Российско-греческие отношения в XX веке. Очерки

Введение

Дипломатические отношения между Россией и Грецией были установлены в 1828 году, когда на острове Порос посланник России Марк Булгари вручил верительные грамоты первому правителю Греции Иоанну Каподистрии. Однако после октября 1917 года отношения между странами были прекращены по инициативе Греции. Прерванные исторические связи двух народов, чьи судьбы тесно переплетались на протяжении веков, были восстановлены в 1924 году. В марте 2019 года исполнилось 95 лет со дня установления дипломатических отношений между Союзом Советских Социалистических Республик (СССР) и Грецией. Однако установление экономических, политических и культурных взаимоотношений между СССР и Грецией, странами с разными политическими системами, государствами, никогда не воевавшими между собой, заняло практически весь ХХ век. Произошло это благодаря здравому смыслу, значительным усилиям политиков и дипломатов, а также глубоким историческим корням дипломатических отношений России и Греции, начало которым было положено ещё в начале ХIХ века. Укрепление отношений между двумя государствами, то есть появление наряду с экономическими гуманитарных и политических связей произошло в 1970–1980-е годы, в периоды политической и социально-экономической модернизации Греции администрациями К. Караманлиса и А. Папандреу.

В 1990-е годы Греция признала Российскую Федерацию государством-продолжателем и правопреемником СССР. В настоящее время между Российской Федерацией и Греческой Республикой существуют договоры и соглашения, регламентирующие широкий круг вопросов двусторонних отношений. Основными являются Договор о дружбе и сотрудничестве (1993) и Совместная декларация о дальнейшем углублении отношений дружбы и всестороннего взаимодействия (2004).

История взаимоотношений двух стран в ХХ веке остаётся актуальной как для греческих, так и для российских историков. В отличие от истории дипломатических отношений России и Греции до 1917 года, которая широко представлена в историографии, тема российско-греческих отношений в ХХ веке отражена как в российских, так и в зарубежных исследованиях лишь фрагментарно.

Изучить взаимоотношения России и Греции в ХХ веке позволяют новые, впервые введённые в оборот документальные материалы. Основными источниками исследований явились документы, хранящиеся в Архиве внешней политики Российской империи (АВПРИ) и Архиве внешней политики Российской Федерации (АВП РФ), – это дипломатическая переписка Греческой Миссии с НКИД (Народный комиссариат иностранных дел) 1918–1946 гг., Греческого Посольства с МИД России, отчёты российских дипломатов в Афинах. Все эти материалы позволяют проследить не только выстраивание взаимоотношений двух государств, но и роль в этом процессе политиков и дипломатов.

В настоящий сборник научных статей вошли публикации и выступления автора на научных конференциях и международных форумах. Хочется надеяться, что книга будет интересна всем, кто занимается современной историей как Греции, так и России.

Глава 1

Российская дипломатия и национально-освободительное движение в Греции в начале ХХ в

Об исторических связях России и Греции известно давно; на эту тему написано немало работ, как в российской, так и в греческой историографии. Именно на поддержание и укрепление этих связей были направлены усилия российской дипломатии, роль которой особенно заметна в периоды национальной борьбы греков за своё освобождение от турецкого господства.

Основу этой традиции заложил в начале XIX в. Иоанн Каподистрия, бывший министр иностранных дел Российской империи, а затем первый президент новогреческого государства. Страстным поклонником греков был в 60–70-е гг. XIX в. известный российский консул на о. Крит, затем в Янине и Салониках Константин Леонтьев, который в своей деятельности особое внимание уделял оказанию помощи единоверцам, их защите от притеснений турецких властей, от влияний католических миссионеров на Востоке. Он считал, что сильный национальный дух не позволит грекам мириться с турецким господством. Именно длительное пребывание в греческой среде обусловило появление его значительных работ, где противопоставляются две цивилизации, Востока и Запада. Дипломатические донесения К. Леонтьева указывают на огромное влияние на судьбы греков, проживавших в европейской части Османской империи. Горячими сторонниками национально-освободительной борьбы греков и удовлетворения их требований в период решения Восточного вопроса в 70-е гг. XIX в. были известный дипломат, граф Н. П. Игнатьев, а также российский посланник в Афинах П. А. Сабуров. Глубокую симпатию к грекам выражал российский посланник на о. Крит М. К. Ону. Представляя официально царскую Россию, стремившуюся в 1895 г. не допустить возникновения восточного кризиса, он считал борьбу критян за независимость справедливой.

