Я истерзан твоими зубами

Пролог

Рут

Протянув руку наверх, я сквозь пальцы смотрела на облака, ощущая кончиками пальцев легкий ветер. Под дождем я шла       домой, если место раздора и хаоса, ещё можно назвать домом. Волосы вымокли, кудри распались, белая блузка слегка просвечивала. Первый раз за весь июнь небо плачет. Куда-то неслись машины и мимо идущие люди. Раскат грома глушил собой шумный город на несколько мгновений. Молния внушала страх, ударяя куда-то в пустоту, расползаясь венами по небосводу. Капли дождя стекали по лицу, явно давая стойкой туши шанс на побег. Июнь был теплым, засушливым, поэтому дождь был кстати. Теплый ветер в унисон с дождем устраивали в городе танец под шум машин.

Я зашла в квартиру, зная, что мой молодой человек ещё на работе. Было темно и тихо. Еле освещенный коридор серым сиянием, был пуст и по-своему мрачен. По ногам прошелся холодок, поднимая волосы на загривке. За окном ударил гром, напугав меня, от чего я скептически поджала губы.

Небрежно поставив обувь рядом с обувью Эрла, я прошла к окну. Я облокотилась на подоконник, вдохнула холодную свежесть, наблюдая за каплями, стекающими по стеклу.

Переодевшись, занялась приготовлением ужина. Собрав небрежный пучок на голове, я включила музыку, которая была неотъемлемой частью дел, но и иногда, она была и причиной ссор.

"– Ты можешь в тишине убираться?

– Может, ты поможешь мне, мы быстрее закончим, а после вместе в тишине поужинаем" – в голове проносились фразы недавней ссоры.

Я включила плейлист на всю громкость, пока его нет дома. Музыка лилась из моих открытых окон, на мокрые дороги. Падающий от большого телевизора цветной свет быстро менялся с картинкой клипа. Дождь потихоньку успокаивался. В квартиру через окно проникал ветер, заставляя тюль подчиняться ему, венчаясь в танце.

К вечеру все было готово, я запекла картофель с куриными отбивными и приготовила булочки с шоколадом. Плюхнувшись на диван, я взяла в руки телефон, в надежде увидеть хоть какие-то признаки того, что я кому-то нужна. Ни одного уведомления. Раньше он писал мне, когда шел домой, чтобы спросить какой сок мне купить, хотя прекрасно знал какой, а сейчас, даже когда не дома, "доброе утро" редко пишет. Я выдохнула и решила выйти на балкон. Притом, что на улице было мокро, на площадке играли дети, и громко кричали.

Протирая полку с грамотами, наградами и сертификатами, полицейскими значками и прочими бумагами на имя Эрла Харона, я только сейчас, подойдя к стеллажу, увидела записку.

"Буду поздно. Пойду с Мэтью в бильярд

Харон".

Фамилия Эрла говорящая, соответствующая ему. На работе, друзья и знакомые редко называют его по имени. Я еще раз посмотрела на фамилию в записке, – мог бы и позвонить.

Я разозлилась, быстро оделась, накинула пальто и вышла из квартиры. Я встретилась с подругой. Мы выпили в нашем любимом ресто-баре. Успели выговориться, поплакать. Все прошло хорошо, пока не позвонил Эрл. Потом я вышла к нему, ссора и больше ничего не помню. Я была пьяна, помимо этого что-то случилось…

Глава 1. Дисконнект

Эрл

– …Я пошла к черту! – сказала девушка, кинула грубый взор и начала уходить. Чёрное пальто развевалось по ветру.

– Последнее, что я помню…

.

.

.

Воздух стал густым, как только я открыл глаза. Палата была наполнена свежим прохладным воздухом за пределами аппарата ИВЛ¹1. Я тяжёлыми руками оттянул трубку и глубоко больно вдохнул, голова немного закружилась. Подавляя рвотный рефлекс, я осмотрелся. Какие-то уже нерабочие аппараты, кажется, жизнеобеспечения, были вокруг меня. Яркий рыжий свет проникал через большие окна, крася стены, слишком сильно контрастируя с белыми стенами больничной палаты.

– Эй! – Я попытался крикнуть, но из груди с болью вышел лишь подавленный хрип.

