- -
- 100%
- +
За мангалом сосредоточенно колдовал отец Миланы. Для Алексея Ивановича это был священный ритуал – накормить семью, быть полезным в этом новом, блестящем мире дочери, где он чувствовал себя чужаком. Здесь, у огня, он был на своем месте – не гость, а кормилец. Разгоряченный жаром и несколькими стопками коньяка, в простой футболке и шортах, он ловко махал металлическим опахалом, распределяя жар. Лицо блестело от пота, футболка прилипла к спине, вокруг – рой комаров… Но он был так погружен в процесс, что не обращал внимания даже на них. Время от времени машинально отмахивался, не отрываясь от мяса, и тихо мурлыкал себе под нос незатейливую мелодию. Мужчина то затенял собой свет углей, то, наоборот, уходил на задний план, и взору открывался причудливой формы металлический короб, внутри которого шипели куски мяса, покрываясь золотистой корочкой.
– Лешенька! – Из беседки донесся слегка нетрезвый, смеющийся голос. – Мы тут все умрем с голода, и тебе придётся это добро есть в одиночку!
К нему присоединился смех еще двух женщин, заглушая шелест листвы на ветру.
– Пааап, ну ты скоро? – сияющая Милана в белом летнем платье подошла к нему и обняла, ловко делая селфи. Глаза девушки блестели от радости и алкоголя: этот вечер был для нее особенным, и она хотела, чтобы все прошло гладко. – Все уже слюни глотают!
– Еще пять минут, доча! – Алексей не отрывался от мангала, но щедро одарил дочь улыбкой. – Чтобы вы потом тарелки облизывали, а не дрались за туалет.
– Папа, ты у меня лучший шеф-повар на свете! Прямо как Гордон Рамзи, только свой, родной! – она, звонко смеясь, вернулась в беседку.
На раскладном стульчике замер его полупустой стакан с коньяком. Алексей держал бутылку с водой, периодически делая глоток, чтобы смочить пересохшее горло, и снова погружался в священодействие у костра.
– Вот черт! – вырвалось у него, когда один из углей внезапно вспыхнул ярким пламенем. – Ну что ты так пыхаешь?
Он тут же направил струю воды из той бутылки на очаг непокорности.
Павел нервно переминался с ноги на ногу у стола, не решаясь ни к кому присоединиться. Он ловил каждый жест отца, каждый его взгляд. Заметил, как тот бегло осмотрел бутылки с вином, выбранные Милой, и едва уловимо поморщился. В конце концов, Павел налил себе минералки и рванул вслед за отцом.
А в прозрачной полукруглой беседке новоиспечённая хозяйка уже размахивала бокалом с недопитым розовым вином и вовсю спорила с мамами:
– Но ведь это реально работает!
Две ее собеседницы – мать и свекровь, почти ровесницы, но такие разные – сидели по обе стороны от Миланы. Обе выглядели расслабленными и довольными. Пустые стаканы на столе среди тарелок с салатами, овощами и фруктами красноречиво говорила: вечер в самом разгаре.
– Доченька, – пьяно улыбнулась одна из женщин – та, что была одета проще, – неловко поправляя выбившуюся прядь. – Я может и отстала от жизни, сначала подавшись в учительницы, потом вернувшись на родину…
– Мам, – перебила Мила, – дело не в профессии и не в географии! Важно желание развиваться. Смотреть вперед! Как ты относишься к жизни – вот что важно.
– Дай договорить, – настойчиво продолжила мать и слегка нахмурилась. – При всех твоих нынешних успехах, я настаиваю: вернись и закончи институт. Пусть диплом лежит себе на полке. Это страховка. Чтобы не остаться у разбитого корыта, когда мы уже не сможем тебе помочь.
– Любовь Петровна, – Мила обернулась к свекрови. – Вы хоть поддержите меня!
В этот момент дверь беседки распахнулись, обрывая спор.
