Скиф

Глава пятая

Спуск на последний уровень благодаря скоростному лифту прошел очень быстро. Выходя из кабинки, Александр ожидал увидеть точную копию той обстановки, которую видел на уровне арсенала, но здесь все оказалось по-другому. Они попали в совершенно пустую комнату с тяжелой бронированной дверью. Приложив пальцы к сканеру, они прошли в другую комнату, как две капли воды похожую на первую. Дверь за спиной закрылась, и вновь пришлось прикладывать палец к пластине. Вдобавок сначала Кум, потом и Александр, ни к кому не обращаясь, назвали свои рабочие псевдонимы и цель посещения сектора «Z», как официально именовался «зверинец». Только после этого замок щелкнул, пропуская их в другую комнату, где помимо пальцев у них еще отсканировали радужную оболочку глаз. Когда проверка была закончена, они попали в короткий коридор, который просматривался видеокамерами и, как сказал Петрович, в случае нужды простреливался настолько плотно, что шансов уцелеть не было даже у самого шустрого создания – оборотня. В конце коридора находилась металлическая дверь с магнитным замком, открыв которую, они попали в притемненное помещение, кое Кум и окрестил «зверинцем». Как успел заметить Александр, скорее оно напоминало гигантский террариум, поскольку вместо стен здесь были огромные стеклянные витражи, наподобие магазинных витрин. Только в этих витринах были не манекены, а живые люди. Вглядевшись в интерьер этих застекленных камер, Скиф увидел обыкновенные жилые комнаты с телевизорами и радиоприемниками, разве что унитаз и душевая кабина не были отгорожены от основного помещения.

Кум по-хозяйски уверенно прошел в глубь зала, где стояло несколько стульев и небольшой столик, сел, вольготно откинувшись на спинку, достал сигареты, прикурил.

– Присаживайся, студент. Придется с часик подождать, партия свежая, еще с новой шкурой не обвыкшаяся, поэтому трансформация у них происходит строго по расписанию.

– В смысле трансформация? – Александр насторожился. – Ты хочешь сказать...

– Да не хочу я ничего сказать, – довольно грубо прервал его Кум. – Те, кто сидит в вольерах, уже не совсем люди. Это оборотни-волки и оборотни-химеры, просто инициированные не очень давно, поэтому еще не контролирующие время обращения. Обычно для опытов здесь содержат не более двух-трех особей, но специально для твоего обучения еще десяток заготовили.

Когда до Александра дошел смысл услышанного, его пробрал озноб:

– Так вы нормальных людей переделали?! Специально для меня?! Я правильно тебя понял? – Негодование, бурля словно горная речка, выплеснулось на спокойного, как мраморная статуя, Кума. – Да вы сами зверье, фашисты долбаные!

– Спокойно, курсант! – В голосе наставника прорезались металлические интонации. – Истерик мне еще здесь не хватало! Сиди, смотри и слушай. Можешь курить, пепельница на столе. Блевать захочешь – блюй прямо на пол, завтра уберут. И вообще, мне не совсем понятно твое чистоплюйство. Не ты ли, голубь сизокрылый, совсем не так давно лишил жизни шестерых прекрасных юношей, а, сердобольный ты мой? В отличие от этих, – Петрович ткнул пальцем в сторону застекленных камер, – они были нормальными членами общества, защитниками своей страны, я бы даже сказал, они были светлым будущим Страны Советов. А тут какой-то засранец взял да и лишил это будущее жизни. И вот сейчас этот самый засранец сидит в тепле и уюте да еще обвиняет своих благодетелей в том, что они убийц и насильников заставили трудиться на благо государства, хоть и в виде оборотней. Молчишь?! Это правильно. К примеру, знаешь, кто сидит в вольере номер семь?

Испытывая смущение за свои, как выяснилось, не совсем обоснованные обвинения, Александр нашел взглядом витрину с большой желтой цифрой «7» в верхнем углу. За стеклом находился средних лет человек, уже успевший обзавестись небольшим брюшком и глубокими залысинами на голове. Он мирно возлежал на кровати, почитывая газетенку, курил и в целом производил довольно приятное впечатление. Если забыть, в каком месте он находится, то можно было его принять за добропорядочного отца семейства, отдыхающего после напряженного трудового дня.

