- -
- 100%
- +
Глава 1
– Папа! Папочка, не уходи! Папа, что с тобой?! – На груди у отца билась в рыданиях какая-то незнакомая женщина. Под волосами, разметавшимися по постели, я не могла рассмотреть его лица.
– Вы кто? Как вы сюда попали?! Сестра! Как сюда попала посторонняя?! – Все приборы, подключенные к папе, истошно пищали, говоря, что происходит что-то неправильное. Что-то такое, чего не должно было случиться…
– Выйдите все! Всем выйти из палаты! – Сестра, прибежавшая на вызов, на меня вообще никак не реагировала. Она заставила отойти эту дамочку, жестко потянув ее за запястье, а затем началась какая-то странная, страшная суета…
– Что происходит? Скажите мне, пожалуйста! – Я металась от одного человека в белом халате к другому, пытаясь понять, разобраться, спасти…
– Ждите. Пытаемся реанимировать. – Меня просто выставили за дверь.
– Пустите! Пустите меня к папе! Что с ним?! – Девка с растрепанными патлами дергала за ручку с такой же силой. Как будто имела на это какое-то право…
– Ты кто такая?! Иди отсюда! Здесь мой отец! Кто тебя сюда, вообще, пустил?!
– Я хочу к папе! Я должна быть с ним! Пустите меня, пустите! – Она меня даже не слышала. Ноль внимания, в принципе! Дергала за дверь, все с той же силой пытаясь вломиться в палату.
– Да пошла ты к черту, отсюда! Не мешай врачам! Не видишь, они пытаются его спасти?! – Злость на глупое поведение этой девчонки меня отрезвила. Глядя на то, как она наводит суету, я сама успокоилась. – И вообще, тут мой отец лежит, понимаешь? Иди, ищи своего, в других палатах! Тут не могут лежать всякие нищие!
По ее одежде, яркому, дешевому макияжу, по неаккуратной прическе – по всему было видно: девчонке не место здесь, в элитном, платном отделении госпиталя.
– Сергей Сергеевич Семенов – мой отец. И нечего тут командовать!
– Что?! Не поняла? Как это? Это мой папа! И тут не может быть никого другого!
– А… Так ты, выходит, моя сестренка? Жаль, что мы так неудачно познакомились…
В глазах потемнело. В ушах раздался какой-то странный, гулкий шум…
– Какая сестра? Ты кто такая? Мошенница, да? Хотела втереться в доверие к моему папе? Думала, он не в себе, и сразу же отдаст тебе все свое состояние?! Иди отсюда, тварь! Свали, пока полицию не вызвала!
– Семенова Елизавета Сергеевна. И я такая же дочь своего отца, как и вы… Кажется… – Девица отступила назад, сдаваясь, отпустив ручку двери, за которую до сих пор держалась.
– Что? Не может быть такого! У моего отца только одна дочь! – Я еще пыталась кричать, по инерции, не желая слушать незнакомку, а тем более – слышать ее.
– Я просила, чтобы он познакомил нас… – Девушка привстала на цыпочки, пытаясь что-то разглядеть в небольшое окошко на двери палаты. – Боже! Почему они так долго там возятся?! Ну, неужели, нельзя побыстрее? Он же ведь был таким бодрым, таким веселым, я думала, он скоро поправится…
Я оттолкнула ее в сторону, пытаясь сама увидеть в окне хоть что-нибудь. Даже здесь эта выскочка пыталась отобрать у меня пальму первенства. Даже сейчас она хотела видеть и знать все то, что было скрыто от меня!
– Так это его и довела до смерти, да? Это ты специально сделала, чтобы папе стало плохо?! Ты этого добивалась, стерва?!
Меня снова окутала черная, глухая, бессильная злость и ненависть к этой девке. Убила бы ее на месте! Да что там! Если бы это могло помочь моему отцу – я бы сама тут на месте умерла!
– Он специально позвонил вам, позвал, чтобы поговорить… И рассказать вам всю правду, Лидия.
