Куда приплыл Колумб?

Автор выражает благодарность дизайнеру А. Грохотову

за создание обложки, своему старинному другу, замечательному русскому художнику-иллюстратору Вячеславу Люлько за иллюстрации в книге

и сотруднице Ridero Ксении Ложкиной за участие

в подготовке книги.

Дизайнер обложки Александр Грохотов

Иллюстратор Вячеслав Люлько

© Яков Николаевич Нерсесов, 2025

© Александр Грохотов, дизайн обложки, 2025

© Вячеслав Люлько, иллюстрации, 2025

ISBN 978-5-0065-7637-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Людям (увы, ныне покойным), которые направили меня в американистику – к.и. н. Игорю Ефимовичу Никонову (человеку, давшему мне общую идею заняться ею), к.и. н. Сергею Яковлевичу Серову (познакомившему меня с главными отечественными специалистами в этой области), д.и. н. Владимиру Александровичу Башилову (научившему досконально «копать» в архивах по всему миру) и д. и. н. Валерию Ивановичу Гуляеву (моему научному руководителю по кандидатской теме «Древние культуры Северной Мексики», предложившему смотреть на древнеамериканскую историю глобально, а не сквозь «призму» отдельных «красивостей» типа письменности майя), посвящаю…

Человек растет с детства…

…боль, перенесенная в детстве, как правило, не проходит бесследно.

Колумб, не открывший Америку

Ночь выдалась очень темной и душной. В воздухе запахло грозой. Опять почти всю вахту он простоял рядом с рулевым, постоянно сверяя курс корабля с компасом.

Вот уже два месяца длится тяжелейшее плавание. Давно позади последний клочок суши – Канарские острова. Впереди неизвестность. Казалось, морской пустыне нет конца. Сколько штормов и ураганных ветров трепало суда его небольшой эскадры с флагманом «Санта Марией». Недавно «Пинта» дала течь. Не все в порядке и с «Ниньо». Адмирал понимал: если скоро не покажется земля, будет небезопасно продолжать плавание. Явно зреет недовольство на судах, и не только среди простых матросов, измученных тяжелыми вахтами, хотя и привычных к тяготам морских плаваний, но и среди чванливой, избалованной испанской знати – этих идальго, жаждавших несметных сокровищ владык Индии и Катая. Они отправились с ним в Индию неведомым путем. Как он обещал им – кратчайшим, через Атлантический океан. Только так, по его убеждению, можно обогнать португальцев в поисках морского пути на сказочно богатый Восток. Пускай те идут вокруг Африки, а он знает путь другой – короткий. Прямо на запад, и только на запад.

Позади два месяца постоянной морской качки. На исходе запасы пресной воды и провианта, но Индии по-прежнему не видно.

Неужели он ошибся? Неужели расчеты великого итальянца Паоло Тосканелли – ошибка? И к западу от Европы, с другой стороны Атлантики, нет земли? Нет Индии и Катая? Неужели они плывут в никуда? Неужели скоро наступит конец моря? И они все свалятся в бездонную пропасть? Погибнут? Ведь именно этого так боятся его спутники, бедные и богатые. Боятся ужасной смерти на Краю Света! Нет, не может быть!

Он с детства мечтал о море. Поэтому, сын простого генуэзского ткача, он рано стал моряком и всю жизнь провел в плаваниях по Средиземному морю и Атлантическому океану. Он посвятил себя изучению старых мореходных карт (портуланов), астрономии, истории мореплавания, прежде чем начать главное плавание своей жизни, которому отдал себя без остатка. Там, далеко позади, остались сыновья Диего и Фернандо. Если он достигнет Индии первым и обгонит высокомерных португальцев, отказавшихся поддержать его проект плавания через Атлантику, он добьется славы для себя и богатства для семьи. Его дети не будут знать нищеты, с ее позором и унижениями. Пресвятая Дева Мария, спаси и сохрани его детей!

Если он погибнет (а он твердо решил не возвращаться назад, пока не найдет земли на западе), то им останется в наследство лишь куча навигационных приборов, старинных морских карт, выписки из архивов библиотек португальских и испанских портов Атлантического океана и долги, которыми кредиторы замучат его детей.

