Стальной обруч, Ваша милость! Истории полярной мыши

Мужчина шёл по улицам бесцельно, пытаясь заглушить боль впечатлениями от окружающего мира. «Наивный поступок», – Курт болезненно поморщился, разглядывая знакомые городские пейзажи, пока, наконец, не увидел что-то необычное: огороженное лентой пространство, пару полицейских в форме, равнодушно расхаживающих вдоль этой ленты, высокий сутулый мужчина в светлом длинном плаще и шляпе с маленькими полями, очевидно, старший, давал указания ещё нескольким сотрудникам в штатском.

Курт вспомнил об утреннем инциденте с негром – это было то самое место. Он чертыхнулся про себя. Бросив ещё раз взгляд на огороженную площадку, Курт поспешил ретироваться с места полицейского расследования. К тому же толпа зевак уже разошлась, и около ленты оставалось только несколько любопытных мальчишек и пара что-то обсуждающих пожилых дам. Поэтому он мог привлечь к себе внимание. Но прежде чем завернуть за угол, Курт ещё раз бросил взгляд через плечо на мужчину в светлом плаще – тот, не спеша, раскуривал сигарету, наблюдая, как последние полицейские усаживались в подъехавшие машины…

***

Инспектор Йоран Йенсен смял сигарету и бросил её в урну. «Сколько раз останавливал себя, но стоит только задуматься, как неосознанно тянешься за сигаретой, – сам себя отругал Йенсен, наблюдая, как остальные полицейские начали усаживаться в подъехавшую машину, криминалисты, сделав своё дело, покидали место преступления. – Просто не надо таскать с собой сигареты, не будет и соблазна», – в его голове всплывали благие советы, которым не суждено никогда исполниться.

Резкий порыв октябрьского ветра заставил инспектора инстинктивно сдвинуть на лицо шляпу: «Ну и погода. Хорошо, что ещё нет дождя, – он немного покряхтел, затем его мысли переключились к произошедшему. – Захотелось подраться этим неграм именно сегодня, один пырнул другого ножом. Теперь рассказывает сказки о каком-то незнакомце в кожаной куртке, джинсах и вязаной шапке. Таких полгорода. Вон, кстати, один такой пошёл», – Йенсен заметил поворачивающего за угол мужчину.

Инспектор подошёл к полицейскому Вольво. Один из криминалистов выглянул в окно: «Давай, Йоран, полезай. Хватит мёрзнуть, поехали!»

«Но почему дружок пострадавшего вызвал полицию сам, а не сбежал? Странно для виновника… Хотя, конечно, он прекрасно понимал, что мы быстро выйдем на него, и он станет первым подозреваемым, поэтому лучше сразу свалить вину на кого-то другого».

– Йоран, садись, – повторный возглас из машины прервал его рассуждения.

– Пройдусь пешком, – Йенсен засунул руки в карманы плаща.

– Как хочешь! – прозвучал ответ, и Вольво медленно тронулся с места.

Инспектор не торопясь побрёл вслед уезжающему автомобилю. Идти было недалеко – минут тридцать-сорок прогулочным шагом. Йенсен решил пройтись вдоль набережной и свернул в один из узких переулков, ведущих к морю, но резкие порывы ветра переключили его раздумья на мысли о необходимости заглянуть в какой-нибудь бар поблизости, благо они ещё были открыты.

Так он шёл, высматривая знакомую вывеску, когда увидел идущего навстречу мужчину. Того самого мужчину, которого он видел издалека на месте преступления – в куртке, джинсах, вязаной шапке, натянутой на лоб.

– Таких потенциальных подозреваемых, если судить по описанию, может быть полгорода, – инспектор ещё раз вспомнил показания подозреваемого, – но хотя бы этого можно проверить? – Йенсен из-под полей шляпы пытался рассмотреть приближающегося мужчину: высокий, среднего телосложения, овальное лицо, нос прямой, тёмные брови, прищуренные глаза – особых примет не видно.

