Потусторонняя любовь

Завтра он станет другим человеком. Человеком, который идёт убивать.

И странное дело – эта мысль его совершенно не пугала.

Утренний звонок

Утро выдалось серым и холодным. Чупов проснулся с тяжёлой головой, но не от похмелья – от груза принятого решения. Он лежал, уставившись в потолок, и вспоминал беспокойный сон, где ему снилась Таня с её бархатным голосом и обещанием вечного блаженства. И почему-то во сне у неё были зелёные глаза. Ярко-зелёные, как изумруды.

Как у змеи.

Он встал, принял душ, побрился. Надел вчерашний костюм – дорогой, элегантный. Посмотрел на себя в зеркало. Хорошо выглядит. Солидно. Никто не скажет, глядя на него, что в его голове зреют планы убийства.

Телефон зазвонил ровно в девять. Незнакомый номер.

– Александр, доброе утро, – раздался в трубке голос Сукина Сына. – Надеюсь, ты хорошо выспался и обдумал моё предложение?

– Обдумал, – ответил Чупов. – Я согласен.

– Чудесно! – в голосе старика послышалось нескрываемое удовлетворение. – Знал, что ты примешь правильное решение. Сидоров тоже?

– Тоже.

– Превосходно. Тогда жду вас через час на старом заводе у реки. Знаешь, где?

– Знаю.

– Отлично. Там мы всё обсудим подробно. Приходите одни, никому не говорите, куда идёте. Понятно?

– Понятно.

– До встречи, Александр. Сегодня начинается твоя новая жизнь.

Связь прервалась. Чупов убрал телефон, закурил. Руки не дрожали. Пульс был ровным. Он удивился собственному спокойствию.

Может, он и правда сошёл с ума? Или, наоборот, впервые в жизни обрёл ясность?

Через полчаса он встретился с Сидоровым у автобусной остановки. Тот выглядел бледным, глаза красные, словно не спал всю ночь.

– Думал ещё? – спросил Чупов.

– Всю ночь думал, – кивнул Сидоров. – И знаешь, к чему пришёл? К тому, что терять мне нечего. Абсолютно нечего. Так что пошли. Посмотрим, что старик придумал.

Они поймали такси, попросили водителя довезти до старого завода. Дорога заняла минут двадцать. Завод был заброшен лет пять назад, территория заросла бурьяном, окна выбиты, стены покрыты граффити. Идеальное место для тайной встречи.

У проходной их ждал Вован в том же джипе.

– Здорово, братва, – поприветствовал он. – Садитесь, шеф внутри ждёт.

Они проехали через территорию, остановились у одного из цехов. Внутри было сумрачно, пахло ржавчиной и сыростью. В центре зала стоял стол, на котором лежали какие-то бумаги, ноутбук, фотографии.

А рядом со столом стоял Сукин Сын. Он улыбался.

– Господа! – широко развёл он руки. – Добро пожаловать в штаб операции «Возмездие». Присаживайтесь, сейчас я вам всё расскажу.

Чупов и Сидоров переглянулись. Пути назад больше не было.

Они сели за стол. И началось планирование убийства.

Глава 5. Падение и возрождение

Прошло несколько недель с той встречи у церкви, когда она исчезла, словно мираж в летнем зное. Недель томительного ожидания, когда каждый шорох заставлял оборачиваться, а каждая брюнетка в толпе на мгновение казалась ей. За эти недели Гусев, страдая от безделья и неопределённости, превратился в завсегдатая баров и ночных клубов. Алкоголь притуплял жгучее любопытство, музыка заглушала назойливые вопросы, а роскошь новой жизни создавала иллюзию, что он контролирует происходящее.

Однажды вечером, немного перебрав дорогого виски в очередном элитном заведении, Алексей сумел отвязаться от своей неотступной охраны. Смирнов с людьми остались у входа – Гусев пообещал выйти через пять минут, но вместо этого проскользнул через служебный выход. Захватив для компании молодую леди, которая весь вечер томно поглядывала на него из-за барной стойки, он ринулся кататься по ночному городу.

Гонки со смертью

«Lamborghini Aventador» сорвался с места с оглушительным рёвом двенадцатицилиндрового мотора. Гусев вдавился в сиденье от чудовищного ускорения – суперкар набирал сотню меньше чем за три секунды. Стрелка спидометра метнулась вправо: 100… 140… 180… Девушка визжала от восторга, вцепившись в ручку над дверью. На светофоре к ним подтянулась чёрная BMW M5 с тонированными стёклами. Из приоткрытого окна высунулась бритоголовая башка: – Слышь, мужик, тачка у тебя класс. Настоящий зверь.

Гусев довольно развёл руками, наслаждаясь завистью в голосе незнакомца. Бритоголовый ухмыльнулся шире:

– Слышь, давай до следующего столба – кто быстрее доедет, на кон по штуке баксов, идёт? Или слабо?