Не может быть, чтобы все сведения об исчезнувших где-то на западе Атлантики европейских кораблях были неправдой. Ведь есть же записи об испанских моряках-рыболовах из Басконии (северная провинция Испании), ходивших на своих судах далеко на запад к каким-то неведомым огромным островам! Неужели не существует Стокафикса, Антилии, Бразила и других островов, расположенных за океаном? Разве это не Индия, не Катай, не Чипангу? Ведь многие из этих земель были показаны на картах Медичи и Пичигани лежащими на западе от Европы. Разве это ошибки? И вся его жизнь – тоже ошибка? Нет, не надо думать об этом! Надо гнать от себя обессиливающую навязчивую мысль о грандиозной ошибке, о бессмысленности плавания.

Раскатистый гром орудийного выстрела прервал горестные думы. В ту ночь капитан Мартин Пинсон на «Пинте» шел впереди маленькой флотилии. Вахтенным на носу судна был матрос Родригес де Триана. Именно он первым увидел землю; увидел глазами, воспаленными от постоянного напряжения впередсмотрящего, постоянно обозревающего бескрайние просторы необъятной Атлантики. Долгожданная земля! Его радостный крик, всполошив всех, разнесся по судну: «Земля-я-я!»

На кораблях убрали паруса, и каждый член экипажа с нетерпением ждал рассвета. Наступила пятница 12 октября 1492 года. То был звездный час адмирала испанской флотилии. Он добился своего: доказал, что на западе Атлантики лежит земля!

Имя одного из величайших мореплавателей нашей планеты – итальянца из Генуи, состоявшего на службе у испанского короля Фердинанда, – навсегда вошло в мировую историю. Родители его звали Кристофоро Коломбо. Испанцы величали дон Кристобаль Колон. Всем нам он известен как Христофор Колумб. До конца своей жизни он утверждал, что нашел западный морской путь в страну неописуемых богатств и чудес – Индию. Поэтому и назвал новые земли Индией, а их обитателей индейцами. Но на самом деле он открыл громадный, дотоле неведомый Европе материк – Америку, сокровище иного масштаба, нежели сокровища индийских владык, которых жаждала испанская знать.

Христофор Колумб познал в своей жизни все: грандиозный успех, славу, почти полную слепоту и паралич, забвение и нищету. Современники не сумели по достоинству оценить истинное значение его открытий, не воздали должного его подвигу, его делу, которому он отдал всего себя и всю свою жизнь. Лишь его сыновьям Диего и Фернандо досталось богатство, пусть оно и причиталось не им. Пресвятая Дева Мария услышала молитву мореплавателя-отца.

Награда самого Колумба бесценна. Она бессмертна. Ему досталась вечная слава первооткрывателя Америки. Открыв для христиан за океаном Новый Свет, он как бы оправдал свое имя – Христофор (по-гречески «Христоносец»), данное ему в честь Святого Христофора, некогда перенесшего младенца Христа через реку.

* * *

Итак, для большинства юных читателей вопрос, кто открыл Америку, становится ясным. Да и многие взрослые с детства знают, что этот подвиг совершил Христофор Колумб. И тем не менее, почти сразу после эпохального плавания Колумба появились люди, яростно оспаривавшие его право на лавровый венок первооткрывателя Америки. С годами их число все увеличивалось.

Каких только фантастических догадок и предположений не высказывалось на этот счет! Кого только не называли при этом предшественниками отважного генуэзца!

Давайте и мы с вами поближе познакомимся с ними.

Диковинка для Метелла Целера, или Путешественники поневоле

Предрассветная мгла раннего утра. Океан устал; его прибой вяло скользит по пологому берегу.

Два дозорных, не слезая с седел и опираясь на длинные мощные копья, настороженно всматриваются в изможденные лица странных людей. Их тоже двое, но они бессильно лежат в необычной лодке, выброшенной волнами на лесистый берег. Конные воины были посланы вождем древнегерманского племени свевов тщательно осмотреть побережье. Ведь вчера вечером и всю ночь неистовствовала страшная морская буря. Под ее покровом жестокие пираты могли высадиться на берег, могли внезапно напасть.