– Слеза умиления от этой идиллии у тебя не навернулась? Так и хочется выпустить его на волю к семье, детям... А между тем на совести этого урода (только доказанных!) одиннадцать убийств детей в возрасте от шести до девяти лет. Видишь ли, этот ублюдок, гомосексуалист-педофил, любил побаловаться с маленькими мальчиками, а чтобы скрыть следы своих развлечений, он детишек попросту душил и прикапывал в лесочке. Эту гниду в камере убили бы стопроцентно, попользовав предварительно в задницу, но менты его сразу отсадили в одиночку и до суда глаз с него не спускали. Ну а после вынесения приговора он попал к нам. Причем особо обращаю твое внимание, он добровольно согласился на проведение над ним экспериментов, рассчитывая пожить подольше. Так-то вот, а ты – «зверье», «фашисты»! Запомни, студент, раз и навсегда: там, где начинаются спецслужбы, таких слов, как гуманизм и человеколюбие, попросту не существует. Рациональность и конечный результат – вот что отныне должно определять твое сознание.

Александр сидел молча, чувствуя себя очень неловко. Кум, видя, что его проповедь оказала нужное воздействие, изменил тон:

– Запомни, Саша, в нашей профессии нет места ни жалости, ни слюнтяйству. Те, кого ты будешь убивать, уже не люди, они взбесившееся зверье, основной целью которого является уничтожение людей как вида. Ты еще многого не знаешь, да вообще еще ничего не знаешь, а когда тебе станет ясна полная картина происходящего, ты меня поймешь.

Кум замолчал, сосредоточенно смоля остатки сигареты. Александр, желая сменить тему разговора, задал Петровичу безобидный на первый взгляд вопрос:

– Слушай, Петрович, а зачем все это хозяйство так глубоко под землю запрятали? Боятся бомбардировок, что ли?

Кум грустно улыбнулся:

– Помнишь, я тебе рассказывал про операцию СМЕРШа в Альпах?

– Конечно.

– Так вот, тот самый лейтенант, у которого обнаружились сверхъестественные способности, а попросту феномен «третьего глаза», – мой отец. Когда создавался Отдел, он по вполне понятным причинам был одним из его основателей. Тогда, в начале пятидесятых, наша контора базировалась на поверхности и охранялась, конечно, не как сейчас, но тоже прилично. Однако главной ошибкой тогда было именно то, что безопасность обеспечивалась от внешнего вмешательства, а, как оказалось, основная угроза исходила изнутри. Вот за этот просчет мой отец поплатился жизнью. Тогда нашими учеными велись усиленные работы по изучению тех документов, которые добыл мой отец в «Вервольфе», только в отличие от немцев у наших умников не хватило соображения, что нельзя одновременно работать по нескольким направлениям, тем более что никто еще толком в этой области не разбирался. Вот они и создали сразу несколько различных видов нечисти, не представляя, какой адский коктейль у них получился. Пока велись работы с этими полусобаками и полузмеями, – он пренебрежительно кивнул головой в сторону вольеров, – все шло относительно спокойно. Однако управлять этим зверьем никак не получалось. Они хоть и до определенной степени разумные, но абсолютно не контролируемые. Власть над этими тварями имеют лишь вампиры, которые, в сущности, есть абсолютное зло почти совершенной формы. Вообще, вампир – самый опасный противник: у него масса сильных сторон при почти полном отсутствии недостатков. Как и при жизни, он разумен и не чужд многим человеческим интересам. К примеру, оборотень, если смотреть на вещи отстраненно, существо по определению несчастное, попавшее в эту волчью шкуру против своей воли и ничего, кроме убийства, делать не умеющие. Вампир же, напротив, стал таким добровольно, пытаясь обрести полную власть над миром при помощи той магии, которая становится доступной живым мертвецам. Они некроманты, повелители мертвых, князья мрака, властелины подлунного мира.

Как правило, в вампиры подаются очень сильные колдуны и чернокнижники, когда понимают, что конец их земного существования близок, а умирать ох как не хочется. Достигнуть бессмертия другими путями, насколько я знаю, ни у кого еще не получалось, вот и проводят они ритуал обращения в вампира. При этом достигается масса соблазнительных вещей. Во-первых, вечная молодость обращаемого, поскольку после проведения обращения вампир молодеет независимо от возраста и выглядит приблизительно лет на тридцать. Во-вторых, как я уже сказал, им становятся доступными практически все виды магии, овладеть которыми в человеческом обличии очень трудно. Естественно, все это открывает перед вампиром новые горизонты, а если учесть, что вкус к жизни у него не пропадает, то становится понятным его стремление к власти и богатству.

– Я по видику смотрел кино американское про вампиров и, честно говоря, не понял одну вещь... – Мозг Александра привычно анализировал поступающую информацию, что рождало закономерные вопросы. – Если вампира не остановить, то ведь за короткое время вокруг него все станут вампирами, он кусает одного, тот соответственно тоже становится вампиром, хочет жрать и кусает третьего, который также становится вампиром.

