ним в полный рост, а затем склонился. В его глазах он ярко видел злость и, в какой–то степени, ненависть.