Аз есмь Путь, и Истина, и Жизнь. Книга четвёртая

«Ведь отец один у всех нас, ведь Элохим один сотворил нас. Почему же изменяем мы – каждый брату своему, оскверняя завет отцов наших?»

«Не мсти и не храни злобы, а люби ближнего твоего, как самого себя. Я Йегова».

Йешуа сделал паузу, глубоко вздохнул и продолжил:

– Если говорите, что любите Его, но при этом пренебрегаете ближним своим – то вы лицемерите. Ибо, как можно любить Элохим, и в то же время ненавидеть образ и подобие Его? Можно ли говорить об искренней любви к человеку, и тут же с презрением плевать в его отражение в воде?

Йешуа с надеждой оглядел присутствующих.

– Возлюби ближнего своего, которого ты можешь лицезреть, чтобы подтвердить любовь к тому, которого лицезреть не в состоянии.

Вот чему должны способствовать все обряды и ритуалы – а не становиться обособленными и пустыми действиями. Они лишь пути – а не сама цель. Однако со временем внешняя форма подменила собой внутреннее содержание, – вздохнул учитель, а затем добавил:

– Где есть любовь – там не может быть зла. И наоборот. Где укореняется себялюбие – там уже нет места для истинной любви.

На этих двух заповедях зиждется весь Закон и Пророки.

– Справедливо, учитель, – почтительно склонил голову старший соферим, и в его голосе чувствовалось искреннее признание. – Поистине сказав, что один Элохим есть и нет иного кроме Него. И любить Его надо всем сердцем, всем разумением, и всей силой своей. И ближнего возлюбить как самого себя. Это действительно важнее всех всесожжений и жертв. Ведь если «Шма Исраэйль» мы читаем дважды в день и повязываем на лоб и руку филактерии со святыми изречениями – то, стало быть, и вершить, что написано в них, надобно неустанно.

– Разумно отвечаешь, – одобрительно кивнул Йешуа, и в его глазах мелькнула тень улыбки. – Недалёк ты есть от Царствия Элохим.

«И обрежет Йегова, Элохим твой, сердце твоё и сердце потомства твоего, чтобы любить Йегову, Элохим твоего, всем сердцем твоим и всею душою твоею, ради жизни твоей».

– Ошиа-на, сыну Давида! Ошиа-на, сыну Давида! – вновь зазвучали радостные детские голоса, эхом отражаясь от колонн Храма. – Ошиа-на грядущему, который спасёт народ свой!

Фарисей, чьё лицо исказилось от раздражения и ярости, резко обернулся к звонкоголосому хору и с грохотом ударил посохом о каменный пол:

– Опять эти дети! Восклицают, что им неведомо и смысла которого не разумеют! Звенят, словно пустые сосуды, по которым случайно ударили!

– Возможно, им это и неведомо, – строго посмотрел на него Натанэль. – Но вам-то, как учителям закона, всё это должно быть хорошо известно из Писания. Однако вы не желаете сие понимать:

«А ты, сын человеческий! Сыны народа твоего разговаривают о тебе у стен и в дверях домов, и говорит один другому, каждый братьям своим, изрекая: “Идите-ка и услышите, что за слово вышло от Йеговы!”

И приходят они к тебе, как приходит народ, и сидят пред тобой – народ Мой, и слушают слова твои, но не выполняют их, ибо обольщения устами своими творят они, за корыстью их следует сердце их.

И вот, ты для них как песнь страстная – прекрасен звук и хорошо играет – и слушают слова твои, но не поступают по ним.

А когда придёт это – вот приходит – то узнают, что пророк был среди них».

Йешуа слегка приподнял руку, отведя её в сторону – как бы ограждая своего ученика от дальнейшего спора.

– А что вам думается о Машиахе? Чей он есть сын? – спокойно вопросил учитель.

– Машиах есть сын Давида! И он будет царём из царского рода! А ты явился к нам из глухой провинции, и при этом ещё смеешь называть себя Сыном самого Всевышнего?! Тьфу! Богохульник! – фарисей вновь яростно ударил посохом о плиты пола.

– Тогда как же Давид, вдохновлённый Духом Святым, называет его своим Господом? Говоря:

«Слово Йеговы к господину моему: сиди справа от Меня, доколе не сделаю врагов твоих подножием ног твоих».

Посему, если Давид сам именует его Господом – так как же он может быть ему сыном?