– Дамы! Прошу к столу! – раскрасневшийся Алексей, пыхтя, нес огромное блюдо с дымящимся, ароматным мясом. – А я пойду сейчас наших мужчин позову.
– Ну что ж, сын, – мужчина протянул стакан с виски, едва коснулся стакана Павла и сделал короткий глоток. – Поздравляю тебя еще раз с покупкой. Дом действительно хорош. И как вложение денег – отличное. Своевременное. Мне ребята из твоего банка намекнули насчет проблем с ликвидностью. По твоему… хобби. Надеюсь, этот дом станет для тебя не просто крышей, а хорошим уроком. Риск – дело благородное. Но только когда можешь себе позволить проиграть.
Лицо Павла исказила гримаса. Отец все знал.
Они спустились в коридор, остановились у одной из уже развешанных картин.
– Оригинал? – удивленно спросил отец.
– Нет. Копия. Но очень дорогая, – Павел еле выдохнул. Он все еще не оправился.
– Недурно. Появляется вкус, – они неспешно двинулись к выходу. – С документам все чисто. Юристы проверили договор, подводных камней нет. Ипотеку я закрою через пару месяцев. Банк выставил запрет на досрочное погашение, так что оставлю им на прокорм тысяч сто. Часть внесу на следующей неделе, остальные – сразу после снятия запрета. Налоговый вычет, разумеется, будет мой. Не маленький мальчик, чтобы раздавать государству подачки, – он коротко хохотнул и похлопал сына по плечу. – Это бизнес, Павел. Разумная экономия. Так поступают все адекватные люди, – его рука чугунной плитой придавила плечо сына. – Ну, а ты осуществляешь ежемесячные переводы. Реквизиты тебе позже пришлют. Не думаю, что она станет вникать в эти тонкости, так что разницы заметить не должна. Регистрацию оформят на днях. Документы по дому будут лежать в моей ячейке, тут – никаких бумаг. Комар носа не подточит. Она не должна заподозрить, что ее статус здесь… фиктивный. И да, сразу подключи автоплатежи за все. Чтобы нигде не всплыли долги на мое имя.
– Понятно. А если она случайно докопается до правды? – спросил Павел, снова ощущая во рту горький привкус обмана.
– Тогда импровизируй, – он снова хлопнул его по плечу с коротким смешком. – Скажи, что решил погасить ипотеку досрочно, воспользовался моей помощью. Раз оплата шла безналом, пришлось переоформить. А теперь просто откладываешь эти деньги на подарок ей. Или на ребёнка. Или на его учебу. Смотря когда это всплывёт.
Аркадий Филиппович замолчал, его лицо стало серьезным. Он остановился, заставив сына сделать то же самое.
– Сын,… я делаю это только потому, что беспокоюсь о тебе. Берегу. Ты же… мягкий. Без меня ты в этом мире пропадешь. Ты мыслишь чувствами, а здесь – чистая экономика. Этот дом – якорь. Точка опоры. И я не могу позволить, чтобы этот якорь был привязан к чему-то зыбкому. Эта девочка… – он пренебрежительно махнул рукой в сторону беседки, – у нее в голове одни блоги и котятки. А жизнь – штука серьезная. Особенно когда речь идет о таких активах. В случае чего… ну, понимаешь, всякое бывает… этот дом останется в семье. Не придется делить, судиться, терять время и деньги. Я не забираю твой дом, Павел. Я гарантирую, что он навсегда останется твоим.
Павел молча кивнул. В его глазах читались покорность и усталое понимание. Логика отца, как всегда не оставляла пространства для спора.
