- -
- 100%
- +
© Николай Кашин, 2025
ISBN 978-5-0068-2730-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1. Письмо с детским почерком
Дождь начался за три километра до городской черты – тихий, настойчивый, как будто небо знало, что я еду сюда не по своей воле. Я смотрел в лобовое стекло, где капли сползали по стеклу, как слёзы, и думал: зачем я вообще согласился?
Письмо лежало на пассажирском сиденье, завёрнутое в прозрачную папку. Бумага пожелтела по краям, будто её держали в руках слишком долго.
В понедельник утром пришло письмо от нотариуса.
Бабушка умерла три недели назад, и по завещанию дом переходил мне.
Я собирался проигнорировать это – продать через агента, не ступая туда ногой.
Но когда я вынул документы из конверта, между бумагами лежал листок.
На нём, детским почерком, с торчащими палочками, было написано:
«Ты обещал вернуться. Ты обещал всё исправить.»
Я не узнал почерк сразу – не потому что забыл, а потому что забыть был единственным способом жить.
Городок назывался Вереск. Никто не жил здесь уже двадцать лет. Железная дорога заросла, школа превратилась в руины, а церковь в гнездовье ворон. Но дом стоял. Прямо на холме, как зуб, торчащий из десны. Краска облупилась, крыльцо покосилось, но окна все до одного смотрели на меня. И в каждом, мне показалось, мелькнуло отражение ребёнка.
Я не брал с собой многое: рюкзак, фонарь, бутылку воды и старый альбом для рисования, который нашёл в шкафу ещё вчера. Не знаю, зачем я его взял. Может, надеялся, что пустые страницы помогут мне вспомнить, что на них когда-то было.
Ключ скрипнул в замке – тот самый, что бабушка вручила мне в семь лет и сказала: «Если что-то случится, запри дверь и не выходи. Дом защитит тебя.»
Я тогда не понял. Теперь, тем более.
Внутри пахло пылью, мелом и чем-то сладким, почти гнилым. В прихожей стоял зеркало в раме в виде солнца. Я взглянул в него и на миг увидел себя в пижаме, с растрёпанными волосами и мелом в руке.
Моргнул. Отражение стало взрослым. Но уголок рта всё ещё дрожал, как у испуганного мальчика.
– Привет, Элиас, – прошептал кто-то за моей спиной.
Я резко обернулся. Никого. Только коридор, уходящий в темноту, и на полу – маленький красный мелок.
Он лежал прямо посреди досок, будто его только что выронили.
Я не тронул его.
Но когда я прошёл мимо, мелок покатился за мной.
Глава 2. Стены помнят
Я остановился. Сердце колотилось так, будто пыталось вырваться из груди и убежать первым. Мелок лежал теперь у моих ног, будто устал преследовать. Я не наклонился. Не дотронулся. Просто смотрел и вдруг понял: это не просто мелок. Это мой мелок. Тот самый, которым я рисовал солнце над домом, кота с тремя хвостами и сестру с крыльями.
– Лина… – вырвалось у меня шёпотом.
Имя повисло в воздухе, как пыль в солнечном луче. Дом вздрогнул. Не буквально, но обои на стенах слегка вздохнули, будто вспомнили её тоже.
Я пошёл дальше. Каждый шаг скрипел, как голос из прошлого. В гостиной всё осталось, как будто время здесь застыло в день, когда мы уехали. Диван в цветочек, пыльный телевизор с антенной-усиками, книжная полка, заваленная детскими энциклопедиями. Но что-то было не так.
Книги стояли в обратном порядке.
Обложки – внутрь.
А на стене над камином – пустой прямоугольник. Рамка висела, но картины не было. Только след от неё: чуть светлее обоев. Я знал, что там висело. Портрет нас двоих – Лины и меня. В возрасте шести и семи лет. Мы держались за руки и улыбались, как будто знали, что это последняя фотография.
Теперь её нет.
Или, может, она просто ушла внутрь стены?
