Редактор Юлия Вячеславовна Соколкова
Иллюстратор Юлия Вячеславовна Соколкова
Дизайнер обложки Юлия Вячеславовна Соколкова
Фотограф Надежда Николаевна Кузьмина
Составитель Надежда Николаевна Кузьмина
Корректор Юлия Вячеславовна Соколкова
© Надежда Николаевна Кузьмина, 2025
© Юлия Вячеславовна Соколкова, иллюстрации, 2025
© Юлия Вячеславовна Соколкова, дизайн обложки, 2025
© Надежда Николаевна Кузьмина, фотографии, 2025
© Надежда Николаевна Кузьмина, составитель, 2025
ISBN 978-5-0065-4224-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Об авторе
Надежда Николаевна Кузьмина родилась в Новгородской области 8го января 1946го года в многодетной крестьянской семье. После смерти отца-фронтовика, семья Надежды переехала на свою историческую родину в Лесной район Тверской области (тогда Калининской).
По окончании школы, Надежда Николаевна поступила в Калининский педагогический институт на историко-филологический факультет, где и начала писать свои первые стихи.
Всю свою жизнь Надежда Николаевна посвятила преподавательской деятельности, работая учителем русского
языка и литературы в школе п. Труженик Тверской области.
Сейчас Надежда Николаевна на заслуженном отдыхе, но продолжает жить полной и активной жизнью. В 2023ем году
автор выпустила свой первый сольный сборник стихов: «Пишу
как дышу».
С 2007го года Надежда Николаевна является членом литературного сообщества «Олимп» – поэты Максатихинского края. Её поэтические произведения вошли во все альманахи лито «Олимп».
Автор пишет не только стихи, но и сказки, сценарии различных мероприятий и праздников. Поэтические произведения Надежды Николаевны – это рассказы о природе и о малой родине, философские размышления, стихи об истории России и родного края, рассказы о себе, о семье, о войне и о людях.
Соколкова. Ю. (редактор лито «Олимп»)
СТИХИ
Что делать с огромной любовью?
Что мне делать с огромной любовью
К моей милой России родной,
Чья история полита кровью,
И с врагом надо биться одной?
Что мне делать с любовью огромной
К историческим вехам земли?
Из ее биографии скромной
Ничего мы изъять не смогли.
Не ушли с Куликового поля,
Повторив во Второй Мировой,
Не забыли всеобщего горя,
Когда орды мели, как метлой.
От любви никуда мне не деться,
Не уйти от родных берегов —
Хороши они! Надо вглядеться,
Потому берегли от врагов.
Берегли, защищали народы
То, что Родиной вечно зовут, —
Встанут вновь повзрослевшие роды,
Коль на службу их вдруг призовут.
И с оружием более мощным,
Да и с опытом прошлых боёв,
Опрокинут врага силой, мощью.
Из родимых изгонят краёв.
Что мне делать с любовью сердечной
К этим птицам, которых кормлю?
И к Мологе такой бесконечной —
Я давно её тоже люблю!
Что мне делать с любовью большою
И к народу, с которым живу?
Тяжело привыкать, я не скрою, —
Это было со мной наяву.
И теперь я не мыслю другого,
Чем родной слободской мой народ,
Что, богат на народное слово —
Камень точно не бросит он в мой огород!
Мне хотелось воспеть бы Россию
И о родине малой пропеть —
Недостанет мне мощности, силы,
Чтоб, как надо, о Родине спеть!
О любви к истории России, к малой родине
Что мне делать с огромной любовью
К этой жизни на грешной земле?
Мне далась она потом и кровью —
Не хочу пасть безвестной во мгле.
На селе не кричат повсеместно
О любви ни к семье, ни к стране,
Говорить о себе неуместно —
Перешла эта скромность ко мне.
Но любовью стихи мои дышат,
В каждой строчке любвинка живет.
Пусть читатели тоже услышат,
Как любить мое сердце зовет.
Я Россию люблю беззаветно,
Говорю это тысячу раз.