– Нашел чему верить. – Кум презрительно хмыкнул. – По большей части во всех этих фильмах показывают полную туфту, используя в качестве исходников отрывки древних баек и книги безумных инквизиторов, в которых тоже правды кот наплакал. Настоящие манускрипты и «черные писания» никогда до простых людей не доходят, за исключением очень редких случаев, когда археологи находят древнюю рукопись и это проходит мимо соответствующих служб. Книги заклинаний передаются колдунами по наследству, но даже в этом случае редко они оказываются оригиналами, обычно копии, хотя тоже довольно древние. У нас в Отделе на уровне арсенала есть спецхран, где хранятся конфискованные фолианты, но это все копии, где находятся оригиналы, я не знаю. Скажу только одно – они не уничтожены. – Увидев удивленный взгляд Александра, он уточнил: – Один из томов этих адских писаний захватил лично я и в горячке пытался его уничтожить. Я его жег огнем, пытался порубить топором, обливал кислотой – все оказалось бесполезным. Оригиналы колдовских книг написаны на человеческой коже, человеческой кровью и защищены неизвестными заклинаниями, снять которые у наших Хранителей до сих пор не получается. Ну да бог с ними, этими писаниями.

Так вот, пока наши исследователи, будь они неладны, возились с мелкотравчатой нечистью, все было более-менее спокойно, но сверху давили, требовали конкретных результатов, а их не было и быть не могло. Тогда руководители проекта, наплевав на предупреждение людей здравомыслящих и на то, что все в тех же немецких архивах указывалось на опасность инициации вампира, приняли волевое решение и создали кровососа, который, как они думали, смог бы заставить нечисть трудиться на благо страны. К слову сказать, для этой «ответственной и важной» миссии был выбран человек со всех сторон положительный, убежденный коммунист, готовый жизнь отдать во имя идеи. Эти ученые бараны думали, что и после обращения он останется верным продолжателем дела партии, только вышло все совсем по-другому.

Действительно, сначала вампир был полностью лоялен и послушен. Позже, разбирая детали случившегося, специалисты пришли к выводу, что, проявляя чудеса терпения, вампир попросту набирался сил, изучал свои новые способности, присматривал себе «семью». Да, не дорассказал я тебе об этих тварях. В общем, прежде всего вампир стремится обзавестись так называемой «семьей». Обычно это две, реже три особи женского пола, этакая «шведская семья»! С чем связано такое стремление, нам толком неизвестно, достоверных сведений на этот счет нет, правда, существует предположение, что внутри вампирской «семейки» бурлит активная половая жизнь, слава богу, только внутри самой «семьи»! А по поводу вампирских укусов – это все полная ерунда. В вампира обращаются только при помощи специального заклинания и соответствующего ритуала.

Короче говоря, новоиспеченный вампир-коммунист дней десять отъедался, присмотрел себе двух телок из состава обслуги и в одну прекрасную ночь вышел на свободу, практически не встретив на своем пути сопротивления, так как без труда уничтожил всю охрану, которая состояла из обыкновенных солдат. Будь в охране хотя бы один человек, обладающий способностями охотника, возможно, все было бы иначе, потому как хоть и стал этот доброволец вампиром, но при жизни-то он колдуном не был, поэтому сколько-нибудь серьезной магией попросту не владел. Однако все пошло по самому скверному сценарию. Прежде всего вампирская «семейка» выпустила на волю всех оборотней и химер, которые, оказавшись на свободе, занялись своим естественным делом – начали резать людей. Тут, конечно, нельзя не отдать должное вампиру – не обладая достаточно магией, он все же сообразил, как управлять этим зверьем, заставив перевертышей кусать людей не до смерти, а только с целью превращения их в демонических тварей. Таким образом, уже к утру практически весь гарнизон, включая и семьи офицеров и научных сотрудников, был превращен в огромную стаю оборотней. К тому моменту, когда вышестоящему руководству стало известно о ЧП, зараженной оказалась огромная территория, куда помимо воинской части, где находился исследовательский центр, вошли также две небольшие деревушки, которым не посчастливилось оказаться рядом с этим злополучным местом. Ситуация складывалась критическая, грозившая обернуться настоящим кошмаром для всей страны.