Фарисей лишь безмолвно испепелял его взглядом – да и прочие члены делегации, погружённые в молчаливое борение разума, так же не находили ответа. А народ застыл в напряжении, внимая речам учителя, затаив дыхание.

– Ни у кого не вызывает сомнения, что эти строки посвящены Машиаху, – продолжил невозмутимо объяснять Йешуа, оглядев всех присутствующих. – Ведь Моше упоминает здесь не только Йегова, но и Машиаха. А само расположение справа означает не только почтение, но также и символ власти и равенства с главой. Так как же Машиах может быть сыном Давида и одновременно быть равным Элохим?

Он выдержал небольшую паузу, давая всем осмыслить сказанное:

– Только по плоти он может быть из рода Давида – однако по сути своей являться единородным Сыном Йегова. Как Давид объединил Исраэйль – так и Сын соберёт к себе всех людей, верующих в него, примиряя их с Отцом Небесным. Ибо он облечён и удостоен властью на это волей Отца – и не делает ничего отличного от Него.

Уразумейте: титул, коим возвеличивают, ещё не есть сама суть. А потому – судите о дереве по плодам его, а не по облику и названию.

На седалище Моше воссели соферим и фарисеи. И они стали выступать учителями Торы для всего иудейского народа – наставляя, как следует понимать и исполнять Закон.

Да, Моше дал вам письменный закон для исполнения – но вы подменили его своими толкованиями и древними преданиями, – строго взглянул Йешуа на делегацию. – Поскольку это служит щитом для вашей порочности и бронёй в нежелании соблюдать истину. Ведь так легче оправдаться в глазах людей – но не перед Элохим. Поймите: этим вы лишь обманываете самих себя, ибо порок является источником всякого беззакония.

Вместе с тем, вы возложили на себя обязанность по изучению Писания – и это достойно похвалы. Но почему-то забыли, что ваши познания должны вести к Элохим, а не уводить от Него. Поэтому учите только тому, что написано и соответствует слову истины.

Вот почему, – обратился он уже к народу, – всё, о чём вам читают, соблюдайте и делайте. Однако по делам их не поступайте – ибо они говорят, но сами так не исполняют. Одной рукой созидая, а другой – разрушая содеянное.

Они наслаивают правила, предписания и традиции одно поверх другого, навязывая и возлагая бремена тяжёлые на плечи людей – отчего ноша выполнения всего этого становится непомерно высокой. Но сами при этом и перстом не желают пошевелить – не допуская никаких послаблений для простого народа.

И это их не заботит – поскольку не прилюдно, они не соблюдают ничего из того, что требуют – являя собой пример служения напоказ. Тем самым вводя людей в грех лицемерия.

Вспомните слова Торы:

«Положите же эти слова мои в сердце ваше и в душу вашу, и навяжите их в знак на руку свою, и да будут они начертанием между глазами вашими.

И учите им сыновей своих, говоря о них, когда ты сидишь в доме своём и когда идёшь дорогою, и когда ложишься, и когда встаёшь».

Они изготовили коробочки-хранилища под названием тфилин – что значит «молитва», – в которых хранят отрывки из Писания. Их повязывают на лоб и запястье при чтении молитв. При этом Отец заповедал навязывать их на руку – дабы всегда иметь изречения перед глазами и в памяти. Но не это главное – а то, чтобы слова Его закона всегда были в душе и сердце человека, отражаясь во всей жизни земной.

Вместо этого они стали расширять тфилины, нося их на лбу и руках повсеместно. Причём считая: чем больше хранилище – тем праведнее фарисей. Но разве размером коробочки измеряется благочестие человека? Вы превратили заповедь в пустую формальность.

Йешуа демонстративно указал на низ одежды фарисеев, где по краям свешивались кисти цицит из овечьей шерсти размером с ладонь.

– В Торе также сказано:

«Говори сынам Исраэйля и скажи им, чтобы они делали себе кисти цицит на краях одежд своих во всех поколениях своих и вставляли в цицит края одежды лазурную нить.

И будет она у вас в цицит, и, глядя на неё, вы вспомните все заповеди Йеговы и исполните их, и не будете следовать сердцу вашему и очам вашим, которые влекут вас к блудодеянию.

Чтобы вы помнили и исполняли все заповеди Мои и были святы Элохим вашему».

