Скорпион

– По рукам, беру троих.

– Вот и славно. Добро пожаловать в семью, матрешечки мои. -Герман вытянул руку с черным перстнем. Сестры Аркинтон подбежали к лорду и поочередно прикоснулись к кольцу губами. -Теперь к делу, остроухие перешли все мыслимые границы. Отряд из двух сотен эльфов был разбит моим братом Коннором под Синим рогом. Вулиус дал добро на вторжение, а я командую наступлением. В нашем распоряжении Серебряная и Бордовая армии готовые к атаке. Мы должны нападать пока фортуна на нашей стороне. Завтра мы выступим на Игдрасиль. Коннор ударит с запада по нынешней линии конфронтации войск. Грегор и Лангерд с Серебряными ударят в лоб вторым темпом. У эльфов будет численное и позиционное преимущество. Ваша задача лишь продержаться сутки, о штурме речи не идёт. Гаррье нападет с тыла силами Бордовой кавалерии, на проход через драконий перешеек ему потребуется около шестнадцати часов, эльфы не будут ожидать атаку оттуда. Взяв в клещи феечек, вы должны пленить Оберона и сжечь Игдрасиль, чтобы показать Делориану и прочим утерменшам их место, и что с ними будет, если они вздумают тявкать на Рейн. Как захватите это белое полено, можете идти в глубь лесов и грабить поселения. Всё просто как яйцо, надеюсь вопросов нет.

– Отец, никто не пересекал драконий тракт уже много десятилетий.

– Ты мне хочешь сказать, что ты с тысячью конных не сможешь разобраться с паршивой кучкой горных орков?

– Не всё так просто, драконий тракт -простреливаемое с двух вершин пространство между скалами, налетчики знают ландшафт как свои пятерни, у них преимущество высоты, ни один арбалет не достанет орков наверху, а вниз стрелы польются кровавым дождём, погибнут десятки, а дикари не пострадают, они возьмут нас измором, будут преследовать по всей протяжённости тракта, от пары прошедших эту мясорубку людей не будет никакого толку.

– И что твоя бесполезная лысая голова не может сгенерировать ни одного варианта, при котором твоя армия успешно его преодолеет?

– Вообще то у меня уже есть три. Можно разместить артиллерию на подступах к ущелью, она обеспечит какое-никакое прикрытие, избежать серьезных потерь не выйдет, но боеспособность армии сохранится.

– У нас нет времени тащить туда сраные пушки, Гаррье.

Тогда я могу отправить конницу с братом им придется продержаться чуть дольше, но пехота, построившись черепахой, пройдёт по тракту без серьезных потерь.

– Тебе вроде глаз, а не ухо оторвало, дубина. Нет времени я тебе говорю.

– Могу послать письмо Натану Дрейку, он подгонит нам Икар хоть к рассвету. Мы сможем преодолеть тракт без боя, и Игдрасиль точно не выдержит огневой мощи флагмана Платинового флота и шашек моих ребят.

– Отдать славу Дрейкам? Ты за кого меня держишь, щенок?

– Мир держится на компромиссах, отец. Неготовый на сделки будет самым принципиальным покойником.

– Не тебе учить меня как устроен мир, малец. Я шёл до конца и хоронил в одиночку целые армии крыс, идущих на сделки. Так было всегда и будет, пока я дышу. Мы-Гаскойны, мать твою, без принципов мы уподобимся тварям вроде Дрейков, Ройсов, Дюрандонов или Ахли, способных только языком трепать, пока мы выполняем всю грязную работу. Я-Око над войной уже 40 лет. И за четыре десятка лет ни разу моя честь не была запятнана какой-то там сраной сделкой с совестью. Это моя последняя война и она лишь укрепит мою репутацию на страницах летописей.

– Я увожу моих ребят. Тысяча человек не отдаст жизни за удовлетворение мании величия и маразматических фантазий свихнувшегося старикашки, которому по земле ходить без году неделю осталось.