Такое случалось уже не раз.

Береговая охрана хорошо знала свое дело. Еще издали они заметили эту необычную лодчонку. Здесь в таких никто не плавает. Чудеса да и только! Незнакомцы были стройны, смуглы, скуласты, с темными, как смоль, прямыми волосами. На потерпевших не было никакой одежды, кроме жалких лохмотьев наподобие набедренных повязок. Однако самым необычным было огромное количество геометрических татуировок, покрывавших все тело с ног до головы. Более того, пришельцы выглядели даже устрашающе: такой жуткой казалась татуировка в виде порезов окрашенной кожи. Наверное, они были храбрецами, если перенесли боль страшных украшений тела.

Не понятно все это!

Понятно другое: они явно пришли морем издалека, из далекой неведомой земли; они страдали и голодали, о чем свидетельствует их ужасающая худоба. Кожа да кости! И лежат теперь обессиленные, похожие на костлявые трупы, брошенные судьбой на дно своей лодчонки. С огромным трудом открывая пересохшие рты и ворочая распухшими, почерневшими от жажды языками, они издают какие-то гортанные звуки. Германские воины не понимают их. Посоветовавшись, свевы слезли с лошадей, подобрали легких, как перышки, чужестранцев и уложили обоих на некое подобие носилок в виде скрепленных между собой копий. Затем они прикрепили их к седлам между конями и бодрым шагом направились вглубь леса в свое поселение. Следует не только доложить вождю о странной встрече, но и показать этих иноземцев, совсем непохожих на беспощадных морских разбойников.

Кто же они?

Шел 62 год до нашей эры. Рим набирал силу. Его могущество простиралось все дальше от метрополии. Победоносные римские легионы стремительно завоевывали новые земли. Штандарты с хищными римскими орлами властно реяли над покоренными племенами и народами. Казалось, нет на земле такого места, куда не ступала кожаная каллига (сандалия) непобедимого римского легионера. Но даже им, суперсолдатам Древнего мира, не суждено было оказаться там, откуда приплыло это суденышко с двумя необычными чужеземцами. Слишком далеко, за огромным, страшным и таинственным морем Мрака (так в древности называли Атлантический океан), лежала их родина.

К несчастью, они не могли этого объяснить: никто не понимал их языка, а язык жестов помог мало.

Однако и поняв, им все-таки никто не поверил!

Наверное, бедняги слегка тронулись умом от пережитого. Чудовищной небылицей сочли европейцы того времени существование где-то на западе, за Краем Света (или, как тогда говорили, ойкумены), огромной загадочной земли – неизвестной тогда Америки.

Между тем многое могли бы поведать двое из четырех оставшихся в живых рыбаков, случайно унесенных бурей в Атлантический океан с побережья Мексиканского залива. Они пережили много страшного и видели уйму невероятного. В открытом океане их утлую посудину подхватило мощное течение Гольфстрим и понесло на северо-восток к берегам неведомой земли, далекой Европы. Они давно сбились со счета, сколько дней и ночей носило их по бушующим волнам. Бесчисленные испытания свалились им на голову: киты, меч-рыбы, барракуды и другие морские чудища подстерегали их в океане.

Чего стоили одни лишь встречи с гигантскими кровожадными китовыми акулами! Огромные, до 15—20 метров в длину, они производили устрашающее впечатление. Плоская голова, широко расставленные холодные зеленые глаза и полуметровая пасть, в углах которой свисает и колышется бахрома. Голова незаметно переходит в необъятное туловище с длинным тонким хвостом и острым плавником на конце. Их тела, шершавые, подобно наждачной бумаге, казались под водой коричневыми, усеянными небольшими белыми пятнами. В их обтекаемости таилась гигантская сила отлаженной системы мускул. Вода кипела и пенилась, омывая широкие могучие спины. Акулы были страшны, но на них хотелось смотреть, как на орудие смерти. Омерзительная пасть, в которой в три ряда выстроилось три тысячи пилообразных зубов, страшила и завораживала одновременно. Один рыбак, засмотревшись, нечаянно свалился за борт, тут же попав в пасть акулы.