Здесь мне солнышко светит приветно
И ведет моей жизни рассказ.
Здесь зарыта истории чаша
От Батыя до наших времен.
Здесь варилась военная каша,
Спит история древних племен.
И об этом седины курганов
Поведут неторопкий рассказ,
Успокоят любых хулиганов,
Отвратят от ненужных проказ.
По округе литовцы бродили,
На Московское царство спеша
Здесь в курганах и смерть находили —
Она стонет, осокой шурша.
Там, где Кеза впадает в Мологу,
Первобытный поднялся курган.
Не засыпал к вершине дорогу
Грозных лет вековой ураган.
Здесь туристы бывают летами
И рыбачат весь год рыбаки
И, любуясь курганом, местами,
Месяцами живут у реки.
На холме, в самом центре Слободки
Храм старинный на диво возник.
Богомолец, что на ногу ходкий,
К Чудотворным Иконам приник.
О былом и Молога расскажет,
Надо только услышать ее,
Барской жизни останки покажет —
Отошло, всему время свое.
Молога собирает гостей
Кто хоть раз побывал на Мологе,
Тот не сможет уже позабыть
Берегов ее круто отлогих
И лужаек, где царствует сныть.
Не забудутся омуты-бучи,
В них вода, словно сажа, черна
И песчаного берега кручи,
И берёза, что речке верна.
Той березе уж больше полвека.
Почернела от бурь, непогод,
Обливалась слезой человека,
Подмывалась водой каждый год.
Но стоит, словно символ Мологи,
На любимом крутом берегу.
К ней ведут рыболовов дороги,
Ребятишки резвиться бегут.
Кто хоть раз побывал на Мологе,
Тот навеки привяжется к ней.
На знакомой изрытой дороге
Собирает Молога гостей.
Сказка
«Тишина и ручеёк»
Надоело Тишине дома сидеть, и надумала она прогуляться. Пошла Тишина в лес, пошла в поле, ушла далеко-далеко от дома. Где она ни пройдет, все вокруг замолкает – затихает. Птички песни петь бросают, деревья разговоры свои забывают, ветры нрав свой усмиряют. Шла долго ли, коротко ли Тишина, вдруг на ее пути повстречался говорливый Ручеек. Бежит Ручеек по камушкам, нежится средь травки зеленой, улыбается солнцу ясному и звонко переговаривается с черемухой белой, что растет-цветет на берегу неугомонного Ручейка. Подошла Тишина поближе; стоит, удивляется: не было еще такого, чтобы ее ослушались, чтобы при ее виде не умолкало все, что ни встретится на пути. Прошептала она удивленно:
– Почему шу-ми-шь-шь? О чем говори-шь-шь? Что пое-шь-шь?
А Ручеек еще радостнее, звонче журчит-бежит, переливается, с цветными камешками переговаривается, на Тишину заглядывается. Уж больно хороша Тишина в платочке алом шелковом, с задумчивыми черными очами под бровями пушистыми. Поглядишь на такую красавицу – все на свете забудешь! И забыл Ручеек работу свою мирную, камешки золотистые, берега зеленые. Перестало звучать сердце его звонкое, не услышат речь его певучую ни пташки малые, ни звери лесные, ни черемуха душистая. Помчался Ручеек вслед за гордой тишиной, да и сгинул где-то, только услышала птичка-синичка, прилетавшая к Ручейку водицы напиться, его последнее дыхание, последний шепот, похожий на слабый шелест листьев:
– Бегу-у-у, даж-же если погибну-у!