– Не забывай свое место, щенок! Я сделал тебя генералом, дал тебе дышать воздухом и не кинул на растерзание псам за твои больные фантазии. Все, что у тебя есть-моя фамилия. Так что ты будешь делать то, что я прикажу.

– А что, убьешь меня, если ослушаюсь? Даже на этого выродка, уничтожившего любовь всей твоей жизни у тебя рука не поднялась. Хотя твоя кровь в нем грязней боков хуторского хряка. Повелевай этой отсталой скотиной. – Гаррье указал на Грегора. – И сиди, дрочи на свою кровь, доживая жалкую дни в манямирке. Мои парни жаждут войны, но не верной смерти, и они получат того, чего хотят, пока я их генерал.

– Ну и иди, гнида лысая, я твою матку брюхатил, уебище одноглазое! – Проорал Герман. – Иди к своему напомаженному дружку Дрейку и глотайте шпаги друг друга, петушье проклятое. Я вам еще, твари, покажу!

– Челюсть придерживай, когда показывать будешь. Пойдёмте девочки.

– Стоять. Хер с тобой. Пиши этой цыганке. На что только не пойдешь ради победы в последней войне. Что за время то, сука, настало!

– Надеялся на твоё благоразумие, отец.

– Надеялся. – Сгримасничал старик. – Теперь расползайтесь по комнатам, молокососы, с рассветом выступаем. И не трогайте бойцов с утра. Выспавшаяся армия в сто раз эффективнее бойцов, тренирующихся вставать в соответствии фишкам на карте и действующих по плану, которого их пустые головы никогда не усвоят.

– И ты прям никогда?! – Грегор аж подпрыгнул от удивления, чем вызвал возмущение несущего его медведя.

– Никогда.

– И даже с рукой!?

– Даже с ней.

– Ты нахера по миру то ходишь? Как расслабляешься?

– Я рыцарь, Грегор, и бастард, мои дети были бы детьми бастарда, я врагу такой участи не пожелаю. Я дал обет целомудрия и посвятил всего себя совершенствованию боевых навыков. Тренировки, холодные ваны, молитвы – вот моя идиллия, только они делают меня живым человеком и тем, кто я есть сейчас.

– Ты самый тупорылый человек, которого я в жизни встречал, Скорпион. Как возможно нормально драться с тяжестью в яйцах? А ты, олень, стал сильнейшим, никогда даже не притрагиваясь к бабе! Ты если из жала яд откачаешь всех восьмерых господ вместе взятых превзойдешь. Всё, как возвращаемся в Фиерфорд, сразу веду тебя к Гретке Фее, размером с Дюймовочку, а глотает как будто анаконда, даже твоё жало съест вместе с хвостом.

– Спасибо, твоё высочество, вынужден отказаться, клятвы для меня дороже мимолетных жжений в стволе члена.

– Ты чё бредешь? Окстись! Какие клятвы. По приезде в бордель и это, сука, даже не обсуждается. Лучший человек, которого я знаю, даже сисек никогда не мял. Это как вообще возможно? Я тебя спрашиваю. Ты-лучший друг короля шлюх, пива и молний, а значит обязан, как минимум, сука, мне не уступать в количестве оттраханных баб. А на деле шестьсот тридцать семь: ноль. Это ни в какие ворота.

– Соберись, Грегор, мы на месте.

Две огромные фигуры на Октавиане и Байлу, едущие впереди полуторатысячной армии людей в коричневых плащах с гербом горящего ворона на груди, выехали из непроглядной Дрикилонской чащи к огромной зеленой долине, укрытой тенью кроны исполинского дуба, огромным пляжным зонтом нависшим над этим местом. Крона фиолетовых листьев венчала атлантический , размером с гору древний дуб с белоснежным стволом. Долину заполонили эльфийские зелёные плащи как опавшие листья.