На дипломатическую службу в России отбирались люди главным образом из дворянского сословия, высокообразованные, с хорошим знанием иностранных языков, преданные отечеству. Сдержанность, с одной стороны, и способность самостоятельно принимать решения по сложным вопросам, с другой, были основными требованиями, которым они должны были отвечать. Часто их дипломатическая деятельность была гораздо шире очерченных инструкцией обязанностей.

Донесения российских дипломатов подробнейшим образом освещали жизнь греков, деятельность посольства и консульств. Они информировали о национальных взаимоотношениях в Османской империи, об экономическом развитии греческих земель, о характере правления в них, о помощи населению в период стихийных бедствий, о религиозном и церковном вопросах. Основное внимание уделялось вопросам политическим. Конечно же, дипломаты, находящиеся на службе царского правительства, стремились решать их в пользу России и в то же время, высказывая своё мнение по отдельным вопросам, они могли влиять на судьбы греков. Работая с дипломатическими донесениями, следует учитывать определённую субъективность корреспондентов, а также политику России в Греции и на Балканах. В Архиве внешней политики Российской империи хранятся документы, которые позволяют осветить роль российской дипломатии в греческих событиях накануне и в период Балканских войн 1912–1913 гг., когда решался вопрос об освобождении всех греков, проживавших на территории европейской Турции. Попытаемся, насколько позволяют рамки статьи, рассмотреть эти новые материалы.

Как ни в одной другой стране, жизнь в Греции во многом зависела от внешнеполитических факторов. Одной из проблем, которая доминировала в греческой внешней политике и определяла состояние общественного мнения в стране, был критский вопрос. На протяжении всего XIX в., начиная с 1830 г., критяне выступали за воссоединение с греческим государством. Поддержка соплеменников в их борьбе против турецких завоевателей и борьба Греции за возвращение острова активизировались в 1897 г., когда вспыхнула Греко-турецкая война, в результате которой Греция оказалась на грани военной катастрофы. Потребовалось вмешательство европейских держав, чтобы не допустить окончательного разгрома греческих вооружённых сил и захвата турками больших частей греческой территории; вплоть до 1898 г. о. Крит оставался под контролем шести европейских держав, включая Россию. В 1898 г. на Крите было создано Национальное управление, а верховным комиссаром острова был назначен греческий принц Георг. Номинально сохранялся сюзеренитет Турции над островом, фактически же остров приобрёл статус автономии в рамках Османской империи. Однако выступления критян за воссоединение с Грецией продолжились; в 1908 г. вспыхнуло 14-е по счёту с 1830 г. восстание. Критская Национальная ассамблея провозгласила присоединение острова к Греции и избрало исполнительный комитет из пяти членов, одним из которых был Э. Венизелос. Однако под нажимом Англии Афины были вынуждены отказаться от признания независимости острова. Этот отказ вызвал острый политический кризис в Греции, который вылился в 1909 году в восстание Военной лиги в Гуди, пригороде Афин. Офицерскую организацию возглавлял полковник Зорбас, который своими действиями ставил под сомнение способность греческой монархии править страной.

