Глава 1
– Женька, да что ты возишься! Ну давай быстрее! Наш автобус! – Вера дернула меня за руку и потянула за собой в сторону остановки, где толпился народ. – Ну что же ты?
Я крепче схватила свою сумку, висящую на плече, и поспешила за подругой, протискиваясь сквозь толпу. Автобус остановился, двери открылись и стало понятно, что пробраться вовнутрь никому не удастся. Салон и так был переполнен, даже ступеньки заняты. И никто не вышел на нашей остановке.
– Ну вот! – разочарованно выдала Вера, когда двери закрылись, и автобус неторопливо поехал прочь. – И как теперь добираться?
Я опустила руку в карман пальто, чтобы проверить на месте ли кошелёк. Денег в нём было только на проезд в общественном транспорте до центра города и обратно. Но главной ценностью было кольцо бабушки, которое мама отдала, тяжко вздохнув, чтобы я отвезла его знакомому ювелиру. У него можно было выменять украшения на продукты.
– И на чём мы теперь поедем? – не унималась подруга.
Я посмотрела по сторонам и увидела, как рядом с остановкой притормозила машина и оттуда вышла женщина. Водитель явно таксовал. Хотя денег на поездку у нас не было, я решительно направилась к этой машине.
– Женька! Ты что? – удивилась Вера. – Чем платить будем?
– Я договорюсь! – решительно заявила я.
Открыв дверь, я увидела мужчину, возрастом не старше мамы – это точно. Он пересчитал деньги и сунул во внутренний карман куртки. А потом вопросительно посмотрел на меня. У меня замерло сердце от взгляда ярко-голубых глаз незнакомца. «Чёрт, какой он красивый!» – не могла не заметить я. Похож на какого-то актёра.
– Добрый день! Подвезёте до центра? – спросила я и улыбнулась, подруга говорила, что моя улыбка магически действует на мужчин, самое время это проверить. – Только у нас денег нет. Но если вы нас сможете подождать и привезти обратно, то я смогу с вами расплатиться иначе, – я запнулась, понимая, насколько двусмысленно прозвучали мои слова, и тут же добавила, – продуктами.
– Заманчивое предложение, – водитель улыбнулся в ответ, а я подумала, что могла бы смотреть на него бесконечно. – Садитесь!
Я махнула Вере рукой. Пока она пробиралась к машине, я плюхнулась на сидение рядом с водителем. Бросила взгляд на его руки с длинными, сильными пальцами, отметив, что их размаха хватит, пожалуй, на две октавы, ну ладно – на полторы.
– А вы на пианино случайно не играете? – не удержалась я от вопроса, когда Вера уже уселась за заднее сидение и машина тронулась.
– Закончил музыкальную школу, – усмехнулся мужчина. – Подавал надежды, как говорили учителя. Но жизнь сложилась иначе – поступил в технический вуз. А сейчас вот так подрабатывать приходится. А ты играешь?
– Да. И мама моя преподает в музыкальной школе. А дома есть инструмент.
– Женька классно брынчит на пианино! – восторженно вмешалась в разговор Вера. – Особенно вальсы этого… Шопена.
Мужчина тут же вставил кассету в магнитофон и зазвучал вальс до-диез минор, который я так обожала в исполнении мамы и сама любила играть.
– Точно! Вот это! – обрадовалась Вера.
Всю дорогу мы говорил о музыке. А когда вышли с Верой у ювелирной мастерской, она заметила:
– Классный мужик! И красавчик редкий! По-моему, на какого-то актёра похож.
– И в музыке разбирается, – улыбнулась я.
Но больше всего меня радовало то, что водитель согласился нас подождать и отвезти обратно.
Я понятия не имела, что будет в продуктовом наборе, который даст ювелир в обмен на бабушкино кольцо, и что из него я смогу пожертвовать водителю за его услуги. Главное, чтобы мама из-за этого не рассердилась. Но, может, она и не узнает.
Ювелир, пожилой мужчина в очках, внимательно рассмотрел под лампой через лупу кольцо с большим красным камнем, утвердительно покачал головой и достал откуда-то снизу картонную коробку, в магазине из таких продавали печение и конфеты на развес.