Я подошёл к лестнице. Дерево под ногами было тёплым – странно тёплым, как живая кожа. На перилах кто-то нацарапал буквы. Не ножом. Мелом.
«Ты не открыл дверь.»
Я отшатнулся.
Это не могло быть здесь. Я бы помнил.
Но пальцы сами потянулись к надписи и в тот же миг пол подо мной провалился.
Не буквально. Просто комната перестроилась.
Вместо гостиной – детская. Моя детская. Обои с облаками, кровать-машинка, шкаф, набитый плюшевыми зверями. На столе – альбом. Тот самый, что я привёз с собой. Только теперь он открыт. И на первой странице рисунок, которого я не делал.
Там был я.
Стою у двери чулана.
Руки за спиной.
Глаза опущены.
А из-под двери тянется тонкая рука – детская, с царапиной на локте.
И надпись карандашом: «Почему ты не открыл?»
– Я не знал… – прошептал я, но голос дрожал, как у предателя на суде.
Из угла комнаты донёсся шорох.
Тихий. Шуршащий. Как будто кто-то листает старые страницы.
Я медленно повернулся.
В тени между шкафом и стеной стояла Лолли.
Кукла была меньше, чем я помнил – всего по пояс ребёнку. Её тело сшито из лоскутков разного цвета: розовый рукав от платья, синяя штанина, жёлтый лоскут на груди. Голова из старого мяча, покрашенного белой краской. Один глаз стеклянный, голубой, с ресницами из ниток. Второй просто дыра. Чёрная. Глубокая.
Голос – тонкий, ломкий, как детский зазвучал прямо в моей голове:
– Ты знал, Элиас.
Ты слышал, как она плакала.
Ты знал, что она там.
Я сделал шаг назад. Спина упёрлась в стену. Обои стали влажными.
– Я был ребёнком! – вырвалось у меня. – Мне было семь!
Лолли наклонила голову.
– А ей – пять.
И она верила, что ты её защитишь.
Шорох усилился. Из-под кровати выполз Бумажный Зверь. Его тело состояло из скомканных рисунков, старых раскрасок и обрывков писем. Глаза – вырезанные из открыток с котятами. Он не рычал. Он шелестел. И в этом шелесте я слышал обрывки собственных мыслей:
«Хочу быть художником…»
«Мама больше не смеётся…»
«Если бы я только…»
– Ты бросил нас, – прошептала Лолли. – Сначала её. Потом меня. Потом себя.
Я закрыл лицо руками.
– Я не помню! Я ничего не помню!
– Ты не хочешь помнить, – поправила она. – Но дом помнит.
И он не отпустит тебя, пока ты не скажешь правду.
Внезапно в доме зазвучала колыбельная. Та самая, что пела бабушка. Только теперь слова были другими:
Спи, малыш, не бойся тьмы,
За дверью – правда, не мечты.
Ты закрыл глаза – и всё прошло…
Но правда ждёт тебя, где ей больно и темно.
Я бросился к двери.
Она захлопнулась передо мной.
На дереве, как будто выжженное утюгом, появилось слово:
«ВЕРНИСЬ.»
За спиной Лолли, она тихо сказала:
– Ты уже дома, Элиас.
Глава 3. Чулан
Дверь в детскую больше не открывалась. Я толкал, царапал, кричал – она не поддавалась, будто срослось с костями дома. Но когда я отступил, дрожа, и обернулся, за спиной уже не было стены. Вместо неё коридор, которого раньше не существовало.
Он был узкий, низкий, как тоннель в подземелье из сказки. Стены покрывали рисунки. Сотни их. Тысячи. Мои. Всё, что я когда-то нацарапал мелом, карандашом, фломастером – теперь жило здесь, в этом проходе между мирами. Солнца с зубами. Дома с глазами. Люди без ртов. И везде – она: Лина. В платье с цветочками. С косичками. С улыбкой, которая постепенно исчезала с каждой следующей картинкой.
Я пошёл.