Девушка прижалась спиной к стене, сложила руки на груди, устало прикрыла глаза.
– Это ты настояла, да? Не терпелось похвастаться? – Тварь. Стояла тут с таким видом, как овечка невинная. Как будто я ее обидела, и теперь должна была извиняться, что ли?
Даже пышные, пушистые волосы, до того торчавшие по сторонам, словно грива, сейчас обвисли, стали сосульками.
– Я не думала, что вы так воспримете… И папа тоже считал, что вы обрадуетесь. Вы же всегда мечтали о сестре, правда?
И она несмело улыбнулась, протягивая мне руку…
– Свихнулась, что ли? С черта ли я должна была мечтать о такой… – С трудом удержалась, чтобы не плюнуть ей под ноги. Не хватало еще унижаться перед этой растрепой… И она еще говорила, что дочь моего отца?! Да папа в жизни не допустил бы, чтобы его дочь ходила вот такой…
Не хотела на нее глазеть, но взгляд упорно возвращался к стройным, длинным ногам, обтянутым черными чулками в мелкую сеточку. Сто процентов, она была в чулках! Я даже видела резинки, выглядывающие из-под ультракороткой, ярко-синей кожаной юбки. Зеленая кожаная куртка с бахромой поверх черного топа, который больше демонстрировал, чем скрывал ее богатые достоинства, и тяжелые высокие ботинки на огромной толстой подошве… Как это существо могло находиться с моим стильным, элегантным, идеальным отцом, и не доводить его до припадков? Да папа весь желчью, наверное, изошелся, когда ее увидал!
– Такой? Какой, позвольте уточнить? Я не виновата, что наш папа захотел немножко погулять и забыл, что нужно предохраняться… Думаете, мне по кайфу было ждать, когда он устанет от своей главной семьи и вспомнит про другую, запасную?
Она дерзко вздернула нос, выставила грудь вперед, шагнула ко мне.
– Но я люблю своего папу, поняли?! И буду любить! И имею полное право находиться с ним рядом!
– Право она имеет… Кто тебя сюда, вообще, пустил?! – У меня не осталось больше сил, чтобы противиться и гневаться, но и просто молчать – не в моем характере.
– Кто тут ближайший родственник Семенова Сергея Сергеевича? – Нам не дали спорить больше. Из палаты вышел здоровенный мужчина в белом халате и стерильной повязке на лице.
– Я! Я – дочь! – Рванула к нему, забыв обо всех обидах и распрях. Сердце ухнуло и бешено заколотилось. Я не хотела верить в то, что было написано в его глазах… Надеялась, что он такой хмурый – от усталости. Только от усталости.
– И я! Я тоже дочь! Мне тоже надо к нему! – Разряженная шелапутная девка, которую я никак и никогда не собиралась признавать сестрой, оттолкнула меня, стараясь встать поближе к доктору. Даже здесь, в этом, она пыталась выделиться, выпендриться, стерва такая!
– Мы сделали все, что могли. Несколько раз пытались запустить его сердце… – Мужчина говорил глухо, глядя куда-то в пол.
Мое сердце тоже оборвалось. Оно больше не хотело биться.
– Папа… Папочка… Как же так? Неужели?
– Стойте. Стойте, пожалуйста, Лидия… Держитесь… – Елизавета схватила меня под руку, засуетилась, заквохтала… – Вы что, не видите, моей сестре нехорошо? Сделайте хоть что-нибудь?
Так плохо мне не было даже, когда уходила мама. Ноги подкосились. Это были не мышцы и кости, а какая-то сплошная гудящая вата…
– Какая я тебе сестра? – остатки сознания, все же, никак не хотели мириться с этой самозванкой. – Руки убери от меня!
– Вот, видите, ей совсем нехорошо! Помогите! – Она сделала вид, что вообще меня не слышит, и еще громче и сильнее заквохтала.