– Игдрасиль-подарок богов. Корни его достают до мира теней, а ветви- лестницы в рай. Говорят, по стволу его души добираются до небес. Не верится, что он доживает свои последние часы. -Лангерд хмуро всмотрелся в прожилки коры белого ствола древа.

– На небеса попадают только те, кто всю жизнь между страниц учений восьмерых положил, так же известные как скучнейшие в мире гондоны. Ты тему не переводи. У тебя жало то хоть работает по утрам?

– Работает.

– А на кого, если не секрет. Ты не стесняйся, я нормально отнесусь. У всех гениев гнильца есть своя. Так что если ты жопы покрепче любишь, я тебе могу подогнать одного красавца, у которого два глаза, только если посчитать шоколадный.

– От девок дымится.

– Ну, если глаза прищурить сильно, Гаррье вполне сойдёт за какую-нибудь от облысения страдающую монашку. Мне этого дебила надо хоть куда-то сбагрить, меня рожа его в тоску вгоняет.

– Скоро он и без анального рабства от тебя в Штормленд съедет. Три его жены тут не уживутся с тобой.

– Твоя правда. Так, хватит тут словесно сисечки мять. Слушай, рабяты. – Грегор развернул медведя лицом к взводам и начал, крича, ехать параллельно шеренгам. – Наша задача продержаться до прибытия моего тупорогого братана. Просто как драконье говно. Мир забыл гнев империи, так напомним этим напудренным мордам, что такое немилость императора и как на штурм идут настоящие Айронлендские мужики. Скорпион, старьё безъяичное, Пёнтек, Щука, Свенельд, Добромир, вы со мной, отрубим голову змее. Я лично засуну свой молот по древко в гузно жён тех, кто умрёт без эльфийской крови на мечах. За мной парни!Viva Imperium, ante Yularian!

Бурая лавина плащей солдат Серебряной армии с криками обрушилась со склонов на эльфийские ряды. Навстречу солдатам Гаскойнов полетели несчетные тучи стрел с зелёными перьями. Под вопли лица упавших замертво имперцев окровавили спелую траву склона.

– Эль Тор! – Грегор метнул Мьолнир в казавшийся непреступным первый ряд, выставивших вперёд копья и прикрытых щитами эльфов. Мощный взрыв заставил поредевший строй солдат короля Оберона сверкать желтыми молниями. По земле Дрикилона потекли первые бордовые струи эльфийской крови.

Армии эльфов Темнолесья и империи Рейн столкнулись, наконец, стенами. С первых минут стало очевидно преимущество Эльфийских солдат. Стихийно атакующая Серебряная армия не смогла продавить монолитные ряды воинов Оберона. Напротив, эльфийская фаланга, выставив вперед острия загнутых позолоченных копий разъярённым дикобразом отталкивала назад имперцев. Отбросив армию Грегора почти на самую вершину, фаланга остроухих копейщиков остановилась и по спрессованным Айронлендским рядам выстрелили по команде полторы сотни эльфийских лучников. Следом через присевших на одно колено копьеносцев поочерёдно стали синхронно перепрыгивать сотни эльфских мечников в шлемах наподобие коринфских с зелеными плюмажами и в изумрудных плащах. Началась кровавая баня. Айронлендские мечники, воодушевленные речами Грегора и готовые стоять до последнего, благодаря высоте склона не сильно уступали от природы превосходящим их в рефлексах и давящим числом воинам Оберона.

Тем временем, Лангерд возвел Две ледяные стены, разрезающие толщу эльфийской армии. Диверсионная группа галопом мчалась по ледяному коридору сквозь остроухий океан, словно евреи, сбегающие из Египта. Скачущий на медведе впереди колоны «Моисей с ирокезом» расчищал проход от загнанных в ледяной капкан эльфов ударами молнии, Лангерд подмораживал пытающихся им помещать остроухих залпами ледяных заклятий, испуганных словно брошенные океаном морские твари, оставшиеся без защиты привычной толщи, бессильные перед ногами избранников божьих. Наконец, семеро лучших бойцов Серебряной армии достигли корней Игдрасиля.