Парадокс, но сами русские сотворили то, что не получилось у немцев! Дело дошло до того, что на зараженные территории предлагалось скинуть новинку вооружений – ядерную бомбу, но, к счастью, не решились. В спешном порядке была сколочена ударная группа, которую возглавил мой отец. Перед высадкой десанта по зараженным территориям был нанесен мощный авиаудар с целью разрушить здания, которые могли быть использованы нечистью в качестве укрытия. Затем начали массированно отстреливать нечисть с вертолетов. Стреляли серебром, поэтому к исходу второго дня основная часть тварей была истреблена. После этого в дело вступил спецотряд. Планомерно, квадрат за квадратом была прочесана вся зараженная территория, уничтожалось все, что шевелится.

В конце концов, отряд отца подошел к эпицентру всех бед – разрушенной бомбежкой лаборатории. В условиях ограниченного пространства, почти в полной темноте, предстоящая схватка могла окончиться для ликвидаторов весьма плачевно, однако другого выбора у них не было. Вопрос стоял следующим образом: либо отрад уничтожает всех тварей с рассвета до заката, либо наступившая ночь не оставляет им ни одного шанса на победу. Короче говоря, задача перед ними стояла не из легких, но до наступления темноты задание было выполнено, правда, очень дорогой ценой. Половина отцовского отряда погибла или была тяжело ранена, но самое неприятное выяснилось позже, когда все уже было закончено. Среди уничтоженной нечисти вампирской «семейки» не оказалось. Пользуясь всеобщей суматохой, они скрылись в неизвестном направлении, а это было равносильно поражению, поскольку, оставаясь на свободе, они могли устроить нечто подобное в любом уголке страны. Дело осложнялось еще и тем, что приближалась ночь, но несмотря на это, отец и еще семеро бойцов из его отряда отправились в погоню, полагаясь на свою интуицию, которая, кстати, их не подвела. Знали о вампирах в те времена немного, по большей части из все тех же архивов «Вервольфа», поэтому отец наивно рассчитывал ночью, на открытой местности совладать с этими опаснейшими созданиями. Но, как известно, человек предполагает, а судьба располагает. Догнали они кровососов довольно быстро, только не учли их способностей и коварства. В общем, отряд попал в ловушку, умело расставленную вампирским «семейством». Повеселились упыри на славу, ребята, в том числе и мой отец, умирали тяжело и долго. Как мне рассказывали, кишки были развешены по деревьям в радиусе пятидесяти метров.

Кум замолчал, на его лице застыло печальное выражение. Он вновь закурил, глубокими затяжками пытаясь восстановить душевное равновесие, а когда вновь заговорил, голос его звучал глухо.

– Ты знаешь, Скиф, – он впервые назвал Александра псевдонимом, – когда у меня открылись способности охотника и я узнал правду о гибели своего отца, то поклялся, что разыщу эту суку, этого упыря, и тогда уж припомню ему все. Но, как это ни печально, дорожки наши так и не пересеклись, хотя за свою карьеру ликвидатора мне посчастливилось отправить на тот свет двоих кровососов, это если без учета их гаремов. Так вот о чем я. Активная фаза моей боевой деятельности подходит к концу, и вряд ли я уже эту мразь повстречаю, а ты только начинаешь свой путь охотника. Я тебя прошу, если когда-нибудь ты этого гада отловишь, передай ему от моего имени большой привет. Хорошо?

– Ладно, Петрович, передам, – легко согласился Александр, – и от тебя передам, и от себя добавлю, если, конечно, удастся его прищучить. – Внезапно ему в голову пришла простая и вместе с тем вполне здравая мысль: – Слушай, а может быть, его уже и без тебя... того? Не один же ты ликвидатором работаешь, кто-то из наших его втихаря и загасил?

Кум отрицательно покачал головой:

– Это просто не могло пройти мимо меня. Уничтожение вампира – событие отнюдь не рядовое, обставляется как настоящая войсковая операция, с несколькими кругами безопасности и само собой с подстраховкой. Нет, я бы обязательно об этом знал. – Кум сделал паузу. – Есть версия, что ушел он в район Афганистана, а там сам аллах не разберет, кто есть кто и кто за кого. Косвенно эту версию подтверждают регулярные всплески магической активности, которые мы фиксируем в районе Кандагара. Причем вот что интересно: нечисть не всегда направлена против наших войск, что было бы понятно, будь инициатором этой чертовщины афганец, но вот ведь какая штука – и душманы регулярно напарываются то на оборотней, то на мертвяков.

– Петрович, не забывай, что для меня твои термины как китайский алфавит. Ну не знаю я, кто такие мертвяки. – Александра пробрал смешок. – Это все равно что первобытному человеку про телевизор рассказывать.

– Извини, забылся. – Кум взглянул на часы. – Ладно, ты этих тварей еще изучать будешь, времени и информации у тебя будет достаточно, а сейчас смотри на вольеры. С минуты на минуту должно начаться. Я сейчас звук включу, а ты не пугайся, эти стекла с односторонней прозрачностью и выдерживают выстрел из гранатомета.