Российский посланник в Афинах Г. Н. Щербачёв, подробно информируя своё правительство, назвал события в Гуди государственным переворотом и отметил, что в провинции большое число военных не примкнуло к офицерам столицы1. Тем не менее положение в Афинах оставалось чрезвычайно серьёзным, так как военные выдвинули обширную программу преобразований, в которой среди прочего требовали удалить с командных постов в армии принцев и воссоединить о. Крит с Грецией2. Более всего Щербачёв был обеспокоен именно антидинастическими настроениями военных. Греческий король Георг I находился в родстве с русским и английским царствующими домами, интересы которых обеспечивались сохранением датской династии на греческом престоле. В своём донесении он писал: «Вид королевской семьи произвёл на меня тяжёлое впечатление. Точно всех членов её поразило несчастье, и они ожидают в будущем чего-то ещё худшего. Особенно заметна перемена в короле. Он, очевидно, не может примириться с последними событиями, в которых, вероятно, винит столько же самих греков, сколько кабинеты западных держав, не исполнивших своих обещаний относительно Крита, и тем вызвавших внутренний переворот в Королевстве»3. В середине сентября 1909 г. состоялась мирная манифестация жителей Афин и Пирея; в ней приняли участие 80 тыс. человек во главе с председателем торговых союзов Г. Папафотисом. Королю вручили петицию, в которой была выражена надежда на то, что он возглавит «обновительное движение»4. В своём донесении Щербачёв подчеркнул, что, выступив перед митингующими, король закончил свою речь возгласом «Да здравствует нация! И народ восторженно приветствовал короля»5. Всё это, считал Щербачёв, указывало на отсутствие антидинастических настроений у масс. Однако в интимном кругу королевская семья продолжала обсуждать возможность внезапного отъезда из страны в случае окончательного устранения греческим парламентом из армии королевичей. В связи с этими обстоятельствами два английских броненосца почти бессменно стояли в Фале-ро, готовясь, в случае крайней необходимости, высадить десант. Указывая на то, что английский король Эдуард обещал греческому королю Георгу полную нравственную и моральную поддержку, Щербачёв обратился к своему правительству с просьбой срочно прислать в Пирей российское военное судно «Олег», которое вместе с другим судном «Терец» находилось в Суде, на что и получил согласие императора6. В ответ на это греческая королева Ольга телеграфировала Николаю II: «…Глубоко благодарна за присылку «Олега». Надеюсь, позволишь ему ещё остаться некоторое время»7. А уже в октябре 1909 г. Щербачёв внёс ещё одно предложение: «Беру смелость представить, не было ли бы целесообразным гардемаринскому отряду избрать временною стоянкой Критские порты. Это, с одной стороны, облегчило бы пребывание здесь «Олега», а с другой, могло бы вообще оказаться полезным в виду тревожного положения вещей в Греции»8. Ответом на это была телеграмма российского императора о том, что «военное судно «Олег» останется в Пирее так долго, пока не будет в нём крайняя нужда на Крите»9. Из переписки Щербачёва с российским Министерством иностранных дел видно, что главным направлением его деятельности было обеспечение безопасности греческой династии, от чего напрямую зависело сохранение позиций России в этом регионе. Греческий король был вынужден принять требования Военной лиги и объявить о созыве Национального собрания для проведения реформ в стране, объясняя это тем, что только «сознание огромной ответственности перед целым народом удержало его от отречения»10. Как на первую причину смуты, и это Щербачёв особо подчеркнул, король указал на отношение европейских держав к критскому вопросу, обманувшее надежды греков11.

