- -
- 100%
- +
© Вадим Наговицын, 2017
ISBN 978-5-4485-1513-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
1
Морозным мартовским вечером поезд плавно остановился у платформы, и множество пассажиров высыпало наружу. Поток людей с огромными сумками, чемоданами и тюками пополз к высокому зданию вокзала, на котором сияли огромные буквы – «Прокопейск». Шустрые носильщики в чёрной униформе торопливо подхватывали багаж и громоздили его на тележки. Но многие пассажиры предпочитали сами мужественно тащить свою тяжёлую поклажу.
Из пятого вагона почти самым последним сошёл мужчина невзрачного вида. Был он невысок ростом, коренаст, круглое лицо давно небрито, и одет очень скромно – в старомодное чёрное пальто и вязаную чёрную шапочку. В руках он держал небольшую дорожную коричневую сумку. Обычный командировочный или мелкий торговец – поди его разбери.
Пассажиры на платформе редели, втекая внутрь вокзала, и только тип в чёрном пальто не торопился войти. Он стоял неподалёку от входа и смотрел, как непрерывно распахивающиеся стеклянные двери пропускали через себя людей – одного за другим.
Электронные часы на табло показали 17—00. Мужчина достал из кармана мобильный телефон и зажал в руке, ожидая звонка. Через минуту телефон засветился и издал звук популярной мелодии.
– Это гость. Я слушаю! – мужчина сильно прижал телефон к уху. Пар от дыхания густо заклубился над его головой.
В трубке был слышен искажённый хрипловатый мужской голос:
– Иди в вокзальный бар на втором этаже. Подойдёшь к седому бармену, скажешь, что от Пилигрима. Он всё объяснит. Затем поезжай в ресторан «Глория», тебя там встретит наш человек, дальше действуй по плану. Понял?
Мужчина, кивнув головой, словно собеседник был рядом, ответил:
– Да, всё понял.
Он нажал кнопку отбоя, запихнул телефон в карман и вошёл внутрь здания.
Через пятнадцать минут он вышел с другой стороны вокзала с небольшим клетчатым баулом в руках и сел в такси. Машина помчалась в город.
2
– Это вы, господин астролог? Мне нужно срочно попасть к вам на приём. Срочно! – истеричный женский голос в телефонной трубке звучал напористо и визгливо.
– Я сегодня не принимаю! – с недовольным рычанием ответил Пармениус. Он был встревожен, и ему было не по себе. Но собеседница продолжала настаивать на своём:
– Вы составляли мне гороскоп в прошлом месяце, но ничего хорошего в нём не сбылось! Одни сплошные неприятности – и никаких просветов. А вчера астролог Феодора сказала, что вы дурной предсказатель и от вас могут быть одни проблемы…
– Тогда что вам нужно от меня?
– Я хочу, чтобы вы составили мне новый гороскоп с хорошими предсказаниями…
– Послушайте, – Пармениус рассердился и заговорил назидательным тоном, – гороскопы не бывают ни плохими, ни хорошими. Они показывают только то, что вам предписано судьбой. А нравится вам это или нет – это ваше личное дело. И если что-то не сбылось, то это только к лучшему. Значит, вы не так сильно зависите от расположения звёзд и можете сами влиять на свою судьбу!
– Но, послушайте, как же так?! – напористость собеседницы поубавилась. – Я всё же хочу…
– У вас будут большие проблемы, если вы не оставите меня в покое. Вас ждёт удача по работе, если вы перестанете сплетничать о своей начальнице, и вы обязательно заболеете, если не поможете своему единственному брату! – Пармениус был сильно раздражён.
– Откуда вы знаете про моего брата? – голос внезапно поник.
– Я всё знаю, потому что я астролог и предсказатель Пармениус! А вы бегаете к самозванцам типа Феодоры. И бегайте дальше – правды о вашем будущем эти шарлатаны вам не скажут никогда, потому что она им неведома! Они лжецы! И до свидания! – астролог резко положил трубку на телефонный аппарат с номероопределителем, на котором зеленели циферки домашнего номера истеричной дамочки.
Старинные настенные часы с маятником пробили ровно пять. Пармениусу было нехорошо.
Уже с утра он почувствовал острую тревогу. Она зародилась ещё во сне – вещем сне.
