Искусство идеальной смерти

– Какая еще?

– Дом напичкан камерами. Они стоят практически во всех помещениях и фиксируют происходящее круглосуточно.

– Так что ты мне голову морочишь? Записи посмотрели уже? Что там?!

– В том-то и дело. Записи с камер внутри дома и по периметру сохраняются на жестком диске локального компьютера внутри дома. Копий и дублей нет.

– И?

– И данные за последние три дня как корова языком слизала.

– Как это? Они удалены?

– Непонятно. Наши айтишники все проверили, но не нашли следов удаления. Неизвестно, записывалось ли видео вообще в эти дни.

– То есть ты хочешь сказать, что он либо заранее вырубил запись, зная о своих планах, либо удалил файлы непосредственно перед самоубийством?

– Есть и третий вариант. Он маловероятен, но полностью исключать нельзя: сбой в системе при насильственном отключении автономии дома. Просто все слетело к чертям собачьим и именно в этот промежуток времени. Фирма разводит руками – у них это первый подобный случай, но вины своей не признают. Следовательно, не несут ответственности за последствия. Но нет худа без добра: на одной из видеозаписей накануне смерти жертвы Павел угрожает ей физической расправой. И, судя по интонации, это не пустые слова.

– Ладно. Дом мог позволить убийство в слепой зоне. Но как он допустил самоубийство?

– Тут все просто. Дом обеспечивает безопасность в разумных пределах. Теоретически можно было успеть обесточиться, но Павел действовал спонтанно…

– Согласен, слабая зацепка. У тебя все, капитан?

– Так точно.

– Благодарю, можешь идти.

Капитан оставил папки на столе и неторопливо покинул кабинет.

– Алло! Товарищ генерал, здравия желаю! Разрешите доложить?

– ….

– Докладываю. Отработана версия убийства третьими лицами: на участок и в дом никто не проникал. Фирма в продуктивный контакт вступать отказалась, но необходимые пояснения дала. Изучены контакты, переписка и звонки жертв – все сводится к одному: муж приревновал, убил в состоянии аффекта, выбраться из дома не смог, покончил с собой.

– …

– Последним женщину живой видел тренер, который накануне подвозил ее домой. Но там все чисто, интимную связь отрицает. Есть еще информация о регулярных скандалах на почве ревности.

– …

– Нет, с родителями молодого человека не беседовали: мать в больнице, а отец категорически отказался от встреч и разговоров. Ему я сам лично звонил, но активно не настаивал, как вы и просили. Своих тоже сдерживаю.

– …

– Есть. Больше не беспокоить. С родителями девушки общались, когда они забирали тело. Ничего примечательного. Еще один факт: всплыли финансовые махинации. Будем работать в этом направлении?

– …

– Есть!

– …

– Так точно! Просто если это все-таки было убийство, связанное с профессиональной деятельностью молодого человека или отца…

– …

– Никак нет. Фантастика, согласен. Принято.

Полковник нажал на отбой и громко выдохнул. Он весь разговор простоял по струнке, не отрывая взгляда от огромной фотографии президента над столом. Лицо его оставалось неподвижным, но внутри бушевали эмоции. Этот звонок мог в доли секунды перевернуть весь ход расследования, но теперь ситуация выравнивалась.

– Кажись, можно вздохнуть спокойно, тучи расходятся. Вот послал же боженька испытание на старости лет.

Последние недели выдались на редкость паршивыми: сначала это мутное дело, потом финансовые скелеты вылезли из шкафов, на которые он с трудом смог закрыть глаза. И пристальный контроль сверху. Но, видимо, судьба все же решила сжалиться и дать ему передышку.

Полковник подошел к двери, потрогал ручку, проверил заперта ли она, и вернулся к столу. Достал початую бутылку коньяка и стакан, небрежно плеснул половину и опрокинул залпом. Коньяк обжег горло, рухнул горячим комом в желудок, но через мгновение разлился приятным теплом, унося проблемы хотя бы ненадолго.

15 июня

В кабинете сидели четверо: капитан, полковник – начальник отдела, генерал и мужчина в гражданском.

По их напряжённым лицам было ясно – разговор начался не пять минут назад и атмосфера далека от дружелюбной. Воздух стал густым от тяжелых слов. Длинные косые тени от ламп падали на лица, добавляя сцене драматизма.

– Анатолич, не кипятись, – полковник пытался разрядить обстановку, при этом сохраняя спокойствие, но выражение его лица выдавало бурю внутри. – Ты смотришь на ситуацию слишком узко и однобоко. Попробуй взглянуть ширше, а?

Генерал злобно переводил взгляд с одного подчинённого на другого. Его массивная фигура нависала над столом, символизируя давление власти. В голосе слышалось нескрываемое раздражение:

– Вадим Сергеевич, мне кажется, твои орлы позволяют себе слишком много вольностей. Если я вижу, что творится в моем присутствии, то боюсь представить, что здесь происходит в остальное время. Не пора ли разогнать вашу шарашкину контору? Тебя, Сергеич, отправить на заслуженную пенсию. Капитана…. допустим, в поля. На пару лет – видно человек засиделся, забыл, как надо работать. Помотается, проветрится, вспомнит что к чему. Или поймет, что это не его все – да и уйдёт из органов в ЧОП, тишь да гладь. А сюда посадить молодого толкового майора – люди же хотят работать, хотят служить, надо же дать им шанс. Тем более тут поле не паханое.

– Сан Саныч, ну хватит шашкой-то махать, – начальник отдела поднялся из-за стола лицом к генералу, за спиной показывая капитану сжатый кулак. – Мы здесь денно и нощно на страже района. Сбежит отсюда майор через пару недель от такой нагрузки, если скорая раньше не увезёт. Капитан сегодня после дежурства, ночь опять выдалась жаркой – два ножевых, банк под утро вскрыли… Но, благодаря Сергею Анатольевичу, все оперативно организовали: одного взяли на месте, личность второго – установили. С банком, правда, засада вышла, свободных машин не было – поздно приехали…

– Вы одного взяли потому, что он в соседней комнате сидел, водку жрал, – перебил его генерал, – а не потому, что молодцы!

– Но оперативно среагировали же, – поникшим голосом возразил начальник отдела.

– Оперативно – это когда его приняли бы за бытовуху пару-тройку раз за последний год, да организовали регулярные встречи с участковым. Сколько раз жена заявление писала?

Наступила неловкая пауза. Начальник отдела опустил глаза, его щеки залила краска. Капитан молчал, понимая, что сейчас лучше не высовываться.

– Не знаешь, а я отвечу! Семь раз. Семь, Карл! Представляешь, приходит женщина и просит помощи, говорит бьют меня и ребёнка, убить грозятся. А вы что? Участковый разберётся. Разобрался?