Отец заповедал сделать это – дабы вспоминали заповеди Его, глядя на малую лазурную нить. Это простое напоминание должно было сохранить духовную связь сынов Исраэйля с Элохим. Но фарисеи извратили суть заповеди своими измышлениями. Для привлечения людского восхищения они решили сплести из кистей показную набожность, делая их всё больше и длиннее.

Они облачились в одежды, ниспадающие до пят – стремясь выделиться из толпы ложной святостью. Но эти ухищрения тщетны перед Всевидящим Оком. Ибо для Него важна не форма – а содержание. Не показное благочестие и жажда людской похвалы – а искреннее стремление следовать Его заветам.

Они любят на трапезах возлежать во главе – по правую и левую руку от угощающего их хозяина, упиваясь вниманием и лестью гостей, – укоризненно возвещал народный учитель. – Ровно как и восседать на почётных местах в собраниях и синагогах, где самые высокочтимые места – это места старейшин, перед хранилищем свитков Священного Писания. Они сидят там лицом к молящимся, купаясь в лучах почитания. Но разве это место для возвеличивания гордыни? Нет. Ибо там нужно проявлять больше смирения – воздавая славу Элохим, а не себе.

Они также любят приветствия на торжищах, когда их прилюдно величают «Раввуни». И в итоге променяв истинное служение Элохим на блестящее и пустое себялюбие.

Вы же, – посмотрел Йешуа на своих учеников, и его голос стал чуть мягче, – не зовитесь «Равви». Ибо один у вас есть учитель, а вы есть все братья, равные по вере. А ежели вы равны – то не навязывайте своего мнения и правил, требующих бесприкословного их принятия, а соизмеряйте всё со словами учителя. Тем самым помогая друг другу в их понимании, поскольку вы равны перед ним в постижении истины. И не должны господствовать и искать власти друг перед другом.

И не именуйтесь вы «отцами» среди людей – ибо один у вас есть отец – Отец Небесный, в чьей длани всё творение Его.

«Любите Йегову, все благочестивые Его. Хранит Йегова верных и воздаёт с избытком поступающим высокомерно.

Мужайтесь, и да крепнет сердце ваше, все надеющиеся на Йегову», – процитировал он. -

«В чьей руке душа всего живущего и дух всякой плоти человеческой».

Помните: что истинный отец – это тот, кто непрестанно проявляет любовь и заботу, а «отец» как титул лишь раздувает гордыню и тщеславие.

И не называйтесь наставниками – потому что учитель у вас есть один – Машиах. Дабы не было превосходства между вами – ибо черпаете из одного источника, словно путники, утоляющие жажду из одного колодца. Если один пьёт из него давно, а другой только пригубил – то это вовсе не даёт никакого права для высокомерия и надменности. Пьющих много, но источник – един.

Уясните себе, что стремление к почестям противоречит сути Благой вести. Больший в Царствии Небесном – это не есть господин всех и вся, а прежде всего слуга, готовый исполнить любую волю Отца Небесного. А потому, который превознесёт самого себя в титулах и званиях – тот унизится, а который смиряет самого себя, самоотверженно служа людям – тот возвысится. Ибо истинное величие – в смирении себя. Служите не ради славы – но ради любви.

И, обратив свой взгляд на фарисеев, заключил:

– Всегда помните не о земном, а о Небесном. Ибо земное – лишь тленный миг, а Небесное – вечность.

– Поучай чернь невежественную, а нас не трогай! Мы и так делаем всё возможное, и Всевышний видит дела наши и заслуги! – грозно пророкотал старший фарисей, вонзая посох в мраморный пол.

– Да! Верно! – согласным гомоном поддержали стоящие за его спиной соферим. – Все знают наше рвение – и тебе не в чем нас упрекнуть!

– Горе же вам, фарисеям и соферим, лицемерам! – осуждающе воскликнул Йешуа, и его слова эхом отразились от стен и колонн Храма. – Запирающим Царство Небесное перед людьми! Ибо вы и сами не входите – и желающих войти не допускаете!

Вы должны были учить сыновей Исраэйля, помогая им понять Священное Писание. Но вместо этого вы только усложнили им путь – сковав цепями измышлений и оковами преданий. Вы исказили закон, лишив его духовности. Тем самым бесчестя того, кто даровал его вам.