Когда прохожий приблизился к полицейскому, Йенсен опустил глаза вниз и засунул руку во внутренний карман плаща за удостоверением, одновременно представляясь:

– Инспектор Йенсен, полиция Стокгольма, отдел расследования…

Договорить он не успел – его голову потряс сильный удар в районе левого глаза, и прежде чем полицейский успел посмотреть вперёд, он получил второе сотрясение в правый висок. Глаза инспектора уже ничего не видели, ему казалось, что эти удары выбили из его мозга все мысли, третья боль уже в левом виске отключила Йенсена окончательно…

Курт приподнял за подмышки тело полицейского и усадил его на лавку, натянув ему на лицо шляпу. «Пусть отдохнёт любопытная свинья. Полицейский, полицейский, картошка, свинья», – усмехнулся мужчина, вспомнив детскую шведскую дразнилку блюстителей порядка. Затем, оглянувшись вокруг – на улице как будто никого, он продолжил быстрым шагом свой путь.

Боль действительно отпустила его, таблетки не понадобились. Курт направился к набережной. Здесь его встретил холодный балтийский ветер, безжалостно бивший в лицо. Но гулять он не собирался. Подойдя к краю мостовой, обрывающейся в море, мужчина вытащил из кармана тот самый злосчастный нож и зашвырнул его подальше в воду. Серая толща залива Сальтшён поглотила опасную улику. Засунув руки в карманы куртки, Курт поспешил вернуться домой, обходя стороной квартал, где он бросил полицейского.

Следующее утро разбудило Курта не светом – шторы были задёрнуты – нетерпеливым звонком в дверь. «Кого могло принести в такой ранний час?» – он нащупал свои часы на тумбочке и посмотрел на циферблат, стрелки показывали одиннадцать часов утра. Мужчина взлохматил голову: не удивительно – этой ночью он не мог заснуть до четырёх ночи.

Звонок повторился. Курт громко выкрикнул:

– Подождите, сейчас открою.

Он встал, натянул джинсы, футболку, туфли и направился открывать дверь. На лестничной площадке его ожидал паренёк невысокого роста с большим пакетом в руках.

– Доставка для Вас. Магазин готового платья H&M, отдел эксклюзивных коллекций. Распишитесь, пожалуйста, – заученной скороговоркой выпалил он.

Курт какое-то время непонимающе смотрел на него, затем произнёс:

– Но я ничего не заказывал…

– Не волнуйтесь, – посыльный посмотрел в свои бумаги. – Всё верно: доставка для господина Ротенвальда, оплачено фру Виклунд.

Парень поднял глаза на Курта.

– Извините, господин Ротенвальд, можно только взглянуть на Ваш паспорт?

Хозяин пожал плечами: «Интересно, какой ему показать?» Курьер ждал его недолго. Не прошло и полминуты, как перед парнем был развёрнут бордовый паспорт подданного королевства Бельгии на имя Леопольда Курта Алоиза Эммануила фон Ротенвальда.

Курт расписался за получение принесённого товара, посыльный вручил ему большой свёрток и быстро удалился. Вернувшись в комнату, Курт развернул на кровати полученный пакет и осмотрел содержимое: клубный пиджак от Армани в мелкую клетку, кожаные серые оксфордские туфли, спортивная рубашка с застёжкой поло и пригласительный билет на коктейль-приём фру Маргареты Виклунд, лежавший сверху одежды.

«Да, у меня совсем вылетела из памяти вечеринка Греты, – мужчина потёр обеими руками виски. – Ладно, посмотрим, как точно она определила мои размеры».

Через пять минут он рассматривал себя в зеркале платяного шкафа. Осмотром Курт остался доволен: костюм сидел на нём неплохо, даже туфли оказались впору.

«Откуда женщины могут так точно угадывать размеры? – лёгкое удивление, смешанное с удовлетворением, пробежало по его лицу. – Наверно, это их врождённые инстинкты – точное определение параметров биологических объектов с целью дальнейшего продолжения рода», – улыбнувшись, Курт попытался с юмором объяснить это явление.