– Икарти! – Скорпион, спешившись, покрыл ледяной коркой часть ворот вовнутрь древа, располагающихся между корней.

– Око бури! – Грегор подкинул молот вверх, тот подвис и закружился. Аккумулируя удары молний из грозовых туч, Мьолнир осыпал эльфов яростью шторма, чем не давал помешать диверсантам вломится внутрь святого древа. Лангерд проломил лед ударами кулака, люди по очереди проникли внутрь последним вошел веселящийся Грегор, раскидывающий набегающих Темнолесцев ударами кулаков. Лангерд заморозил проход вместе с пытающимся вбежать внутрь эльфом.

– Стой, долбоебина косолапая! Куда рванул?

Беснующийся Байлу повернул голову к своему наезднику и зарычал. Было видно что внутренности Белого древа ему не по душе.

– Я тебе порычу. Давно мордой в земле не застревал? Остаёшься за главного, Мишаня. Если что-реви мне. Но я думаю, ты тут сам как-нибудь справишься. За мной банда-уебанда, настало время заставить спящую красавицу оторвать зад от перин надолго. -Грегор словно ребенок побежал вперед, не видя перед собой ничего. Остальные еле поспевали за ногами его энтузиазма.

– А пока бежим я расскажу, как впервые встретил вашего отца, сир Грегор. – Сказал Яков. Лангерд находился в полном шоке от способности старца не просто бежать, не уступая молодым, но и говорить, не мешая дыханию.

– Не смей, сука! Ты что на Оберона пашешь? Я до боя откидываться не собираюсь.

– А я всё-таки расскажу, что в тишине то идти?

– Лангерд, молю, въеби ему чем-нибудь!

Они подошли к гигантским золотым воротам, украшенным сюжетами эльфских пророчеств.

– Икарти! Ворота покрылись коркой льда.

Грегор с размаху расколол на ледышки древнюю эльфийскую реликвию Мьолниром, и семеро диверсантов зашли в громадный тронный зал. Потолка в Игдрасиле не было, комната возвышалась в бесконечность. Неиссякаемая мощь природы и изящество эльфийского креатива сплелись воедино в месте силы их народа. Белые волнистые деревянные стены украшены фотографически-точно переданными сюжетами из истории цивилизации, числа им не было, Лангерд не мог опознать хотя бы половину видимых историй, при своем неплохом понимании истории Эннендаля и Родвея. Казалось, на стволе могучего дуба была выделана рукам Темнолесских мастеров каждая секунда истории континента. Пол был вымощен Морилийским кварцем, редчайшим из камней. Его молочная белизна была покрыта пурпурными прожилками, образующими геометрически-поражающие узоры. На всём протяжении круга чарующих стен стояли шесть десятков статуй эльфийских королей.

Ближе к дальней стене зала высился белокаменный трон, переплетённый корнями могучего древа, пробивающими мрамор, на троне сидел чудесной красоты белокурый высокий эльф. Его кукольное лицо, увенчанное терновой короной, смотрело на вошедших безэмоциональными полуприкрытыми пустыми глазами, его веки были замазаны черной тушью, но даже она не смогла скрыть гигантские мешки под глазами короля Оберона II, прозванного Дремлющим, владыки Темнолесья. Его фигуру ласкали четыре нагие эльфийки в вуалях и набедренных повязках, поющие колыбельную хором ангельских голосов. По обе стороны трона стояли два десятка эльфов в белоснежных коринфских шлемах, доспехах и плащах того же цвета. За их спинами ползла плетень корней, позади которой в бесконечную высоту древа возвышался столб синей энергии.