Я вытащил из вены на сгибе руки иглу с трубкой. Никакой жидкости она не выделяла. Дышать было трудно, и ощущение что вот-вот потеряешь сознание, не покидало меня. Руки слегка дрожали, я оперся на больничную кровать, попытался встать, смотря вниз на ноги. Они были ватными, дрожали. Справа от меня обездвижено лежала Рут. Заметив ее, в животе неожиданно скрутился узел. Я не понял от чего. Может, от неожиданности ее присутствия, а может быть, от мысли о том, что она может быть не живой. Я с трудом встал, подойдя, чтобы проверить пульс. Рут дышала, и пульс был вполне стабильный. Ее компьютеры, так же, как и мои не работали.

Я решил найти врача. Прижавшись ухом к двери, я начал прислушиваться к потусторонним звукам. Было тихо, слышалось только тяжёлое дыхание Рут. Дверь была заперта на ручной замок. Я медленно опустил ручку и открыл дверь, выгляну в коридор. За пределами палаты все было так же тихо.

– Кто-нибудь! – крикнул я. Звук вернулся эхом, отразившись от стен. Я вернулся к Рут, потрясся ее за плечи.

Она нехотя разлепила глаза, и я в ту же секунду увидел в них панику.

– Эрл? – Это все что она попыталась сказать. Рут быстро задышала, когда я помог избавиться ей от маски.

– Где мы? – спустя какое-то время решила спросить она, осмотревшись.

– Я в таком же неведении, как и ты, судя по виду из окна это «Гарден Госпиталь» – Отрезал я, нагло поставив точку своим вздохом. Она тоже вздохнула, я не видел, но почувствовал, как она закатила глаза, и представил ее недовольное лицо.

– Попробуй встать, – Я подал Рут руку.

Рут со стонами села на кровать.

– Там за дверью никого нет. – Рут очень тяжело дышала, поэтому проигнорировала мои слова. Я проигнорировал поток ненависти, возникший у меня в голове, просто промолчал.

– У тебя щетина. – Хрипло произнесла Рут, поправляя белую больничную рубашку.

Я потер щеку, убеждаясь в ее правоте, – сколько же мы пролежали. Рут лишь дернула плечами. Ее лицо слегка похудело.

– Встать сможешь? – Рут кивнула и попыталась встать. Мы прошли в коридор. Двери и окна по разные стороны коридора. В коридоре был довольно-таки сильный сквозняк. Многие окна и двери были открыты, заставляя ветер петлять лабиринтами, уводя за собой тюли. По больнице были размещены плакаты, на которых были написано следующее:

«Внимание, если вы считаете, что заразились:

Сохраняйте спокойствие.

Немедленно изолируйтесь от людей.

Не связывайтесь с родными и близкими.

Обратитесь в центр контроля заболевания для взятия анализа».

Позади нас была табличка с символом биологической опасности и надписью «Центр изучения зомби. Только для персонала».

Рут покачнулась. Так же рядом висели объявления карантинной зоны и сообщения об эвакуации. Таблички были сухие, но стены измазаны кровью, что ярко читалось на больничных чистых стенах. Мы шли по коридору вперёд. Подойдя к первому окну, которое было закрыто, она уставилась в него, ахнув. На ее лице я прочитал страх, непонимание и ужас. На улице был темно-оранжевый закат, но это было тем, что впитывалось под кожу вместе со страхом.

За окнами не было ни одной живой души, но прямо на асфальте размазаны трупы, кровь, органы. Она сглотнула слюну и поперхнулась.

Шепотом спросила, – что это? – я ее проигнорировал, решив пройти по палатам, убедится, что это все происходит наяву.

Я был обезумлен мыслью про постапокалипсис, эта мысль разрывала меня в противоположных эмоциях. Боже, как я хотел это пережить, но как был не готов…

В палатах, которые были больше похожи на комнаты общежития, было пусто. Только в одной из комнат лежал труп. Я подошел ближе. На вид, умер он около трех дней назад. В этой комнате был особо неприятный запах, летали насекомые.

Пройдя по комплексу, в поисках хоть какого-то средства связи, я нашел только одежду, в которую можно было переодеться.

Избавившись от больничных рубашек, мы облачились в чью-то одежду и обувь. Белая футболка и черные джинсы были мне столь привычны, как Рут черное платье, короткое в обтяжку. Видимо, какой-то медсестрички, которой возможно уже нет в живых.

– Другого ничего нет? – Рут одернула платье пониже.

– Нет. – Я соврал. На самом деле, в кабинете была еще одежда и халаты, но я выбрал для нее платье с оголенными ногами.