Оставшиеся полдня он решил посвятить работе: поздний завтрак из яичницы, кофе с тостом, и Курт отправился в одно из неприметных зданий на севере Норрмальма, где располагался статистический центр ВВС министерства обороны. Мужчина добрался туда на метро, вышел наружу на Родмансгатане. Жёлтая керамическая плитка стен и колонн станции своей утилитарностью напоминала ему общественный туалет. «Неуместная ассоциация», – морщась, одёргивал он всегда себя, но ничего с собой не мог поделать. Прошагал несколько кварталов и, пройдя контроль на входе, попал в лабиринт бесконечных коридоров, где и отыскал на третьем этаже кабинет или, точнее сказать, маленькую комнатку: небольшой стол, стул, тумбочка и больше ничего, но при таких размерах кабинета здесь вряд ли можно было что-то ещё разместить.

Он бросил куртку и шапку на стол и плюхнулся на стул. Определённой работы в конторе он не имел, только консультации по вопросам пилотирования вертолётной техники, что случалось не часто.

Курт вытянулся на стуле и, подняв руки вверх, потянулся что есть силы. Голова начинала болеть. «Надо пройтись», – подумал он и вскоре покинул комнату, направившись по коридору вдоль одинаковых дверей, отличавшихся друг от друга только номерами. Перед номером триста пять Курт остановился и заглянул внутрь. В тусклом свете, падавшем из маленького прямоугольного окна под потолком, он увидел неясную фигуру мужчины, сидящего за столом. Казалось, что полутьма комнаты придаёт элемент нереалистичности происходящему.

– Привет, Жан! Как дела? – Курт говорил по-французски. Сам звук собственного голоса, произносящего фразы на языке юности, придавал ему чувство спокойствия.

Но, очевидно, его бывший второй пилот сегодня был не в духе, просто кивнув и махнув рукой. Курт не стал развивать беседу, подозрительно взглянув на решётку вентиляционного отверстия под потолком: он практически не сомневался, что где-то там установлена прослушка. Поэтому Курт только коротко бросил:

– Встретимся как обычно, – и не дождавшись ответа, захлопнул дверь.

Далее он поднялся на четвёртый этаж, где зашёл к начальнику своего отдела – Стигу Бьёрну. Тот был на месте. Стоя около стола, он разбирал какие-то бумаги. Шум открываемой двери заставил его поднять голову. На лице Стига появилась улыбка, он двинулся навстречу Курту, протягивая руку.

«Стиг неплохой парень», – всегда полагал Его милость. Пожав руку вошедшему, хозяин кабинета продолжил возню с папками, иногда посматривая на гостя, усевшегося на стул.

Курт знал Стига по Конго – майор Бьёрн служил в шведском контингенте ООН. Они познакомились на геликоптерной площадке – швед отвечал за координацию операций миротворцев с участием вертолётных подразделений. Тяжело им пришлось во время неожиданного миномётного обстрела повстанцами вертолётной стоянки – Стиг получил серьёзное ранение в голову. Врачи полевого госпиталя вытащили тогда майора с того света, но память об этом навсегда осталась у него на лице в виде шрамов на лбу и левой щеке.

Взгляд Курта блуждал по тёмно-синему кителю Стига – непривычно, в Африке его глаза привыкли к цвету бежевого хаки шведской униформы. Поэтому, глядя на Бьёрна в необычной синей форме, он ожидал чего-то нового, неожиданного. Но ничего не происходило – Курт по-прежнему оставался демобилизованным инвалидом с небольшой пенсией от бельгийского правительства. Однако причин роптать у него не было: благодаря протекции князя Лихтенштейна и помощи майора Бьёрна Курт получил эту работу в министерстве обороны в Швеции. Это давало ему возможность сводить концы с концами: на его счёт в Шведском сберегательном банке регулярно поступало ежемесячное жалование. Правда, не это было главным сейчас в его жизни.

