Деревянный человек

Это так угнетает. Мрачная, одинокая комната с выцветшими от времени обоями на четырех стенах. Они давят на меня со всех сторон. Такое ощущение, что стены постепенно становятся ближе, делая комнату все меньше и меньше.

Цветы на подоконнике пожухли, а на шкафу уже давно погибли. Чертов тремор, не дает мне поливать их.

Проклятая старость. Ненавижу свое дряхлое тело. В последнее время я с трудом добираюсь до туалета. А про то какой подвиг мне приходится совершать, вставая с кровати по утрам? Про это даже вспоминать не хочется, не то чтобы говорить.

Никогда бы не подумала, что настанут такие дни. Дни, когда я превращусь в старую, никому ненужную развалину. Развалину со скрипящими и кричащими от боли суставами. Унимающимися только после того, как я проглочу горсть пилюль.

Как я скучаю по тем дням, когда была молодой. Я с легкостью могла пробежать тройку другую километров и даже не вспотеть. Или запрыгнуть на какой-нибудь камень, не почувствовав уколов в суставах. То были прекрасные дни.

Но, не смотря на то, как я скучаю по ним, я в равной степени и ненавижу их. Точнее сказать я ненавижу лишь один день.

Тот день. Он не выходит из моей памяти. Как кадры на потемневшей пленке воспоминаний, постоянно проматывающиеся перед моими глазами. Этот день изменил всю мою жизнь, заставив жить в страхе.

Я и по сей день ожидаю, что он появится и заберет меня в небытие, как когда-то забрал Кирюшу.

Даже сейчас, спустя шесть десятков лет я с ужасом ожидаю его. Прислушиваюсь к малейшим шорохам и скрипам. Я уверена, что он наблюдает за мной. Смотрит мне в спину из-за угла, пока я сижу в этом кресле, и выискивает подходящего момента.

Но когда я оборачиваюсь, то никого не вижу. Чего он тянет? Почему он не забрал меня тогда вместе с Кирюшей?

– Чего ты тянешь? – Говорю я пустой комнате и беру в руки подготовленную тетрадь с ручкой.

Я долгое время никому не рассказывала о произошедшем. Держала все в тайне. Чувствую, мое время подходит к концу, но я не унесу эту тайну с собой в могилу. Бог свидетель я опишу все в этом письме…

1

Когда я открыла глаза, отец уже собирался уходить на работу. Он всегда уходил рано. Еще до того, как мы с мамой просыпались и шли кормить скот.

Папа работал трактористом в колхозе. Тяжелый труд, но другого выбора не было. Другой работы в нашей деревне не сыщешь. Он всегда говорил, что какая никакая, но у меня хотя бы есть работа. Времена настали тяжелые и многие колхозы уже давно расформированы.

Многие мужики из нашей деревни, оставшиеся без работы, делят свое горе с зеленым змеем. Зрелище не из приятных.

В прошлом году на ферме сократилось количество голов, вследствие чего моя мама осталась без работы. Оставили только приближенных к начальству доярок. Мама называла их подхалимками.

Поднявшись с кровати, я направилась на кухню. Мама уже размешала комбикорм поросятам и сейчас крошила в ведро буханку черного хлеба.

– Подай мне ведро, – попросила она, едва заметив меня.

Каждое утро напоминало некое расписание. Я уже знала свои обязанности. Мама готовила корм для нашего зверинца, а затем я разносила всю эту похлебку. После она шла доить коров, у нас их было две: Дочка и Милка.

Высвобождая ведра в кормушки, свиньи хрюкая и повизгивая, опускали туда свои пятаки и смачно чавкали. Эти звуки всегда заставляли меня улыбаться.

Покормив свиней, кур и гусей я шла на большак и ждала, когда мама выведет Дочку и Милку на прогулку.