Последние слова были сказаны с вызовом. Захмелевший Гусев мгновенно загорелся – в нём проснулся тот самый мальчишка, который когда-то мечтал о машинах и скорости:

– Давай! – и, бросив взгляд на счастливую попутчицу, добавил с показным самодовольством: – Я его сделаю за милую душу!

– Вот это я люблю! – взвизгнула девушка, вцепляясь в сиденье. – Давай, давай!

Светофор переключился на зелёный.

Lamborghini взревел, словно разъярённый бык (не случайно эмблема марки – бык), и рванул вперёд. За две с половиной секунды стрелка перевалила за сотню. BMW отстала сразу – у неё не было шансов. Переключение передач сопровождалось характерными хлопками выхлопа – как выстрелы из пушки.

Скорость росла стремительно: 200… 220… 240… Деревья по обочинам превратились в размытые полосы. Рёв двигателя заполнил салон. На 260 км/ч Гусев почувствовал, как машину прижало к асфальту – сработала аэродинамика, антикрыло автоматически изменило угол.

И вдруг впереди стоявший до этого на обочине огромный КамАЗ резко выехал на полосу, перекрывая путь машине.

Гусев резко вывернул руль влево. При скорости за 250 км/ч это была фатальная ошибка. Lamborghini, несмотря на всю электронику и полный привод, сорвался в неуправляемое скольжение. Антипробуксовочная система отчаянно пыталась стабилизировать машину, но физику не обманешь.

Суперкар развернуло, понесло боком. Гусев видел, как мир за окнами превратился в размытую карусель. Визг покрышек, запах жжёной резины, вопль девушки – всё слилось в один ад.

Удар был чудовищным. Карбоновый кузов, созданный выдерживать перегрузки на гоночных трассах, сложился как бумага при столкновении с вековым дубом на скорости 180 км/ч. Передняя часть Aventador'а смялась в гармошку, двигатель сорвало с креплений. И тогда время остановилось, буквально замерло. Гусев видел всё кадр за кадром, в жуткой, кристальной ясности: вот передняя стойка машины, вырванная из корпуса силой удара, летит прямо в салон. Лобовое стекло, превращается в фонтан сверкающих осколков. Вот острый конец стойки, словно копьё, входит в голову его попутчицы, раскалывая череп с хрустом, который Гусев слышал где-то внутри себя, в самой глубине сознания.

Брызги крови и мозга разлетались по сторонам в страшной красоте, похожей на замедленную съёмку, рисуя на разбитых стёклах алые узоры. Лицо девушки, секунду назад прекрасное от восторга, исказилось в предсмертной гримасе. Её глаза остались открытыми, но в них уже не было жизни – только пустота, безграничная и окончательная.

А сам Гусев… он словно попал в вату, в невесомость. Какая-то неведомая сила подхватила его, вырвала из складывающегося в гармошку салона за мгновение до того, как передняя панель раздавила бы ему грудную клетку. Сила понесла его в воздухе, бережно, почти нежно, пронесла через взрывающуюся груду металлолома и плавно, без единого толчка, опустила на мокрую от росы траву в пяти метрах от искорёженной машины.

И только тогда время вернулось на своё место.

Грохот, вопли, визг сирен где-то вдали. Запах бензина и горелой резины. Пламя, начавшее лизать остатки роскошного суперкара. И фигура, возникшая из ниоткуда.

Она стояла перед ним, бледная как полотно, с искажённым яростью лицом, и методично хлестала его ладонями по щекам – левой, правой, левой, правой. Удары были не сильными, но обжигающими, заставляющими вернуться в реальность.

– Идиот! – шипела она сквозь стиснутые зубы. – Ну почему, ну ПОЧЕМУ мне достался такой идиот?! Не прошло и трёх месяцев, а ты чуть не уничтожил меня! Чуть не стёр с лица земли всё, что я для тебя сделала!

Её голос дрожал – не от страха, а от ярости, смешанной с чем-то ещё. С отчаянием? С болью?

– Лучше бы я оформила тебе пожизненное заключение в тюрьме! – продолжала она, и в изумрудных глазах блеснули слёзы. – По крайней мере хлопот было бы в сто раз меньше! Там бы ты сидел в камере, ел тюремную баланду и был жив! А не гонял бы на смертельной скорости с проститутками!

И, резко отвернувшись, чтобы он не увидел её слёз, она быстро пошла прочь, растворяясь в ночной темноте.

– Постой! – попытался крикнуть Гусев, но голос не слушался. – Постой…

Но она уже исчезла.

Объяснение

Утром, добравшись до дома на такси, Алексей застал незнакомку сидящей в гостиной особняка. Она слушала классическую музыку – что-то торжественное и печальное одновременно, Бах или Моцарт, Гусев не разбирался. Звуки лились из дорогих колонок, наполняя пространство высокой скорбью.

При его появлении она лишь окинула его одним долгим, оценивающим взглядом – и более не обращала на него никакого внимания. Продолжала сидеть в кресле, погрузившись в музыку, словно он был пустым местом, досадной помехой в её уединении.