Ему приснились крепкие спортивного вида ребята с обнажёнными торсами и короткими стрижками. Они шли строем, колонной по двое, чётко отбивая шаг каблуками военных ботинок и раскачиваясь из стороны в сторону. Лица у них были безжизненны, как у зомби, а вместо глаз темнели провалы пустых глазниц. Они шагали в его сторону и, медленно поднимая, протягивали к нему руки. Проснувшись, Пармениус прислушался к своим тревожным ощущениям. Казалось, он понимал смысл этого сна, но явно не хотел в этом признаться самому себе. Потому что всё говорило об угрозе для его жизни…
3
– Андрей Сергеевич, вам звонят, – пропела своим томным голосом секретарша Нина. – Не представились, но настойчиво просили соединить с вами. Сказали, что хотят поздравить лично и передать привет… Резвому.
– Соедини! – Андрей Сергеевич нехотя поднял трубку дорогого офисного телефона. Этот звонок ему не понравился. Немного осталось на белом свете людей, которые имели смелость обратиться к нему по старому прозвищу – Резвый. – Алло, Резванов на проводе.
– Привет, Резвый!.. – голос был низкий, с хрипотцой, вкрадчивый и очень уверенный. – Узнаёшь?
Андрей Сергеевич нахмурился, но, с усилием изобразив радушие, непринуждённо ответил:
– Узнал, Слон, узнал… Привет, уважаемый! Какими судьбами? Как обо мне вспомнил? – Андрей Сергеевич черканул на бумажке: «Откуда звонок?» и протянул стоявшему рядом помощнику. Тот моментально исчез за дверями кабинета.
– Вспомнил, Резвый. Как же про тебя позабыть? Лет двенадцать, поди, не виделись. Как раз мой срок вышел. Последний звонок позавчера оттрубил… Вот, откинулся, и сразу решил тебе позвонить. Хочу поздравить тебя с днём рождения… – голос Слона слегка дребезжал, видимо, он с трудом сдерживал ярость.
– Спасибо, Слон, спасибо. Ты всегда был добрым и чутким товарищем. А откуда ты звонишь? Из Сибири?
– Нет, я уже из Москвы. Вот обзваниваю старых приятелей. А у тебя сегодня как раз дата торжественная, – Слон довольно хохотнул. – В общем, Резвый, желаю тебе здоровья и… до-о-олгих лет жизни!
– Спасибо, Слон, я буду очень стараться, – Андрей Сергеевич услышал в трубке гудки отбоя. Ему стало тревожно, и какая-то тихая злость заклокотала внутри живота.
Вошёл помощник и протянул листок бумаги. Там было написано: «Звонили из Москвы с городского телефона. Номер определить не удалось. Защита высокого уровня». Прочитав записку, Андрей Сергеевич скомкал её и кинул в мусорную корзину. Помощник участливо наклонился и вежливо спросил:
– Какие-то проблемы?
– Да, нет… Старый корефан объявился. С днём рождения поздравил. Кстати, как там с банкетом? Всё ли готово? – Андрей Сергеевич встал из-за письменного стола, изготовленного на заказ из полированного красного дерева, и прошёлся по просторному светлому кабинету.
– Не извольте беспокоиться. Почти всё готово. Торжественный ужин на двести персон, согласно утверждённого списка, начнётся в 19 часов в вашем ресторане «Глория». Я звонил – справился. Шеф-повар уверил, что всё в полном ажуре. Французское шампанское чартерным рейсом из Парижа уже доставили. Цветы из Голландии тоже. Подарки начнём принимать уже сейчас, – помощник взглянул на часы, они показывали 17—00.
– Охрану прибавьте. И прослушки на телефоны включите. Мало ли что. Всё-таки городское начальство будет. И вообще… – Андрей Сергеевич подошёл к окну и отдёрнул плотную штору. Толстые пуленепробиваемые стёкла слегка искажали вид на вечернюю улицу. Из-за низкой тёмно-серой облачности стояли густые сумерки, и город потихоньку включал освещение. Свет от фонарей и автомобильных фар преломлялся в четырёхлучевые звёздочки, и это придавало особую загадочность мрачному городскому пейзажу. Отвернувшись от окна, Резванов неожиданно спросил у настороженного помощника:
– А где сейчас Бурый? Геннадий Николаевич – он в городе?
Помощник изобразил удивление, но ответил, не мешкая:
– Час назад он был у себя в офисе, но затем выехал в центр города. Могу уточнить…
– Разведка? Молодцы! Свяжись с ним и попроси срочно заехать ко мне. Скажи, что очень важно и я очень сильно просил. Хорошо? – Андрей Сергеевич посмотрел на часы и вышел из кабинета.