Пастух уже шел к концу деревни. Это был дядя Юра. Веселый мужичок, который вечно улыбался, а из его рта постоянно торчала соломинка. Дядя Юра скинул кнут с плеча и, хорошенько размахнув им, стеганул по воздуху. Хлопушка на конце кнута сделала свое дело. Громкий хлопок разнесся по всей деревне, оповещая, что пора выводить скот на прогулку.

Позади меня раздалось мычание. Мама уже вела наших кормилиц на большак, аккуратно подгоняя их ивовым прутиком.

– Мои хорошие, – говорила она. – Нет вам покоя от этих треклятых мух. – Она достала головной платок и стала отмахивать надоедливых паразитов от глаза наших коровок.

Всего в нашей деревне, включая наших двух, насчитывалось двадцать шесть голов.

Дядя Юра громко свистнул.

– Пошли! – приказал он и, размахнув кнутом, снова стеганул воздух.

Коровы дружной шеренгой неспешно пошагали вперед.

– Юр! – позвала мама. – А Юр!

– О-у?

– Куда ты их сегодня?

– На мельницу погоню. Пущай клеверу поедят.

Хотя на самом деле мельницы там никакой не было. Это было огромное пастбище недалеко от реки. Не знаю почему его так называют. Но папа как-то говорил, что когда-то, на этой самой реке стояла мельница. Так или иначе, мельницы уже давно не стало, а название крепко закрепилось за этим местом.

Я долго смотрела вслед дяде Юре и коровам, пока они не скрылись за поворотом, уводившим на скотный двор. Их путь к лугам всегда проходил сквозь него.

2

До обеда время летело не останавливаясь. С мамой мы успели прополоть грядки с морковью, укропом, луком и огурцами. После чего все хорошенько полили.

Солнце стояло высоко и безжалостно палило, обжигая открытые участки кожи. Термометр на крыльце показывал 32 градуса по Цельсию.

После долгой работы мы сели на лавочку перед домом и молча сидели, пока мама не сказала:

– Ну что? Пойдем обедать.

Из-за такой жары, кроме питья больше ничего не хотелось, но во избежание нотаций мамы я просто согласилась.

Обед всегда проходил наедине с мамой. Папа крайне редко обедал снами. Сейчас он должно быть очень далеко. Косит траву для скотного двора. Я представляю себе, как он сидит сейчас на свежескошенной траве. И под обилие запахов потягивает горячий чай с сахаром из термоса.

Как бы мне хотелось оказаться с ним в данный момент. Хотя бы разочек.

– Люда! – донесся с улицы до боли знакомый голос. – Люда, выходи!

Я подбежала к окошку. Это был Кирюша. Завидев меня, он принялся махать мне рукой.

– Выходи! – продолжал Кирюша.

Я побежала к маме на кухню. Она молча складывала посуду в мойку. Меня стало одолевать чувство совести. Как теперь идти гулять, когда она будет тут посуду намывать.

– Мам, – начала я.

– Жених что-ль явился, – посмеялась она.

Мое лицо налило краской.

– Ну что стоишь? Иди! Только смотрите там аккуратнее. Нынче змей полно. Под ноги смотрите, когда по траве будете ходить. И на пруд ни ногой. Нечего вам там делать.

– Хорошо мам! – обрадовалась я и побежала к выходу.

– Ну-ка постой.

– М?

– Что я тебе наказала?

– На пруд не ходить.

– И?

Я быстро промотала в голове сказанное мамой.

– И змей остерегаться.

– Смотри мне, – улыбнулась она. – К ужину чтоб вернулись. Все. Давайте и будьте умницами.

– Хорошо.

Я выбежала из дома.

– Привет! – кинул Кирюша.

Я ничего не сказала и побежала через огород на задворки. Кирюша рванул за мной.

– Догоняй! – крикнула я.

Я была самой быстрой в классе. Никто не мог меня перегнать и прийти к финишу быстрее меня на уроке физкультуры. Поэтому и у Кирюши не было ни малейшего шанса. Я думаю, что он и сам это понимал.