За этой бедой случилась другая: ужасающий ночной шторм, налетевший на хлипкую лодчонку мексиканских рыбаков-горемык, как коршун с неба. Грозовые облака моментально закрыли звездное небо. Море стало темным, недобрым. Насколько хватало глаз, вздымались гигантские волны с белыми гребнями, стремительно увеличивающиеся на глазах. Вот пятиметровая громадина, а вот волна высотой в шесть, семь, восемь метров. Там, где они разбивались, образовывались черно-синие светящиеся буруны-водовороты. Ветер сносил пенистые верхушки волн, и их белое кружево разлеталось солеными брызгами. Затем хлынул бурный ливень, падавший косыми полосами, хлеставший по океану, как кнутом. Кругом ничего не было видно. Огромные волны обрушивались на лодку с беззащитными людьми, грозя разломить их утлое суденышко. Шторм то утихал, то возобновлялся с еще большей силой. В коротких промежутках поднимался неистовый ветер с порывами шквального дождя, от которого бурлил весь океан. Шла непрерывная борьба мореплавателей, борьба со стихией, борьба за существование.

Кто кого?

В этой неравной схватке погиб еще один из них. Он просто пропал во мраке ночи после одной из громадных волн, опрокинувшихся на их хрупкую посудину. Видимо, его смыло за борт. Никто и не заметил, как это произошло, – каждый был занят борьбой за свою жизнь.

Двое чудом оставшихся в живых рыбаков все время своего вынужденного путешествия по необъятной Атлантике питались морской рыбой, заменяя пресную воду рыбьим соком. Одному богу известно, как они вынесли нечеловеческие испытания, свалившиеся на их многострадальные головы.

Целыми, невредимыми, но изможденными, с помутившимся рассудком от пережитых страданий, оказались они на побережье далекой Европы, выброшенные сюда морским прибоем близ устья Эльбы (нынешняя Германия). Отсюда вождь германского племени свевов переслал их как диковинку в дар римскому проконсулу Галлии (нынешняя Франция) Метеллу Целеру, что и стало известно знаменитому римскому историку Плинию, а от него – нам.

К сожалению, дальнейшая судьба иноземцев не известна.

Это удивительное событие, вероятно, одно из очень немногих известных удачных путешествий поневоле из Америки в Европу в доколумбовы времена. Свершилось оно, напомним, в далекой древности, в 62 году до нашей эры, когда Рим еще не стал великой империей, но уже был республикой на пороге кровопролитных гражданских войн.

Надежда умирает последней, даже за бескрайним Морем Туманов

Морская пучина неистовствовала. Словно наслаждаясь гибелью судна, она швыряла его вверх почти в поднебесье и опускала в глубокие провалы – в преисподнюю, наваливаясь на него, давила и топила. Гигантские волны, одна круче другой, неслись длинными грядами, поднимая и отваливая грохочущие исполинские навесы вспененных гребней. Казалось, волны вот-вот поглотят корабль навсегда, ибо чудовищная тяжесть воды обрушивалась на него многотонным грузом, загоняя в бездонную глубь океана. Неизбежность смерти становилась очевидной.

На этот раз судно не выдержит – настолько оно истерзано, изранено многочисленными штормами и бурями. Не осталось ни единого паруса. Мачту сломало еще во время первой бури около Канарских островов, запасная же оказалась подгнившей и не выдержала даже часа. От гребных и рулевых весел остались лишь обломки. Да и что ими можно сделать в шторм в открытом океане!

Это было во времена, когда могучая Римская империя уже клонилась к закату. Давно минуло время ее расцвета и славные эпохи Цезаря и Августа, Траяна и Марка Аврелия.

В империи начинался упадок.