Только сейчас прилавки опустели. И даже галеты не найти, хотя я их с детства не люблю. А вот от песочного, рассыпчатого печенья я бы не отказалась. Но вряд ли оно будет в этой коробке. Мама говорила, что может быть колбаса. А это все-таки гораздо лучше печенья.
Когда я забрала свою коробку и отошла в сторону, Вера протянула ювелиру обручальное кольцо своей мамы. Она давно в разводе, но кольцо хранила в шкатулке. А сейчас, узнав, что его можно обменять на продукты, не сомневаясь, отдала дочери.
Пока ювелир рассматривал украшение подруги, я открыла свою коробку и стала перекладывать её содержимое в свою большую сумку, решая, с чем я могла бы расстаться. Две тонкие палочки колбасы, ещё палочка колбасы потолще, несколько банок зеленого горошка, сгущенки и тушенки, три пачки песочного печенья – мечта сбылась! И даже кулёк с конфетами!
Можно закатить настоящий пир и еще для новогоднего стола останется! Хотя мне было немного жаль бабушкино кольцо. Но мне оно большевато даже на среднем пальце, а мама вообще не носит украшений. Но как память оно, конечно, было ценным. И стоило, наверное, несравнимо больше, чем этот продуктовый набор.
Бабушку я очень любила и сильно горевала, когда её не стало два года назад. Недавно мама сказала, что бабушка строила коммунизм со всей страной, а теперь вообще не понятно, куда все повернулось, и как бы она себя паршиво чувствовала, если бы дожила до сегодняшнего дня.
Впрочем, мама не любит разговоры о политике. Она говорит, что жизнь так изменилось, и это звучит без оптимизма. Оно и понятно – зарплату в музыкальной школе задерживают. Хорошо, что у мамы появились две ученицы, которым она даёт уроки в частном порядке – у них на дому. И иногда за уроки ей тоже перепадают продукты, она такому обмену рада даже больше, чем деньгам.
Всю обратную дорогу я думала, что из продуктов, лежащих в моей сумке, отдать водителю как плату за проезд. Вере досталась коробка меньшего размера – кольцо её мамы потянуло на более скромное вознаграждение. Так что не стоит рассчитывать на то, что она чем-то пожертвует.
Да и Вера сама никому ничего не обещала. Она даже не спросила, как мы в итоге будем рассчитываться. И она вышла первая возле своего дома, явно расстроенная, что ей досталось меньше, чем мне.
– Я вам обещала кое-что из продуктов, – начала я, когда мы почти подъехали к дому, всю обратную дорогу все молчали.
– Ничего не надо, – заявил мужчина с грустью, но тут же улыбнулся, и я смущенно отвела взгляд. – Тебе помочь донести сумку?
– Нет, я сама! – я с трудом выбралась из машины вместе со своей драгоценной ношей. – Спасибо большое!
Я попросила остановить на углу дома, чтобы соседки на лавочке у подъезда не видели, на чем я приехала. А то маме доложат и тогда придется объясняться. А так она ничего не узнает. Главное, что я сделала то, что просила мама, которая не смогла поехать сама из-за работы.
Соседская бабушка, одиноко сидящая у подъезда в ожидании своих подруг, проводила меня заинтересованным взглядом. Но, к счастью, ничего не спросила, хотя по всему было заметно её любопытство: что же это такое увесистое я несу?
Я еле дотащилась на третий этаж, руки просто отваливались. Дома я сначала собиралась разобрать сумку, но потом оставила так – пусть мама сама распределит то, что удалось добыть. А мне ещё надо сделать уроки и влажную уборку в квартире.
Закончив с делами, я переоделась. В моём гардеробе не так уж много хороших вещей, но есть моё любимое платье – белое с нежными мелкими розочками. Я его сшила сама из отреза, который хранила бабушка на всякий случай. Бабушка и научила меня шить.
Когда мне было лет десять, она разрешила попробовать построчить на её швейной машине с ножным приводом. И у меня быстро стало получаться. Кроить тоже позже научила бабушка – сама она когда-то училась на курсах кройки и шитья. В большой тетради у неё были записаны расчеты и принцип построения основы, по которой потом можно было моделировать.