Солнце слепило глаза, заставляя жмуриться. Из-за жары мы быстро устали и сильно вспотели.

Кирюша сдался раньше меня.

– Погоди! – крикнул он. Я обернулась. – Я больше не могу! – После этого он остановился и винтом рухнул в траву.

– Эй!

Я подошла к нему. Кирюша лежал звездочкой и смотрел на небо.

– Ты чего разлегся?

– Я устал.

Он приподнял голову и, заметив пучок щавеля, растущего чуть ли не возле его голову, он сорвал пару листов и отправил их в рот.

– Фу, какой кислый, – осведомил он.

– Конечно! Это ж щавель. – Я легла с ним рядом.

Облака неспешно плыли по небу, как корабли в море. И на самом деле одно из облаков, самое большое, напоминало огромный корабль. Я хотела было показать его Кирюше. Но он меня опередил:

– О-ооо! – чуть не вскочил от восторга, – Посмотри! Вон то облако. Оно похоже на бриг.

В эту же секунду я заметила другое облако похожее на лисицу. Я показала его Кирюше. Он долго молчал, смотря на него. И даже несколько раз буркнул себе под нос, что не похоже. К тому моменту, когда облако почти растворилось, он все же согласился со сходством.

Меня это безумно рассмешило.

– Чего ты смеешься? – Обернулся он на меня.

– Ты бы еще до завтра думал.

Кирюша посмеялся, а потом закричал:

– Оса! – Он указывал прямо мне на волосы.

Я завизжала так сильно, как никогда ранее. Вскочила на ноги шебурша руками по волосам и бегая кругами.

– Убери ее!

Кирюша смеялся, обхватив свой живот. Я не сразу сообразила, что он издевается.

– Ах ты!

Сорвав столько травы, сколько смогло уместиться в моей ладони, я швырнула ее в него. Он отмахнулся, продолжая смеяться. Затем я рывком сбила его с ног, снова уронив в траву. После чего принялась бросать в него: одуванчики, колокольчики и всю прочую растительность, попадавшуюся под руки.

– Прекрати! – сквозь смех взмолился он. – Я сейчас обписаюсь!

Мы снова развалились на траве. На душе было так спокойно. Легкий ветерок приятно касался кожи лица.

Я закрыла глаза и сконцентрировалась на запахах полевых цветов.

3

Возникшая идея Кирюши, пройти через пруд, мне совсем не понравилась. В голове звучал запрет мамы, чтобы мы даже не приближались к нему. Но недолго думая я согласилась.

Я всегда соглашалась на какую-нибудь Кирюшину идею. Пренебрегая тем, что большинство из них звучали глупо. Как, например та, когда он придумал взобраться на дуб. Очень уж ему хотелось посмотреть на деревню с его высоты.

Не знаю, почему я потакала ему? Возможно, я и вправду испытывала к Кирюше теплые чувства. Во всяком случае, вся деревня нас уже давно поженила. «Им суждено быть вместе, – говорила баба Клава.

Мы быстро прошли пруд насквозь. По пути Кирюша проверил пару заброшенных кем-то верш. К его разочарованию они оказались пусты.

Пробравшись сквозь кусты и деревья, мы вышли к огромному полю, засеянному рожью. Сложно сказать, на сколько, оно было большим. Конца ему не было видно. Лишь по бокам я заметила начало какого-то леса. И от сюда он казался мне высотой с дюйм.

– Вот так полянка, – выдавил Кирюша, – От чего мы раньше здесь не побывали?

Он провел рукой по колосьям.

– Смотри сколько ее. Хватит, чтобы накормить весь мир.

Я засмеялась. Весь мир, конечно же, этим количеством было не накормить.

– Ты водишь! – коснувшись меня, крикнул Кирюша и нырнул в высокую рожь.