– В случае чего, меня съедят тут же, – когда я брал это платье, я об этом не подумал, но слишком поздно.

Мы спустились вниз. На улице было очень тихо. Ни машин, ни людей, оборванные провода, сломанные деревья, мусор. Закат, который не добавлял картине приятности, а даже наоборот.

Вонь стояла отвратительная. Рут еле обходила мокрую плоть, подавляя рвотный рефлекс. Она была прекрасно сложена фигурой, и модельной походкой шагала по асфальту. Будь я не я, я бы влюбился вновь.

Мы добежали до края улицы. Там так же не было ничего, кроме крови и трупов. Картина выглядела неприятно, непривычно для мозга. Личинки и еще какая-то живность кишела изнутри и извивалась. Труп дернул пальцем руки. Рут покачнулась назад. У нее не было яркой эмоции испуга, словно она видела это не раз. Она, сжавшись от холода, стояла посередине улицы, оглядываясь по сторонам. Смотрела на живописную картину, как без движения размазаны люди по асфальту. На дороге валялись пакеты, мусор, стояли открытые машины, оставленные так, будто был смерч. Мне казалось ещё немного и у моей спутницы случиться истерика.

Уличные телефоны были то оборванны, то просто дозвониться по ним было невозможно. Открыты магазины и аптеки. Мы зашли в одну из них. Было пусто. Валяются бинты. В голове не укладываются мысли.

Начался сильнейший дождь. Облака очень быстро стянули небо, и город утонул в оттенках серого. Град, молния, гром.

Мы прошли где-то пол квартала, чтобы найти хоть какое-нибудь место, где можно переночевать. Шли мы, под дождем молча, словно вовсе друг друга не знали.

Мы, наконец, нашли открытую гостиницу, чему были оба безумно рады, но этого не показали. Когда-то полгода назад мы зависали тут с ней и друзьями. Тут был неплохой бар, бильярд, сауна и бассейн. Хорошее было время… Что же случилось с нами… Правда, же… От любви до ненависти – один шаг.

А я начал зажигать камин в холле. Повезло, что он тут вообще отказался, было прохладно, особенно после дождя. Хоть и камин был больше декоративный, тепло в такой вечер от него исходило. В некоторых номерах было чисто, в некоторых был бардак. Так же были закрытые номера, ключи от которых можно было с легкостью достать. Интерьер в гостинице был в стиле лофт. Кирпичные стены дополнялись неработающим электричеством, а кожаные диванчики были единственными предметами интерьера источающим визуальное спокойствие. Люди просто ушли, оставив все, как есть. Оглядевшись по сторонам, походя по комнатам, я собрал одеяла, пледы и подушки.

На улице совсем стемнело. Когда я спустился, она сидела около камина и ела какие-то орехи из пачки, не обращая на меня внимания. Я был жутко голоден. Я постелил два матраса около камина, напротив друг друга, подошёл к бару и взял оттуда два фужера и какое-то вино, поймав на себе взгляд девушки, тут же объяснился. – Отметим апокалипсис, – какая-то теплая радость посетила нутро.

Я сел на свой матрас. Все происходило молча. Дверь на улицу была заперта. Она села на свой матрас и укуталась пледом. Стоит тишина. Какие-то доски трещали в огне. Стоит атмосфера непонимания и абсолютного безразличия. Мы сидели напротив камина завёрнутые каждый в свой плед, впервые пили вино в тишине. Алкоголь вместо опьянения, в мозг поселил лишь небольшое расслабление. Я посмотрел на нее. Ее мокрые волосы высохли. В глазах отражался огонь, только он и освещает комнату и ее. Она сидела, поджав ноги, полностью была укрыта пледом. Мы согрелись. Полную тишину перебили сильные стуки в дверь. Рут вздрогнула.

– Черт, – тихо прошипел я.

Рев, гул, противные звуки ногтей о дерево, стоны доносились по ту сторону двери. Я увидел у нее на лице страх, какой раз за день, но, ни как на это не отреагировал. За дверью кто-то безудержно бился.

Мне казалось это все безумием. Я был не из трусливых, но сейчас в моей голове не было, ни одного варианта, что делать.

– Идем наверх. – Сказал я, подбирая с матраса плед.

Мы поднялись на пятый этаж здания, где располагались номера. На пятом этаже все было иначе. Многие комнаты были закрыты.