Врач глянул на нас обеих с сомнением, осмотрелся по сторонам…
– Усадите ее на диван пока. Сейчас распоряжусь, чтобы подошла медсестра… Потом попрощаетесь с отцом, когда станет получше…
– Слышала, что доктор сказал? Посиди пока здесь, тебе помогут… – Я бы и рада не слушать ее, только выбора не было: пришлось шагать на своих ватных ногах и падать в ближайшее дермантиновое кресло…
– Стоп! А ты куда? – Схватила ее за руку. Елизавета, едва усадив меня, тут же куда-то намылилась.
– Хочешь, чтобы я тут, с тобой побыла еще? Все так же плохо, да? Так сильно расстроилась?
– Ты его видела живым последняя! А я… Я не успела… Я даже не успела сказать ему пару последних слов… – Первая слезинка градиной скатилась по щеке. Потом еще одна. И еще. Горе вытекало из меня солеными каплями, и от каждой становилось легче.
– Прости. Я… Не знаю, что можно сделать, чтобы как-то загладить…
– Уйди! Просто уйди отсюда! Не желаю тебя видеть больше никогда! Ненавижу, ненавижу! – От моего разъяренного крика вздрогнули люди на соседних диванах. Посмотрели осуждающе…
– Хорошо. Я поняла. Ты не хочешь, чтобы я увидела его первой, да? Не можешь и этим делиться? – На раскрашенном лице в понимающей улыбке дрогнули яркие полные губы…
Каждое движение, каждый жест, каждый звук, исходящей от этой выдры, делал мне больно. Физически.
– Нет. Ты не поняла. Я. Не. Хочу. Чтобы ты вообще хоть когда-нибудь показывалась мне на глаза!!! Что в этом сложного?! Ты глухая или тупая?!
– Кому тут плохо? – Мне снова не позволили довести эту тему до конца. Не дали прогнать навсегда эту противную, отвратную девку, посмевшую быть еще одной дочерью моего отца. – Девушки, кому нужна помощь?
Медсестра с нашатырем и ваткой подскочила к нам, принялась ощупывать мое запястье, заставила закинуть голову назад, посмотрела зачем-то под веки…
– Девушка, вы как? Нужно что-то? Вы очень бледная. Даже губы белые… Вам бы надо прилечь. Пойдем, измерим вам давление? Может быть, капельницу вам?
– Уберите от меня эту стерву крашеную. У нее, видите, все прекрасно… Бесит просто. Одним своим только видом…
Теперь уже медсестричка недоуменно переводила взгляд – с меня на Елизавету и обратно, хмурилась, жевала губы…
– У нее просто шок. Папа слишком неожиданно… – «Сестра» притворно всхлипнула. – И Лидия не успела ему даже ничего сказать на прощание… Помогите ей прийти в себя, пожалуйста.
И поперлась в палату, довольная, что смогла меня кому-то сбагрить.
– Все. Мне легче. Уже намного лучше стало! Пустите меня! – Я не могла позволить выскочке оказаться там первой!
– Успокойтесь. Пожалуйста, сидите спокойно на своем месте. Дышите. Вот.
– Да уберите вы свой нашатырь, в конце концов! Я сейчас от него задохнусь и сама умру, полностью! – Эта вонючая ватка, которой медсестричка тыкала мне под нос, уже бесконечно бесила и раздражала!
– Девушка. Тело вашего отца никуда не денется. Не убежит. Не спрячется. Куда вы торопитесь?
– Тело?! Тело?! Вы моего папу назвали телом?! – Ярость моя нашла, наконец, адресата. И полилась без остановки. – Сейчас тут еще одно тело будет, поняла меня? И тебя придушу, и эту тварь наряженную!
Глава 2
– Лида, ты как, милая? Пришла в себя? – Мягкий поцелуй в макушку заставил меня вынырнуть из душных, тяжких воспоминаний.