Я почти сразу же потеряла его из виду. Колосья были высокими, выше меня. И я смогла разглядеть Кирюшину макушку, лишь привстав на мыски. Затем рванула за ним.

– Не уйдешь! – кинула я ему вдогонку.

Трудно бежать сквозь высокую рожь. Она сминалась и переплеталась вокруг моих ног, заставляя останавливаться. Один раз я даже чуть не потеряла сандаль.

– Я здесь! – откликался Кирюша.

Я бежала на его голос, но его все еще не видела. Повсюду только рожь, высившаяся желтой стеной.

Вскоре бежать стало совсем невозможно. Бег сменился шагом. Я подпрыгнула в надежде увидеть Кирюшину макушку, но не обнаружила ее. Я вновь и вновь подпрыгивала, глядя в разные стороны, но его нигде не было.

– Ау! – крикнула я.

Мое сердце колотилось как сумасшедшее, отдавая в уши. Казалось, что оно вот-вот выпрыгнет из груди.

– Ты где? – снова прокричала я.

– Я здесь!

– Где? Я тебя не вижу!

Я подпрыгнула еще раз и на этот раз прыжок получился гораздо выше предыдущих. Но Кирюшу так нигде и не увидела.

– Ну, где ты? – Я была готова разреветься и, скорее всего так бы и произошло, если бы кто-то не коснулся моего плеча.

Взвизгнув от страха, я обернулась и увидела Кирюшу.

– Ты где был?

– Не шуми, – отрезал он. – Тут я был. Недалеко.

– Но я смотрела по сторонам и…

– Плохо смотрела, значит. Пойдем чего покажу. – Радостно заявил он.

Меня переполняли вопросы, пока мы продирались сквозь рожь. Что он нашел и чего он мне хочет показать здесь в поле? Я пришла к выводу, что, скорее всего это будет мертвая змея или мертвая лягушка. В общем, что-то мертвое однозначно. Хотя может, будет что-то противное и мерзкое.

Подумав о змеях, я сразу стала беспокоиться и тщательней смотреть под ноги. Мама предупреждала, что нынче много змей.

«Вот почему так всегда? Лишь только когда вляпаешься, начинаешь думать».

Но думать пришлось не долго.

– Смотри, – вымолвил Кирюша.

Я смотрела себе под ноги, поэтому не сразу заметила, как мы приблизились к тому, что он хотел мне показать.

Подняв голову, я оцепенела. Мое тело пронзила холодная дрожь, а сердце утонуло где-то в животе.

– Боже, – прошептала я, – что это?

На толстом, воткнутом в землю, древке стояло пугало. Оно было около двух метров в высоту и одето в коричневый, засаленный плащ с капюшоном. Из рукавов, взамен кистям и пальцам, торчали угловатые и очень длинные ветки. Вместо головы был старый, местами дырявый, набитый соломой мешок из-под сахара, слегка прикрытый капюшоном плаща. Из-под капюшона на нас смотрели две пуговицы разного размера. Пугало улыбалось нам своей полоской-ртом, вышитой крестиком черными нитками. Заканчивал весь его образ высокий черный цилиндр, надетый прямо на капюшон.

– Как что? – Удивился Кирюша. – Это пугало! В каждом огороде оно есть.

– У меня нет.

– Ну, у меня есть. Не такое, но есть.

– Жуть какая. У меня от него мурашки.

– Да брось!

Кирюша принялся уминать рож вокруг пугало. Затем стал изучать его в мельчайших подробностях.

Мне больше не хотелось находиться здесь. Жар от солнца становился все сильнее. Оно было прямо над нами. Из-за высокой ржи ветер совсем не проникал сюда.

Вскоре стало как-то подозрительно тихо. Была слышна лишь Кирюшина возня с этим пугало.

– Кирюш, давай уйдем отсюда.

– Да, сейчас. Как же тебя унести домой. Ай!

– Что такое?

– Меня что-то укололо.

Он показал мне указательный палец, из которого вздулся кровавый пузырек.