Мы были не в восторге от того, что нам придётся ночевать вместе, но другого выхода не было. Так мы хоть как-то чувствовали себя в безопасности. В какой—то мере, я рад, что оказался тут не один. В комнатке окна выходили прямо на главный вход. Она села на подоконник и посмотрела вниз, пристально вглядываясь в толпу.

– Ты тоже об этом думаешь? – спросила она тихо.

– Про зомби? – я приблизился и всматривался, но теперь уже в ее голубые глаза.

Она качнула головой, я сделал тоже в ответ.

– Звучит безумно. – Они кинула свой взгляд на меня.

Ослепила безумно яркая молния, спустя время, раздался очередной раскат грома. Рут не пошевелилась, после молнии. Она ожидала гром. Он был настолько силен, что пол содрогался, и дрожание было ощутимо ногами. Гром длился примерно минуту, а после, мы смотрели на реакцию толпы. Толпа начала поднимать головы наверх и искать источник звука.

– Что вообще происходит? Где все люди? Почему нас не забрали? – она сказала это, ожидая, что я знаю? Я промолчал и пожал плечами.

Один из толпы смотрел прямо на меня. Я не видел его лица, но я это чувствовал. По моему телу прошлись мурашки, но я снова не подал виду. Я закрыл шторы и лег спать. Она же легла на соседнюю кровать.

Я, около часа молча, лежал, смотря в потолок, осмысливая происходящее, а после уснул.

Я проснулся от очень громкой сирены, восприняв ее за будильник, я не стал ничего делать, но сразу вспомнил, что о будильнике речи быть и не может. Я в холодном поту подбежал к окну. Проснулась Ру и встала рядом. Толпы уже не было, но дождь размывал кровь, давая ей растекаться по асфальту и смешиваться с водой и грязью.

– Что это? – спросила она.

– Сирена тревоги, скорее всего.

Мы побежали вниз. Сирена была очень громкой и явно где-то вдали. Мы вышли на ступеньки. На них были клочки волос, кожа, пахло гнилью, колонны были в крови и царапинах.

– Идём, идём на сирену! – кричала она. Я чувствовал в ее голосе хрип и страх.

– Нет! – Отрезал я

– Бежим, там спасение! – крикнула она мне, раздражаясь.

– Нет, мы дождемся утра, ночью идти на звук сирены, бок обок с непонятно кем – это безумство! – я тоже сорвался на крик, нахмурив брови.

– Я вошёл в здание, оставив ее снаружи и мне было абсолютно плевать, уйдет она или нет. Я был зол на нее и был готов остаться один.

Я сел у камина, у которого ещё было тепло. Затем услышал, как закрылась дверь и приглушила звуки дождя. Потом ее шаги. Она была босая, и я это понял только-что, по хлюпающему звуку от ее ступней. Я лишь поежился от ее безумства. Все происходило молча. Я услышал, как она поднялась на этажи и как глухо захлопнулась дверь сверху. Я посидел немного и тоже пошел спать. Ударил гром, сопровождаясь неприятным холодом по спине.

Предлагаю перед прочтением

включить песню

«Arctic Monkeys – I Wanna Be Yours»

Пеплом по белому.

Эрл

Ударила молния, так красиво и устрашающе. Ветер дул теплый, разбивая капли дождя о тело и воду. Синеватые, солоноватые волны плясали с ветром в унисон. Еле-еле было видно звёзды. Мы стали частью водной глади, дождя, ветра и электрических разрядов с неба. Моросью с неба падали капли дождя. Мы стояли далеко от берега, вода была по грудь. Я приблизился к ее лицу ещё ближе, так, что наши губы едва не соприкоснулись. Печаль растворилась с дождем в воде.

– Чувствую себя бессмертной. – Тихо сказала она мне на ухо.

– В молнию, в водоеме невозможно это не почувствовать. – Отшутился я.

Она смотрела своими огромными глазами, с мокрыми ресницами так, что мне хотелось тут же утонуть, плевать где, в её глазах или в море. По ее волосам вода стекала на тело, купальник. Ветер обдувал наши мокрые тела, о которые разбивались волны и дождь. Ее холодные, пухлые, мокрые губы прильнули ко мне. Мурашки пробежали по телу, от смеси возбуждения и холодного ветра по влажному телу. Она это почувствовала и провела рукой по моему предплечью, по шее к волосам, запуская пальцы в мои мокрые пряди. Она отдалила лицо и качнулась.

