Исповедь проститутки

1

Моя история началась несколько лет назад, в 2007-м году. Тогда мне было семнадцать лет, и я как раз окончила школу. Моё детство и юность прошли в небольшом городке, расположенном всего в ста километрах от Киева. Я всегда думала, что это большая удача для меня – жить совсем недалеко от столицы. Я считала, что просто обязана использовать этот шанс и осуществить свою мечту – стать знаменитой, успешной и богатой, жить в Киеве, в огромном городе, где, как мне всегда казалось, жизнь кипит и переливается яркими красками.

С самого детства родители часто возили нас с сестрой в столицу. Это всегда был праздник для нас, целое событие – погулять парками, сходить в кино или в зоопарк, пройтись по магазинам, и обязательно зайти в какое-нибудь кафе, чтобы перекусить и поесть вкусного мороженого. И с самой первой встречи я влюбилась в Киев – окончательно и безнадёжно. Я буквально заболела его яркими вечерними огнями и пёстрыми витринами, парками и набережными, и была просто околдована спокойным величием Днепра. Я была уверена, что только здесь можно быть по-настоящему счастливой. Ведь в Киеве живёт столько звёзд и знаменитостей, которых я видела только по телевизору; в Киеве такие возможности, здесь можно стать кем угодно – певицей, актрисой, моделью, и бог знает кем ещё. Сто́ит лишь захотеть, и – весь мир у твоих ног, выбирай.

Мой родной городок давно поблек для меня – с его серыми скучными буднями, тёмными улицами и унылым однообразием. Меня неумолимо влекло туда, в столицу, где тысячи огней, и жизнь бурлит и бьёт ключом, влекло, как мотылька к огню, как пчелу на ароматный цветок. Я не понимала, как можно жить где-то ещё, кроме больших городов. И я была сильно удивлена, когда на мой вопрос мама ответила, что никогда не променяла бы спокойную размеренную жизнь здесь на шумную пыльную столицу. Я смотрела на неё как на инопланетянина. Я всегда думала, что у них с отцом просто не было такой возможности, чтобы выбраться отсюда. А оказалось, что они об этом никогда и не мечтали. Они любят свой дом, свой город, они вполне довольны своей жизнью. Меня же всё больше и больше тяготила жизнь здесь. Я дождаться не могла, когда окончу школу и стану самостоятельной. И к тому времени, когда это, наконец, произошло, я уже твёрдо знала, что ни одного лишнего дня не задержусь в этом месте. Ведь меня ждал Киев!

У мамы с отцом были свои планы относительно моего будущего. Они хотели, чтобы я окончила наш местный техникум, через который проходили абсолютно все из нашей округи, и через три года, как положено, пришла работать к отцу на завод или к матери в контору. Такой перспективе я категорически воспротивилась и объявила, что уезжаю в столицу, где собираюсь стать знаменитой. Уже через секунду я пожалела о сказанном, поскольку мама устроила мне скандал, отец пригрозил, что не даст денег даже на дорогу, а старшая сестра просто рассмеялась. Я поняла, что сболтнула лишнее, но пути назад уже не было. Я принялась спорить и доказывать, что у меня есть все шансы стать моделью, а может даже и актрисой. У меня была красивая фигура и милое лицо, я обладала неплохим вкусом и освоила модельную походку (во всяком случае, мне так казалось).

– Я красивее многих из них, – спорила я, – и талантливее.

– Конечно, конечно, – продолжала насмехаться Нина, моя сестра, – тебя там уже давно заждались. Каждый день на вокзал приходят, всё высматривают, не приехала ли великая Соня, будущая модель и актриса. А то ведь без неё всё кино на месте топчется, а на обложках журналов вообще и снимать-то некого.

Я пропускала её колкости мимо ушей. Кстати, Соня – это моё имя.

Наши споры продолжались несколько дней подряд. Родители поняли, что я не сдамся, и, в конце концов, на пятый день наших ссор и дебатов согласились отпустить меня в Киев, но с уговором, что там я сразу же поступлю в техникум (на столичный институт денег не хватило бы). Тут уже мне пришлось согласиться. Я решила ехать на следующий же день, чтоб не терять ни минуты драгоценного времени.

Но меня ожидал неприятный сюрприз: со мной отправили Нину, чтобы она помогла с поисками техникума и с поступлением. Я была всё ещё сердита на сестру за то, что она так грубо высмеяла мою мечту, но ничего не оставалось делать, как снова согласиться, потому что меня отпускали только с таким условием.