Перед троном стоял небольшой стол, за которым сидел матёрый эльф в бандане, которого Лангерд не добил на Железном тракте, Десница Оберона-Оркрист Остролист-седой скуластый могучий эльф, в белом узорчатом балахоне до пят, Лидер эльфийского банковского клана Мидир Полурукий-среднего роста темноволосый эльф с носатым, вытянутым, похожим на лошадиную морду лицом. Худой жилистый татуированный человек с рыжей бородой, усами, того же цвета, прической с выбритыми висками, голым торсом и кружкой пива в руке. Последним был неопознанный эльф в бордовом узорчатом камзоле и алом плаще. Его золотистые волосы спадали на плечи, перекрывая пару миниатюрных острых ушей, на носу были круглые очки, руки скрыты алыми перчатками, плащ был заколот брошкой в виде цветка лотоса, переливающейся радужными цветами.

Сидящий во главе стола очкарик прекратил говорить, повернул голову к вошедшим и учтиво поклонился. За его спиной стояла лысая абсолютно голая женщина с множеством трубок, соединяющим мозг и открытый участок экзоскелета на спине, металл был обтянут белой кожей. Вместо талии у женщины была колба с синей бурлящей жидкостью, в которой размещалось поддерживаемое трубками сердце, на одной из голых грудей без сосцов была выведена черным цифра «2». Она повернула синхронно с очкариком голову и окинула безжизненными горящими синими глазами без зрачков, подведёнными чёрным, вошедших. Эстетичное бледное лицо её было настолько пугающе инородным, что по спине Лангерда побежали мурашки.

– Так вот собрал Гневко нас и повёл к Лорду, значься, на поклон, выбивать жизни не словом так мечом. – Голова Оберона опустилась, послышался храп короля. Десять секунд он, убаюканный, сладко сопел. А потом вскочил и обратился к шокированным гостям тронного зала, мешки его пропали, от прежней вялости не осталось и следа.

– Принц Делориан, я обдумаю ваше предложение и изложу вам свою волю письмом. Сейчас, не сочтите за грубость, попрошу вас покинуть мой дворец. В иных обстоятельствах, я бы продемонстрировал всю теплоту гостеприимства Темнолесцев, увы, судьба распорядилась по-своему.

– Понимаю, ваше высочество. – Очкастый эльф отвесил отточенный поклон, будто сбежавший со страницы учебника этики. – Желаю вам, джентльмены, прийти к устраивающему все стороны компромиссу. – Обратился Делориан к Грегору и Оберону.

– К моему молоту в его напомаженном гузне.

– Немерия! – Обратился очкарик к киборгу. Лысая женщина вытянула руки в сторону трона и перед ним появился портал из черно-синего пламени. Делориан, Мидир и Немерия зашли в портал, за спиной киборга тоннель захлопнулся.

– Я ждал тебя, свинка, давно хотел поквитаться.

– С парнем своим поквитайся, мерзость. Дядя Коннор?

Из-за стола встал рыжебородый

– Здорово, племяш, мы тут с его высочеством посовещались и решили, что древнему маразматику, а тем более бревноголовому кабану навроде тебя на троне Айронленда не место. Пришли к тому, что на престоле Железных земель- исконно эльфийских территорий, должен править более лояльный коренному населению этого региона Гаскойн.

– Я тебе покажу лояльность коренному населению. Я твои рыжие кусты с ебла тебе в прямую кишку пересажу, гондонище!

– Попробуй, малец.

Оберон встал шлепнул по заду нагую эльфийку, все четыре дамы разбежались по углам, он достал из ножен кривой позолоченный меч.

– Лангерд, бери вот ту жопастую пока шанс есть, с этим шапито мы и без тебя справимся, а такой шанс раз в жизни выпадает, пошёл.

– Воздержусь, милорд.

– Неисправимый кретин. Ладно, парни, и ты, старик, даже не знаю к кому тебя причислять. Отправим по-быстрому на тот свет этих пиздаухих, чтобы Скорпион скорее отчислился из генералов девственных войск. Вперёд!