Его голос стал жёстче:

– Вы стремитесь всем показать свою мнимую святость – но при этом погрязая во грехах и пороках:

«А нечестивому сказал Элохим: зачем тебе проповедовать законы Мои и носить завет Мой на устах своих?

Ты же ненавидишь наставление Моё и бросил слова Мои позади себя.

Если видел ты вора – знался с ним, и с прелюбодеями доля твоя, ты заодно.

Рту своему дал ты волю для злословия, и язык твой сплетает обман.

Сидишь, на брата своего наговариваешь, на сына матери твоей возводишь позор.

Ты делал это – но Я молчал. Подумал ты, что таким же буду Я, как ты, укорять буду тебя и представлю грехи твои пред глазами твоими.

Поймите же это, забывающие Элохим, а то терзать буду, и никто не спасёт.

Приносящий жертву и делающий признание, чтить будет Меня, а размышляющему и исправляющему путь покажу – спасение Элохим».

От этих слов, статный фарисей в ярости, играя желваками, до белизны пальцев стиснул свой посох.

– Горе же вам, фарисеям и соферим, лицемерам! Ибо расточаете дома вдов, словно птицы хищные, терзающие свою добычу. Обещая Небеса за подаяние.

По закону – вы должны были оберегать и опекать их, поскольку они лишились мужской защиты. Однако вы, ловко этим пользуясь, обираете их, лишая последних средств к существованию. Расхищаете наследство их, убеждая этих несчастных, что, отдавая вам деньги в качестве пожертвования на служение Элохим, они обеспечивают себе пропуск на Небеса. Хотя деньги текут в ваши бездонные карманы. Лицемерие пронизывает все ваши деяния.

«И псы эти дерзкие, не знающие сытости, – и они-то пастыри, не способные понимать. Каждый повернул на дорогу свою, каждый до последнего – к корысти своей».

Вы жаждете лишь людских славословий и восторженной похвалы. Вознося долгие показные моления к небу, вы внушаете людям свою мнимую набожность. Словно от длинны слога зависит близость к Небесному. Но это заблуждение. Бессмысленное повторение слов, без вложения сердца своего, – лишь напрасный звон, не угодный Йегове.

Ваша вера – пустой сосуд – за что и получите суровое возмездие.

Горе вам, фарисеям и соферим, лицемерам! Ибо обходите моря и сушу, дабы обрести какого-либо прозелита. И всякий раз, когда преуспеваете в этом, вы делаете его сыном геенны огненной – вдвое хуже себя. Потому как новообращённый язычник впитывает ваше лицемерие – а не свет истины. Вы приводите их не к Отцу Небесному – а к вашим преданиям и внешней обрядовости. И те, в своём слепом рвении, извращают истину даже более наставников своих.

Горе вам, поводыри слепые! Говорящие: «Кто бы ни поклялся на Храм – то это есть ничего, а который поклянётся на золото Храма – то долг имеет». Глупые и слепые! Разве золото важнее Храма, который его освящает? Или: «Кто бы ни поклялся жертвенником – то это есть ничего, а который поклянётся даром, лежащим на нём – тот долг имеет».

Слепцы! Разве дар важнее жертвенника, который и освящает подаяние?

Вы забыли строки из Торы:

«Семь дней очищай жертвенник и освяти его, и станет жертвенник пресвятым. Всякий, прикасающийся к жертвеннику, освятится».

Поэтому, клянущийся жертвенником, клянётся не только им – но и всем, что на нём. И который клянётся на Храм – клянётся не только на него – но и на всё, находящееся в нём.

И клянущийся на небеса – клянётся престолом Элохим и Самим пребывающим на нём.

Его голос стал ещё более укоризненным:

– Безумцы! Неужели вы думаете, что одни клятвы весомее других? Нет! Вы этим лишь пытаетесь оправдать лукавство своё, избегая наказания. Вы играете словами – но ваши ухищрения нелепы – поскольку Отец Небесный видит намерения, а не только слова сказанные.

Вспомните строки Писания:

«Йегову, Элохим твоего, бойся и Ему служи, и Его именем клянись».

После чего обратился к народу:

– Поймите истину: чем бы ни клялся человек – он всегда будет затрагивать Элохим, поскольку Он является Творцом всего сущего. А потому вы непроизвольно делаете Его соучастником клятвы вашей.