2

Я опущу подробное описание нашей недельной поездки в столицу. Это была самая унылая и безнадёжная неделя в моей жизни. Вместо того, чтобы первым делом отправиться по магазинам, а вечером в ночной клуб, я была вынуждена заниматься совершенно бесполезным делом – шататься в обществе сестры-зануды по учебным заведениям и знакомиться с факультетами и специальностями.

Нина на восемь лет старше меня, на тот момент ей было уже двадцать пять. У неё уже была специальность и работа, был жених, с которым они собирались расписаться будущей весной, и она мечтала родить много детей – не меньше трёх. В общем, жизнь её была расписана на ближайшие лет сто. Поэтому она чувствовала себя очень взрослой и серьёзной, особенно на фоне своей непутёвой младшей сестры, то есть меня.

Мы были очень разные с ней. С самого детства я любила шумные игры, компании, друзей. Она же предпочитала чтение книг в уединении. Я доставляла родителям немало хлопот и беспокойства, а Нина была их утешением и гордостью. Мне всегда ставили её в пример, упрекая, что я не такая. Нина окончила школу с золотой медалью, техникум с красным дипломом, была на хорошем счету на работе. Я же чудом окончила школу без «троек» и терпеть не могла монотонную однообразную работу. Нина никогда не ходила на дискотеки, в клубы, её жених стал её первым мужчиной, и потеряла она девственность всего полгода назад, после двух лет его ухаживаний. Я же не пропускала ни одной тусовки или дискотеки, и распрощалась со своей девственностью ещё два года назад, на очередной вечеринке. Мы все тогда изрядно накачались вином и пивом и плохо соображали. Просто у всех снесло крышу, и обычная вечеринка превратилась в секс-вечеринку, после которой я и пара моих подруг, которые к тому времени ещё оставались «приличными» девочками, распрощались с этим бременем навсегда. Остальные же наши подружки на тот момент вели активную взрослую жизнь уже по меньшей мере год, то есть с четырнадцати, а кое-кто и того раньше. Так что мы ещё «засиделись».

Если бы моя сестра узнала об этом, и о том, что́ мы вытворяли на той памятной вечеринке, у неё случился бы сердечный приступ. Она даже не представляет себе, что́ можно выделывать с мужчиной и его орудием. Я как-то недавно спросила её, целовала ли она своего Володю «туда», на что Нина всплеснула руками, скривилась с отвращением и сказала:

– Фу, как можно?! Этим занимаются только проститутки.

– А ты откуда знаешь, чем занимаются проститутки? – спросила я весело.

– Ниоткуда, – Нина покраснела и замялась, – неважно. Интересно, откуда ты у нас такая осведомлённая?

– Я? – переспросила я. – Из фильмов. Из специальных фильмов. Ну, ты понимаешь?

Я видела смущение сестры. Мне нравилось дразнить её.

– Нет, не понимаю, – чопорно ответила Нина.

– Из порнофильмов, – чётко и громко сказала я. Нина даже подпрыгнула на месте.

– Тише, – зашипела она на меня, – родители могут услышать. Вот дура. Лучше бы ты делом занималась, а не порнографию смотрела.

– А я и не смотрю, – огрызнулась я. – Так, пару раз глянула, для ознакомления и общего развития.

– Не в ту сторону ты развитие выбрала, – вздохнула сестра.

– А это не твоё дело, – снова огрызнулась я. – Зато тебе само́й не мешало бы подучиться кое-чему. Мужа одними котлетами да невинными поцелуями не удержишь. Мужчине перцу надо, и побольше.

– Я гляжу, у тебя этого перцу хоть отбавляй, – съязвила Нина в ответ. – Но меня это не касается. Может быть, те, с кем ты встречаешься, и нуждаются в извращениях. Но есть и другие мужчины, нормальные.

– Во-первых, минет – это не извращение, – спокойно сказала я, не без удовольствия отметив, как на слове «минет» мою сестру снова передёрнуло. – А во-вторых, мужики все одинаковые.

Нина не стала меня дослушивать. Она подкатила глаза, показывая тем самым, что не согласна со мной, встала и вышла в другую комнату.

3

По истечении недели утомительных поисков у моей сестры накопился целый список «средне-специальных учебных заведений» – так записала в своём блокноте Нина. Оказывается, она все эти дни строго и подробно вносила всю информацию в свой деловой блокнот. Я же на этом не зацикливалась, и у меня в голове уже на второй день всё перемешалось и спуталось.