– К тому же… – Аркадий понизил голос, хотя вокруг никого не было. – У этой строительной компании… своеобразная репутация. Не плохая. Скорее… непрозрачная. У них свои методы. Мне удалось выбить условия, о которых другие только мечтают. Но за такое всегда приходится платить. – Он многозначительно посмотрел на сына. – Иногда плата – это закрыть глаза на некоторые нюансы в документах. Ты бы не выдержал такого давления. А мне… проще. Связи. Один мой… партнер… давно с ними работает. Он и предупредил: лучше не светить свои данные без нужды. Мало ли какие у них там налоговые схемы с налогами. Лучше перебдеть.
Павел нахмурился:
– То есть у них проблемы?
– Проблемы? – мгновенно парировал отец. – У таких компаний не бывает «проблем». Бывают «операционные издержки» и «временные сложности». Это… специфика рынка. Ты же знаешь, как все устроено. Где-то подмахнул, где-то недоглядел… А я буду буфером. Все претензии – ко мне. Все риски – на мне. Я несу этот груз, чтобы ты мог дышать свободно. Разве это не отеческая любовь? Я тебя берегу. Даже от себя самого.
В его словах сквозила забота, но сквозь нее проступало что-то иное – тревожное, скрытое. Намек на свою, отцовскую игру, правила которой Павел был не в состоянии понять.
– Ладно, не забивай голову, – резко завершил тему Аркадий Филиппович. – Дом твой, живи и радуйся. Остальное – моя головная боль. И, кстати, пока не забыл… Позаботься о моей репутации перед твоей женой. Регулярно, желательно показательно, вноси меня в список допуска гостей на территорию. Пусть видит. Я, конечно, не собираюсь тут без тебя появляться. Но в дни визитов притворяйся, что открываешь разрешение. Чтобы она не догадывалась о моем свободном посещении.
– Это понятно, – Павел с горьким сарказмом осознал, что снова впустил отца в свою жизнь с его правилами. – Пап, можно тоже просьбу? Хотя бы сегодня не доставай Милу.
– Ладно, сегодня не буду.
Они вышли на улицу и почти столкнулись с Алексеем – он поднимался по ступенькам.
– Отец, как шашлык? Алексей Иванович давно практикуется, – Павел пытался угодить обоим.
Аркадий бросил на него короткий взгляд:
– Мясо могло быть и более промаринованным. Но для любителя – сойдет.
И снизив голос, наклонился к уху сына:
– Как ты мог доверить прием гостей какому-то мужику с углями? Где твой повар? Где кейтеринг? Или это тоже часть твоего «бренда»? – он кивнул в сторону Милы.
За столом внезапно стало тихо.
– Я бы хотел сказать тост! – Алексей Иванович, разгоряченный алкоголем и всеобщим, как ему казалось, весельем, поднялся с полным стаканом коньяка. – Дорогие мои! Дети! – его голос громыхнул, нарушая всеобщее чопорное молчание. – Поднимаю за вас! Чтоб жили здесь счастливо, чтоб дом наполнился детским смехом! За тебя, Павел, настоящего хозяина! И за тебя, дочка, наша звезда! Чтоб все у вас было, а чего нет – не надобно!
Все чокнулись. Аркадий Филиппович с каменным лицом сделал незаметный глоток.
– За «настоящего хозяина», – тихо, но четко повторил он. Его взгляд впился в Павла. – Надеюсь, ты оправдаешь это звание. Я верю в тебя, как ни в кого другого. Дома, даже самые умные, иногда выходят из-под контроля. Как и люди. – Он сделал микроскопическую паузу, позволив словам повиснуть в воздухе. В беседке воцарилась абсолютная тишина, было слышно лишь, как на мангале шипит жир. – Но хочу, чтобы у моего сына и его семьи были идеальные условия для счастья. Чтобы любой хаос, угрожающий их благополучию был устранен.
Павел кивнул, ощущая во рту привычную горечь – смесь стыда и бессилия. Это была не просто насмешка. Это был намек. Прозрачный как стекло, и такой же острый. Отец все знал. О его панических атаках. О таблетках. И этот тост был не поздравлением. Он снова оказывался в ловушке: принять унизительную «помощь» отца или потерять всё. Сказать «нет» значило обрушить хрупкий мир, который они с Милой только что построили, и признаться ей в своей финансовой несостоятельности. Выбора не было – только роль, которую ему в очередной раз отвел отец.
