Мы из Бреста. Рейд выживших
- -
- 100%
- +
Ближе к вечеру работы были закончены, со склада все перенесли в лагерь, завершились и перемещения личного состава внутри подразделений. Сержанты повели народ купаться и приводить себя в порядок. Вскоре среди кустов появились стираные предметы военной одежды, а купаный и чистый народ принялся с усердием скоблить свою щетину, смотрясь в зеркала с автомашин. За маленьким осколком зеркала, найденным в самоходке, выстроилась целая очередь. Зенитчикам пришлось усилить наблюдение за воздухом и окружающим миром.
Ермаков для всех организовал перекус тушенкой с горячим чаем и сахаром вприкуску. Он с тоской смотрел на меня и все горевал, что нет полевой кухни, котлов и иного инвентаря. Словно я волшебник и сейчас возьму и достану их из воздуха. Возможно, у него сложилось такое впечатление после увиденного на складе. Пришлось его успокоить и пообещать в скором времени все необходимое найти. От дальнейших обещаний меня спас Никитин, сообщивший о прибытии разведки.
Они вернулись с далеко не самыми лучшими новостями. Почему, судите сами.
Хутор занят немцами. Там стоят несколько автомашин и несколько бэтээров. Одна из автомашин – радиостанция, у нее растянуты антенны. На хуторе расположилось до пятидесяти солдат и несколько офицеров. Офицеры живут в доме, а солдаты в хозяйственных постройках. На подступах к хутору выставлены посты и дозоры, кроме того, в лесу размещено несколько «секретов». Живность, что раньше там содержалась командой Егорова, отсутствует. В течение дня на хутор несколько раз приезжали мотоциклисты. Один из грузовиков, груженный солдатами, куда-то выезжал в сопровождении мотоциклистов. Следов боя за хутор и бомбардировки не видно. Могила с погибшими поляками вскрыта. На ее месте стоит большой католический крест. Иных захоронений не видно.
С одной стороны, вот она первая и жирная цель для отряда. С другой стороны, отсутствует группа Егорова – то ли отошла с нашими войсками, то ли погибла под ударами немцев. Егеря, что ходили к польской базе, вернулись ни с чем. Они не смогли туда пройти. Немцы недалеко от нее руками наших военнопленных заготавливают лес. На лесоразработках задействовано порядка ста человек. Их кормежка и отдых организованы там же, на поляне. Охрану пленных осуществляют десяток пожилых немцев, которые к своим обязанностям относятся кое-как. Половина прохлаждается в палатке, двое стоят на часах (оба у шлагбаума на въезде), оставшиеся трое без оружия ходят по лесоразработкам, измеряют длину стволов и руководят работами. На вооружении у немцев винтовки. Работы идут достаточно активно, случаев саботажа или волынки незаметно. Как и незаметно попыток побега. Вот и еще одна неприятная новость. По идее наши вроде должны были бы разоружить конвоиров и податься в леса. Так нет, вкалывают на рейх и в ус не дуют.