В свободное время бабушка сама шила для меня платья и юбки. Но времени у нее было мало – она работала медсестрой в больнице даже тогда, когда уже могла бы уйти на заслуженный отдых.
Когда я проявила интерес к шитью, бабушка разрешила мне выбирать ткани из её запасов. И это белое платье я сшила на прошлых каникулах. Оно мне очень шло – отрезное по талии и расклешенное к низу, чуть выше колена. Такая длина подчеркивала мои стройные ноги.
Я распустила волосы, подобрала боковые пряди и закрепила их заколкой сзади. Покрутилась перед зеркалом и осталась довольна своим видом. Мама утром сказала, что вечером хочет меня кое с кем познакомить. И мне хотелось выглядеть хорошо, чтобы маме не было стыдно.
Я догадывалась, что этот «кое-кто», вероятно, мамин поклонник. Она как-то говорила, что встретила давнего знакомого. И по всему было видно, что после этой встречи у неё завязались отношения с мужчиной, потому что мама выглядела счастливой. Это меня радовало, с одной стороны.
Мама заслуживает женского счастья. Она красивая и ещё молодая. Но с другой стороны, я не могла представить себе постороннего мужчину в нашей квартире, где привыкла жить свободно, не думая, что надеть и что сказать. Бабье царство – так называла бабушка нашу семью.
Дедушка умер, когда маме было десять лет. И она, и бабушка вспоминали о нём как о самом заботливом на свете человеке. Он безмерно любил свою единственную дочь. Выполнял все её прихоти и безмерно баловал.
Когда мама захотела научиться играть на пианино, то инструмент появился в квартире через пару дней. И больше в память о нём она продолжала заниматься музыкой и после его смерти, уверенная в том, что это было бы ему по душе.
Дедушка был намного старше бабушки. Бывший фронтовик. Вся его семья – родители, жена и двое детей – погибли во время Отечественной войны. Родных больше не было. Бабушка тоже потеряла всех близких людей в войну. И в девять лет оказалась в детском доме.
Потом она окончила медучилище и работала в областной больнице, где и встретила своего будущего мужа. Он проходил обследование – давали о себе знать фронтовые раны.
Ей тогда было чуть больше двадцати, а ему уже за сорок. Но между ними, наверное, с первого взгляда возникли сильные чувства. Через несколько месяцев они поженились, а ещё через год родилась моя мама. Больше детей у них не было. Хотя оба хотели.
Если о дедушке бабушка и мама говорили охотно, то о моём отце никогда не шло разговоров. Мама их не любила. Когда я была совсем маленькой, на мой вопрос, где папа, она ответила, что он умер. Но в доме нигде не было ни одной его фотографии.
А дальнейшие расспросы, которые я предпринимала уже в более старшем возрасте, мама пресекала, умело переводя разговор на другую тему. Ничего добиться и от бабушки я не смогла. Так и остался для меня мой папа – тайной за семью печатями.
В моём свидетельстве о рождении в графе «отец» стоял прочерк. Отчество у меня было такое же, как у мамы. И я уже оставила попытки выяснить, кто же на самом деле мой биологический родитель.
Теперь же в моей жизни мог появиться отчим, который ещё чего доброго вздумает меня воспитывать.
Чтобы развеять эти тревожные мысли, я села за пианино. Любимый Шопен всегда действовал на меня успокаивающе. Вальс до-диез минор и сейчас не подвёл. Я целиком и полностью погрузилась в музыку, привычно касаясь клавиш, забыв обо всём на свете, вспоминая, как звучала эта мелодия в машине таксиста – этот мужчина не выходил у меня из головы.
Я не услышала, как открылась входная дверь – сидела спиной и не видела, что в комнату вошла мама со своим гостем.
– Доченька, знакомься, это Виктор Сергеевич, – сказала мама, когда я, доиграв, встала и обнаружила, что в квартире уже не одна.
Я смотрела на гостя и не могла поверить своим глазам – словно ожившее воплощение моих грёз, передо мной стоял тот самый мужчина, который недавно подвозил нас с Верой.
Я смутилась и заметила, что и он меня узнал и так же был удивлен. Я посмотрела на него, взглядом умоляя, не сообщать маме, что мы встретились не в первый раз. Виктор Сергеевич понял мою безмолвную просьбу и едва заметно кивнул.