Благочестивому человеку нет надобности клясться – потому что он всегда говорит: «Если да – то да, если нет – то нет». Однако если вы взяли на себя клятву – то обязаны исполнить её, а не искать возможности уклониться от исполнения обещанного.

Пусть в вашей памяти всегда пребудут строки из псалмов царя Давида:

«Так воспевать буду имя Твоё вечно, выполняя обеты свои всякий день».

«Приду в дом Твой со всесожжениями, заплачу Тебе обеты свои.

Которые произнесли уста мои и сказал рот мой в бедствии моём».

Горе вам, фарисеи и соферим, лицемеры! – вновь с осуждением посмотрел Йешуа на делегацию. – Ибо платите десятину с мяты, и аниса, и тмина – но пренебрегаете важнейшим в законе: правосудием, милосердием и верой. А надлежит и это исполнять, и того не оставлять – так как всё указанное предписано законом:

«И всякая десятая часть с земли – из семян земли, из плодов дерева, принадлежит Йегове – это святыня Йеговы».

«А теперь, Исраэйль, чего Йегова, Элохим твой, требует от тебя? Того только, чтобы бояться Йеговы, Элохим твоего, чтобы следовать всем путям Его и чтобы любить Его, и чтобы служить Йегове, Элохим твоему, всем сердцем твоим и всею душою твоею.

Чтобы соблюдать заповеди Йеговы и уставы Его».

Об этом же вопиял и пророк Миха:

«Сказано тебе, человек, что добро и что Йегова требует от тебя. Только вершить правосудие, и любить милосердие, и скромно ходить пред Элохим твоим».

Отца следует почитать всегда и во всём – а не выборочно и в отдельные моменты. Вы же предпочитаете делать лишь то, что позволяет вам выпятить свою ложную праведность перед людьми – оставляя в стороне нравственные нормы. Но, поступая так, вы только обманываете себя, бесчестя установления Отца Небесного.

Поводыри слепые! Отцеживающие комара, но верблюда проглатывающие. Вы утратили чувство соразмерности – уделяя пристальное внимание к мелочам – но при этом в упор не замечая значимого.

Горе вам, фарисеям и соферим, лицемерам! Ибо снаружи старательно очищаете свои блюда и чаши, – указал он ладонью на их пышную внешность, – внутри же преисполнены алчности и корысти.

Вы скрупулёзно заботитесь о внешнем облике – что открыто взору людскому и подчёркивает видимость вашего мнимого благочестия – но совершенно забываете о духовном. Вы предпочли внешнее – внутреннему.

Слепой фарисей! Очисти прежде всего чашу изнутри – дабы от неё воссияла и внешняя чистота. Ведь религиозная обрядовость не заменит собой добродетели. Она должна лишь способствовать этому – но не подменять её. А потому – очистите сердце ваше истинным раскаянием через веру – и только тогда обретёте благоволение в очах Элохим.

Вспомните, что сказал последний из судей Исраэйля, пророк Самуил, первому царю Исраэйля Саулу:

«Неужели всесожжения и жертвы столь же желанны Йегове, как и послушание гласу Йеговы? Ведь послушание лучше жертвы, повиновение лучше тука овнов.

Ибо грех неповиновения это как знахарство, и противление это как идолопоклонство».

Йешуа простёр руку в сторону священнического двора, где располагался жертвенник всесожжения.

– О том же возвещал и пророк Осия:

«Ибо преданности вашей хочу Я, а не жертвоприношений ваших, и познания Элохим больше, чем всесожжений ваших».

– Довольно с нас пустых обвинений от какого-то простолюдина из глухой провинции! – гневно взревел статный фарисей, яростно стукнув посохом о мраморный пол. – Идёмте прочь от его бесстыжих речей!

Он развернулся – и вся делегация, кипя злобой, покинула место схватки. Они хоть и не приняли его слов – но вынужденно были признать их силу.

Йешуа же, проводив их долгим взглядом, печально вздохнул и медленно направился к святилищу Храма.

Толпа зашепталась, осмысливая произошедшее. Многие были поражены глубиной и мудростью его ответов. А потому – более никто не решался каверзно вопрошать народного учителя.

***

– Шалом алэйхэм, – тихо прошелестело за спиной Йехуды.

– Алэйхэм шалом, – настороженно отозвался тот, оборачиваясь навстречу голосу.

– Помнишь меня? – вопросил фарисей с едва заметной улыбкой, глядя прямо в глаза ученику.