Практически следом за разведкой в лагерь вернулись наблюдатели с развилки дорог. Сравнение журнала наблюдений и доклада разведки показало, что грузовик с солдатами из хутора проследовал в сторону Бреста, обратно он не вернулся. Что ж, наши шансы на успешный захват хутора растут, но спешить пока не будем. Посмотрим, изучим, время на это есть и терпит. Надо дать людям отдохнуть, подлечиться, да и самому стоит осмотреться по сторонам, определиться с планами и маршрутами движения отряда. Да и вообще понять, что вокруг происходит, где проходит линия фронта, есть ли изменения от той истории, что я помню. Но хутор в любом случае надо брать, сил для этого должно хватить. Почему нельзя пройти мимо? Насколько помню в этот период времени, передвижная рация – это уровень полка, в батальоне переносная либо на броне. Штабу полка или чего повыше тут делать нечего, от расположения подразделений слишком далеко, да и офицерского состава маловато для штабного узла радиосвязи. Кроме того, от расположенных рядом подразделений полка не протолкнуться было бы, а уж о прорыве сюда и купании в реке говорить даже не стоит. Больше всего это похоже на станцию радиоперехвата и слежения функабвера или что-то аналогичное. У объекта люфтваффе охранники были бы из частей Геринга. Здесь же «выпушка» пехотная, значит, объект армейский. Народа не много, только необходимый минимум для охраны и обеспечения деятельности. Вроде бы все на виду, да только есть пара нюансов. Пулеметов для такого объекта у охраны слишком много. Да и броня присутствует. Насколько помню, с броней у немцев сейчас не очень – по роте в моторизованных дивизиях, а тут аж несколько. Значит, объект важный, любящий тишину и хорошую защиту. А кто у нас все это любит? Правильно – разведка! Так что будем исходить из того, что перед нами именно команда абвера. Конечно, святой Грааль попаданцев – шифровальную машинку «Энигма» там можно найти, но толку от нее мало. Меня лично другое интересует. Например, шифры, кодировочные таблицы и т. д. Да и мощной радиостанцией обзавестись не помешает. Так что удар по хутору для нас первоочередная задача. Причём потери при этом особо не рассматриваются.
Охраны там взвод, со средствами усиления, и экипаж радиостанции. На первый взгляд вроде немного, но, как всегда, есть дьявол в мелочах. Если там в охране волкодавы абверкоманды, то будет весело. У меня для борьбы с ними слишком мало подготовленных ребят. Хотя попробовать все равно стоит. Бронетранспортеры по описанию егерей – это двенадцатиместный SdKfz 251. Хорошие и надежные машины, конечно, броня слабенькая, но в наших условиях выбирать не приходится. Фронт ушел далеко, пешедралом по лесным тропинкам его догонять не айс, а тут такая возможность часть пути преодолеть на колесах. Даже если удастся проехать на восток по тылам врага километров сто – уже дело. В броневиках есть штатная радиостанция UKF FuG Spr Ger a-f со штыревой двухметровой антенной, обеспечивающей связь на расстоянии до трех километров, для действия в колонне самое оно. Кроме того, на броневике из штатного оружия имеются два пулемета МГ-34 с запасом патронов. А ведь есть модификации с 80-мм минометом или с противотанковой пушкой. Хотя, на мой взгляд, вряд ли абвергруппы будут таскать 80-мм минометы или пушки, потому что пользовались преимущественно 50-мм переносным минометом. Ладно, когда возьмем объект, разберемся, что к чему.
Так что решено. Завтра вместе с разведчиками и егерями схожу к хутору, все сам посмотрю. Оставлю наблюдателей и егерей. Пусть все кругом еще раз облазают и посмотрят, а поближе к ночи посещу с бойцами данное заведение и разнесу его, к чертям собачьим. Надо будет только предупредить бойцов, чтобы особо технику не портили, а то дальше пешком пойдут. С этими мыслями я отправился на берег реки приводить себя в порядок и заодно сменить форму, в очередной раз пришедшую в негодность. Хорошо, что со склада формы с собой набрали, есть на что менять, а то стыд и позор с моим внешним видом. Вот что интересно: после рукопашной в ночном бою хэбэ пострадало, а «кикиморе» хоть бы хны, так, парой дополнительных дырок обзавелся.
Было уже темно, когда я, раздевшись догола, зашел в воду. Маленький заливчик, окруженный кустами, надежно укрывал меня от посторонних взглядов на берегу. Звездное небо с редким вкраплением облаков отражалось в чистых и теплых водах неспешно текущей реки. Пение птиц настраивало на мирный лад. Вот только комары, вечные бойцы с излишками крови в теле, пищали вокруг, ожидая возможности напиться ее. Хрен вам, а не командирского тела. Нырнув и некоторое время пробыв под водой, я выплыл на середину реки. Ничто не нарушало покой леса…
На песчаном берегу аккуратной кучкой были сложены мои вещи и оружие. Около них возникло существо по фамилии Никитин, державший в руках уже подшитую и оборудованную гимнастерку и бриджи. Он одним из первых искупался и успел переодеться и постираться. Вон какая морда веселая и довольная. Чистый, выспавшийся, опрятный, сытый (банку тушенки в одну харю смолотил, остальные банку на двоих экономили), ничем не озадаченный, что еще человеку надо для счастья. Не то что командир, весь в делах и заботах. Вот и пришлось его напрячь помочь мне в бытовых мелочах. Как ни хотелось, но пришлось покидать приятные и теплые воды реки.