– Ты такой пьяный, – Рут пролила это так сладко, на ухо, что тело вновь покрылось мурашками. От яркой вспышки молнии я пришел в себя. Я на миг увидел ее полностью освещённое лицо, а после только силуэта. Молнии били то за мной, то за ней, где-то вдали. Гром был продолжительный и насыщенный, словно растекался по небу и с дождем падал наземь. Толика страха покинула тело.

– Пойдем, – прошептала она, легла на воду, рассекая волны. Я поплыл за ней. Там, на берегу, в домике нас ждала наполовину полная бутылка хорошего вина.

Глава 2. Вдвоем туда, где ходят в одиночку

Рут

Я стояла босиком в одном платье, на ступеньках. На меня падали капли дождя смешиваясь со слезами, как мысли мешались у меня в голове. Очень трудно принять, что все изменилось. А мы даже не в курсе событий. Я поправила мокрые волосы, по которым стекала вода. Я посмотрела на небо. Мое и без этого мокрое лицо обдувало ветром с моросящими каплями. Порывы ветра заставляли жмуриться. Вспышка молнии и гром. Мимо меня плелись люди в сторону звука. Люди шли неестественно и тихо, не люди вовсе. Они шипели и стонали, а запах гнили настигал мой нос. Я стояла, молча, наблюдая за тем, как мимо проходили десятки живых трупов, абсолютно не испытывая чувство страха. Стадо ушло на приличное расстояние, сирена закончилась, а мое тело только сейчас оповестило меня мурашками.

Я вошла в помещение. Ноги сильно замёрзли. Я посмотрела на Эрла, он сидел у камина и смотрел на пламя. Трещит что-то в огне, от него вроде бы и тепло. Я поднялась на этаж и зашла в комнату. Посмотрев в окно, я долго думала о своем. Я думала о том, что будет завтра.

Я не помню, когда уснула, но проснулась на рассвете. Эрл лежал на соседней кровати и сопел. Пройдя в душ, я обнаружила, что вода есть. Я умылась, но после нескольких минут вернулась опять в ванную комнату, чтобы все-таки помыться. Чёрт знает, может это вообще последняя возможность помыться… Я спустила с себя одежду и ступила в душевую кабину. Вода была прохладной, но, когда с горячей постели идёшь в душ, она кажется ледяной. Теплой воды не было, горячей тем более…

Холодная вода с пеной стекала по телу, которое активно покрывалось мурашками. Запах карамели мыла был еле уловим, сладок. Спустя пару минут тело привыкло к температуре воды, мыться стало приятнее. После того, как я помылась и надела белый халат для гостей я побрела к окну.

После холодного душа я заметно взбодрились и уже не чувствовала себя помятой. Пройдя на кухню, я решила порыться, найти что-нибудь съедобное. Не знаю, на что я рассчитывала, но все, что когда-то тут было, уже забрали, а что не забрали, пропало и жёстко фонило. По ощущениям было около пяти утра. За окном было облачно и, кажется, очень холодно и мокро.

Я вышла на улицу. Тут стояла свежая прохлада после дождя, но по виду улицы об этом и не скажешь. Зайдя в холл, я увидела, что Эрл стоит на лестнице и трет глаза.

– Доброе утро. – Сказала я с нотами безразличия, но его ответ звучал более безразлично, – доброе.

Он зевнул. Стояло неловкое болезненное молчание, которое пробивало насквозь.

– Я нашла только чипсы в баре и, кажется, это тушёнка, – Я прошла в бар и показала ему, все что было. – Видимо, это все, чем нам придётся питаться ближайшее время… Если тут ещё есть люди, то, скорее всего магазины, где можно взять продовольствие уже пустуют, – Повисло молчание…

– Не могу поверить, что это происходит на самом деле, – Сказал он, но почему-то с радостью.

Я вскинула бровь и непонимающе улыбнулась, – Не будет весело, если мы подохнем от голода. Кстати, на втором этаже в душе вода есть, – Я указала рукой на лестницу.

– Нам нужно забрать Тома… – сказала это с опаской, и не услышала ничего в ответ.

Парень начал подниматься, остановившись на секунду, одарив меня опечаленным взглядом, а после скрылся за лестничным переплётом, промолчав. Было ясно, что любыми способами нужно добраться до нашей квартиры, и там уже понять, что делать дальше.