– Получен ответ на твой рапорт о прохождении медицинской комиссии, – Стиг продолжал перебирать бумаги, лежащие перед ним, стараясь не смотреть на собеседника. Курт напрягся – уже прошёл месяц, как он подал рапорт о прохождении комиссии по восстановлению на лётной должности. Курт молчал, какое-то время ему хотелось быть в неведении – закрадывалось нехорошее предчувствие. Казалось, что Стиг тоже не хочет говорить на эту тему, внимательно рассматривая попавшую в руку тонкую папку. Наконец, он её отложил в сторону и взглянул на Курта. Тот смотрел в окно, делая безразличный вид, но одна его ладонь гладила тыльную сторону другой: он ждал, хотя уже всё понял.

– Тебе отказано в прохождении комиссии… – Стиг попытался придать голосу мягкость сочувствия, – пока, – добавил он обнадёживающим тоном.

Курт продолжал смотреть в окно – на его лице ничего не изменилось, могло показаться, что он не слышит майора. Серая бетонная стена противоположенного дома своим унылым видом как будто подтверждала безысходность положения.

– Ничего, – Курт, наконец, повернулся к Стигу. Майор пристально смотрел на собеседника, ожидая его реакции. Курт видел его лицо словно в лёгком тумане, голова начала пульсировать. – Ничего. Я подам рапорт в следующем месяце, – он деланно улыбнулся, затем встал и направился к выходу. На полпути обернулся.

– Встретимся как обычно?

Бьёрн молча кивнул, и Курт покинул кабинет начальника. Сегодня работа не заладилось. Курту больше не хотелось оставаться здесь, начала болеть голова, хотелось выйти на свежий воздух. Мужчина направился по тëмным коридорам к выходу из здания. «Главное – не потерять ориентиры», – настраивал себя Курт, пытаясь сфокусировать зрение в мутном тумане, медленно наплывающем на окружающую обстановку. «Скорее к выходу, – подгонял себя Курт, плутая по коридорам, – на солнце это должно пройти…»

***

«К дьяволу этих придурков!» – чертыхнулся инспектор Йенсен, услышав очередную шутку коллег о стокгольмском полицейском, прилёгшем отдохнуть на лавке среди дня – огромная благодарность местным жителям: не дали бедняге проспать окончание рабочей смены. Йенсен отказался от медицинского освидетельствования и составления протокола. «Я его из-под земли достану!» – инспектор невольно прикоснулся к уже лиловому кровоподтёку под левым глазом. Воспоминания о вчерашнем инциденте заставляли полицейского зло сжимать кулаки. Но достать обидчика пока оказалось делом непростым – никаких улик, никаких свидетелей, никаких зацепок. Да и был ли этот уличный хулиган и убийца негра одним и тем же лицом? Может быть, просто совпадение?

Начальник отдела расследований интендант Ульсон выглянул из кабинета, его взгляд пару раз прокатился по залу, но подобно баскетбольному мячу, направленному рукой опытного спортсмена, пробежав по ободу кольца, под действием непреодолимой силы скатился в сетку – взгляд начальника вернулся к желчному лицу Йенсена.

«Пожалуй, ему надо прогуляться!» – для интенданта это показалось здравой идеей. Ульсон выкрикнул имя инспектора, и когда тот повернул к нему голову, призывно махнул рукой.

– Йоран, зайди ко мне!..

После короткой беседы с начальником, Йенсен даже с неким удовольствием покинул отдел. Ему следовало с сержантом Линдгреном отправиться в район северного Норрмальма – один из жителей вызвал полицию, заметив подозрительного субъекта, лазящего по заброшенному промышленному зданию. Конечно, какая-то ерунда, но полиция обязана реагировать на обращения граждан – неукоснительное правило правоохранительных служб. С этим посылом полицейские прибыли на место.

Когда-то в этом большом доме располагалась текстильная фабрика, но конъюнктура рынка изменилась – владельцы вынуждены были её закрыть. Наверное, планировалось пустить участок под застройку жилыми домами. Но уже прошло несколько лет, а работы так и не начались – возможно, инвесторов пока не нашлось.