– Товарищ лейтенант! Я тут все хотел спросить. Мы дальше как – к своим пойдем или тут партизанить останемся?
– Ты как будто и не слышал, о чем мы с сержантами говорили? Рядом же крутился. К фронту пойдем.
– Да я не прислушивался, а насчет фронта правильно. Всем колхозом проще врага бить. Белье у вас, нижнее, такое чудное. Я такого никогда и не видал. Богатое, легкое и красивое. Вы вон сколько в нем ходили, а оно даже потом не пропиталось. Трофейное, наверное? У нас такого точно нет, – рассматривая лежащие на рюкзаке вещи, спросил верный оруженосец.
– Да, трофейное. Шелковое, – поддержал я порученца.
– Я так и думал. Отец о таком рассказывал, у них офицеры такое носили – от вшей. Солдаты такое доставали у немцев в качестве трофеев. Отец, правда, с войны с собой не привез, у него попроще было. Но служило долго, а где вы его взяли?
– На выезде среди трофеев нашлось.
– Это, наверное, на хуторе, что здесь рядом?! Тогда парни себе еще трофеев насобирали.
– Да. Тебе вроде тоже перепало?
– Так, немного, родным на подарки. Мне бы себе тоже такое белье найти. Сносу ему точно нет, вон как играет материал. В Бресте я такого и не видел.
– А ты что, по всему Бресту ходил?
– Так, несколько раз на рынок да по городу ходил. Всякого насмотрелся. На рынке красивых вещей много было, а такого не видел!
– Ну, теперь видел. Попадется еще – подарю.
– Спасибо. А вы его стирать будете? Может быть, давайте я это сделаю? Я аккуратно и очень чисто. Меня мать знаете как научила. У меня и мыло хорошее есть. Я его у поляков на банку тушенки обменял. С любыми пятнами справлюсь.
– Буду. Спасибо за заботу, но я уж как-нибудь сам справлюсь, – поблагодарил я бойца. Форму Виктор подшил как следует, придраться было не к чему. Уходить с берега и от реки не хотелось, и я снова пошел в воду. Вода не отпускала, ласкала и баюкала. Вечно так лежал бы…
Кайф обломал тот же персонаж, продолжавший маячить на берегу. Пришлось бросить такие приятные процедуры и выбраться на грешную землю. Растираясь поданным полотенцем, я чувствовал себя на верху блаженства. Даже комары не мешали.
– Товарищ лейтенант! Я вот что спросить еще хотел. Вы вон ночью немцу по шее рукой двинули, так тому сразу каюк пришел, а еще когда штыковой удар левой рукой отбивали, словно отмахивались от назойливой мухи. Винтовку из рук у немца выбили, а тот так и не понял, что к чему. Ловко у вас это получилось, я такого не видел. Я уж, грешным делом, думал, что штык вам всю руку пропорол, а у вас даже царапины нет. Может, научите, как так отбиваться?
– Ты многого еще не видел, друг Горацио! Конечно, научу. Организуй чайку, а потом сходим посты проверим, – остановил я расспросы порученца.
– Сейчас все сделаю. Товарищ лейтенант! Только вы не забудьте насчет белья, если найдете, мне отдайте! Ладно?
– Договорились. Беги уж давай.
– Все, побежал, – сказал Никитин и скрылся в зарослях кустарника.
Вот ведь привязался. Быстро одевшись, я пошел следом за порученцем. Мне еще сегодня предстояло многое сделать.