4
Подполковник Лазукин с удовлетворением смотрел на дверь своего кабинета, на которой красовалась блестящая медная табличка с чётко выгравированными словами: «Начальник УВД города Прокопейска Лазукин Владимир Романович». Её привинтили две недели назад, но подполковник ещё не успел налюбоваться ею сполна.
Пройдя через небольшую приёмную, ещё не обретшую секретарши, подполковник Лазукин вошёл в свой просторный, обставленный новой офисной мебелью кабинет и с удовольствием уселся в мягкое кресло за большой письменный стол.
На настенных часах с огромным белым циферблатом стрелки показывали ровно пять часов. Подполковник нажал кнопку селектора и вежливым голосом попросил:
– Майор Сиротин, зайди, пожалуйста, ко мне.
Через пять минут в кабинет тихо вошёл высокий моложавый майор с коротко стриженными седоватыми волосами и строгим худощавым лицом. Не дожидаясь разрешения, он молча прошёл, сел в кресло у окна и вопросительно поглядел на Лазукина. Тот, сидя за своим столом, закурил папиросу и, выпустив дым в потолок, задумчиво произнёс:
– Костя, я получил приглашение на банкет к Резванову. Сегодня у него день рождения, и он пригласил всё городское и областное начальство в свой ресторан на улице Кирова. Передо мной сложный вопрос – идти или не идти… Хочу с тобой посоветоваться как со старым приятелем и боевым товарищем. Что ты думаешь по этому поводу?
– Странно, что ты только сейчас заговорил об этом. Приглашение тебе принёс курьер четыре дня назад в полдень… – майор Сиротин тоже закурил папиросу и повернулся к начальнику лицом. – А что тебя смущает?
Тот посмотрел на майора с некоторой строгостью. Вслух же подполковник произнёс:
– Я не собирался идти. Но вчера мне позвонили. Сначала городской прокурор Ставрогин. Он спросил – иду ли я к Резванову на банкет, а когда я ответил, что нет, то он чуть ли не закричал, чтобы я не глупил, что мне обязательно нужно там быть, иначе меня не поймут. А сегодня утром мне позвонил мой шеф из областного управления внутренних дел и тоже поинтересовался – иду ли я на банкет к Андрею Сергеевичу… Я, было, возразил, что не собираюсь лицезреть дорогого гражданина Резванова. На это шеф строго и безапелляционно заявил мне, что если я не пойду на банкет к Резванову, то буду полным дураком и вряд ли смогу оправдать высокое доверие, оказанное мне руководством областного УВД… Вот я и задумался – что же делать?
– А что, Володя, почему бы и не пойти? Особенно, если об этом просит высокое начальство и коллеги из правоохранительных структур? – в голосе майора Сиротина послышалась злая ирония.
– Костя, я всего лишь две недели сижу в этом кресле. А до этого пятнадцать лет тянул лямку в районном отделении. И ты прекрасно знаешь, что посадили меня за этот стол не за красивые глазки и не по блату… Преступность растёт, криминал крепчает, и требуются настоящие профессионалы для борьбы с ним, – подполковник сделал затяжку, и папироса пыхнула огоньком. – Когда мы с тобой последний раз были в командировке в Чечне, не ты ли говорил, что пришло время таких, как мы – нормальных и непродажных ментов, которые смогут навести наконец порядок в стране. Говорил ты такое? – Лазукин в упор поглядел на Сиротина.
Тот в ответ посмотрел так же твёрдо, только в глазах стояла тёмная злость:
– Да, Вова, говорил. И время наше, действительно, пришло. Ты стал начальником городской милиции, а я начальником отдела по борьбе с организованной преступностью. А разве много мы с тобой смогли сделать за предыдущие годы? У меня два пулевых ранения, жена инвалид и дочь ходит в школу под негласной охраной. А у тебя уже две автомобильные аварии и постоянный прессинг сверху и снизу, чтобы ты не развивал слишком бурную деятельность, – в голосе майора звучал металл.