– Почтенного старца не трогать, мой глаз семнадцать лет не ведал царства Морфея, этот уважаемый муж будет моим старшим придворным колыбельщиком. Остальных на ленты. – Холодно скомандовал король. Эльфийские гвардейцы ринулись в атаку.

– С радостью. Бальдур! Мимолетная весна! – Деревянное кольцо с синим камнем на безымянном пальце рыжебородого заискрилось. Татуировки рун, которыми тело лорда Коннора было покрыто от пупка до шеи, засветились голубым фосфорическим блеском вслед за его глазами, погрязшими в матовой голубизне.

Оберон исчез. Коннор на скорости, оставляя в воздухе голубой след ударил кулаком Грегора, тот поймал кулак, летящий со скоростью пушечного ядра, и оторвал жилистую руку собственного дяди. Тот лишь улыбнулся и тряхнул обрубком плеча, из которого выросла новая рука, он ударил ещё раз, скорость удара сильно возросла Грегор увернулся и замахнулся головой, готовя удар лоб в лоб. Как вдруг оторванная рука, покрытая синими рунами, взлетела и ударила молодого Гаскойна в пах.

Грегор согнулся и получил стремительное колено в кадык, он упал, летающая рука душила сзади. Коннор в прыжке приготовил удар, рука покрылась синим пламенем. Лангерд влетел плечом в замахивающегося Коннора Гаскойна, тот впечатался в древесину. Орлиный рыцарь успел разрубить шестерых стражников Оберона.

Шестнадцатилетний высокий, худой, с вечной скалящийся ухмылкой на лице и хищными, но пустыми рыбьими глазами Щука как фехтовальщик преуспел. Он доказывал своего мастерство, успешно прессуя матерого эльфа в бандане и двух стражников в коринфских шлемах одновременно. Доброслав в черной маске, изрисованной языками пламени, Свенельд, здоровущий морщинистый детина с черным конским хвостом, вокруг которого вся голова была выбрита и Пёнтек в охотничьей шляпе с пером феникса, успевший искусным пируэтом отсечь голову одному стражнику и вспороть брюхо другому взяли на себя ещё потрое солдат Темнолесья. А старый Яков сошелся в дуэли с десницей Дремлющего короля, в которой его опыт и бубнящий себе под нос истории голос, деморализующий оппонента, ничуть не уступали звериным рефлексам белоснежного эльфа, изящно орудующего золотым копьем.

Сын Германа встал, отряхнулся, наэлектризовал молот и приготовился запускать Мьолнир в своего дядю, фехтующего с Лангердом.

– Генерал, слева! – Щука окликнул своего лорда.

Грегор отпрыгнул в сторону, из ниоткуда появился Оберон, размашисто взмахнувший саблей.

– Ты танцуешь со мной, свин.

Грегор с прыжка шарахнул Мьолниром по голове короля Темнолесья, Оберон даже не старался парировать. Удар прошёл сквозь него словно был нанесён по воздуху. Грегор нанёс ещё два удара молотом и завершил комбинацию ударом ногой с разворота. Все удары не возымели никакого эффекта, пройдя сквозь неосязаемое тело.

– Клон? Грегор размышлял в замешательстве – Нет, клон бы растворился после первого же удара, скорее иллюзия, но удар по мне был вполне ощутим. Что он такое?

Оберон сделал восьмерку саблей и нанёс вертикальный удар снизу по касательной, оставив неглубокий порез на гигантском плече Гаскойна. Грегор вытерпел удар для проведения более смертоносной атаки. Он покрыл тело «доспехом бога грома» и нанёс королю Темнолесья удар с головы в лоб. -Судя по всему он становиться материальным во время удара, посмотрим сколько пудры слетит с твоей башки от такого. -Подумал Гаскойн и ударил лоб в лоб, но его голова вновь прошла сквозь нематериального эльфа.