– Ну что, ты готова сделать выбор? – спросила меня сестра. – Что тебе запомнилось? Или, может, ты уже определилась?

Я сдвинула брови, изображая работу мысли.

– Ладно, давай вместе, – предложила она. – Вот тут у меня всё записано.

Она раскрыла блокнот.

– Ой, и что бы я без тебя делала? – улыбнулась я краем рта.

– Не язви, – ответила Нина. – Выбирай.

Я просмотрела её список и выбрала колледж, где был самый большой срок обучения – четыре года.

– Вот, – ткнула я пальцем в блокнот.

– Что «вот»? – спросила сестра, удивлённо глядя на меня.

– Вот, – повторила я, – здесь я хочу учиться.

– Ты серьёзно? – переспросила Нина.

– Да, а что тебя удивляет?

– Да так, – Нина пожала плечами. – Просто я думала, ты выберешь более женское занятие, захочешь стать швеёй или поваром. Вот, посмотри, на повара или швею можно выучиться за два года. И уже через два года ты получишь специальность и сможешь начать работать.

– Два года, – повторила я. – Нет, я хочу здесь. – И я снова ткнула пальцем в строку, где в скобочках было отмечено: «4 года обучения».

– Ну, ладно, – согласилась Нина. – Но здесь будет нелегко учиться. Машиностроение – это серьёзное дело. Здесь важны физика и математика. К тому же, учиться долгих четыре года.

– Да, – в задумчивости протянула я, – четыре года. – И про себя добавила: «Целых четыре года у меня будет, чтобы добиться своей цели».

– Соня, – окликнула сестра, – ты, кажется, меня не услышала. Я говорю, учиться будет нелегко.

– Ерунда, справлюсь, – отмахнулась я. – А раз серьёзная специальность, то и работа потом будет такая же серьёзная, и высокооплачиваемая.

– Ну, это вовсе необязательно, – возразила Нина. – Заводы платят мало своим работникам.

Я не хотела больше спорить, поэтому замолчала и занялась своими делами, давая понять сестре, что вопрос уже решён.

Утром следующего дня мы поехали в машиностроительный колледж и оформили мои документы. Мне сказали, чтобы в двадцатых числах августа я приехала окончательно оформить бумаги, поселиться в общежитии, узнать расписание и всё такое, а сейчас мы свободны. И в тот же день мы с сестрой вернулись домой.

Родители были довольны. С киевским дипломом и с такой «крутой» специальностью найти здесь хорошую работу не составит никаких проблем.

4

Двадцатого августа я вернулась в столицу. На возражения мамы я ответила, что специально еду раньше, чтобы обжиться как следует в общежитии и погулять немного по городу – ведь потом мне такой возможности долго не представится, я ведь буду учиться. По-моему, я неплохо справилась со своей ролью, потому что родители без лишних споров отпустили меня, дав мне в придачу тысячу гривен. Прибавив к ним ещё пятьсот из собственных сбережений, я почувствовала себя весьма состоятельной дамочкой. На такие деньги наша семья могла бы прожить целый месяц. А мне одной этой суммы хватит месяца на два, а то и больше. Ведь неизвестно, сколько родители вышлют в следующем месяце – хорошо, если хотя бы половину.

Начав, наконец, долгожданную самостоятельную жизнь, я столкнулась с некоторыми трудностями. Во-первых, мне теперь приходилось всё делать и решать самостоятельно: само́й покупать продукты и готовить себе еду, само́й рассчитывать бюджет на месяц – а это оказалось совсем непросто. Во-вторых, пройдясь по магазинам, теперь уже с целью покупки вещей, а не просто чтобы поглазеть, я обнаружила, что не так уж и богата, как думала поначалу, а точнее, совсем небогата. Мысль обновить гардероб я с горечью оставила.

И, самое главное, Киев оказался совсем не таким дружелюбным, как я ожидала. Мне пришлось, не без досады, признать, что Нина была права – меня здесь и правда никто не ждал с распростёртыми объятиями. Моя «розовая мечта» стать моделью чуть не разбилась о суровую реальность в первый же день, когда я пришла в модельное агентство на кастинг. Я случайно увидела на улице плакат, где сообщалось, что крупное модельное агентство проводит открытый набор моделей, и продлится кастинг всего три дня. Сегодня был день второй.