Остался после него след узорчатый, цветными камешками вытканный. Прилетает к нему птичка-синичка, побегает по камешкам, пособирает жучков-червячков и на Мологу летит, чтобы водицы напиться. Ходят по следу бывшего Ручейка детки малые, собирают камешки себе на потеху да вспоминают время прошлое, когда жил, веселил их неугомонный Ручеек, неистощимый на выдумки и загадки. Придут взрослые, удивятся: был Ручеек, да сплыл, а где искать его, в какой стороне-сторонушке потерял он головушку свою буйную, никто не знает! Вернулась из дальних странствий Тишина, совсем притихшая, потускневшая, ни с кем не разговаривает, ни на кого не глядит, все молчком да молчком. Остановилась она там, где прозрачный Ручеек бежал, вынула из своего пышного рукава платочек узорчатый, вытерла слезы горькие, да и поселилась навеки на том самом памятном месте, где впервые встретила славного молодца, где повстречала любовь свою первую… Только никто не узнал, что с их любовью приключилось: сама Тишина тайну строго хранит, а Ручейка того теперь и след забыт… Тихо-тихо теперь на том месте, где Ручеек бежал. Приходят сюда старые, малые, молодые, удалые послушать Тишину, посидеть в одиночестве, осмыслить свою жизнь. Черпают здесь люди силу, терпение для трудных дел и новых свершений…
Тайны кургана
Я стою на вершине кургана.
Тишина, вышина – и простор.
Из засохших былинок бурьяна
Еле слышно доносится хор.
Это ветер звенит на вершине,
Забирается в шапку сосны,
Прошуршит, подражая машине,
Сторожит легендарные сны.
Кто здесь спит под курганом высоким?
Чьи здесь кости под небом лежат?
Кто остался навек одиноким
И где спорная ваша межа?
На вопрос старожилы ответят,
Утверждая: «Литва тут прошла».
Молодые с насмешкой заметят:
«Может, конница Батыя шла?!»
И опять тишина на кургане,
Только слышится ворона грай,
Да ветрище гудит на органе,
А усопшим в земелюшке – рай.
Из глубины веков
В самой глубинке России,
Там, где Молога течет,
Средь серых туманов и синих
Божественный храм предстает.
Не раз над Мологой звенели
Удары тяжелых мечей,
А над просторами пели,
Гремели набаты церквей.
В огнях полыхали деревни,
Страдали хлеба и поля.
А там, где стояли пелевни,
Нищала родная земля.
И вновь по примеру Христову —
Смертию смерть поправ! —
Возводит русич основу:
Дом, пастбище, ниву – и прав!
Века утонули в Мологе —
Церковные храмы стоят.
Курганы лежат вдоль дороги,
Старинные тайны хранят.
Старушка покажет, бывало,
Где шла тут Литва на Москву.
Кургана давно уж не стало,
Но все здесь наводит тоску.
Сосна тут растет одиноко,
Касаясь корнями веков.
И тянутся ветви высоко,
Коснуться хотят облаков.
Плывут над Мологой туманы,
Бегут над водой облака.
Легенды, преданья, обманы —
Хранит все надежно река.
Тишина…
Уходят из жизни, уходят
Друзья и соседи мои.
Ветра над могилами бродят,
Поют о весне соловьи.
Туманы лежат в изголовье,
Закаты пылают в ногах.
По пожне бредет поголовье,
Ночует в уснувших стогах.
Ничто не нарушит покоя
Ушедших навеки людей.
Не страшны им годы застоя
И гулы больших площадей.
Кто жив, тот живет в треволненьях,
В заботах о ближних своих.
Года пролетают, мгновенья,
Их делят порой на двоих.
По жизни четою проходят,
Невзгоды и счастье деля.
А жизнь и здоровье уходят,
Виски сединой забелят.
Уходят из жизни, уходят
Все те, в ком осталась война.
Без них вот линейки проводят.
Над ними царит тишина.
Дороги…
Вас осталось совсем немного:
На округу лишь два да три.
Тяжела у солдат дорога —
Изболелось у них внутри.
Вспоминать лихолетье тяжко,
И не вспомнить нельзя никак.
Наплывает война с натяжкой,
А внучок просит: как да как.
Как ушёл молодым в пехоту,
Как шагал до Берлина аж.
Воевали, не скажешь, в охоту,
Но с друзьями – почти кураж!