Оберон схватил Гаскойна за руку, сложил другой пальцы в какой-то жест. И лорд стал проваливаться в пустоту. Он как будто летел в черный бездонный колодец, а приземлился на островке, состоящем из скелетов мертвых людей. Остров был посреди бескрайнего чёрного озера. Неба не было видно, это место окружала лишь вороная пустота.

– Добро пожаловать в мою песочницу , поросёнок. За сутки здесь пролетает одна секунда снаружи, так что не будем торопиться. Я буду резать тебя на бекон медленно. – Голос Оберона доносился громовым эхом со всех сторон. – Начнём игру, ты будешь страдать в тысячи раз сильнее, чем страдал мой отец.

– Значит это его карманное измерение. А, вот оно что, пазл складывается. Судя по всему, он переносит своё тело между нашим миром и его манямирком, тем самым становясь неосязаемым. Если так, то даже хорошо, что он перенёс меня сюда, победить его в нашем мире было бы куда затруднительнее. А я думал у меня в голове ужас творится.

Из толщи озера на остров полезли разные хтонические твари, химеры, собранные из перемешанных частей человеческого тела и рядовых предметов быта. На Грегора полетел огромный кухонный нож с гигантскими ушами вместо крыльев. Гаскойн раздробил существо ударом молота. Стая гигантских комаров, летящих на ушах, с человеческими задницами вместо сетчатых глаз, из которых торчала нога как хоботок, жужжа ртами из-под ногтей и ужасающе завывая от самого факта своего существования, наступали на Грегора, вылетая из водной толщи со всех сторон. Сердце Грегора сжималось, силуэты точно таких тварей мелькали в моменты бурь его воображения под кроватью темными ночами в спальне замка. Сейчас он чувствовал себя тем самым ребенком, которого все-таки схватили за руку, когда тот осмелился убедиться в словах успокаивающих его родителей.

– Ранган! – Гаскойн скатал руками комок электрической энергии и кинул его в одну из тварей, представлявшую собой человеческую почку, катящуюся на Гаскойна из воды на двух барабанах, которые были у органа вместо колес. Чудовище тут же проглотило сгусток тока похожей на заячью пастью с двумя полусгнившими резцами и тут же взорвалось. Смерть существа проявила шаровую молнию, осветившую поверхность воды, из которой по костяному берегу сотнями вылуплялись химеры точно ожившая иллюстрация эволюционирующих водных организмов, впервые зародышами знакомившихся с сушей. Шар порхал от химеры к химере и выжигал уродцев разрядами тока. Молнии поражали отвратительных существ одного за одним.

Грегор раскручивал молот как школьник портфель на перемене. Он словно торнадо раскидывал чудовищ, из-под черепов снизу как пружина его вытолкнул в воздух стул, вместо ножек у которого были четыре руки, из сидушки росла огромная воробьиная голова, у которой, в свою очередь, из пасти рос человеческий торс со старческим лицом вместо пресса и ртами вместо плеч. Остальные химеры тут же ринулись в атаку на потерявшего равновесие Гаскойна. Червь, полностью состоящий из человеческих пальцев с пастью полной ногтей вместо клыков, разинул огромный рот, но лорд успел опалить полость его зева пурпурной молнией из пальца до того как оказался в чреве твари. Волны чудовищ неустанно поднимались из пучин тёмного озера. Химеры облепили тело Грегора как полипы, его не хватало чтобы сопротивляться сотням тварей, уже заполонивших своими природе мерзкими телами весь остров костей .

– Шестой лик Индры. Шакра! – Тело Гаскойна покрылось сначала броней бога грома, которая переформировалась в энергетические колья, которые как шампуры проткнули химер, распушив тело лорда в электрического ежа. Три часа Гаскойн дрался на острове черепов, наконец, из воды показались два последних монстра-огромные эластичные часы, которые росли из руки, торчащей из зрачка глаза на котором существо прыгало как на гимнастическом шаре и нос, облепленный бесконечным числом ног, катящийся как перекати поле. Сзади двух тварей возвышался силуэт Оберона, состоящий из чёрной воды.