Таким образом, критский вопрос становился важной проблемой, которая волновала российскую дипломатию. В декабре 1909 г. статский советник Шебунин писал из Канеи: «…если нет ещё основания давать Криту полную свободу и если желательно предотвратить здесь столкновение, то я полагал бы необходимым не только не уменьшать, но, напротив, увеличить на Крите силы держав-покровительниц, в том числе и наши»12. Во всех последующих донесениях речь шла о необходимости удержания критян и Афинского правительства от «опасного шага», то есть присоединения (через вхождение критян в греческий парламент). В противном случае державы заняли бы Крит своими войсками. Связано это было с тем, что Военная лига пригласила возглавить правительство в Греции известного критского политика Э. Венизелоса, который и прибыл в Афины. Российский дипломат прокомментировал этот факт следующим образом: «Каковы бы ни были окончательные результаты вмешательства критского общественного деятеля (Э. Венизелоса – Т. Н.) в политическую жизнь Греции, оно во всяком случае в корне разрушает то распространённое заблуждение европейского общественно мнения, которое вызвало отношение к Криту и критянам, как к наивным жертвам… Как я неоднократно указывал в моих донесениях, критяне вовсе не чувствуют себя чьею-либо жертвою. Соединение с Грецией они понимают именно как соединение равного с равным, а не как покровительственное присоединение»13. Появление на политической арене Греции критянина Э. Венизелоса показало, что Крит не беднее Греции в плане наличия духовных сил. Что же касается физических сил, то и здесь у критян преимущества; в то время как Греция опасается угрозы турецкого нашествия, критяне «…основательно или нет, – турок не боятся»14. И если они сдерживали себя в последнее время от резких вызовов по отношению к Порте, то не из-за страха увидеть у своих берегов турецкую эскадру, а «…помимо расчётов на благожелательность Держав, – из-за сознаваемой ими опасности, грозящей в таком случае именно Греции»15.

И здесь была значительная доля правды. Поход турок на Грецию мог свершиться, если бы не остановила Европа, в несколько лёгких переходов; поход же турок на Крит – дело совершенно иное. Это, прежде всего, была бы гибель состоящих на положении заложников 20-30 тыс. мусульман, затем занятие с большим трудом нескольких пунктов на берегу, содержание армии в разорённой стране, с необходимостью постоянного подвоза припасов извне, а затем бесплодная и бесконечная партизанская война16. Именно критянину Э. Венизелосу, возглавлявшему греческое правительство, удалось преодолеть разразившийся в Греции политический кризис. Это отметил и высоко оценил министр иностранных дел России А. П. Извольский17. Когда же европейские державы приняли Декларацию о недопущении критских народных представителей в Афинское Национальное собрание, то российский консул на Крите сочувственно прокомментировал это. «Чувство глубокого разочарования, испытанное всем греческим народом после обнародования последней декларации по критскому вопросу, является вполне понятным»18. В мае 1910 г. греческая королева Ольга и князь Гавриил Константинович отправились на российской канонерской лодке «Черноморец» в Триест, а оттуда в Россию. Вероятно, помимо гостевого визита, она намеревалась посоветоваться со своим родственником, российским императором, относительно греческих дел»19.

В дипломатических донесениях всё чаще указывалось на плачевное состояние греческой армии. Чтобы привести её в боевую готовность, были нужны средства, которых государство не имело. В связи с этим Греция нуждалась в заключении внешнего займа, который удалось получить в Англии и Франции в июле 1910 г.20 40 млн франков давали возможность реорганизовать армию для нового этапа борьбы за воссоединение греческих территорий, который наступил в период Балканских войн 1912–1913 гг. В начале октября 1912 г., когда стало ясно, что приближаются военные действия, российский посланник Демидов сообщил в свой МИД, что финансовые средства, которыми располагает греческое правительство, позволяют ему вести войну в продолжение пяти месяцев, не прибегая к кредиту. Именно поэтому греческий министр финансов уполномочил Панэллинскую лигу в Америке выпустить беспроцентный патриотический заём в 1 млн долларов с погашением в 10 лет. Демидов считал, что тяжёлое финансовое положение должно повлиять на стремление греческого правительства как можно скорее покончить с войной21.

В октябре 1912 г. началась Первая Балканская война, и в том же месяце критские депутаты были торжественно приняты Венизелосом в Афинах. Начиная с этого времени европейские державы стали постепенно уводить свои суда из критских вод. 1 февраля 1913 г. генерал-губернатор Крита Драгумис поднял в Суде греческий флаг, как эмблему окончательного воссоединения Крита с Грецией.

