Нестерпимо скучно.
Яркая детская больше не манила. Роман Константинович, конечно, души не чаял в своем отпрыске и не скупился на подарки. Полки гнулись под тяжестью солдатиков, плетеных мячиков и диковинных сказочных зверей, а теперь даже заводная повозка для фарфоровой куклы, преподнесенная на Рождество, сиротливо пылилась в углу, забытая и ненужная. Вряд-ли каждая балованная дочка её возраста могла похвастаться таким изобилием. Но ей хотелось воли: бегать наперегонки с ветром, скакать верхом не на резном, а на настоящем коне, с саблей наголо, подобно любимому отцу, командовать войском.
Разве допустит чопорная учительница такие дерзкие забавы для юной леди?
– Мадам.. J'ai l'ennui1, пустите… – нараспев протянула Уленька.
Перспектива корпеть над уроками в душной комнате, когда за окном ликовало солнце, казалась пыткой. Сквозь задернутые шторы пробивались солнечные зайчики, танцуя на полированном паркете,
– Ваш отец печется о вашем образовании, я запрещаю покидать вам пределы дома во время занятий. – отрезала мадам, даже не взглянув на ребенка, но не успела дорисовать картину назидания.
Подбородок княжны задрожал, нос сморщился, а в глазах вспыхнули слезы. В мгновение ока чернильница с оглушительным треском полетела на пол, увлекая за собой перья и злополучные прописи, оставляя вокруг уродливые жирные кляксы.
– Ах, вы, противная, старая моль! Я все папеньке расскажу, как вы меня мучаете!
По коридору разнесся топот убегающих ножек, несущих бунтарку прочь.
– Стойте, Ульяна Романовна, куда вы?! Так нельзя себя вести, что за дикарка!
Но было поздно. Разве могла дородная женщина угнаться за юркой девочкой?