Глава 2
Сержант Козлов
Сержант Козлов, лежа на чехле самоходки, под храп экипажа и мерные шаги часового смотрел в звездное небо. Не спалось. Хоть убей. Народ вон уже десятый сон видит, а ему не спалось. Причина этого сравнительно недавно прошагала мимо позиций. Лейтенант. Командир их сводного отряда. Всякие командиры попадались Николаю за все годы службы в армии. Не всех он считал командирами, достойными уважения и звания. Были и умные и знающие, были и не очень, такие, что не только не знали технику и не умели ее эксплуатировать, но и скрывали это за трескучей болтовней и преданностью на словах делу Ленина – Сталина, обвиняя остальных во всех грешных делах. Но этого лейтенанта он лично уважал. Да и остальные бойцы тоже.
С Седовым он познакомился вечером второго дня войны, когда тот пришел в артмастерские 333-го полка ознакомиться с тем, как идут дела с ремонтом и освоением трофейных машин. Немцы недавно закончили очередной артналет, и народ снова занялся обслуживанием техники. К обстрелам уже привыкли. В мастерские через окна и ворота периодически залетали осколки снарядов и мин, выбивающие из кирпичей крошку. Часть бойцов начала уборку наиболее крупных осколков, как в каземат в сопровождении нескольких бойцов зашел высокий лейтенант в форме НКВД. Николаю он показался знакомым. Уже потом пришло на ум, где он его видел. Почти каждый день мимо их казарм пробегали по нескольку раз в день бойцы во главе с ним. Но тогда он был в форме пехотинца. В принципе какая разница, кто во что одет, главное, чтобы человек был хороший. А раз он среди тех, кто в крепости остался, значит, лейтенант такой и есть. Взгляд у лейтенанта был требовательный и оценивающий. Был он опрятен, выбрит и с чистым подворотничком, свежий и фасонистый весь такой. На руках тонкие кожаные перчатки. Автомат на плече. Новая фуражка с синим верхом. Форма практически не ношеная, хоть бы где пятно посадил. Так ведь нет – и это в крепости, где постоянные обстрелы, пыль, грязь, кровь, гарь от пожарищ и практически полное отсутствие лишней воды. Чистюля, одним словом. Не то что они, грешные, – все в копоти, смазке и масле. Помыться и почиститься было некогда, не то что выспаться. Даже лейтенант, руководивший работами по восстановлению самоходок, был таким же и мало чем отличался от остальных. А тут такой образчик чистоты и власти.
Лейтенанты поздоровались, знакомцами оказались. Седов, отказавшись от сопровождения, прошелся по мастерским, а затем, подойдя к машине Козлова, посмотрел, как бойцы обслуживают технику. Забрался в боевое отделение. Поинтересовался наличием боекомплекта и подбором экипажа. По-немецки поговорил с пленным. Хельмут (раненый немецкий механик с одной из машин), услышав родную речь, даже встать пытался, и это с его ранами ног. Когда это не получилось, лежа принял почти строевую стойку, а ведь до этого никаких «авторитетов» не замечал. Даже Ивана Дорохова – сержанта из саперов, знавшего немецкий язык, в грош не ставил. Все делал мину на физиономии, когда тот с ним говорил. А тут весь из себя строевого солдата изобразил. Слушал с почтением, гавкал в ответ что-то и довольным был, когда лейтенант ему пачку их дрянных и вонючих сигарет отдал. Седов же, отозвав Николая, сделал несколько предложений по довооружению самоходок. Так, предложил установить на рубке пулемет, а на борта и лоб навесить траки и катки для дополнительной защиты. Были и другие предложения – например, экраны на борта, усилить дополнительными бронеплитами лоб машины, электрозвонок для механика-водителя, чтобы тот вовремя выполнял указания командира. В принципе работы было не много, она виделась не сложной, и предложения были встречены с пониманием. Бронелисты нашлись здесь же, в мастерской, от поляков остались. Пулеметы и патроны Седов выделил из своих запасов. Прислал на все самоходки трофейные «МГ-34».