Все чаще ее границы, незыблемые прежде, со всех сторон тревожили набеги жестоких и воинственных варваров вандалов, готов и гуннов, и не хватало сил давать им отпор. Империя постепенно уступала свои территории этим грозным врагам и на суше и на море. Морские пираты, – поскольку грабеж торговых судов был их основным занятием, – держали в страхе морские торговые пути в Средиземноморье и за его пределами; даже за Геркулесовыми столбами, так в древности звали Гибралтарский пролив. Давно минули времена, когда великий Гней Помпей навел порядок на море, разгромив основное средиземноморское пиратское гнездо в Киликии. Теперь же герои Рима покоились в сырой земле.

Рим доживал последние десятилетия как единая держава. Европа еще не знала, что ее ждут потрясения, она стояла на пороге великого переселения народов. Варварский ураган еще только начинался.

Шел IV век нашей эры.

Римский торговый корабль, уходя от кровожадных пиратов, преследовавших его в Гибралтаре, слишком отдалился от побережья Северной Африки на запад, в океанские просторы, и оказался во власти морской стихии. Вот уже почти два месяца как его неотвратимо несет мощным Канарским течением в бескрайнее море Туманов, как в древности нередко называли Атлантический океан.

Несет в неизвестность. Туда, откуда никто никогда не возвращался. Там Край Света, и стихия решит судьбу корабля.

Давно кончились скудные запасы провианта и пресной воды, и в этот последний, самый ужасный шторм он остался на судне один. Все погибли. От голода и жажды люди умирали в страшных мучениях, проклиная коварную судьбу, посылавшую им тяжкую смерть. Оставшегося в живых звали Дэций Морская Душа. Он много поплавал на своем веку, много перенес штормов и бурь, но такого не видел никогда.

Казалось, все взбесилось вокруг! Гигантский водяной вал высотой в добрых семь-восемь метров проглотил маленькое судно, словно соринку, подняв на свой пенистый гребень и стремительно бросив вниз. Чудовищный удар потряс корабль до основания.

От удара Дэция выбросило в беснующуюся пучину, словно из катапульты. Волны подхватили его тело; вода мгновенно заполнила рот, нос, уши, хлеща по глазам пеной и брызгами. Но, потомственный моряк, он был прекрасным пловцом и, даже обессиленный от голода, отчаянно боролся за жизнь, за каждый глоток воздуха, из последних сил работая руками и ногами. Сердце Дэция готово было лопнуть от невероятного напряжения.

Не знал он, как долго он боролся с волнами. Его силы иссякли, угасла воля к жизни, все труднее было напрягать ослабевшие мускулы. Он смертельно устал. Бушующая стихия была сильнее человека. Очередной вал накрыл Дэция, оглушил, поднял и с гигантской высоты бросил вниз. Стремительно погружаясь, римлянин неожиданно ударился о дно.

На песчаной отмели океана лежал невероятно худой человек в лохмотьях. Руки его были беспомощно подогнуты под туловище. Короткие курчавые рыжие волосы и такая же бородка забиты морским песком. То был Дэций. Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем он ожил, пришел в себя и мучительно закашлялся. Огненно-красный туман плыл перед глазами, а он не мог встать, ибо силы оставили его. Наконец, Дэций приподнялся на локтях и увидел недалеко лесную чащу. С трудом представляя, где он и что с ним происходит, римлянин инстинктивно пополз туда.

Никто не знает, сколько времени прошло, прежде чем к Дэцию вернулось сознание. Питался он съедобными плодами, в изобилии встречавшимися в прибрежных зарослях. Самое главное свершилось – море сжалилось над ним и после немыслимых испытаний даровало жизнь, выбросив на берег какой-то неведомой земли.

Таинственный, неизвестный мир окружал его.

Римлянин обследовал побережье в надежде найти хоть что-то с их разбитого корабля, хоть какое-то орудие труда или оружие. Тщетно. Было, от чего прийти в отчаяние. Оказаться неизвестно где и совершенно беспомощным! Случайно, совсем случайно его нога наткнулась под песком на что-то твердое! Радостно вскрикнув, припал он к земле, яростно разгребая ладонями мокрый морской песок.

Вскоре показалась ручка, а затем и глиняный кувшин. Абсолютно цел! Крышка плотно заклеена. Это была амфора с его корабля. Каким чудом она сохранилась? Не пошла на дно, а оказалась на отмели.