«Конечно, папа. Бери и этот дом. Как взял мой бизнес, мою уверенность, всю мою жизнь. Оформи на себя – спаси меня от меня же. А я буду изображать хозяина в клетке, которую ты мне подарил».
Он поймал на себе взгляд Милы и увидел в нем не сочувствие – скорее, любопытство.
«А что она подумает, если узнает? Что я за мужчина, который даже дом на себя оформить не может?»
Покорность была лишь оболочкой; внутри клокотала унизительная, детская ярость, которую он давно разучился выпускать наружу. Павел поднял стакан. Рука предательски дрогнула, расплескав по пальцам дорогое вино. И тут же он поймал взгляд отца. Прямо как в детстве.
Лицо Милы на мгновение окаменело, но она смогла выдавить улыбку.
– Пап, Аркадий Филиппович, спасибо за тосты! Это так… мило с вашей стороны. А знаете, что этот дом умеет? Он может показывать звезды прямо на потолке! Давайте включим?
– Нет, – сухо прервал ее Аркадий Филиппович, поднимаясь из-за стола и отодвигая нетронутую тарелку с шашлыком, будто она была покрыта плесенью. – Мы уезжаем.
– Пап! Мам! Вы что, не останетесь? – Павел с недоумением посмотрел на родителей. – Завтра же воскресенье. Никому никуда не нужно.
– Нет, сын, – категорично отрезал отец, поправляя перед зеркалом свитер. – Дом нельзя оставлять без присмотра. Он всегда должен быть под контролем. Со временем сам поймёшь.
Павел посмотрел на мать в надежде, что хотя бы она уступит. Но она молчала, опустив глаза. Словно прятала за пеленой грусти невысказанное. И покорно следовала воле мужа.
– Мам… – с надеждой произнес Павел.
Но та лишь молча пожала плечами и развела руками. Эта была ее привычная, отточенная годами поза – стать тенью, когда муж принимает решение. Она давно усвоила: любое ее слово, даже в поддержку сына, будет расценено как мятеж. Она взглянула на Павла бессильной жалостью – мол, ничего не поделаешь.
– Машина уже приехала? – Павел тщетно пытался ухватиться за соломинку.
– Да, водитель уже полчаса ждет, – подала голос мама.
Через несколько минут они стояли около беседки, где недавно звенел смех. В воздухе все еще витал аромат жареного мяса, но уже не радовал.
– Ну, до следующей встречи, – сдержанно протянул руку Аркадий Филиппович родителям Милы.
– Сват, ты прям как не родной! – отец Милы, пьяно улыбаясь, ответил на рукопожатие и одновременно попытался заключить Аркадия в объятья. – Вы куда собрались-то? Веселье только начинается…
– Не-не-не, – сумел вырваться тот, – возраст. Да и неделя была тяжелой – хочется выспаться в своей постели.
Любовь Петровна не успела увернуться и оказалась в крепких объятиях Алексея. Она неловко попыталась отстраниться, но тот успел смачно поцеловать ее в щеку.
– Ой, Алексей Иванович, вы прямо как молодой! – смущенно засмеялась она, вытирая лицо салфеткой.
Машина быстро скрылась в темноте. Воцарилась тишину, которую нарушал только треск углей в мангале.
– Странные они все-таки, – выдохнули родители Милы.
– У детей такой праздник, а они… – Алексей Иванович, качая головой, допил остатки коньяка.
– Пап, хватит, – легонько толкнула отца Мила, пытаясь остановить поток ненужных слов.
– Ну, а что? – мать решительно встала на сторону мужа.
– Мам, и ты тоже?! – настроение падало. – Паш, ты куда?