В период Балканских войн в Российскую императорскую миссию стали поступать телеграммы из различных областей, населённых греками, которые просили поддержки России в их устремлении присоединиться к Греции. Такая просьба поступила с острова Самос где, как сообщал Демидов, свергли власть князя Самосского и сформировали правительство под председательством греческого агитатора Софулиса. Греческое правительство считало такое положение переходной ступенью к присоединению острова к Греции. Европейские державы, гарантирующие особый статус острова, негласно соглашались с новым положением вещей. «С нашей точки зрения, –писал российский посланник, – названный вопрос, очевидно, затруднительный и щекотливый. Нам остаётся либо вмешаться (что едва ли соответствует нашим видам), либо смотреть сквозь пальцы на происходящее, до восстановления, по окончании войны, новых законных порядков»22. Вмешиваться Россия не стала, по сути, заняв позицию, сходную с позицией европейских держав. В феврале 1913 г. в Российскую миссию доставили воззвание жителей острова Родос. Суть его заключалась в следующем: «…изгнанные итальянскими властями с острова Родоса городской Голова и городские старшины протестуют против своего изгнания и выражают от имени своих сограждан решимость добиться присоединения острова к Греции»23. Это решение было принято Народным собранием острова, а текст воззвания был направлен греческому правительству и представителям держав в Афинах.

В апреле 1913 г. Демидов сообщил, что им получено 12 телеграмм из разных местностей Эпира, в которых население просило его ходатайствовать перед императорским правительством «о признании за собой греческой национальности» и поддержать их присоединение к Греции. Петиции прислали: Янина, Дельвино, Корина, Филиатес, Парамифия, Тепелини, Маргарита, Аргирокастро, Премети, Химарра, Лесковики, Вувуса24. После установления албанской границы, города Корича и Аргирокастро отошли к Албании. В феврале 1914 г. собравшиеся в Аргирокастро эпирские делегаты выбрали из своей среды комиссию под председательством господина Кристакозографоса – бывшего министра иностранных дел и губернатора Эпира, для выработки обращения к представителям иностранных держав в Афинах по поводу тяжёлого положения населения северного Эпира вследствие решения, принятого на их счёт державами. В связи с этим эпироты отказались подчиниться решению держав, предпочитая бороться за свою независимость. Однако, как писал Демидов, прежде чем приступить к активным действиям, население Эпира решило обратиться ещё раз к вершителям своих судеб с просьбой изменить столь тяжёлое для них решение25. Не получив поддержки держав, греческое население Эпира начало активную борьбу против присоединения к Албании. Об этом сообщал консул в Янине26. В то же время греческое правительство обратило внимание держав на желательность присоединения к Греции некоторых деревень в долине Аргирокастро, мотивируя это этническими, стратегическими и экономическими соображениями, а также попросило предоставить особые гарантии Химаре, которая всегда пользовалась автономией. И, наконец, греческое правительство полагало, что пролив Корфу будет подчинён условиям особого и действительного нейтралитета27. В вопросе о нейтрализации пролива Корфу Россия считала, что, помимо европейских держав, в обсуждении должны принять участие также Греция и Албания, так как ещё трактатом 1864 г. устанавливался вечный нейтралитет островов Корфу и Паксоса28. Вне границ Греции оставались острова Имброс, Тенедос и Кастеллоризо. В связи с этим Греция выразила надежду, что греческое население островов, вынужденное смириться с этим, сохранит свободу церкви, школы и другие льготы, которыми оно всегда пользовалось. В своём донесении российский дипломат с пониманием и участием комментировал позицию греческой стороны, «которая не может скрыть своего горя вследствие необходимости отказаться от этих трёх островов. Как ни тяжела для Греции необходимость отказаться от населения, связанного с нею религией, культурой и национальным самосознанием уже тысячи лет, правительство всё же, согласно решениям держав, приказало своим войскам в установленный срок эвакуировать территории, передаваемые Албании»29.