Напряжение немного сгладилось, когда мама поставила в вазу гвоздики, с которыми она пришла, и предложила всем вместе приготовить ужин.
Накануне на рынке она купила овощи, получив оплату за частные уроки музыки. А Виктор Сергеевич принес упитанную домашнюю курицу, которую он собирался запечь сам по особому рецепту.
– Спасибо, что не выдали меня, – смущаясь, сказала я ему, когда мама вышла из кухни, чтобы принести из серванта блюдо для курицы.
Он только улыбнулся в ответ.
Стол накрыли в гостиной. Мама достала лучшую скатерть и парадный столовый сервиз. Из привезенных мною продуктов взяли банку горошка для салата и палочку колбасы, которую мама тонко нарезала и красиво уложила. Торт «Наполеон» она испекла накануне. И теперь этот десерт красовался на столе.
Виктор Сергеевич не уставал говорить маме комплименты. Улыбка не сходила с её лица. Я понимала, насколько важен для неё этот мужчина, и старалась быстро и чётко выполнять мамины просьбы и при этом не смотреть на гостя.
Ужин был по-настоящему праздничным. Но мне очень хотелось, как можно быстрее уйти из дома, чтобы не мешать маме и Виктору Сергеевичу, потому что им явно хотелось общаться наедине. И я очень обрадовалась, когда позвонила Вера и позвала меня погулять.
– В девять будь дома, пожалуйста, – попросила мама.
Я надела пальто и быстро спустилась по лестнице. Вера ждала у подъезда.
– Что-то ты как-то странно выглядишь, – заметила подруга.
– Ты даже не представляешь, с кем меня сегодня познакомила мама! – и я рассказала о госте.
Лицо Веры вытянулось от удивления.
– Как тесен мир! – изрекла она многозначительно. – Чёрт, у тебя теперь будет папочка! Такой красавчик! Я тебе прямо завидую! У моей мамы личная жизнь не складывается.
– Да чему тут завидовать? – возмутилась я. – Не могу себе представить, как мы будем жить, если мама решит его поселить с нами!
Когда я вернулась, Виктор Сергеевич уже успел уйти, а я спросила у мамы о её дальнейших планах. Оказалось, что у нашего недавнего гостя есть однокомнатная квартира, которая досталась ему в наследство от родителей. В ней он и поселился, когда переехал месяц назад из Владивостока.
– Виктор предлагает мне жить у него, а нашу двушку оставить тебе. Хочет жениться на мне. Но я ещё не дала ответ. Надо дождаться твоего окончания школы и поступления в вуз. Тогда я смогу с чистой совестью съехаться с ним. Да и сейчас нам надо получше узнать друг друга. Хоть мы знакомы очень давно – вместе учились в музыкальной школе. Он говорит, что с тех пор в меня влюблён. И я к нему была неравнодушна. Но юношеская влюбленность – это одно, а взрослые отношения – совсем другое.
Так говорила мама. Но мне показалось, что для себя она уже всё решила. Она расцвела на глазах. Казалось, что стала моложе и красивее. Мне очень хотелось, чтобы мама была счастлива, но все-таки эти новости обескуражили меня своей неожиданностью.
В следующие два месяца мама часто уходила к Виктору Сергеевичу на ночь. Иногда и он появлялся у нас в квартире, чтобы что-то отремонтировать и как-то помочь. И я всякий раз сильно смущалась, когда он приходил, но старалась это скрыть.
Он хорошо готовил и делился со мной кулинарными секретами. Рассказывал забавные истории из своей жизни.
Новый год мы встречали втроем. Накрыли роскошный стол. Виктор где-то достал и принес кучу всяких вкусностей. Кое-что осталось и из продуктового набора, обмененного на бабушкино кольцо.
После боя Курантов, дурачась, втроем мы устроили домашний концерт, играя по очереди на пианино любимые мелодии.
Виктор Сергеевич оказался настоящим виртуозом – он так умело и гармонично мог перемещаться из одного известного произведения в другое, при этом добавляя ещё что-то своё, а мама с готовностью подхватывала все импровизации, которые он начинал, и продолжала играть.