А бывало такое дело,
Что с похода – и сразу в бой.
Канонада вдали гремела,
Поднимала дух боевой.
И рванулись бойцы в окопы,
В рукопашном бою сошлись.
И, врага отогнав в Перекопы,
Уцелевшие в круг собрались.
И решили держаться вместе,
Земляками стали бойцы.
Их в живых оставалось двести,
Остальные – уже мертвецы.
Эта горстка дошла до Берлина,
На рейхстаге поставив число.
И в крови хоть была не повинна,
Что-то в сердце саднило и жгло…
А другие на Эльбе встречались.
Фронт второй обнимали с душой.
И друг друга они понимали,
А сердца-то стремились домой.
Пели им соловьи над Мологой
Разудалые песни весны.
И солдаты знакомой дорогой
Шли – тянулись с тяжелой войны.
Годовой календарь
Снова осень на дворе —
Пятьдесят вторая!
Еще лист в календаре
Грустно обрываю.
Погляжу на этот лист —
Юность вспоминаю:
Без усилий быстрый твист
В танцах «отрываю»,
Без мозолей воз навью
Ароматным сеном,
Масло желтое собью
С беловатой пеной.
Пол намою голиком,
Вымою посуду.
Легче бегать босиком —
Поспеваю всюду…
Снова осень на дворе —
Пятьдесят вторая!
В годовом календаре
Еще лист сгорает…
Осенний урок
А сегодня на полянках
То ли праздник, то ль гулянка:
В красно-желтых сарафанах
Пляшут девки на полянах,
Тонконогие осинки,
Обнажив прямые спинки,
Встали в дружный хоровод
У лесных озерных вод.
Их подруженьки-березки,
Золотые бросив слёзки,
Вертят дружно фуэте,
Все отдавшись красоте.
Среди них мелькают елки,
Ощетинили иголки,
Тайной зависти полны,
Ищут девичьей вины,
Чтобы танцам помешать,
Хороводы размешать.
А девчонкам горя мало!
Осень их размалевала,
Отвела недолгий срок —
Повторяйте-ка урок:
Ножки – прямо,
Ветки – вбок!
Замечательный урок!
На уроке я бывала,
Вот о нем и рассказала…
Я люблю
Отзвучали веселые трели
Ошалевших весной соловьев,
Золотистые шишки на ели
Ароматом полны до краев.
Вот в хоромах лесных раздается
Желтой иволги звень-голосок.
Мне все реже теперь удается
Навестить свой любимый лесок.
Я иду средь задумчивых елок,
Нежно трогаю хвою рукой.
Пусть сегодня приятен и долог
Меж берез, припушенных мукой.
Знать, от солнца они побелели,
Чистотелом веснушки свели.
Замуж, что ли, они захотели?
Дуб соседний с ума посвели?!
Он пока еще юн и беспечен,
Озабочен нарядом своим,
Он по-доброму елями встречен,
Мы в тиши возле них постоим.
Наши боры нисколько не хуже
Скверов, парков, подстриженных рощ.
Нам милы даже частые лужи,
Что оставит промчавшийся дождь.
Я люблю эту землю неброскую,
Эти реки, бегущие вдаль,
И закаты над темной полоскою
Юных сосен, смещающих даль.
По душе многоцветье рассветов,
Полыханье костров на реке,
Крепость рук и надежность приветов,
И таинственный звон вдалеке…
Весенние заботы
Встала утром очень рано
Я от солнечных лучей,
И смолчала моя рана
От обилия свечей.
Это солнце разбросало
Сотни свечек и свечей.
Небо алым запылало —
Ало в спаленке моей.
Вот уж золото желтеет —
Солнце выше поднялось.
Света больше не жалеет,
За лицо мое взялось.
Греет щеки, греет губы,
И в тепле рука моя…
И, сцепив от боли зубы,
Поднимаюсь с ложа я.
Солнце встало и – в работе,
Не жалеет сил для нас.
Провожу весь день в заботе,
Чтоб на зиму был запас.