Полицейские пролезли через огромные дыры в грубо сколоченной ограде и проникли на территорию фабрики.

– Явно мальчишки играют, – предположил сержант Линдгрен, – а соседям могло привидеться всё, что угодно.

– Может быть, может быть, – инспектор неопределённо пожал плечами и осмотрел здание снаружи: зияющие дыры окон, полуоткрытые двери, отошедшие кое-где от железного каркаса панели стен – ничего подозрительного!

Полицейские вошли в здание: просторный тамбур, облупленные металлические лестницы, ведущие на верхние этажи, впереди большая дверь в бывшие цеха и кругом пыль. Йенсен пару раз чихнул, схватившись за левый глаз – сотрясения от чихания болезненно отдавались в гематоме. Инспектор махнул сержанту на дверь, а сам направился к лестнице. Поднимаясь по металлическим ступеням, он прислушивался к посторонним звукам, но кроме собственных шагов ничего не слышал. «Действительно, подростки шалили», – усмехнулся полицейский. Раздался стук и хруст мусора. Йенсен взглянул вниз: наверное, Линдгрен зашёл в цеха и хлопнул за собой дверью. Инспектор ещё раз медленно обвёл сверху взглядом тамбур – ничего. «Пустой вызов, но хоть немного развеялся!» – сам себе улыбнулся инспектор, всё ещё оглядываясь вниз. Ступив на последние ступеньки лестничного пролёта, Йенсен повернул голову вперёд, в сторону длинного коридора второго этажа. Однако пыльного и захламлённого коридора он не увидел, его глаза столкнулись с нечто другим, а именно, кожаной курткой, или, точнее говоря, мужчиной в кожаной куртке. Йенсен удивлённо поднял взгляд на лицо стоящего перед ним человека. Полицейскому хватило двух секунд, чтобы идентифицировать незнакомца – это был тот самый его обидчик с улицы, те же прищуренные глаза из-под натянутой на лоб вязаной шапки, та же усталая улыбка над шерстяным шарфом, скрывающим подбородок.

Инспектор не успел даже почувствовать эмоции по поводу неожиданно попавшегося на его пути злоумышленника, как почувствовал оглушительную боль в правой стороне головы. Йенсен начал очень быстро заваливаться на левую сторону – это его спасло: второй удар в лицо («Ногой или кулаком?» – он не успел понять) получил, уже падая на пол коридора, в этом была его удача – иначе полицейский мог скатиться по лестнице вниз и сломать себе шею. Свет в глазах оглушённого инспектора померк, его сознание накрыла темнота…

Через какое-то время Йенсен пришёл в себя. Он лежал на полу, привалившись спиной к перилам лестницы. Почувствовал острую боль в районе переносицы, дышать было тяжело. «Он сломал мне нос?» – промелькнула неприятная догадка в голове инспектора. Йенсен прикоснулся к лицу – почувствовал что-то липкое. Взглянул на свою ладонь: «Кровь?». Йенсен с трудом повертел головой: вокруг никого. «Линдгрен ещё не вернулся – значит лежу недолго», – сделал вывод полицейский. Инспектор с силой, на которую только были способны его голосовые связки, начал звать сержанта. Его голос раскатистым эхом разносился по пустому коридору. Наконец, он услышал снизу быстро приближающиеся шаги. Йенсен полез во внутренний карман плаща, чтобы вытащить пистолет, но, увы, его ждало разочарование: SIG Sauer P220 с запасной обоймой, как, впрочем, и полицейское удостоверение исчезли. «Деньги он забрал ещё в прошлый раз», – попытался саркастически ухмыльнуться инспектор, но боль в носу заставила его мысли вернуться к физиологическим ощущениям своего раненого тела.

– Инспектор, ты где? – раздался громкий голос Линдгрена.

– Да, здесь я! Наверху! – раздражённо выдохнул Йенсен, напрягая легкие.