– Что?! Скажи мне на милость, что мы успели сделать?! Пересажали мелких жуликов, разгромили мелких наркоторговцев, утихомирили шпану, прижали немного хвосты кавказским бандам и всё! А остальная крупная сволочь как сидела по своим еврохазам, так и продолжает сидеть, да ещё и куражится! – Сиротин вскочил с кресла и начал нервно ходить по кабинету. Его речь звучала громко и раздражённо:
– Где сейчас Арканя-кидала? Он начальник Городского управления финансов!.. Блин, махрового жулика ставят управлять государственными деньгами! Что он сделал первым делом? Урезал бюджет на поддержку городской милиции! Как же! Мы слишком хорошо помним его биографию…
А где этот бандит Пырин? Правильно, руководит Городской думой. Он, видишь ли, депутат…
А что делает Журик-кровопийца? Он – крутой бизнесмен! Поубивал мелких конкурентов и теперь держит почти половину торговли в городе…
Бутя, Пятак, Сомик – отпетые бандиты, на них клейма ставить негде! Гляди-ка! Нынче все богатые бизнесмены и общественные деятели! Сомик у нас теперь самый главный благотворитель – опекает сироток в детских домах. А сколько сироток он оставил десять лет назад, когда его бригада умывала кровью весь Полуховский район? И ведь не сумели мы его тогда посадить – ни одной улики, ни одного свидетеля! Он всех отправил на кладбище…
А что сейчас делает Резвый? Ах, пардон, господин Резванов! Теперь он депутат Законодательного собрания нашей замечательной области. Магнат, хозяин заводов, газет, пароходов… Некоронованный король города Прокопейска, явный и тайный владелец почти всего крупного бизнеса. Не он ли теневой мэр нашего города? Не он ли тут назначает всех на должности и снимает с них? А? Ответь мне, Владимир Романович? – майор Сиротин раздражённо погасил в пепельнице недокуренную папиросу и достал новую.
Разговор накалялся. Подобная тема не раз возникала в этом кабинете, но именно неспособность решить обсуждаемые проблемы силами правопорядка порождала и в подполковнике, и в майоре чувство раздражения от неисполненности своего офицерского долга. Это и сближало старых боевых товарищей, и, одновременно, отдаляло их по причине своего служебного и гражданского бессилия.
Раздался звонок городского телефона, и Лазукин недовольно протянул руку за трубкой. Поднеся её к уху и услышав знакомый голос, потеплел, улыбнулся, ласково и тихо произнёс:
– Да, солнышко, всё нормально, – подполковник выразительно глянул на Сиротина, кивнул, давая понять, что звонит жена, и извиняясь за вынужденный перерыв в разговоре.
5
Инна Викторовна была чрезвычайно занята. Должность начальника юридического отдела Городского управления коммунального хозяйства была хлопотной и нервной. Сегодня был приёмный день, и посетители шли один за одним. Жильцы – с жалобами на работу эксплуатационщиков, эксплуатационщики – с проблемами выполнения договоров и подрядов, ремонтники – с тяжбами на смежников и заказчиков, заказчики – с актами нарушений и так далее. Обычные хозяйственно-правовые хлопоты большого коммунального хозяйства города Прокопейска.
Приёмные дни всегда были маленьким дурдомом и требовали от Инны Викторовны большой выдержки и самообладания. Опытный юрист с большим стажем работы в финансово-экономической области, она уверенно справлялась с текущей работой. Ей удавалось решать споры, улаживать тяжбы, разруливать проблемы, и большинство посетителей покидали её кабинет вполне удовлетворёнными.
Заканчивая очередной разговор, она строго поглядела на незадачливого подрядчика и назидательно произнесла:
– Вы всё поняли, Пригов? Я выношу вам последнее предупреждение. Если вы через три дня не завершите ремонт подъездов в двадцатом доме и не сдадите их жильцам, то мы расторгнем договор с вашей фирмой и выставим вам неустойку в размере стоимости всего подряда. Акт о просрочке завершения работ более, чем на месяц, уже составлен. В суде тяжбу мы выиграем, потому что вы нарушили собственноручно подписанный договор. Так? И потом, мне не совсем понятно, что послужило причиной такой длительной задержки? Раньше вы всё исполняли вовремя. Что случилось-то, Александр Витальевич?
– Да, бес попутал, мадам Лазукина, – заегозил Пригов и на его круглом, немного восточном лице забегала хитрая улыбка.
– Я вам не мадам! – строго одёрнула его Инна Викторовна.
– Виноват! Простите. Выпал срочный заказ – в соседнем детском садике кровлю отремонтировать. Начала протекать под оттепелью. Ну, мы и подрядились. Снял я людей с подъездов и на кровлю бросил. А там ещё пришлось весь верхний этаж подлатать, потолки-то насквозь протекли. Вот время-то и прошло, а людей не хватает. Хотя подъезды я совсем не бросал, нам ведь только покраску осталось доделать и всё. Делов-то…
– Вот за три дня и доделаете! Садик садиком, а договор подряда выполняйте в первую очередь! Всё, Пригов, я вас больше не задерживаю. До свидания, и лучше не в суде.