– Да. Все нормально. – Открыла глаза, чтобы снова убедиться: я – дома. Мне тут тепло. Уютно. Сильные, надежные руки мужа крепко меня обнимают. Мне просто приснились все эти страсти. А сейчас я встану, встряхнусь… Позвоню папе. Пошутим с ним, договоримся, когда удобнее будет его навестить…
– Тебя просто снова начало трясти. Почти так же сильно, как днем… Тебе дать еще успокоительного? Врач сказал, что может еще несколько дней быть не очень хорошо. Стресс, горе – это всем по-разному дается… – Муж еще крепче обнял меня, погладил по волосам ладонью, прижал мою голову к своей груди… Успокаивающий, мерный, твердый стук его сердца… Я снова смогла дышать глубже. И мышцы расслабились, перестали дергаться, сокращаться без всякого на то моего желания…
– Максим… Это действительно случилось, да? Мне не почудилось? – Задрала голову, вглядываясь в любимое, дорогое, нежное лицо. С надеждой на то, что он сейчас улыбнется и, конечно же, убедит меня: ничего страшного не произошло в моей жизни.
– Лида… Прости, моя хорошая… Я бы тоже с удовольствием забыл, как тебя трясло и колотило. Почему ты рванула туда одна? Мы же всегда с тобой вдвоем навещали Сергея Сергеевича… Я как будто знал, что тебе необходима будет поддержка…
– Да ты не понимаешь, Макс! Ты, вообще, представляешь себе, что я там перенесла?! – Меня подкинуло с места. Начало кидать по комнате. Я металась из угла в угол, словно убегая от кого-то. От себя. От этой гребаной Елизаветы. От своих невозможных, ужасных воспоминаний… Но каждая стена и каждый угол словно прятали в себе эту девку, и я каждый раз на нее натыкалась.
Вздрагивала, сжималась от ненависти, разворачивалась и опять бежала.
– Лида. Ты меня пугаешь. Может быть, снова врача тебе вызвать? Боюсь, одними каплями в норму тебя не приведем… Думаю, нужно поставить еще один укол…
Макс поднялся с кресла, в котором мы вместе провели весь остаток этого ужасного дня. Шагнул ко мне, пытаясь поймать меня и обнять снова, остановить…
– Не трогай меня! Просто дай мне выговориться! И я приду в норму! – Пальцы рук предательски дрожали. К горлу подкатывали слезы.
– Хорошо. Но я тебя такой никогда не видел. Мы же прекрасно понимали с тобой, к чему все идет… Я думал, ты уже готова… – Он поднял вверх ладони, как будто сдаваясь. Отступил в сторону.
– Эта… Эта… Эта тварь! Как она посмела?! Как она могла там оказаться?! Как папа мог ее туда пустить?! Она же не имела права там находиться!
– Я проверил паспорт. И ее свидетельство о рождении. Там данные твоего отца, Лид. Не думаю, что она была способна на мошенничество. И твой отец – он же умный и грамотный человек. Неужели ты думаешь, что его могла провести какая-то левая девчонка?
– Как он мог, Макс? Как он мог так поступить?! Со мной? С мамой? Как он мог завести на стороне еще одну дочку?!
– А. Понятно. Я-то думал, ты из-за смерти отца так страдаешь…
– Да он сбежал от меня! Сбежал! Ушел и даже не ответил на все мои вопросы?! Разве так можно поступать, Макс?!
– Да, милая… – Макс как-то очень загадочно вздохнул… – Ты ни в чем себе не изменяешь… Даже сейчас…
– Что ты имел в виду?! Не поняла?! – Моя злость на отца и его нелегальную дочку выросла стократно, и теперь грозилась выплеснуться на другую цель – теперь уже на мужа!
– Даже сейчас, когда Сергей Сергеевич умер, ты продолжаешь возмущаться и в чем-то его обвинять… – Он потянулся, разминая плечи и руки… Потер виски, переносицу, все это время не сводя с меня спокойного взгляда.
– Это, значит, я во всем виновата? Я не права? Я?! – Под руку подвернулась диванная подушка. Не очень тяжелая. Но она, отчего-то, умудрилась снести половину безделушек, расставленных на столике.