Я пришла по адресу, зашла в просторный вестибюль, заполненный молодыми столичными «соискательницами», и сразу же почувствовала себя лишней на этом «балу». Я невыгодно выделялась из общей массы модно одетых, ухоженных красоток. Я всей кожей ощущала, как скучно и непривлекательно я выгляжу в своих провинциальных нарядах. В одном я только была уверена – я хороша собой: у меня красивое лицо, фигура, волосы. Осознание своей привлекательности придало мне немного уверенности. Но ровно до той минуты, когда нам предложили раздеться и продефилировать по подиуму, располагавшемуся в соседнем помещении – в просторном зале, наполовину занятом креслами для зрителей.

Я и до этого чувствовала себя неважно под ироническими взглядами и перешёптываниями некоторых модниц, а сейчас мне стало совсем дурно. Я не комплексовала остаться в одном белье перед незнакомыми людьми – в конце концов, на пляже или в бассейне мы все не в платьях ходим. Но вот что касается моего белья – оно было дешёвое и очень простое. Я сконфузилась, покраснела, как дура, и на не сгибающихся от волнения ногах проковыляла по подиуму вперёд, там зачем-то повиляла бёдрами и вернулась обратно, желая поскорее убраться отсюда. Я быстро оделась и стремительно убежала прочь, не в силах больше терпеть этот позор.

Позже, прокручивая в памяти эту ситуацию, я ругала себя за то, что повела себя, как истеричка и недоразвитая. Ведь нет никакой разницы, что на тебе надето – хоть лохмотья: пройдись так, чтобы все подумали, будто ты королева, просто в маскарадном костюме. Ведь модели, в конечном счёте, ходят по подиуму не в своих вещах, а в дизайнерских. Главное, чтобы для начала меня заметили – именно меня.

Так я убеждала себя и уговаривала, что первый блин всегда комом, что не сто́ит опускать руки и надо идти вперёд. Но долго ещё я не могла себя заставить возобновить поиски. Наконец, через неделю я пошла в другое агентство, адрес которого нашла в журнале. Это агентство было гораздо меньше и проще первого. Я подумала, что это к лучшему. Но и здесь меня постигла неудача. Им нужны были готовые модели с опытом работы. А мне предложили оставить заявку и заполнить анкету на всякий случай, и ещё попросили показать свой порт-фолио. На что я растерянно захлопала ресницами.

Но я снова решила не сдаваться. Выйдя из этого агентства, я нашла ближайшую фото-студию и поинтересовалась, сколько будет стоить сделать порт-фолио. Суммы просто сбили меня с ног. Профессиональная фото-сессия и альбом с фотографиями могут стоить от тысячи гривен, и дороже. Но можно заказать эконом-вариант порт-фолио, куда войдут с десяток профессиональных фото из студии, и будет стоить такой вариант «всего-навсего» пятьсот гривен.

Я вышла из студии озадаченная. С одной стороны, мне нужны были профессиональные фото, чтобы показывать в агентствах. С другой стороны, сумма была значительной. Пятьсот гривен – это третья часть имевшихся у меня денег. Мне надо было подумать. Я вернулась в общежитие.

Там меня ждала Тамара. Мы делили комнату с ней и ещё одной девушкой. С Томой мы познакомились три дня назад, когда та прибыла из дому, и сразу же подружились. Мы нашли друг в друге много общего: у нас были схожие интересы, взгляды и даже вкусы в еде и одежде.

– Слушай, Софико́, – говорила она мне, – мы с тобой случайно не сёстры-двойняшки, которых разлучили в детстве? Уж очень мы с тобой близки и похожи, словно от одной матери.

– Не знаю, – смеялась я, – я была бы рада.

Мне нравилось, как она называла меня «Софико́», на грузинский манер. Это было так необычно, но́во и забавно.

– Слушай, Томка, – сказала я, вернувшись в тот день из фото-студии, – мне надо с тобой поговорить, посоветоваться.

И я рассказала подруге о своей дилемме.

– Как думаешь, сто́ит мне заплатить эти деньги за фотографии? – неуверенно спросила я.

– Так, давай разберёмся, – решительно сказала подруга. – Что у тебя сегодня спросили в агентстве в первую очередь?

– Фотографии, – ответила я.