Так началось их знакомство. Потом было еще несколько встреч и разговоров с бойцами о лейтенанте. Своим кругозором, знанием оружия, истории и техники он все больше нравился Николаю. Особенно когда разговор заходил о танках, тактике их применения в бою. Вообще Николаю казалось, что Седов никакой не пехотинец, а их брат-танкист, слишком уж специфические знания тот выказывал. Лейтенант, увлекшись, рисовал различные проекты переделки танков старых типов в совершенно новые машины. Были там и плавающие, и самоходные артиллерийские и зенитные танки, различные бронемашины. Иногда обсуждение затягивалось на несколько часов и к ним присоединялись остальные бойцы. Часть рисунков и проектов Николай сохранил у себя. Так, на всякий случай, вдруг пригодится. Чего только стоит проект переделки «Т-37/38» даже на первый взгляд в нормальный плавающий танк. Всего-то надо заменить вооружение («ДТ» на противотанковое ружье или станковый пулемет, а еще лучше пулемет «ДШК» или «ДС»), слегка удлинить корпус (лучше соединить сразу два, срезав у одного корму, а у другого нос), добавить еще одну тележку, заменить двигатель на более мощный, и получится неплохой разведывательный или санитарный танк.
Когда начал формироваться отряд для прорыва, Николай со своим экипажем попросился в группу Седова. И не пожалел. Не только вырвались из крепости, но и причинили врагу немало вреда. Самоходка показала себя с лучшей стороны. Удобная в управлении и эксплуатации. Орудие новое, не расстрелянное. Двигатель «Майбах» вообще песня. Карбюраторный V-образный двенадцатицилиндровый, развивающий мощность 300 л. с. Отработал совсем ничего, когда запустишь, работает, словно песню поет. Сказка, одним словом. Да и остальные приборы в исправности и новые. Хельмут, правда, предупреждал, что запас хода у нее небольшой. По дороге с покрытием около двухсот километров и около ста по грунту. У шасси болезнь – плохая проходимость по слабым грунтам. На его машине гусеницы широкие, ее выпустили только в прошлом году, учтя опыт боев во Франции. Пока машина не подводила. Снарядов, правда, к орудию осталось совсем мало. Больше половины боекомплекта расстреляли по складу, мосту и пехотному лагерю. Остались лишь десяток бронебойных и немного осколочно-фугасных. Надолго не хватит, так, на небольшой бой. Где бы еще снарядов найти. Да и бензина не помешало бы пару бочек достать. Двигатель жрет бензин дай бог как. Бак на триста десять литров, а хватает его всего на сто шестьдесят километров. Бензин ему нужен не абы какой, а синтетический этилированный. Ну да мы его пока нашим покормим. Запас, конечно, есть, и в канистрах, и двухсотлитровой бочке, что стоит в грузовике. Но все равно мало. Бросать машину не хочется. Если за ней ухаживать, она долго может послужить. Запчастей с разбитого «штуга» набрали. Остальные не удосужились, а он вот подсуетился. Даже разбитую радиостанцию стащил к себе на запчасти. Хельмут подсказывал, что надо брать в первую очередь. Спасибо ему, не зря «тушняк» жрал. Как он там, интересно? Тащить его с собой в прорыв не стали, оставили в мастерской дожидаться своих. Жаль, конечно, без него трудно будет с ремонтом и обслуживанием. Ну да не боги горшки обжигают, справимся как-нибудь. Все доработки мы на машинах без него делали, держа в каптерке, так что свои машины он вряд ли узнал бы.
Экипаж собрался неплохой. Артиллеристы опытные, с орудием быстро разобрались. Механик-водитель тоже не пальцем деланный, за машиной следит не хуже Николая. На второй самоходке тоже парни дельные, но машина у них похуже будет, собрана из двух подбитых. Именно в ней Хельмута в плен взяли.