Что в ней?

Полдня провозился Дэций с крышкой, прежде чем открыл ее, и обомлел!

В кувшине оказались деньги. Много, очень много денег! Кувшин был буквально набит крупными золотыми римскими монетами. То было целое состояние! Дэций понял, что перед ним главное богатство бывшего хозяина и капитана их корабля, жадного купца Сервилия. Но его нет в живых – он погиб от цинги одним из последних, проклиная тот злопамятный день, когда вышел за Гибралтар. А деньги остались целехоньки.

Стихия и судьба посмеялись над бедным Дэцием, выбросив на неведомый берег со всего корабля лишь кувшин с деньгами. Да, это целое состояние. Но только не здесь. Что он будет с ними делать? Кому нужны они на Краю Света – или за Краем Света?

Похоже, ему одному никогда не выбраться отсюда.

Римлянин медленно встал и, оставив полураскрытый кувшин с деньгами в прибрежном песке, пошел дальше по океанской отмели. Дальше – в надежде найти что-то полезное для себя.

Надежда, как известно, умирает последней, даже за Краем Света…

Нам не известна дальнейшая судьба этого несчастного римлянина, чудом занесенного судьбой и стихией в далекую Америку, на побережье Венесуэлы. Единственным свидетельством разыгравшейся здесь когда-то трагедии остался лишь недавно найденный кувшин с римскими монетами IV века нашей эры.

Из Полинезии в Перу и… обратно

Ладья с людьми погрузилась в ревущий океан.

Кромешная тьма тропической ночи мгновенно поглотила их. Яростные волны бросались на лодку, как хищные звери, заливая от кормы до носа, грозя разломить суденышко пополам. Особенно опасны пенистые валы, громадные, накатывающиеся один за другим. Они обрушивались на лодку многотонным грузом и уходили в бездонную глубь океана. Для страховки мореплаватели обмотали свои туловища канатом, закрепив его за мачту.

Третьи сутки неистовствовала грозная стихия. Третью ночь измотанные люди не спали; их единоборство с разбушевавшимися демонами продолжалось.

Шел VII век нашей эры.

Бесстрашные полинезийские мореплаватели бороздили просторы величайшего океана нашей планеты. И Тихий океан принимал их, ибо они не боялись его глубин, его пучины. Вся жизнь полинезийцев настолько связана с морем, что в них справедливо видеть людей-амфибий. Иначе и не могло быть – они жили на островах, окруженных бесконечным водным пространством. Морские волны были их дорогами. А в полинезийских легендах противниками островитян оказывались не сказочные земные чудовища, а чудища морские – гигантские акулы, морские черепахи, огромные кровожадные угри или громадные тридакны, заглатывавшие целые суда со всем их содержимым.

Однако никакие преграды и возможные ужасы не могли сдержать любознательных путешественников, ибо они рождены если не морем, то в море, и вода их дом родной.

Вот и на этот раз много дней и ночей шла с востока на запад полинезийская морская экспедиция с Маркизских островов, что на западе Тихого океана. Моряки возвращались домой из далекого восточного похода на своеобразном судне. Две плавучие его части (в виде отдельных лодок) соединялись дощатой платформой. Здесь был сооружен навес из пальмовых листьев для хранения пищи.

Уже давно скрылись за горизонтом очертания страны горных хребтов, так полинезийцы назвали Анды – самые высокие горы Южной Америки, тянувшиеся вдоль побережья Эквадора и Перу. Там родина сладкого картофеля кумара, очень питательного, очень вкусного. Крупные клубни бережно спрятаны в самом надежном месте – на дне лодки, под полом навеса для хранения пищи. Теперь и у них на родине, в Полинезии, будет расти кумар на благо и здоровье людям. Скоро, скоро они вернутся домой – на Маркизские острова, благодаря верным помощникам – сильным южно-пассатным ветрам и быстрому Южному Пассатному течению. Экспедиция выполнила суровый завет предков, достигнув Края Моря на востоке, и теперь спешит домой. Да не с пустыми руками, а с ценным грузом.