Не потому, что хотел.
А потому, что другого пути не было.
Пол под ногами был мягким, почти как ковёр, но пах древесной трухой и слезами. Воздух становился гуще, тяжелее, как будто дышать приходилось сквозь вату. Где-то вдалеке тикали часы. Не обычные. Их звук напоминал стук сердца.
И вдруг – дверь.
Простая, белая, с медной ручкой в форме яблока. Такая же, как в чулане на первом этаже. Тот самый чулан, куда бабушка прятала старые игрушки и банки с вареньем. Куда, по её словам, «никогда не заходил никто, кроме неё».
Но я знал лучше.
Я видел, как Лина зашла туда в последний раз.
Смеялась.
Сказала: «Сыграем в прятки! Ты меня найдёшь?»
Я кивнул.
Но не искал.
Потому что в тот день отец кричал, бабушка плакала, мне было страшно выйти из своей комнаты.
А потом… тишина.
Я протянул руку к ручке.
Она была холодной, как лёд.
И влажной, будто её кто-то только что трогал.
– Не открывай, – прошептал голос из-за спины.
Я обернулся.
Там стоял я сам.
Ребёнок в пижаме, с мелом в руке и глазами, полными ужаса.
– Если откроешь, – сказал мальчик, – ты уже не сможешь сказать, что не знал.
– Я должен, – выдавил я.
– Зачем? Чтобы умереть от вины? Чтобы стать таким же, как они? – Он махнул рукой вглубь коридора.
Там, в тенях, мелькали силуэты. Люди в старомодной одежде. С пустыми глазницами. С ртами, зашитыми нитками.
– Это те, кто тоже вернулся. И не смог уйти.
– А Лина? – спросил я. – Где она?
Мальчик опустил взгляд.
– Она ждёт.
Всё это время – ждёт.
Я глубоко вдохнул.
И повернул ручку.
Дверь открылась без скрипа.
Внутри не было ни игрушек, ни варенья.
Только тьма.
И в ней – тонкий, дрожащий голос:
– Элиас…?
Ты пришёл?
Это был голос Лины.
Тот самый.
Смеющийся. Надеющийся. Умирающий.
Я шагнул внутрь.
И дверь захлопнулась за мной.
Тьма не была пустой. Она дышала. Медленно, глубоко, как спящий зверь. Я не видел ничего, но чувствовал каждую частицу воздуха, каждый звук, каждую секунду, что прошла с тех пор, как дверь в последний раз закрылась.
– Я думала, ты забыл меня, – сказала Лина. Голос шёл не из угла, не из-под пола, он шёл изнутри меня.
– Я пытался, – признался я. – Каждый день. Но ты всегда возвращалась. В снах. В зеркалах. В тишине.
– Потому что ты не сказал правду, – ответила она. – Ты спрятал её во лжи. А дом не терпит лжи.
В тьме вспыхнул свет – тусклый, как от старого фонарика. Он падал на пол, и на деревянных досках проступали следы. Маленькие босые ступни. Ведут к дальней стене. Там царапины. Глубокие. От ногтей.
Я подошёл.
На стене, выцарапанное ногтями, но аккуратно, почти по-детски, было написано:
Я здесь.
Я жду.
Открой.
Под надписью – рисунок.
Две фигурки. Одна большая, одна маленькая. Над ними солнце.
Но солнце было закрашено чёрным.
– Ты знаешь, что случилось, – сказала Лина. – Ты просто не хочешь быть тем, кто это допустил.
– Я не хотел! – вырвалось у меня. – Я был ребёнком! Я боялся!
– Я тоже боялась, – тихо сказала она. – Но я верила в тебя.
Больше, чем в кого-либо.
Свет погас.
Тьма сомкнулась.
Но теперь я видел.
Не глазами.
А памятью.
Я увидел день.
Солнечный. Летний.
Лина в новом платье.
Отец пьян. Кричит. Бьёт бабушку посудой.
Лина плачет.
Она бежит. Прячется.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.