После лёгкого завтрака в виде тушёнки с чипсами, мы начали собираться. Мы не знали, что конкретно нас ждёт за пределами гостиницы и с кем придется иметь дело, как с ними бороться и можно ли вообще их убить. Все же, другого пути не было, долго на чипсах и вине жить не хотелось. Мы начали собираться. Я ушла в душ, чтобы переодеться в свою одежду.

Я аккуратно спустила халат с плеч, чтобы он упал сам, и нехотя уставилась на отражение в зеркале. Не могла я, конечно, забыть, как я выглядела, но себя в зеркале я не узнала. Куда-то пропала часть моей мышечной массы, хотя я была связана со спортом. Похудела я не сильно, но плечи и ключицы заметно выделялись очерком костей. Обнаженное высохшее тело выглядело чуть непривычно, было даже слегка странно видно ребра. Не привычно, но довольно красиво. Под глазами небольшие синяки, а губы потрескались. Я провела рукой по сухой щеке и запустила руки в свои пепельные, немного отросшие волосы. Нижнего белья не было, да и я, не стала бы надевать чужое. Я надела порванное, чёрное, обтягивающее платье, которое мне вчера так любезно принес Эрл.

Я спустилась вниз, увидела, что Эрл уже собирался. Он сгребал в пакет бутылки коньяка, солодовые и винно-водочные напитки. Мне казалось, что я знаю этого человека всю жизнь и он был очень рассудительным человеком и я уверена, что к такому повороту событий он был готов всегда, но эта ситуация меня очень рассмешила.

Парень жадно загребал бутылки руками, на которых растеклись татуировки в виде черной молнии, окутывая большую часть правого предплечья, и совсем немного кисти и на второй из-под рукава футболки виднелась змея. Он выглядел слегка раздражённо, неизвестно чем, но весьма заинтересован в складировании в пакет всевозможных напитков, которые он вероятнее всего даже не собирается пить. Я оперлась, и начала за ним наблюдать. Он повернулся ко мне своей массивной спиной. Вороны любят произносить его второе имя. Мышцы слегка выпирали из-под футболки. Эрл внимательно разглядывал бутылки, пока я разглядывала его.

Белые вещи ему идут куда больше, а он в отличие от меня массу не потерял.

– Как думаешь, дома еда в нормальном состоянии?

– Если бы ты был дома, знал бы. Всего этого бы не случилось.

– То есть ты винишь меня? – Эрл резко вскинул руки, задев пакет.

– Нет. А ты мог позвонить? – Эрл на вопрос только поджал губы, раздул ноздри и продолжил собираться. Я видела, как агрессивно двигаются его желваки. Для нас со дня ссоры, по ощущениям прошло около суток.

Мы выходили опасаясь. На улице отвратно пахло, и было мокро после дождя. От ночной стаи осталась кровь и грязь на дороге.

Мрачные и до этого многоэтажные дома пустовали. Мусор, кровь, авариями погнутые фонарные столбы. Висячие провода, стоящие автомобили с открытыми дверями.

Мы, проходя мимо, были насторожены, но, к счастью, никого мы не встретили. Эрл шел молча, изредка звеня бутылками. Мы без проблем дошли до нашей квартиры. Было пусто и чисто. Ни души, хоть квартира и была довольно далеко. По пути мы заходили в каждый магазин и брали, что осталось. Я прибрала к рукам какие-то салфетки, и в другом разбитом магазине взяла пачку сигарет Эрлу.

Дошли до квартиры мы примерно спустя час.

На парковке стоял белый ангел, в кромешном аду. Белый Ниссан. Эрл осмотрел его. Машина был единственной на парковочных местах. Она была пыльной и в крови, но не разбитая. Окна в квартиру были открыты. Это была уютная однокомнатная квартира, которую мы начали снимать ещё, когда я была на втором курсе университета. Квартирка была светлая. Находилась она в центре города, но до университета от неё было далековато. Окна на две стороны и балкон на сторону, где была расположена площадка и дом напротив. Зимой тепло, летом прохладно, ремонт довольно свежий. Животных было нельзя. Мы жили тут только вдвоем. Но последнее время казалось, что живу тут только я.

Я оставалась наедине со своими мыслями. В этой квартире мне всегда было не комфортно. Ключи были и у меня, у Эрла, у моей сестры и еще два дубликата пришлось оставить соседке на всякий случай. Мы как-то не подумали о том, как будем входить, притом, что ни у меня, ни у нег ключей не было. Квартира соседки была на удивление открытой. Эрл подергал нашу дверь.