По металлическим ступеням застучали тяжёлые ботинки. Через несколько секунд рядом с лежащим полицейским появился напарник. Увидев раненого на полу, он немного оторопел.

– Инспектор, что случилось? – наверное, глупый вопрос, но в первые секунды только это пришло на ум Линдгрену.

Йенсен поморщился, говорить не хотелось.

– Неожиданное нападение, – наконец, вымолвил он, пока сержант оглядывался вокруг.

– Кто? – второй глупый вопрос.

Инспектор понимал весь идиотизм ситуации, поэтому ничего объяснять ему не хотелось.

– Откуда я знаю! – всё, что мог выдавить из себя Йенсен.

– Я бегу за аптечкой и вызываю медпомощь, – уже на бегу бросил сержант, опять застучали его шаги по лестнице. Уже снизу раненый полицейский услышал очередной вопрос: – Куда он побежал?

– Не знаю, – зло выкрикнул Йенсен.

– Держи наготове ствол. Вдруг он вернётся, – эхом разнёся по вестибюлю совет Линдгрена.

Инспектор чертыхнулся про себя: «Да, вернётся, конечно! Дьявол его забери! У меня ведь ещё остались штаны и плащ!»

Через пять минут внизу раздался топот вбегающего человека, и вскоре рядом с Йенсеном снова возник сержант. На этот раз в руках у него были чемоданчик-аптечка и бутылка минеральной воды. Быстрыми движениями Линдгрен смыл водой кровь и грязь с лица инспектора, затем продезинфицировал спиртом место ранения – Йенсен морщился.

– Потерпи, инспектор, – с минуты на минуту прибудет дежурный патруль и с ними медик, – успокаивал сержант пострадавшего. – Позволь, я вколю тебе обезболивающее, – Линдгрен хмыкнул. – Я умею только в мышцу.

Инспектор поморщился, но уже не от боли. «Что я ему беспомощный ребёнок, чтобы так нянчиться со мной? – раздражённо подумал он. – Да ещё оголять перед ним свой зад!» Йенсен энергично замахал рукой, отгоняя помощника. К тому же мысль о пропавших документах и оружии ни на секунду не давала ему покоя, исчезая только при приступах боли в переносице.

Но мучения любого существа на земле когда-нибудь приходят к концу, инспектор Йенсен не был исключением. Сквозь бормотание и причитания Линдгрена он, наконец, услышал приближающийся звук сирены, и через мгновение сержант к облегчению инспектора исчез – побежал на улицу встречать прибывающих полицейских. Вскоре снизу раздался топот мужских ног, сопровождаемый громкими объяснениями Линдгрена о случившемся. Поднявшиеся наверх мужчины обнаружили Йенсена в том же беспомощном положении, в котором его оставил сержант. Только теперь на лице инспектора отчётливо читались злость и гнев, разве что ноздри не раздувались, и то, только потому, что теперь полицейский дышал ртом. Но мужчине в белом халате на бурю чувств, бушующих в груди пострадавшего, было наплевать. Он присел на корточки и молча осмотрел инспектора, слегка прикасаясь к лицевым тканям и следя за реакцией Йенсена, посветил фонариком в глаза Йорана. Затем кивнул сопровождающим его полицейским.

– Кладите его на носилки и несите в машину.

Один из мужчин держал в руках носилки, на которые и поместили Йенсена, чтобы затем аккуратно спустить вниз по лестнице. Через минуту его поместили в фургон, вслед запрыгнул врач, и дверь захлопнулась. Линдгрен и оставшиеся с ним полицейские отправились на осмотр территории заброшенной фабрики и опрос возможных свидетелей из соседних домов.

Инспектор же всё-таки получил в машине экстренной помощи свой укол и, закрыв глаза, попытался забыться, но это было не так просто. Медик, пожилой мужчина, молчал всю дорогу, оставляя Йенсена во власти воспалённых эмоциями мыслей, дёргающихся в его голове.