– Прилягу не надолго, что-то объелся, – бросил он через плечо. – Скоро вернусь.
Мила догнала и остановила мужа. Она почувствовала его напряжение.
– Ничего, родной, – прошептала она ему на ухо. – Это же наш дом. И нам тут хорошо.
Но Павел не ответил. Он еще раз посмотрел на закрытые ворота, за которыми скрылся Mercedes его отца. Он снова почувствовал себя мальчишкой, который пытался угодить, но не смог. Идеальный вечер, на который так рассчитывала Мила, был безнадежно испорчен. И хуже всего было то, что он, Павел, не смог ничего изменить. Он не был хозяином. Он был лишь временным управляющим в доме, который на самом деле принадлежал его отцу.
15 мая
– Паааш, ну давай еще дубль! – Мила звонко шлепнула по воде, рассыпая бриллиантовые брызги. Ее мокрые пальцы скользнули по мраморному бортику к нему, оставляя влажные следы. Вода стекала по загорелым плечам и играла бликами в каплях.
Павел вздохнул.
– Может хватит? Два раза уже снял. Вроде нормально получилось.
– Давай еще один, контрольный – и все! А я тебе вечером массаж сделаю, а?
Павел закатил глаза, но уголки губ дрогнули. Он знал, что не устоит перед таким предложением.
– Ой, опять ты с козырей пошла, – он улыбнулся, поднимая телефон. – Ладно, уговорила. Но только один.
Он присел на корточки рядом с бассейном, наклонился вперед, поймал ракурс и махнул ей рукой:
– Давай, плыви уже.
Мила оттолкнулась от бортика, проплыла несколько метров и в шлейфе брызг развернулась к нему лицом:
– Готов?
Павел встал в позу режиссера, зажмурился, запрокинул голову назад и крикнул невидимой съемочной группе:
– Камера! – затем зажал нос пальцами, чтобы сделать голос писклявым. – Мотор!
Мила едва сдержала смех. Сделав глубокий вдох, нырнула и рванула вперед, рассекая воду уверенными движениями. Она вынырнула у самого бортика, как русалка из морских глубин. Приподнялась из воды, гордо и бесстыдно выставив грудь в изумрудном купальнике, который отлично подчеркивал ее точеную фигуру:
– Привет, мои пушистики! – начала она, чувствуя, как камера фиксирует каждое ее движение. – У меня для вас невероятная новость. Как вы знаете, мы уже две недели обустраиваем наше гнёздышко. И я получаю кучу вопросов об этом месте. Впереди туса по поводу новоселья. И один из вас тут проведет целый уик-энд! Увидит все своими глазами, потрогает все руками, почувствует нашу атмосферу. Заманчиво, правда? Тогда скорее переходи в мой профиль и читай условия. Я жду именно тебя.
Сложив пальцы пистолетиком и прищурив глаз, она сделала воображаемый выстрел в камеру и погрузилась под воду, исчезнув из кадра. На поверхности остались лишь расходящиеся круги.
– Ну, как? – спустя несколько секунд она вынырнула и ухватилась за бортик, глядя на Павла с любопытством.
– Прекрасно, как и первые два дубля. Зачем их повторять уже не важно, ведь вечером меня ждет массаж. А сейчас пойду покручу педали, – он протянул ей полотенце, развернулся и направился к тренажёрам.
– Далеко только не уезжай, скоро завтрак, – бросила она ему вслед. Отложила полотенце, оттолкнулась от бортика и поплыла на спине, грациозно скользя по воде. Лицо ее мгновенно стало пустым и усталым.
Поздней ночью Павел ворочался в кровати, не в силах заснуть. Воздух в спальне был безупречным. Тишина – абсолютной, давящей. От нее начинало звенеть в ушах. Сквозь этот звон ему почудился другой звук – низкий, едва уловимый гул, будто где-то глубоко под полом работает трансформатор. Он замер, прислушался. Ничего. Только ровное дыхание Милы рядом. «Показалось, – решил он. – Отвык от тишины после городского шума». Но сон не шел. В голове назойливо крутились мысли о дедлайне по проекту. Он сполз с кровати и босиком прошел на кухню за стаканом воды. Или виски. Еще не решил.