– Нет, Софико, – возразила Томка, – не просто фотографии, а профессиональные. Простых фоток и я тебе могу на мыльницу нащёлкать. Но это будет не то! Тебе нужен порт-фолио. И у тебя его будут требовать везде. Они же в этих агентствах должны видеть – фотогеничная ты или нет. А то знаешь, как бывает, вроде бы мордашка милая и фигурка ничего, а на фото выходит крокодил, как ни поверни. Ни улыбнуться толком не умеет, ни голову наклонить, ни руку поднять. Так что, по-моему, тут и думать нечего. Тебе обязательно нужна фото-сессия.

– А деньги? – всё ещё сомневалась я.

– А что «деньги»? – удивилась Томка. – На эконом-вариант у тебя есть? Есть. Вот и хорошо. А на еду хватит нам. Не пропадём. Только ты должна отнестись к этому очень серьёзно, и не испортить всё, как на первом своём кастинге.

– Ой, не напоминай, – вздохнула я.

– Как это «не напоминай»? – завелась Томка. – Нет уж, дорогая, буду напоминать. Чтоб ты не забывала, как глупо упустила свой шанс. И чтоб не повторяла больше эту ошибку. Потому что, я уверена, это был твой главный шанс – легко и без усилий получить желаемое. Но ты его про… – она запнулась, – просто несерьёзно отнеслась. Вот и всё. И теперь тебе придётся идти к своей мечте окольными путями – дольше и сложнее. Но, главное – идти. Если ты всё ещё этого хочешь. Ты ведь хочешь?

– Конечно, хочу, – загорелась я. – Я ведь ради этого в Киев и приехала.

– Ну, вот и славно, – подытожила Томка. – Значит, в следующие выходные идём на фото-сессию. Я с тобой пойду, чтоб ты там не натворила опять сдуру чего-нибудь.

– Ура, Томка, я так рада, – я обняла подругу, – рада, что ты будешь со мной! Мне тогда точно ничего не будет страшно.

5

На следующий день приехала наша третья соседка. Ею оказалась весьма несимпатичная и высокомерная девица по имени Алёна. Она была худая, высокого роста, с колючим взглядом карих глаз и с презрительной ухмылкой тонких губ, которые она к тому же ужасно красила. Пытаясь исправить природный недостаток, она рисовала свои губы, выводя далеко за контур. И потом создавалось такое впечатление, будто у неё растеклась помада после жирного обеда, и она забыла привести себя в порядок.

Одевалась Алёна модно, но без особого вкуса. Без шика. Просто напяливала на себя подряд имеющиеся шмотки, не выдерживая определённый стиль, не подбирая элементарно даже, что к чему подходит. Так, бывало, смотришь на неё: вроде бы и вещи дорогие, модные, а выглядит нелепо. Да ещё эти губы. Жуть.

Между нами и Алёной сразу же установились прохладные и, скорее даже, напряжённые отношения. Я вообще не представляла себе, кто смог бы дружить и нормально общаться с такой особой. В обычной жизни я бы даже не здоровалась с ней – настолько мы были с разных планет. А здесь вынуждена была делить с ней комнату. Меня спасало только общество Томки. Её же, казалось, вовсе не смущало и не раздражало общество нашей соседки. Наоборот, приезд Алёны лишь раззадорил и без того весёлую Томку. Она шутила и веселилась, поддевая Алёну и выводя её из себя.

– Ну, Ленка, – говорила она, подмигивая, – будь проще, не напрягайся ты так. Разве можно так не любить людей? Зачем ты смотришь на нас с таким презрением?

Алёна от злости скрежетала зубами.

– Сколько раз тебе повторять? – говорила она сквозь зубы. – Я Алёна, а не Лена! И, сделай одолжение, не давай мне советов, что делать, а чего не делать.

– А, ну тебя, – махнула рукой Томка. – Ты скучная. Идём, Софико. Погуляем по вечернему Киеву.

– Зачем ты её цепляешь? – спросила я подругу, когда мы ушли.

– А зачем она такая надменная? Пусть спустится на землю. Не люблю злых людей. – Томка поморщилась. – К тому же, это весело. Ты видела, как она сначала покраснела, а потом позеленела от злости?

– У неё просто совершенно нет чувства юмора, – сказала я. – И вообще, она другая.

6

Через два дня начались занятия. Учёба давалась поначалу несложно. Но всё моё время действительно уходило на занятия. Свободными оставались только выходные.