Грохот, звон, осколки, летящие по сторонам, облако тяжелого аромата, поднявшегося над учиненным разгромом… И глаза Максима, впервые в жизни широко раскрытые и совсем не моргающие…
– Вау. Лид. А это что-то новенькое… Что-то просто очень внезапное…
У меня встал ком в горле, а сердце упало куда-то вниз, под колени, сделав их ватными…
– Да… Прости… я сама не своя… – Никогда в жизни еще я такого не совершала. Ни разу не била и не ломала ничего. Тем более – сознательно…
– Лид… Прекрати. Оставь… Потом уберем… – Максим перехватил мое запястье, и второе тоже. Он просто не пустил меня, а ведь нужно было срочно убирать весь этот разгром! Мне уже становилось плохо, от одного только вида мусора и осколков…
– Надо сейчас…
– Лида. Я, кажется, знаю, что тебе сейчас нужно. И что тебе точно поможет! – Не позволив опомниться, он подхватил меня на руки, закружил по комнате, чему-то радостно улыбаясь…
– Что ты творишь, Макс? Что с тобой происходит?! – Ничего не оставалось делать, как обнять его крепче за шею, прижаться всем телом: он так не делал уже много лет, а вдруг, уронил бы? Что-то происходило странное с моей жизнью… Теперь и Макс. – Давай, упадем теперь вместе, все себе переломаем и будем лежать в больнице?! Ты этого добиваешься?!
Меня снова накрыло волною злости: он совсем не хотел меня слышать и понимать! Занимался какой-то ерундой, вместо того, чтобы поддержать! И придумать вместе, что мы будем делать с этой самозванкой Елизаветой!
– Мы будем лежать, конечно же… Полежим с тобой, обязательно… – Мой любимый, надежный, мой самый умный муж, моя опора, мой фундамент в жизни… Максим замурлыкал, очень странно и очень загадочно, толкнул дверь ногой и вынес меня из гостиной.
– Куда ты меня тащишь, дорогой? У меня все кости целые, я могу сама…
– Нет. Сама ты ничего сейчас делать не будешь! Или будешь, но совсем не то…
Загадочный, очень загадочный мужчина припустил почти бегом, едва не споткнувшись на пороге спальни. И бросил меня на кровать!
– Максим! Максим! Еще рано спать! Зачем ты сюда приволок меня?! Я еще не хочу!
– А я… Я хочу тебя, моя хорошая… – Не давая больше мне сказать ни слова, он упал сверху, прижимая всем весом к матрасу, завел мои руки за голову, перехватив запястья одной рукой. Прикоснулся губами к моим губам. К шее. Провел языком по нежной коже за ухом, прикусил мочку… По всему телу острыми иголочками побежали мурашки, глаза прикрылись сами собой… Предвкушение удовольствия – горячего, сладкого, невозможного – заставило задохнуться. Было так горячо, что почти больно…
Он знал, что мне нужно. Всегда. Он чувствовал меня так же хорошо, как я сама. Нет. Даже лучше!
Не успела подумать даже, чего бы сейчас хотелось, а Макс уже спустился с поцелуями ниже – к шее, к ямочке между ключицами, лизнул ее, прихватил губами кожу… Заставил выгнуться и застонать от нетерпения. Необходимо было трогать его, обнимать, гладить, ворошить густые волосы на затылке… Но сильная ладонь все так же крепко держала мои запястья. Не позволяла вырваться, дернуться… И эта беспомощность, ощущение его власти надо мной – нет, не возмущало. Мне нравилось.