– Помню, – сухо ответил Йехуда.

– Что, нелегко приходится твоему учителю? – кивнул фарисей в сторону Йешуа.

– А ты и рад, – нахмурившись, огрызнулся апостол.

– Вовсе нет, – безразлично пожал плечами тот. – Я только пришёл тебе сообщить хорошую весть. Думаю, что настал наиболее подходящий момент, чтобы представить твоего учителя главам.

– Что-то я в этом сомневаюсь, – пробормотал Йехуда, мрачно посмотрев на удаляющуюся делегацию.

– Ты о них? – презрительно фыркнул фарисей. – Об этом не стоит беспокоиться. Они – пустозвоны и ничего не решают.

– Но это же члены Синедриона?! – с недоумением вновь посмотрел на собеседника ученик.

– Их мнение ничего не значит, – презрительно отмахнулся фарисей. – Если завтра главы прикажут им прыгать на одной ноге и биться головой о стену – они будут прыгать и биться. При этом ещё и соперничая друг с другом, дабы привлечь внимание глав своим усердием.

Он понизил голос, словно сообщая великую тайну:

– Мнение глав – вот что имеет решающее значение. И момент сейчас самый подходящий. Ты же сам видел, как его обожает толпа, – кивнул фарисей в сторону медленно удаляющегося Йешуа. – Его недавний вход в священный город был подобен возвращению царя Давида, увенчанного славой. Народ стекается к нему со всего Йерушалайма, его осыпают хвалой со всех сторон, в его честь даже мальчики-первогодки поют псалмы: «Ошиа-на». И заметь – он не противится этому, а принимает как должное.

Он приблизил своё лицо и заговорил почти шёпотом:

– Значит, пришло время вознести его с помощью глав. Ибо ему до́лжно занять место, уготованное только ему. И главы позаботятся об этом. А ты… Ты станешь самым главным, самым влиятельным его учеником. Ведь только через тебя он обретёт своё величие – и ты единственный из всех, кто может обеспечить ему это.

Фарисей немного помолчал, давая своим словам проникнуть в сердце Йехуды.

– Я тебя не тороплю, – продолжил он. – Просто подумай об этом. Другой такой возможности может не представиться. И тогда ещё неизвестно, как всё обернётся. Ведь милость толпы – мимолётна. Вот почему нужно именно сейчас пользоваться этой возможностью. Либо сейчас – либо больше никогда. Подумай.

– Если я соглашусь, как мне тебя найти? – скептически посмотрел на фарисея Йехуда.

– Приходи в Синедрион, – пожал плечами тот, словно это было так просто и столь очевидно.

– Так кто ж меня туда пустит? Или мне там весь день стоять?

– М-да… – задумчиво потеребил подбородок фарисей. – А впрочем, вот, – указал он на ящичек для сбора пожертвований. – Покажешь его Храмовой страже, и они сообщат мне о твоём приходе. Я их немедленно предупрежу об этом.

Он сделал шаг назад и доверительно продолжил:

– Ну всё. Твой учитель уходит. Не стоит его оставлять. Но хорошенько обдумай моё предложение. Или ты возвысишь его сейчас – или через некоторое время его попросту раздавят все те, кого он сегодня обидел. Решать тебе.

После чего фарисей развернулся и растворился в толпе паломников. А Йехуда остался один. Его мысли свивались, как спутанные нити. Потому как в его сердце вновь разразилась ожесточённая борьба совести и искушения. С одной стороны – слова фарисея казались заманчивыми и вполне логичными. А с другой – что-то внутри него неясно беспокоило. И ведь ни с кем не посоветуешься – а решение требовалось принимать быстро. Он машинально огладил крышку висевшего на плече ящичка и в задумчивости последовал за своим учителем.

***

Утомлёнными шагами Йешуа медленно вошёл на женский двор – где было гораздо спокойнее. Он ненадолго удалился от шума разнородной толпы и постоянных нападок. Потому что человеческая плоть имела свои пределы усталости – и он почувствовал, что нуждается в малой толике покоя, словно в глотке прохладной воды в знойный день.

Пройдя к дальней стене, он присел, оперевшись спиной о каменную кладку. Здесь хорошо было слышно, как за воротами Никанора мелодично сплетались переливы труб и цимбал, а хор из левитов, благозвучно и гармонично возносил к небесам хвалебные псалмы Всевышнему.