«Цепочка бредовых событий, между которыми только одна связь – неизвестный мужчина в кожаной куртке и… я, – полицейский схватился за голову, пытаясь утихомирить боль в гудящем мозгу. – Я буду посмешищем всего отдела, да что там отдела, всего департамента полиции!» Но постепенно обезболивающее начинало действовать, а с его действием приходило и состояние безразличия…

***

В восемь вечера около подъезда Курта ждал бордовый Вольво со светящимся плафоном «Такси» на крыше. Мужчина плюхнулся на заднее сидение автомобиля. Водитель зевнул и, не поворачивая головы к пассажиру, лениво уточнил:

– Королевский яхт-клуб?

– Яхт-клуб, – механически повторил пассажир и захлопнул дверь авто.

На Курте красовался новый костюм – он даже не стал одевать сверху плащ или куртку: зачем, если передвигаться по городу на такси? Мужчина закрыл глаза и даже немного задремал – полчаса плавной езды в тёплом салоне машины располагали к этому. Когда такси прибыло на место, он ощутил внутри себя проснувшееся недовольство: так не хотелось никуда идти, оставалось только одно желание – куда-то ехать и ехать, находясь в состоянии бесконечного полусна. Но путешествие закончилось – Курт покинул такси и направился к домику дежурного по марине. Тот уже стоял на пороге, внимательно наблюдая за приближающимся гостем. Подойдя к хмурому пузатому служителю, Курт махнул пригласительным билетом и, кивнув на причалы, спросил:

– Подскажите, где пришвартована «Миледи» Якобсона?

Дежурный недоброжелательно взглянул из-под мохнатых бровей на очередного светского прожигателя жизни. Прежде, чем ответить, мужчина на крыльце выдержал небольшую паузу, ещё раз оглядев щёголя. Выразив таким образом своё неодобрение, пузатый сторож марины махнул рукой в сторону дальнего причала:

– Пятый. Там стоит «Миледи».

Грива седых волос шевельнулась от легкого порыва ветра, поддержав своего хозяина в его негативном отношении к таким разгульным развлечениям: морское дело – это нелёгкая сторона жизни человека, издревле дававшая людям возможность прокормиться в суровых условиях севера, а не очередная забава для праздношатающихся богатеньких бездельников.

Курт оглянулся по направлению, на которое указывал дежурный: по ярким отблескам света и доносящейся издалека музыке догадаться о местонахождении яхты было несложно. Благодарно кивнув дежурному, мужчина не спеша направился по променаду вдоль моря к дальнему пирсу, чтобы через пять минут оказаться перед яхтой «Миледи». Залитое светом судно плавно покачивалось из стороны в сторону. Сквозь прозрачные раздвижные двери в главный салон корабля светская вечеринка просматривалась вся как на ладони: дамы в коктейльных платьях, мужчины в светлых костюмах, подносы с шампанским и мартини.

Осторожно балансируя, Курт прошёл по узкому трапу и попал на открытую палубу яхты, где стояли плетеные столики и стулья, на которых развалилось несколько гостей мужского пола. Эта группа уже была окутана сигаретным дымом, еле уловимым ароматом виски и расслабленным бормотанием. Кто-то из сидящих махнул появившемуся гостю – в ответ Курт кивнул и улыбнулся. В отблесках света, вырывающегося из салона яхты, он узнал мужчину: «Полковник Мартен Ахельсон из генерального штаба», но останавливаться не стал: «Зачем он вообще приветствует меня на публике? Конечно, наше знакомство ещё по службе в Конго не секрет, но лишний раз подчёркивать это? Кругом могут рыскать ищейки национальной безопасности». Поэтому Курт, не останавливаясь, сразу направился в салон яхты. Войдя в полуоткрытую дверь, он попал в залитое светом помещение. Мужчина не успел ничего толком рассмотреть, как закашлялся: будучи некурящим, ему было трудно сразу привыкнуть к атмосфере, где витал табачный дым, пусть и в основном дамских сигарет.