20 мая
Утром Павел просматривал записи на компьютере. В углу экрана мелькнуло системное сообщение: «Протокол „Семейная идиллия v.2.1“: анализ завершен. Уровень угрозы стабильности: ВЫСОКИЙ. Рекомендовано: наблюдение».
– Что за бред? – смахнул он его как назойливую рекламу. – Потом разберусь.
25 мая
Небо пронзали яркие лучи стробоскопа, пульсируя в такт дабстепу. На заднем дворе ди-джей в наушниках стоял за пультом, за спиной ухали колонки, заполняя пространство вокруг гулкими басами. У беседки разбились на кучки человек десять-двенадцать. Музыка заглушала все, кроме стука собственного сердца. У мангала двое парней следили за шашлыком. Из беседки доносились голоса, свидетельствующие о том, что там тоже собрались гости.
Вечер выдался просто изумительным – синоптики не подвели. Все шло по плану. Легкий ветерок шелестел листвой за забором и навевал ощущение легкости и безмятежности.
Павел стоял с парой коллег, кивая на автомате. Но при этом неотрывно наблюдал за женой. Рядом с ней крутился незнакомый парень.
Мила представила его Валерой, тем самым подписчиком, который урвал Джекпот, выиграл счастливый «билет» на ее вечеринку. Стройный, с прилизанными волосами и небрежной щетиной. Новая, немного мешковатая рубашка с закатанными рукавами, обнажала стильные часы-хронограф. Он выглядел как пародия на «своего парня». Но улыбка смущенная и искренняя казалась фальшивой.
– Простите за вторжение, – он крепко пожал руку Павлу. – Ваша жена так вдохновенно рассказывала о доме, что не мог не участвовать. Я тоже работаю в IT, но на скучной стороне – серверы, инфраструктура.
Павел буркнул что-то невнятное, но Валера уже перевел взгляд на Милу, и в его глазах вспыхнуло неподдельное восхищение:
– Вы не представляете какое у вас чутье на технологии. Большинство блогеров снимают бесполезные мелочи, а вы разглядели настоящую жемчужину.
Павел поддержал их разговор:
– Ну, Валер, раз уж ты выиграл главный приз, рассказывай, чем занимаешься? – невозмутимо спросил он.
Валера сделал вид, что смущенно потупил взгляд и сделал глоток крафтового пива из стакана.
– Да ничего особенного. В «Сетевых решениях» работаю. – Он назвал имя известной, но посредственной фирмы. – AD, виртуализация, техподдержка… Скучнейшая работа, даже не стоит говорить. А у вас тут действительно потрясающе! – Валера, сделав еще один глоток, быстро перевел тему. – Такой уровень умных технологий я раньше только на презентациях у вендоров видел. Как человек, который днями напролет ковыряется в серверах, я поражен. Обычно «умный дом» – это набор костылей, которые вечно глючат. А здесь… чувствуется рука гения. Интересно, они для сенсоров движения использовали стандартный протокол или разработали что-то свое? Я как раз с подобной задачкой на работе мучаюсь – вечные конфликты устройств.
Он искренне просил профессионального совета.
– У вас, Павел, не бывало такого, чтобы медиасервер грузил систему и климат-контроль сбрасывал настройки? Обычно это главная болезнь таких комплексных решений.
Вопрос прозвучал так естественно, что у Павла на секунду возникло желание обсудить технические детали, прежде чем в голову ударила мысль:
«Откуда он знает про медиасервер?».