– Не дай Бог! Всё сделаем, Инна Викторовна, всё сделаем, не беспокойтесь. До свидания! – чуть ли не кланяясь, подрядчик Пригов торопливо вышел из кабинета.
Приёмный день близился к завершению, часы показывали почти пять. В кабинет больше никто не входил. Инна Викторовна встала из-за стола, слегка потянулась – от долгого сидения тело немного затекло – и прошлась по небольшому кабинету. В нём было много шкафов и полок, уставленных толстыми папками и книгами. Подойдя к двери, она выглянула в коридор и убедилась, что посетителей больше нет. Облегчённо вздохнув, вернулась за письменный стол, отключила компьютер и начала прибирать бумаги. Через полчаса уже можно и уходить…
В кабинет заглянула сотрудница из договорного отдела и поинтересовалась, скоро ли Инна Викторовна пойдёт домой.
– В половине шестого уйду. Приём уже закончился, – ответила Лазукина. И, правда, она очень устала. Всё-таки много нервов тратится на приём посетителей. Но неожиданно дверь в кабинет распахнулась, и на пороге появилась Эльвира Литвинская. Немолодая, но по-прежнему очень красивая женщина в длинном вечернем платье и в норковой шубе внакидку, она улыбнулась и весело спросила:
– Привет, Инночка! Я без приглашения и не по записи – можно?
Инна Викторовна слегка растерялась. Эльвира была её однокурсницей по юридическому факультету, а ныне занимала должность председателя прокопейского городского суда.
Хозяйка кабинета, встав из-за стола и шагнув навстречу гостье, вежливо ответила:
– Конечно, можно, Эльвира Аркадьевна. Какой неожиданный визит. Проходи. Присаживайся! – Инна Викторовна указала рукой на небольшой стул на колёсиках и снова села за свой стол, подчёркивая, что готова к официальному разговору.
Они никогда особо не дружили с Эльвирой, даже в студенческие годы, но живя в одном городе, им приходилось встречаться то в здании суда, то на городских мероприятиях.
Инна Викторовна хорошо помнила, как в молодости за светловолосой красавицей Эльвирой ухаживали почти все ребята-однокурсники. Инна тогда испытывала опасения, что и её жених, молчаливый и серьёзный Володя Лазукин, тоже увлечётся эффектной блондинкой. Но Володя был чуть ли не единственным парнем на курсе, который не обращал особого внимания на красоту Эльвиры, и ту сильно задевало это обстоятельство.
Лёгкая неприязнь к Литвинской сохранилась в Инне ещё со студенческих лет. И хотя Володя стал её мужем и продолжал любить её до сих пор, всё же Эльвира представлялась ей как легкомысленная и коварная соперница.
Нет, легкомысленной Эльвира не была, даже наоборот – отличалась умом и целеустремлённостью. Достаточно уверенно она сделала успешную карьеру – от рядового судебного клерка до председателя городского суда. Но личная жизнь у Эльвиры Аркадьевны не сложилась. Она рано потеряла мужа и одна воспитывала сына.
– Давно не виделись, Инна. Наверно, с новогодней встречи у губернатора? А как там Володя? Я так и не успела поздравить его с новым назначением. Молодец! Он заслужил эту должность, – начала разговор Литвинская, скинув шубу на кресло и присев на катучий стул рядом со столом.
– Да, Эльвира, не виделись мы давно, да только не с Нового года, а ещё с прошлой осени. Помнишь тяжбу со строительной фирмой «Антос»? – произнесла Инна Викторовна и внимательно поглядела на судью Литвинскую. Ей хотелось понять, чем вызван такой неожиданный визит. В офис, в конце рабочего дня, да ещё и в шикарном наряде с причёской. – Ты собралась в театр?
Эльвира Аркадьевна как-то грустно улыбнулась и, наклонив голову набок, ответила, не поднимая глаз:
– Нет, Инна, не в театр… Я еду на банкет к Резванову. У него сегодня день рождения, а это уже совсем другой спектакль – не классический.
– Я, в общем-то, не удивляюсь. К Резванову сегодня многие едут, – Инна Викторовна слегка постучала пальцами по столу.
– А Володя едет?.. Владимира Романовича пригласили? – Литвинская подняла глаза и с какой-то тревогой посмотрела на Лазукину.