Свою машину Николай захватил в первый день войны сам. Днем при атаке на немецкие позиции у казарм 125-го полка его «БА-6» подбили. Они с механиком смогли ее покинуть, до того как броневик сгорел. Да еще смогли с собой курсовой пулемет и диски с патронами забрать. Отступили к столовой комсостава 42-й дивизии и там в течение дня держали оборону. Сюда же собрались и те, кто не смог вырваться из крепости. После обеда немцы пустили в атаку самоходки. Первую обстреляли из орудий с Восточного форта, и она остановилась. Хотя внешних повреждений на ней видно не было, как и дыма или покидающего подбитую машину экипажа. Вторую самоходку пехота забросала гранатами, и она тоже встала. Несколько немцев пытались скрыться, но их расстреляли из столовой. До ночи к штурмовым орудиям никто из немцев так и не приблизился. С наступлением темноты, взяв с собой еще пару человек в прикрытие, Николай пробрался к подбитым машинам. Со вторым самоходом все было понятно – граната попала в открытый люк и ранила экипаж. А вот с первым были непонятки. Как ни вглядывался в него Николай, так и не обнаружил никаких внешних повреждений. Ползком приблизившись к машине, он услышал, что экипаж все еще находится внутри и пытается запустить двигатель. Ждать было нельзя. Командирский люк был приоткрыт. Из оружия у него был с собой только пистолет. Звать залегшего с пулеметом неподалеку в воронке Петра Коробченко, своего мехвода, смысла не было. Как и остальных бойцов, оставшихся у второй самоходки. Не успеют. Вот Николай и рискнул. Вскочив на борт, он выстрелил в открытый люк. В кого-то попал. Так и стрелял, пока обойма не кончилась. Сменив магазин, снова стрелял в темноту боевого отделения. Подоспевшие бойцы тоже хотели присоединиться, но Николай запретил. Подняв люк и свесившись внутрь, он застал там лишь трупы. Подавал признаки жизни только мехвод, так и не оставивший своих попыток запустить двигатель, и что странно – он завелся. Отстранив в сторону умершего мехвода, Николай сам сел за рычаги. За ночь удалось, убрав трупы, изучить машину настолько, что, зацепив тросами вторую машину, утащил орудия в цитадель.
Сколько проблем было с машиной, пока разбирались, что к чему и как что работает. Сколько нервов потрачено, чтобы все работало. Хельмут на первых порах так вообще говорил, что мы не сможем ничего сделать как надо. Но вскоре изменил свое отношение, рассказывая и показывая, что к чему. Ничего, освоили и уже обновили. Теперь здесь, в лесу, скрываются от чужих глаз. Ничего, скоро немцы о них узнают. Командир обещал им веселую жизнь, значит, так и будет. В том, что выйдем к своим, даже не сомневаюсь. Командир выведет, он удачливый. Сам выйдет и нас выведет. Только вот как с машинами будет? Марш предстоит сложный. По лесным дорогам. Пройдут ли там «штуги» и грузовики, хватит ли топлива, запчастей и боеприпасов? Бросать их так не хочется! Только все наладилось…
С этими тревожными мыслями командир мобгруппы уснул, чтобы с первыми лучами солнца вместе с водителями и механиками снова и снова проверять вверенные машины и готовить их к дальней дороге…
Глава 3
Разведка
Утро добрым не бывает. По определению. С первыми лучами солнца дежурный по лагерю меня растолкал и разогнал все мои тайные желания. Я такой классный сон смотрел, с красотками и кабаком! Ну да ладно, ему простительно. Служба – она, знаете, требует. Тем более что я сам приказал это сделать. Вот ведь жизнь – одни спят как сурки, другие их должны проверять. Это я о проверке постов ночью. Спят на посту! Нет чтобы бдить, как положено по Уставу. Что за люди? Вырвались на свободу и тут же забыли об опасности и смерти, необходимости нести дежурство и охраняться от врага. Зла не хватает. Чуть не сорвался с рукоприкладством. Вот и доверяй им свою жизнь и свободу. Пришлось менять и наказывать других дежурством, а этих сажать под арест для дальнейшего разбирательства и суда.