Вечеринка неслась на гребне музыки и алкоголя. Павел иногда терял Валеру из виду, порой вновь замечал его. Он то помогал донести напитки, то увлеченно что-то объяснял гостям про «кастомную сборку системы и способность ИИ предугадывать желания»… Казалось, он вездесущ. И всегда – в шаге от Милы.
В один момент Павел заметил, как Валера, отвернувшись, что-то быстро и тихо надиктовывает на телефон и прячет его в карман за долю секунды до приближения Милы. Жест был почти шпионским, и в нем не было ни тени той раскованности, которую он демонстрировал при всех.
Потом Павел потерял его из вида на какое-то время. Забыл. Пока не услышал: «Мила, а где у вас тот самый умный унитаз с подогревом? Шучу, шучу!» Громкий голос, наигранный смех. Внутри все похолодело. «Откуда он мог знать про унитаз? Про это даже намеков не было!»
То же самое, когда он объяснял одному из гостей дорогу: «Налево, потом первый поворот перед садом, дверь сама откроется». Хладнокровно. Точно. Как будто живет здесь год. А Павел в первые дни сам путался…
– Паша! Ау! – коллега дернул Павла за рукав и вернул к реальности. – Ты с нами?
– А? Да, – рассеянно ответил он и повернулся к собеседнику, понимая, что полностью выпал из разговора.
– Ты где летаешь-то? – коллега с легкой усмешкой разглядывал его.
– Да проект не выходит из головы, – соврал Павел в попытках собраться.
– Расслабься хоть сегодня! Мы обязательно его осилим. Выпьем за это! – коллега поднял бокал, и Павел машинально к нему присоединился, хотя продолжал думать совсем о другом.
И тут до него донесся громкий голос Валеры:
– Дом, включи погромче музыку!
Вокруг ничего не изменилось. Но Валеру это, кажется, нисколько не смутило.
– Видимо, я еще не в списке доверенных лиц.
Прозвучало это не как шутка, а как двусмысленное и натянутое заявление.
Музыка резко оборвалась. В тишине несколько человек по инерции достаточно громко продолжили разговор, вызвав смех окружающих.
– Минуточку внимания! – у пульта диджея стоял человек с микрофоном. – Наконец-то прибыл мой подарок, и я прошу выйти всех за ворота! Первыми – виновников торжества!
Гости, толкаясь и шумно переговариваясь, устремились наружу. На стоянке у ворот призывно сверкал в лучах заката огромный прозрачный зорб.
– Что подарить молодым, у которых слишком умный дом? Что-нибудь тупое! Тогда они будут оставаться с нами на равных! – захохотал гость. – С новосельем, друзья!
Толпа взорвалась восторженными криками, окружила шар, трогая руками. Со всех сторон неслись возгласы, предлагались кандидатуры для первого забега.
Павел осмотрел подарок без восторга, с чувством нарастающего раздражения и беспокойства. Он тут же отказался от затеи прокатиться в нем по дороге, несмотря на настойчивые уговоры Милы сделать это вместе.
26 мая
Утро принесло лишь обрывки воспоминаний. Алкоголь и ревность – все сплелось в один спутанный клубок. Память выхватывала отдельные сцены, как вырезанные кадры из фильма.
Он помнил, как уже заходил во двор, когда громкие улюлюканья заставили его вернуться к толпе.
Друзья раскачивали прозрачный шар, внутри которого сидели Мила и Валера. Из-за тесноты их плечи плотно прижимались друг к другу. Валера не обнимал ее, он обеими руками держался за крепления, но его лицо склонилось к ее уху. Он что-то говорил, а Мила смеялась, запрокинув голову. Это походило на вульгарный флирт. Скорее напоминало момент искренней, почти интимной близости двух людей в нелепой ситуации. От этого Павлу стало еще больнее. Он видел, как Валера произнес что-то, и в глазах Милы мелькнул не просто смех – интерес. Интеллектуальный, профессиональный – неважно. На самого Павла она давно так не смотрела.