Кирюша принялся осматривать накидку и вынул из нее не закрытую булавку.

– Это булавка! – заявил он так, будто был рад своей находке.

Я посмотрела на пугало. Оно словно смотрело на нас. Готова поклясться оно смотрело вверх, когда мы только подошли к нему.

– Давай уйдем, пожалуйста.

Кирюша посмотрел на меня, затем на пугало.

– Ну ладно. Но я за тобой вернусь, страшила, – обратился он к пугалу.

Мы двинулись в обратную сторону. В голове все еще стоял образ этой ужасной находки. И с чего бы мне было его испугаться? Кирюша шел впереди, размахивая палкой.

– Нет, все-таки классное пугало. Нужно будет забрать его.

– Да брось. Зачем оно тебе? Давай лучше я помогу тебе сделать похожее.

Мне очень не хотелось увидеть его вновь. А если он заберет его, то я буду видеть его каждый день.

– Что-то я не понял, – бросил он.

Я сперва не поверила своим глазам. Впереди стояло оно. Мы пришли обратно к этому пугало.

– Мы что, дали круг? – посмеялся Кирюша.

Но мне было не до смеха.

– Во дела-а!

Мне почему-то показалось, что Кирюша специально кругом пошел и вернулся обратно.

– Ты это нарочно сделал?

– В смысле? – удивился он.

– Привел нас обратно. Ты кругом специально пошел да? – Меня распирала злость. Как он мог? Ведь я же попросила его поскорее покинуть это место. Он что не понимает, что оно пугает меня!?

– Люд, ты чего? Я никогда бы так не сделал. Зачем мне это?

– Ладно, – сдержалась я, – пойдем.

4

Мы снова пошли в сторону пруда. Кирюша несколько раз подпрыгивал по пути, что бы снова не оплошать. Он сказал, что едва достает, чтобы посмотреть поверх ржи.

Мы шли минут пятнадцать, когда Кирюша снова ахнул.

– Этого не может быть!

Пугало снова оказалось перед нами.

– Но ведь, я же…

Я не думаю, что он специально привел нас сюда во второй раз. Но на всякий случай надавила.

– Шутка дважды не смешна!

– Люд. Я не вел нас сюда. Я не понимаю, как так получилось.

Как бы там ни было, мы снова здесь. Примятый обруч из ржи и это треклятое пугало в центре. Пугающе всматривается в нас своими глазами-пуговицами.

По спине пробежалась дрожь.

– А где наша борозда?

Кирюша удивленно посмотрел на меня.

– Мы дважды уходили отсюда. Тут должна быть примятая борозда.

В действительности круг был без изъянов. Примятым был только путь из которого мы вышли только что.

– Уходим отсюда!

Прибавив шагу, мы вновь стали продираться сквозь рож. Могу поспорить, что сейчас она стала значительно выше.

Кирюша подпрыгнул, чтобы посмотреть куда идти.

– Я не достаю.

– Давай я сяду тебе на плечи, – предложила я.

Он присел, я села ему на шею и он, потрясываясь, поднял меня. Леса с прудом нигде не было видно. Сказать по правде, вообще ничего не было видно.

– Я не вижу его!

– В каком смысле?

– В прямом. Тут совсем ничего нет.

Я обернулась и посмотрела назад. Леса, стоявшие ранее, так же исчезли.

– Тут везде поле. Везде одна лишь рожь. Ей не видно конца!

Я заплакала. Слезы моментально залили мои глаза. Кирюша спустил меня на землю и сел рядом.

– Ну, будет тебе. Не плач.

– Что дальше-то. Куда нам идти? Что вообще происходит? Т-такого же не может быть!

– Выберемся.

Он помог мне подняться и взяв за руку, что придало мне немного уверенности, пошел вперед.