Я – его. Он – мой. Нужно просто расслабиться и подчиниться. Он сделает все, как надо. Мне же останется только дышать глубоко, подставляя рот под горячие, жадные поцелуи, впивать его дыхание, отдавать свое…
Футболка в секунду задралась до самого подбородка, домашние шорты слетели вместе с бельем, упали куда-то… Беспорядок? Да черт с ним! Потом уберем… Потом… А сейчас – лишь моя беспомощность и горячее желание, чтобы он был рядом. Внутри. Глубоко. Чтобы выбил, заставил забыть все кошмары сегодняшнего дня. Чтобы вернул к себе. Ко мне. К нам двоим. Доказал, что ничего страшного…
– Ты меня любишь, Максим? – Наконец, смогла освободить пальцы. Обвела напряженные скулы мужа, прикоснулась к губам, приоткрытым, влажным… Такой красивый, такой желанный, такой умный… Мой муж. Моя каменная стена и надежная опора.
– Что за вопросы, Лид? – Он криво усмехнулся, одним рывком наполняя меня, заставляя прикрыть глаза от острейшего наслаждения, задохнуться, забыть обо всем… – Боже, какая же ты у меня…
Россыпью горячих, влажных поцелуев заставил забыть обо всем. Теперь я могла лишь извиваться от его прикосновений и молить о новых, подставляя нужные части тела. Те, которым не хватило внимания. И Максим, конечно же, все это видел. И целовал, облизывал, трогал, пощипывал, щекотал, дразнил…
– Я тебя люблю, Макс! Очень люблю! – Горячечно, бессвязно шептала ему, даже не думая, услышит ли, поймет ли обрывки моих стонов… И нужно ли ему это было слышать? Он ведь в этом и так никогда не сомневался!
– Супер! Так редко слышу это от тебя…
Понял. Разобрал.
Ответил в свойственной ему манере: коротко, с легкой усмешкой…
– А ты?
– И я.
И снова закрыл мне рот своим ртом. Продолжил двигаться, все жестче и яростнее, разгоняя по телу какую-то неясную жадность, нетерпение, желание кричать и требовать, кусать его и царапать!
– Хованский, твою мать! – Вырвалась. В грудь набрала воздуха, которого уже не хватало после жаркого поцелуя, долгого, невозможного, поглощающего всю мою плоть и душу… Уперлась ладонями в плечи, заставляя его приподняться.
– Да, Хованская Лидия Сергеевна, я тебя слушаю? – Опять усмехнулся. Теперь другим уже краешком рта.
– Ты мне в любви признаваться будешь?
– А я чем, по-твоему, сейчас занят? – Он на секунду застыл, заставив каждую клеточку моего тела заныть, задрожать, завибрировать от желания и нетерпения…
– Маааакс… Пожалуйста… – Выдохнула, забыв, о чем сейчас только что спрашивала, и потерялась в потоке удовольствия. Муж снова начал двигаться, но все так же нарочито медленно… Каждый толчок казался избавлением от мук, а потом – снова долгие, томительные секунды ожидания…
– Да на здоровье!
Последний рывок – и я провалилась куда-то, в счастливое, невозможное, сладкое забытье. Голова – пустая, в ней не осталось даже шелеста от мыслей, тело – легкое, невесомое, готовое парить над кроватью…
Уткнулась лицом в его грудь, покрытую испариной, задохнулась опять… У меня всегда голова кружилась от его запаха – родного, настоящего мужского запаха, смешанного с легкой примесью одеколона… Эту смесь нужно было бы паковать во флаконы и очень дорого продавать!
– Ты куда? – Макс полежал со мною в обнимку, но катастрофически недолго. Только-только я успела расслабиться, поймать нирвану от этой, тихой, нежной, такой спокойной близости – и он решил подняться.
Вцепилась руками, не позволяя сдвинуться с места.
– Нужно в душ, потом одеться… Кристина скоро придет, ты помнишь?
– Черт возьми! – Я подскочила с кровати, словно меня ужалил целый рой пчел.
Глазами забегала по комнате, пытаясь понять, куда муж зашвырнул мои шорты…
– Да успокойся ты.
– А если она зайдет, а мы здесь… Вот в таком виде?! – Спрыгнула с постели, побежала к шкафу. Черт с ними, с теми шортами! Нужно найти что-то другое из одежды.
– И что, ты думаешь, она в свои пятнадцать не знает, чем занимаются мама с папой?