Та с недоумением ответила:
– Володя? Я даже не знаю… А что его должны были пригласить?..
Эльвира Аркадьевна пожала плечами:
– Так вот я интересуюсь…
– Вряд ли Володя поедет к Резванову на день рождения. Ведь он хорошо знает, кто такой Резванов… Да и ты… Эля… Ведь ты же знаешь, кто такой этот ваш Резванов? – Инна Викторовна начала понемногу сердиться. Этот разговор был ей неприятен и стал тяготить.
– Да, Инна, я слишком хорошо знаю, кто такой этот наш Резванов… По прозвищу Резвый. Слишком хорошо! – Литвинская недобро улыбнулась. – Я даже иногда удивляюсь, почему я ещё жива и почему до сих пор остаюсь городским судьёй,
– Ну, может, тебя Бог бережёт и начальство любит? – в ответ усмехнулась Лазукина.
Но Литвинская неожиданно вспыхнула, и в глазах её засверкала злость. Она гордо встряхнула головой, и её пышная причёска упруго всколыхнулась:
– Инна, уже прошло столько лет, а ты всё ещё ревнуешь меня к Володе. А ведь он даже не глядел в мою сторону. Да и я, честно говоря, не питала к нему особой симпатии. Так, хотелась и на нём свои чары попробовать… Ты вспомни, какой он был! После армии, после школы милиции, весь такой серьёзный. Пришёл на юридический в наш университет и уже тогда сразу заявил, что будет только милиционером. Будет бороться с преступным миром за счастье трудового народа! Ведь мы тогда все подсмеивались над ним.
– А я не подсмеивалась! – Лазукина ответила уверенно и твёрдо. – Я так же, как и он, мечтала бороться с преступностью на благо нашего социалистического общества. Поэтому я вместе с ним. До сих пор! Правда, сейчас уже капиталистическое общество, но и в нём нужно бороться за соблюдение законов и элементарного порядка, чтобы мы все не превратились в стадо двуногих животных! Как видишь, я борюсь за соблюдение законности в жилищно-хозяйственной сфере. Но и этим тоже кто-то должен заниматься!
Они помолчали. Инна Викторовна немного поостыла, напряжённость снизилась, и она спросила бывшую однокурсницу:
– А как твой сын, Эля? Как у Саша дела?
Литвинская тоже успокоилась. Переключившись на близкую ей тему, мило улыбнулась и охотно ответила:
– Саша закончил юридический два года назад и сейчас работает в Новосибирске в районной администрации. Ему нравится, его считают перспективным специалистом. Дай Бог. А как ваши дети, Инна?
– Да тоже, слава Богу. Старший, Николай, окончил лесотехнический институт и теперь работает в Ангарске инженером на заводе. Младшая, Лена, ещё учится на третьем курсе юридического в Питере. Собирается идти по стопам отца, но очень надеюсь, что ещё передумает.
Всё-таки работа у Володи не мёдом намазана. Я вот жду-не дождусь, когда он о пенсии задумается. По выслуге пенсию он уже заработал, но уходить пока не собирается. Шутит, что хочет погибнуть на боевом посту, а не умереть дома в постели, – Инна Викторовна взглянула на часы, висевшие на стене, – те показывали начало шестого.
Литвинская тоже бросила взгляд на настенные часы, но затем внимательно посмотрела на свои наручные часы в массивной золотой оправе. Встала, засобиралась уходить и вдруг неожиданно произнесла:
– Инна, я заехала, чтобы сказать тебе лично, что Володя – замечательный мужик. Он ведь единственный, кто до конца остался принципиальным и честным человеком, не изменил ни себе, ни своей совести… И ты – тоже молодец! Ты уберегла его от всей этой нашей грязи, от этих соблазнов, взяток, искушений, лизоблюдства, лжесвидетельства, угодничества… Ты береги его, Инна… А сегодня ему не надо ездить к Резванову. Там могут произойти какие-нибудь неприятности, и лучше бы ему быть подальше от них.
– Ты что-то знаешь? – Инна Викторовна встревожилась. – А зачем туда едешь ты?
– Нет, Инна, я ничего точно не знаю. Но догадываюсь. Я слишком хорошо знаю всю эту криминальную шоблу, которая липнет к Резванову. И такие, как он, обязательно должны быть наказаны! – Литвинская взяла свою шубу и накинула на плечи. – А я еду туда потому, что хочу всё увидеть своими собственными глазами… Прощай!