Становилось темнее. Но не от того, что солнце близилось к закату, а от того, что рож стала еще выше и закрыла собой свет. Я не понимала как это возможно. Несколько раз я ущипнула себя за руку, чтобы убедиться, что не сплю. Было больно.

Кирюша пер, вперед таща меня за собой.

– Да что же это?!

Мы опять вернулись на то место. Только вот одно – но. Среди вытоптанного круга не было пугало. Я чувствовала, как слезы вновь подкатывали.

– Мы останемся здесь навсегда!

– Не останемся! – отрезал Кирюша.

– Где оно? Куда пропало пугало?

– Я не знаю.

Ноги ослабли, и я рухнула на ржаной настил. Слезы залепили мои глаза.

– Хватит плакать! Вставай, нам нужно идти.

– Куда? Сейчас уйдем и вновь обернемся сюда!

– Не обернемся!

Он стал тащить меня за руку, но мои ноги сковал страх. Силы словно покинули меня.

– Мне больно!

Он перестал тянуть. Постоял немного и сел рядом.

– Хорошо. Давай посидим, подумаем.

Что тут было думать. Происходящее не поддавалось логическому объяснению. Это было колдовство. Иначе это никак больше не назовешь.

Мои мысли перебил внезапный шорох позади нас. Кто-то шел сквозь рож и судя по шуму, приближающемуся очень быстро, скоро он покажется. Мы обернулись. Шуршание становилось все ближе и вот я уже вижу нечеткий силуэт. Он стоит за ржаной стеной.

– Кто здесь? – спросил Кирюша. – Выходите, я вас вижу.

Я дернула Кирюшу за руку. Все внутри меня бурлило и приказывало убраться подальше от этого незнакомца.

Незнакомец медленно стал приближаться к нам.

Видимо от страха или в нем заиграла храбрость, а может по той и другой причине Кирюша обронил угрозу:

– У меня есть нож.

Нож у него действительно был. Только не большой. Маленький перочинный ножичек, подарок от его деда на двенадцать лет. Таким разве что пощекотать пятки можно.

Незнакомец продолжал идти. Наконец он вышел к нам. Это было то самое пугало. Палка, на которой он стоял, теперь была раздвоена на две части. Вышитая улыбка, на его лице, была еще шире. А пуговицы блеснули, завидев нас.

Мы замерли на месте. Пугало сняло свой цилиндр и отвесило нам низкий поклон. Затем надело цилиндр обратно и, поправив его, пошагало к нам. Я понимала, что нужно было бежать, но тело не слушалось. Мы просто наблюдали.

Пугало протянуло ко мне свою ветвистую лапу и, аккуратно отодвинула от Кирюши. Затем вскинула свои руки-ветки вверх, и принялось медленно вальсировать между нами.

– Что происходит? – выдавила я, едва сдерживая слезы.

Мне еще никогда в жизни не было так страшно.

Кирюша ничего мне не ответил. Посмотрев на него, я поняла почему. Он стоял зомбированный. Или напуганный до смерти увиденным. Я еще ни разу не видела, чтобы он так широко открывал их.

– Кирюша! – крикнула я.

Пугало прекратило свой вальс. И протянуло к своим вышитым губам одну из веток-пальцев. Показывая мне, чтобы я вела себя тише.

– Господи. Что же это?

Пугало закатало свои рукава, оголив переплетенные ветки в виде рук и демонстративно показала, что они пусты. Затем принялось водить кистями возле лица Кирюши. Все это оно делало стоя ко мне спиной. После оно остановилось, и, я услышала, как Кирюша сказал:

– Фокус покус! – Восторженно с явным наслаждением.

Пугало отошло от Кирюши, и я смогла на него посмотреть. Увиденное повергло меня в шок. Кирюшино лицо, оно исчезло. Вместо него была просто гладкая, смуглая кожа.

Я завизжала изо всех сил, но кроме шипения из меня ничего больше не вырвалось. Голос пропал. Я пыталась звать Кирюшу. Но это выглядело как если бы, только что выловленная, рыба жадно глотала воздух.