Петрович чем-то щелкнул, и помещение наполнилось посторонними звуками. Мужичок из седьмого вольера, до этого спокойно читавший газетку, внезапно забеспокоился, встал с койки, нервно прошелся из одного угла комнаты в другой. Вдруг, словно почувствовав необычайную жару, он начал быстро скидывать с себя одежду. Мельком взглянув на другие камеры, Александр увидел, что и другие обитатели «зверинца» ведут себя так же, как и мужик из седьмой камеры.

Оставшись в чем мать родила, маньяк-педофил резко задрал голову вверх, будто пытался что-то разглядеть на потолке. В этот момент уши Александра резанул дикий звериный вой, заставивший сердце уйти в пятки и парализующий, словно удар электротока. Без всякого перехода или других побочных эффектов, практически моментально человек превратился в непонятное и зловещее существо, очертаниями напоминающее человека, но с большой звериной мордой, полностью покрытое густой черной шерстью. Лапы (или руки?) зверя бугрились упругими мышцами, огромные когти напоминали скорее острые кинжалы, пасть украшали белоснежные клыки, превращая ее в страшное оружие.

Тварь огляделась и неожиданно прыгнула на одну из стен, оттолкнувшись от которой, легко перелетела к другой. Удивительно, но движения столь крупного существа были легки и практически неуловимы глазом. В какой-то момент метания по комнате слились в сплошной вихрь, из которого взгляд Александра лишь изредка выхватывал ощеренную в дикой злобе хищную пасть.

Оцепенение, вызванное этой страшной метаморфозой, длилось минуты три, после чего Саня с удивлением заметил Кума, который спокойно, как на рядовом просмотре кинофильма, курил, пуская кольца дыма в потолок. Александр осмотрелся по сторонам. Боже мой, во всех соседних вольерах бесновались такие же лохматые твари, пытаясь выбраться на свободу и не находя выходы, ревущие и дико воющие от бессилия.

– Ты, Скиф, обернись, там тоже интересно. – Голос Кума еле прослушивался среди этой адской какофонии.

Александр послушно оглянулся и невольно вцепился руками в крышку стола. Существа, находящиеся в этой части «зверинца», вели себя не в пример оборотням тихо, но животный ужас, который они нагоняли своим мерзким видом, не поддавался никакому сравнению. За стеклянными стенами вольеров, шипя и причудливо извиваясь, располагались химеры. Невообразимым образом в них сочетались огромные, метров по пять, змеи и то, что совсем недавно было человеком. Большое, сильное тело змеи венчали руки, похожие на человеческие, но изгибающиеся, словно были без костей, в разные стороны. На змеиной голове такого монстра чуждыми змее элементами выглядели небольшие остроконечные ушки и большие человеческие глаза. Изредка, очевидно пытаясь обрести свободу, химеры наносили мощные удары хвостами по стенам, и тогда помещение наполнялось громким гулом.

Когда первое потрясение схлынуло, Кум добавил масла в огонь, объявив о том, что сейчас покажет, как эти твари питаются. Словно по его команде в камере, в которой метался оборотень, открылась небольшая металлическая дверь, и в проеме появился довольно крупный козел, который, чувствуя свою скорую погибель, жалостливо мекал и жался к стенам. Реакция оборотня была мгновенной: молниеносный прыжок, брызги крови вперемешку с кусками мяса, вой радости от ощущения свежей крови. Волколак с остервенением рвал козлиную тушу, возвышаясь над ней черной скалой. От этого зрелища к горлу Александра подкатила волна тошноты, грозя выплеснуть наружу недавний ужин. Усилием воли он сдержал рвотные позывы, досмотрев до конца кровавый спектакль. Гораздо сильнее ему поплохело, когда свою трапезу начала химера. Очутившись в тесном помещении один на один с демонической тварью, бедный козел начал бегать по комнате в тщетных поисках спасения. Змееподобная химера быстро положила конец этой бестолковой беготне. Свернув в кольца свое большое тело, она словно гигантская пружина распрямилась, буквально размазывая козла по стене. Затем, действуя руками почти по-человечески, химера подняла бьющуюся в конвульсиях тушу и, раскрыв клыкастую пасть, начала рвать на куски несчастную жертву. Александр, и так получивший за сегодняшний день не одну встряску, этого зрелища выдержать не смог. Его выворачивало наизнанку до самой глубины души, еще и еще, пока наконец рвотный приступ не пошел на убыль.