В первую же субботу я отправилась в фото-студию. Тома, как и обещала, пошла вместе со мной. В студии я попозировала фотографу минут пятнадцать-двадцать, не больше. Но он сказал, что этого достаточно, что он сделал несколько десятков кадров, из которых отберёт десять лучших и напечатает фотографии.

Через неделю, как и было уговорено, мы с Томой пришли за готовым порт-фолио, и были поражены, увидев мои фотографии. Их было не больше десятка, и размещались они в скромном альбоме, скорее напоминавшим папку с файлами. Но они были крупного формата, а главное – они были великолепны. Томка даже рот раскрыла от восхищения.

– Да ты просто красавица, – сказала она. – Посмотри, какая ты!

Я во все глаза смотрела на свои фото и не могла скрыть удовольствия – у меня получилось. Мы поблагодарили мастера за прекрасную работу и ушли домой. Я светилась от счастья. У меня состоялась моя первая фото-сессия. Это был прорыв. Правда, я всё ещё чувствовала пустоту своего кошелька после того, как заплатила пятьсот гривен фотографу. Но, глядя снова и снова на свои фото, я соглашалась, что эта трата не напрасна.

«Будем считать, что это моё первое вложение в моё будущее», – решила я.

На следующий же день, окрылённая первым успехом, я пошла по модельным агентствам, вооружившись на этот раз своим новеньким порт-фолио. Я была уверена, что на этот раз быстро найду себе место в одном из них. Ведь, увидев мои фото, увидев, какая я красивая и фотогеничная, работодатели просто не смогут мне отказать. Ведь кого же ещё фотографировать на обложки журналов, если не меня?!

Но и в этот раз меня постигло разочарование. И в следующие выходные, и потом ещё. Я была крайне удивлена тому, что никто не спешил брать меня на работу. Со мной общались, задавали вопросы, рассматривали фотографии, но, в конечном счете, отказывали. Мне прямо говорили, что желающих очень много, и девушки – одна красивее другой. Но мест на всех не хватает. К тому же для начала не мешало бы овладеть базовыми, так сказать, навыками, пройти обучение в школе моделей. А курс обучения там стоит до десяти тысяч гривен.

Я совсем сникла. После всего услышанного я вернулась в общежитие и разревелась.

– Всё, – причитала я сквозь слёзы, – не хочу больше. Надоело. Устала.

– Сонечка, не плачь, – успокаивала меня Тома. – Просто ты действительно устала. Тебе надо немного отдохнуть, отвлечься.

– Нет, Тома, ты не понимаешь, – голосила я. – У меня ничего не получится. Они все мне отказывают. Таких, как я, оказывается, пруд пруди. А я даже ходить как следует не умею. Мне посоветовали школу пройти при модельном агентстве. А знаешь, сколько надо заплатить за учёбу?

Тома молчала и сочувственно качала головой.

– Не знаешь? А я тебе скажу. Десять тысяч гривен! Представляешь?! Ну где я возьму такие деньги? Где? Но, даже если я и достану их где-нибудь и выучусь в этой школе, меня всё равно вряд ли возьмут на работу.

– Почему ты так думаешь? – запротестовала Тома. – Ты такая красивая. И талантливая.

– Ах, Томочка, Томочка, – покачала я головой, вздыхая и всхлипывая, – да потому что у меня нет влиятельных знакомых, которые протолкнули бы меня на «сладкое место», или хотя бы замолвили за меня словечко. Все мои родственники и знакомые там, – я махнула рукой, – где-то в «кукуево», ждут меня с дипломом, чтобы сделать уважаемым инженером и потом гордиться мною до конца дней моих. Чёрт, хоть бы с кем-то переспать, чтобы помог устроиться. Да только с кем?

– Ну, что-то ты совсем расклеилась, – сказала Тома ласково, почти по-матерински. – Ты поплачь немного, оно полегчает. А потом поспи. Завтра всё по-другому покажется. Вот увидишь.

7

Завтра всё действительно показалось мне иным, совершенно в ином свете. Я проснулась с тяжёлой головой и с ощущением пустоты внутри, как с похмелья или после тяжёлой болезни. События последних недель показались мне совершенно пустыми и глупыми. Что-то произошло в моей душе – то ли кризис, то ли раскол какой, да только мечта о модельном будущем не доставляла мне столько волнения и радости, как прежде. Мало того, эти мысли вызывали теперь во мне лишь горькую иронию, и даже раздражение.