Пугало повернулось и посмотрело на меня знакомыми мне зелеными Кирюшиными глазами. Его вышитый рот разорвался:

– Наконец-то, – заявило оно голосом Кирюши. – Я так долго этого ждал.

Я попятилась назад.

– Не бойся меня.

Пугало в два шага преодолело расстояние, разделяющее нас, и присело передо мной. Протянув ко мне свои мерзкие ветки, оно коснулось моего носа, а затем правого уха. После чего вскочило и принялось хлопать в ладоши-ветви и истерично смеяться.

– Мне нравятся! – вопило пугало Кирюшиным голосом. – Я так ждал! Так ждал! – Снова присел и посмотрел на меня крадеными глазами. – Они, они прекрасны!

Я хотела закричать, но вместо этого снова просто открыла и закрыла рот без единого звука.

– Ну, ну. Не нужно. – Пугало поднесло ветку-палец к своему рту, как бы размышляя. – Хочешь, я покажу тебе фокус? Это тебя должно развеселить. Смотри.

Пугало потянула ко мне свои мерзкие коряги. Я пятилась назад. Оно сделало шаг, чуть ли не наступив мне на ноги. Собрав все свои силы, я со всего маху ударила пяткой по его тонкой деревянной ноге. Раздался хруст и пугало завалилось на спину.

– Маленькая стерва! – завопило пугало. – Грязная блоха! Я заберу у тебя все!

Я вскочила с земли и побежала прочь. Рожь хлестала мне по лицу, царапая его.

– Стой! – доносилось позади. – Не уйдешь!

Обернувшись на миг, я увидела, как пугало догоняет меня, быстро передвигаясь на своих руках.

– Я поймаю тебя маленькая тварь! Я заберу твои уши! Я заберу твою душу!

Мое дыхание сбилось. В боку закололо, а глаза запорошило пылью. Сил бежать больше не было. Я сделала последние два рывка и свалилась на землю. Зажмурила глаза и ждала конца. Но ничего не происходило.

– Давай забирай мои уши! – закричала я.

Мой голос разнесся эхом. Я продрала глаза и, открыв их осмотрелась. Я лежала на земле у подножья леса, в котором находился пруд. Передо мной высилась рожь, играючи качалась ветром. Пугало нигде не было.

– Кирюша, – вымолвила я. Отчасти для того, чтобы убедиться в том, что голос вернулся ко мне.

В голове звучал голос Кирюши, который обещал мне забрать мои уши и нос.

5

Я бежала вдоль деревни в сторону дома. Сердце стучало в груди, просясь наружу. Солнце беспощадно пекло. И на небе ни единого облачка. Слезы лились не переставая. В голове лишь мысли о Кирюше и о том, что сказать маме. Я боялась, что она разозлится на меня из-за того, что ослушалась ее и пошла на пруд. Но нужно ей сказать, нужно быстрее это сделать. Может Папа дома и мы сможем вернуться на поле вместе. Помочь Кирюше.

Я вбежала в дом. Мама стояла у таза моя посуду. Сбившееся дыхание не сразу позволило мне сказать хоть что-то.

– Мама! – наконец крикнула я.

– Господи, Люда. Ты что так кричишь? ты почему вся зареванная?

Помню, как я обняла ее. Слезы полили ещё сильнее.

– Мам прости! Я ходила на пруд!

– Куда? На пруд? По какой черт тебя туда понесло?! – разозлилась она.

– Это была идея Кирюши. Он сказал мы только туда и обратно… а там это пугало! Оно говорило, что заберёт мои уши!

Мама присела на стул и принялась вытереть мои слёзы фартуком.

– Нам… нужно спешить. Он забрал Кирюшино лицо!

– Ну у тебя и фантазия, – улыбнулась она. – Так. Давай во всем разберёмся. Для начала, кто этот Кирюша такой? Он из нашей деревни?