В ноябре 1913 г., когда началась активная реорганизация греческого флота, в беседе с Демидовым Венизелос жаловался на недостаток средств для приобретения продающегося в Англии бразильского дредноута, который намеревалась купить Турция, снабжённая иностранными деньгами. В связи с этим в доверительном письме министру иностранных дел С. Д. Сазонову Демидов высказал свои соображения: «Приобретение дредноута Турцией ещё менее отвечает нашим интересам, и если бы оказалось возможным противодействовать хотя бы под политическим предлогом этой сделке, то мы одновременно оградили бы и наши насущные интересы и заслужили бы глубокую благодарность Греции»30. В декабре Турция всё же купила бразильский дредноут в Англии, и Демидов, реагируя на зарождающееся греко-турецкое соперничество на море, предложил прислать в Грецию, хотя бы временно, морского агента. «Это лицо, – писал он, – могло быть полезным звеном между нашим и греческим морскими штабами для возможно целесообразного сближения в будущем»31. И вскоре на должность военно-морского агента в Греции был назначен капитан I ранга А. А. Макалинский. В июне 1914 г. греческое правительство приобрело в Америке два броненосца. Сообщая о покупке судов российскому дипломату Урусову, Венизелос высказал надежду, что это позволит сохранить мир, добавив при этом: «… хотя мы всё ещё нуждаемся в поддержке Европы и в особенности России»32. В декабре 1913 г. МИД Греции передал в Российскую миссию меморандум относительно притеснений, которым подвергалось греческое население Западной Фракии со стороны болгарских властей. Этот документ был переправлен из Миссии в Софию33. А в апреле 1914 г. в Российскую миссию была вновь доставлена телеграмма от фракийских греков с просьбой о заступничестве со стороны императорского правительства против турецкого засилья; об этом просили собравшиеся на митинг 15 тыс. человек под председательством господина Керкиноглу34. Поверенный в делах в Афинах Урусов с осуждением писал о турецкой пропаганде, нацеленной на очищение османских владений от христианского населения. Комментируя начавшийся обмен населения, предусмотренный Бухарестским миром, Урусов в своих сообщениях возмущённо писал о том, что христиане насильственно изгонялись из Фракии, мусульмане же добровольно покидали Македонию35. Греческий премьер-министр Э. Венизелос просил назначить арбитра от держав для наблюдения за обменом населения.

Обращение греков за помощью к России было не случайным; у них совпадали интересы – это борьба с Турцией. И хотя не всегда надежды греков были оправданны (Россия вынуждена была действовать с оглядкой на европейские державы), российские дипломаты сочувствовали борьбе единоверцев. В период наиболее кризисных моментов греческой истории они пытались помочь осуществлению национальных чаяний греков. Если же это было невозможно, они стремились не допустить новых жертв со стороны Греции. Посланник в Афинах Демидов считал, что «сохранение добрососедских отношений является важным фактором балканской жизни», что вполне отвечало интересам России36. Деятельность российской дипломатии получила высокую оценку греческого правительства. На Критском банкете по случаю воссоединения острова с Грецией, греческий премьер-министр Э. Венизелос произнёс прочувственные слова в адрес России, которую он назвал «бескорыстной Покровительницей Греции»37. За заслуги перед Грецией в 1911 г. Патриарх Иерусалимский Дамиан пожаловал российского посланника Сергея Николаевича Свербеева титулом кавалера ордена «Креста Святого Гроба Господня», и командира канонерской лодки «Кубанец» Александра Юрьевича Свиньина – тем же орденом38. Представляя официально царскую Россию, стремившуюся установить своё влияние на Балканах, российские дипломаты считали борьбу греков за освобождение справедливой и, если не могли в соответствии с государственной политикой активно помогать им, то предпринимали действия, которые косвенно способствовали этой борьбе.

Глава 2