Вместе со мной проснулись егеря, снайперы, радисты и разведчики. Сегодня им предстоит поработать. Остающиеся в лагере бойцы тоже без дела не останутся. Солдат без дела есть не что иное, как ходячее ЧП. Ерофееву поставлена задача развлечь личный состав занятиями по самое не хочу. Надо наработать практику действий штурмовых групп, взаимодействие с техникой, опять же продолжить изучение и обслуживание оружия. Так что гонять и гонять личный состав еще долго придется. Вот пусть командиры подразделений и начинают. Заодно на бойцов еще раз посмотрят, кто что может и где его лучше использовать. Особое внимание они должны уделить выявлению всех, кто знает немецкий или польский языки. А то всего пара человек говорящих на немецком языке на почти сотню молчаливых и хмурых парней маловато для моей задумки по рейду. Зря я, что ли, столько времени угробил на изучение карты и отметок на ней?! Ладно, это до вечера потерпит, а пока в путь, в путь, кончен день забав. Так, по-моему, в известной песенке поется. Пора провести ревизию в своих закромах.
К почтовому ящику пришлось идти в обход, стараясь не светиться перед секретами врага. К заветному дереву пошел один, и там меня ждал сюрприз. Мои парни были живы и здоровы, ждали меня на базе. Об этом говорила банка тушенки, вся из себя в солидоле, одиноко разместившаяся в дупле. Надо двигать туда, и как можно быстрее, но сначала посмотрим на хутор. Все равно по пути.
С НП, облюбованного еще в прошлый раз, открывался неплохой вид на лесной хуторок. Там было на что посмотреть. Он практически не изменился. Правда, добавилось несколько стальных гробов на гусеничном ходу. Да серьезный народ в фельдграу и с пулеметами занял пару ключевых точек, откуда можно отлично прочесать стальной метлой все подходы, как к самому хутору, так и дорогу к нему. Еще эти веселые парни установили шлагбаум и, набив мешки песком или землей, уложили их в виде укреплений на въезде и рядом с болотом, а вот другими инженерными работами явно побрезговали. Не заметили мы никаких иных заграждений. Даже колючей проволоки не натянули, что тут говорить об окопах и дзотах. Не было их, или они размещены непосредственно на хуторе, да так, что мы их и не увидели. Как ни старались. А вот «секретов» было целых три, и все со стороны леса. Да не простых на пару человек. Сидели по пятеро со «швейной машинкой» в виде пулемета. Это что такое получается? Тут что, все медом намазано? Да так, что немцы его решили усиленно охранять, словно стратегический объект. Сразу шесть пулеметов в охранении. Три в лесу, один на болоте, один на въезде и еще один на крыше сарая, смотрит в сторону болота. Еще пара должна быть на броневиках. Да и вообще немцев тут больше оказалось, чем вчера насчитали. Радиомашина была одна. Стояла несколько в стороне от построек. Броневики и грузовики, выстроившись в ряд перед часовым, стояли у хозпостроек. Один из броневиков, похоже, в модификации машины связи. Антенн на нем слишком много торчит. Возле «радиолы» прохаживался еще один часовой, третий стоял возле хозяйского дома. Кухни, как и праздношатающегося народа, видно не было. Все было тихо и спокойно. Только часовые, пулеметчики и тишина. Куда же они всех остальных подевали? Тут, по моим подсчетам, человек семьдесят быть должно, а видели мы всего около двадцати. На свои вопросы я ответы так и не нашел. Пришлось оставить их решение разведчикам. Первый итог наблюдения – откровенно радовал. Очень богатый двор гостинцев, сразу все не унести. Вот только с кондачка его не взять. Надо подумать и посмотреть, и чем дольше, тем лучше. Оставив разведчиков следить за объектом, мы направились дальше.