Швырнула в него чистыми футболкой и штанами.
– И ты, давай, оденься уже быстрее!
Макс лениво поймал одежду, летящую в него.
– Максим, ну, что такое?! – Сама уже судорожно натягивала домашнее платье, путаясь в завязках. – Ты что, собираешься предстать перед дочерью в таком виде?
– Я думаю, ты такая горячая, что не мешало бы снова уложить тебя в постельку…
Я хватала воздух ртом, а он уже приближался, прекрасный и опасный в своей наготе.
– Ты очень красивый, Макс. И любоваться на тебя – чистейшее удовольствие. – Погладила его по мышцам груди, которыми он поигрывал, словно поддразнивая. – Но Крис не оценит, если зайдет и упрется глазами в твою задницу! Даже очень упругую и накачанную!
– Она предупредила, что будет не раньше восьми. Так что, мы с тобой еще все успеваем, малыш…
Обнял меня, прижал голову к своему плечу…
– Ты опять надо мной издеваешься, да?
– Я тебя отвлекаю от нехороших мыслей. Согласись, тебе сейчас намного легче и приятнее?
– Черт… Макс… А как мы ей будем говорить, что дедушки не стало? Она же еще маленькая. И чувствительная очень… Как она это все переживет?
– Зато у нее появилась новая молодая тетя. Разве это нашу малышку не обрадует?!
Руки повисли вдоль тела, как плети.
И вообще, все во мне опять куда-то упало…
– Макс. Оденься, пожалуйста. – Отвернулась к шкафу, лихорадочно изображая какие-то важные, необходимые действия. Не могла смотреть на него. На то, как муж непринужденно помахивает своим естеством, ничуть его не стесняясь.
– Мы с тобой одни дома. Зачем ты прячешься, Лида? Я же все о тебе знаю. Каждую твою клеточку, каждую родинку, каждую ямочку… – Муж притворился, что ничего не понимает. Прижался к моей спине, провел ладонью – снизу, от подколенной впадины, по бедру, выше…
Срочно пришлось сжимать ноги и уворачиваться.
Точно!
Я же забыла белье надеть! И сейчас стояла тут в одном тонком платье на голое тело! Он не мог не заметить, как предательски выпирают возбужденные соски!
И кого я пыталась обманывать?!
– Ты слишком хорошо меня знаешь, Макс. Потому и прячусь. Только ты не хочешь замечать, как я страдаю!
Отбросила его руки, оттолкнула от себя. Ну, действительно, сколько можно притворяться дебилом?! Потому, что Макс чересчур проницателен! Он не может не знать, что со мною творится!
– Ну, тебе нравится страдать. А я не хочу, чтобы ты этим упивалась. Потому и отвлекаю, как могу.
Психанул.
Обиделся.
Внезапно убрал руки, отстранился – не только телом, душой. Я вживую видела, как он от меня закрывается. Взгляд остыл, улыбка пропала…
– Макс. Пожалуйста. Мне не хватало еще только ссоры с тобой! Ты мне нужен сейчас! Необходим, понимаешь?! Если еще и ты начнешь сердиться – я просто свихнусь!
– А ты не сердись, малыш. Лучше подумай, как мы расскажем дочери о том, как сильно изменился состав нашей семьи…
– Не смей мне больше напоминать про эту самозванку! Я не хочу ничего о ней говорить Кристине! Еще не хватало, чтобы и дочь узнала, что мой отец…
– Что твой отец умер, Лид? Прости, но у тебя не получится это долго скрывать. Крис однажды спросит , почему мы больше его не навещаем в больнице…
– Ты издеваешься. Ты просто надо мной издеваешься, милый. – Только сейчас я поняла, как жутко устала. И уже не хотела ни спорить, ни скандалить, ни возмущаться… Просто упасть и не подниматься больше.
– Я хочу, чтобы ты очнулась. Пришла в себя. Приняла мир таким, какой он есть. И тот факт, что твой отец когда-то изменил твоей матери…