Потом и я попыталась сделать что-то такое же. И Виктор Сергеевич присел рядом со мной и стал помогать, сначала одной рукой нажимая на клавиши, а потом и двумя. Неожиданно его лицо оказалось слишком близко от моего. Моё сердце учащенно забилось.
Я и так уже сходила с ума от невероятно приятного запаха его одеколона. А тут он случайно своей щекой коснулся моей щеки. Я смутилась и резко встала. Хорошо, что мама в этот момент была на кухне – заваривала чай и не видела, как я покраснела от внезапно охвативших меня непонятных чувств.
– Мне надо подышать! – я выскользнула на балкон.
Морозный воздух приятно холодил моё горящее лицо. Я не понимала, что со мной происходит. Мне нравился будущий отчим, и маму это радовало. Весной они собирались пожениться. Но я сама испытывала к этому человеку далеко не дочерние чувства. В ту новогоднюю ночь я всё-таки призналась сама себе, что успела по уши влюбиться в Виктора Сергеевича.
Мама всё чаще стала уезжать ночевать к своему жениху. Но сначала хлопотала на кухне и сто раз извинялась, что оставляет меня одну.
– Ну все, Женя, ужин готов и на обед останется. А на завтрак у тебя есть колбаса и сыр, – обычно говорила она, снимая передник и обнимая меня.
– Мама, ты бы уже переезжала к Виктору Сергеевичу. Я сама справлюсь, уже взрослая. А то рвешься на части. Лучше налаживай свою личную жизнь.
– Жень, ну мы же договорились – поступишь в вуз, и я от тебя съеду. Будешь сама себе хозяйка. А пока я хочу о тебе позаботиться, чтобы ты не отвлекалась от подготовки к экзаменам.
– И после того, как распишитесь, так же будешь ко мне каждый день прибегать?
– Конечно! Ты так просто не избавишься от меня! – говорила мама, смеясь. – Ой, уже восемь! Витя, наверное, ждет. Не хочет заходить.
Я заметила, что Виктор Сергеевич на самом деле стал очень редко у нас бывать. Неужели он заметил, что я к нему неравнодушна, и теперь избегает встреч со мной? Как стыдно!
А, может, просто устаёт? Он занялся какой-то торговой деятельностью со своим давним другом. Они где-то покупали всякую всячину, а потом перепродавали её в нашем городе. И похоже, что с деньгами у него не было проблем.
Виктор Сергеевич сам закрывал все хозяйственные вопросы так, что маме не приходилось заходить за продуктами ни на рынок, ни в магазины. Впрочем, полки в магазинах по-прежнему были пусты, а на рынке все стоило втридорога.
Маме он подарил красивое кольцо. Раньше она не носила украшений, но это надевала каждый день. И по его просьбе она отказалась от частных уроков, чтобы они могли проводить вместе больше времени.
Мне на день рождения он сделал дорогой подарок – золотую цепочку с подвеской в виде розочки. Но меня, пожалуй, не меньше обрадовал плюшевый медвежонок, с которым я теперь спала.
Я справлялась, как мне казалось, со своими чувствами к нему. Только я ещё не знала, какие испытания меня ждут впереди.
Глава 2
– Женька, что случилось? На тебе лица нет! – Вера с тревогой смотрела на меня, когда мы однажды вечером встретились на улице.
– У моей мамы рак груди, – слёзы побежали по моим щекам.
– Ничего себе!
– Мне только сегодня сказала… А сама уже обследование прошла. Ей операция нужна. Опухоль надо удалить вместе с грудью. Она не соглашается.
Вера молча обняла меня. И я зарыдала, уткнувшись в её плечо.
– Она же умрет! Ты понимаешь! Без операции точно умрет! – повторяла я.
Этим вечером я не хотела возвращаться домой. Видеть маму было невыносимо больно. Но если мама сегодня уйдет к Виктору, то остаться одной в квартире после таких новостей будет ещё хуже.
Уже после девяти часов я всё-таки открыла дверь своим ключом и потихоньку вошла.
– Она спит, – сообщил Виктор Сергеевич, встретив меня в прихожей. – Тебе надо поужинать.
– Я не хочу.
– Тогда давай выпьем чаю.