Гусев прошёл через гостиную, чувствуя себя школьником, вызванным к директору. Подошёл к музыкальному центру и резко выключил проигрыватель. Тишина обрушилась на комнату, тяжёлая и напряжённая.

– Не пора ли тебе объяснить всё происходящее? – голос его прозвучал хрипло. – Хватит прятаться за загадками.

Она медленно подняла взгляд. В изумрудных глазах плескалось что-то холодное и древнее.

– Что конкретно ты хочешь знать? – голос её был спокоен, но в нём слышалась усталость. – Задавай вопросы, и я отвечу. Хотя боюсь, ответы тебе не понравятся.

– Во-первых, кто ты такая? – Гусев сел на диван напротив, не сводя с неё глаз. – Откуда у тебя такие возможности? Деньги, власть, способность появляться и исчезать…

– Я с того света, – ответила она просто, как будто речь шла о переезде из другого города.

Гусев скривился:

– Из Америки, что ли?

– Не из Нового Света, – её губы тронула печальная улыбка, – а из потустороннего мира. Из Преисподней, если тебе так будет понятнее.

Мировоззрение Гусева всегда было ближе к атеистическим взглядам. В школе его учили, что Бога нет, что религия – опиум для народа, что после смерти ничего нет, только небытие. Он и сам в это верил, или по крайней мере не задумывался особо. Но после всего произошедшего – миллион из ниоткуда, исчезающие деньги, спасение от смерти в аварии – он был готов поверить во что угодно.

– Из ада, значит, – пробормотал он, и в груди что-то похолодело. – Ты… демон?

– Чертиха, – поправила она. – Не демон, не архидьявол, не князь тьмы. Просто чертиха, обитательница Преисподней, наказанная за… за ошибку.

– И зачем я тебе нужен? – Гусев наклонился вперёд, цепляясь взглядом за её лицо. – В чём твоя игра? Что ты со мной делаешь?

Она помолчала, подбирая слова. Потом встала, подошла к окну, за которым разгорался рассвет, окрашивая небо в оттенки розового и золотого.

– Ты моё наказание и моё спасение одновременно, – сказала она, не оборачиваясь. – Сложная штука, не так ли? Меня приговорили к изгнанию на сто лет. Сто лет я должна провести в вашем мире, среди людей. И вот условие: если первый встреченный мною человек проживёт эти сто лет целым и невредимым, я смогу вернуться домой. Если же ты умрёшь раньше… – она замолчала, и голос её дрогнул, – …я навсегда останусь смертной. Превращусь в обычную человеческую женщину и умру вместе с этим телом.

Гусев молчал, переваривая информацию. Картина складывалась жуткая и в то же время абсурдная.

– То есть, – медленно произнёс он, – от моей жизни зависит твоя судьба?

– Именно так.

– И поэтому ты… дала мне деньги, особняк, машины, охрану?

– Я дала тебе всё это, чтобы ты был в безопасности, – она обернулась, и в глазах её светилась искренность, которую невозможно было подделать. – Чтобы ты мог жить долго, счастливо, в комфорте. Чтобы ты захотел жить. Потому что когда я встретила тебя, ты шёл вешаться. Ты уже решил покончить с собой. И если бы я не вмешалась…

Она осеклась.

– Я многое тебе дала и сделаю ещё больше, – продолжала она тише. – Но прошу тебя, умоляю – не делай глупостей. Веди размеренную, спокойную жизнь. Все заботы, все проблемы, все опасности – предоставь мне. Я справлюсь. Я обязана справиться.

Она сделала шаг к нему:

– Перестань шататься по кабакам. Перестань пить без меры. Перестань спать подряд со всеми проститутками, которые липнут к тебе из-за денег. – В голосе её звучало не осуждение, а отчаяние. – Я хочу, чтобы ты вёл здоровый образ жизни. Бросил курить. Занимался спортом. Правильно питался. Я найду тебе хорошую женщину, добрую и любящую, которая родит тебе детей. Много детей. Думаю, из тебя получится замечательный отец, несмотря на весь этот цинизм, который ты напустил на себя.

Пару-тройку месяцев назад Гусев мечтал именно о такой жизни. О тихом семейном счастье, о детях, о спокойствии. Но теперь, глядя на эту женщину с изумрудными глазами, с бледным лицом и дрожащими губами, он хотел только одного.

Её.

Хотел быть рядом с ней, видеть её каждый день, слышать её голос, ловить эти редкие мгновения, когда она забывала о своей сдержанности и в глазах её проскальзывало что-то живое, настоящее. Он влюбился в призрак, в существо из другого мира, и никакая «хорошая женщина» его уже не интересовала.

– Я согласен, – сказал он твёрдо, поднимаясь с дивана. – Я согласен на всё, что ты предлагаешь. Но с одним условием: этой женщиной станешь ты.

Она вздрогнула, словно от удара. На мгновение в глазах её мелькнуло что-то – удивление? испуг? надежда? – но тут же погасло. Она грустно усмехнулась: