- -
- 100%
- +
Под острым углом к вечности
В анабиозе пустых столетий
Мы беззвучной молитвой стучимся
В ослепшие окна планеты
Глава 1. «Одиссей-6350»
На визоре Командной Сферы светили редкие звёзды. Капитан Элиас Торн привык к этому виду. Он был тридцать первым по счёту капитаном «Одиссея» с момента старта, и его срок подходил к концу. Старость… Где-то в глубине звездолёта уже заканчивает обучение его сменщик, и рано или поздно Торну придётся сдавать дела.
Звёздный ковчег «Одиссей-6350», корабль поколений, продолжал свой путь к рукаву Персея со скоростью, приближающейся к 80% от скорости света.
«Одиссей» был не просто кораблём. Он был миром. Стальным миром длиной в два километра и диаметром пятьсот метров, несущим в своём чреве последних детей Земли. Точнее, детей-детей-детей… Поколения, множество поколений. Поколения, рождавшиеся, жившие и умиравшие в свете искусственных солнц, под сводами гидропонных садов и жилых секторов, дышавших переработанным воздухом, пахнувшим всегда чуть-чуть озоном и сталью.
Пахнувшим Конвертером, в котором в конце концов окажутся они все. Их тела дадут пищу и воду следующим поколениям.
Торн отвернулся от экрана. Всё время одно и то же: редкие светящиеся пылинки на бархатно-чёрном фоне. Наступит время, когда они будут собираться прямо по курсу в одну светящуюся точку и менять цвет. Они меняют цвет и сейчас, но пока это не очень заметно. Но всё равно, рукав Персея приближается очень медленно. Сколько ещё капитанов сменят друг друга прежде, чем корабль достигнет цели?
Корабль «Одиссей-6350» представлял из себя слегка закруглённый к носу цилиндр. На носу помещалась Командная сфера, по бокам раскинулись поля уловителей материи. Кто сказал, что космос пуст? Если лететь достаточно быстро, материи попадается много, её вполне хватает для того, чтобы поддерживать тягу аннигиляционных двигателей и даже оставлять что-то про запас. Аннигиляция проходила в самом нижнем отсеке корабля, где вещество превращалось в энергию и толкало корабль вперёд. Ещё энергия уходила на нужды обеспечения всем необходимым корабля и экипажа. Следующий ярус экранировал корабль и экипаж от излучения реактора, там же, поверх тяжёлых плит свинцового гидробетона, максимально защищавшего от всех видов радиации, располагались маневровые двигатели для посадки на планету.
Дальше шёл Конвертер. В нём перерабатывались отходы жизнедеятельности экипажа и шло восстановление воды и других полезных веществ. В экипаже о Конвертере говорить не любили: каждый из них, ныне живущих, рано или поздно, с почётом или без, будет отправлен в его мрачные безмолвные глубины. Над Конвертером располагался Зал прощания.
Следующие несколько ярусов занимали гидропонные плантации. На них трудились многие, хотя это было и необязательно: умные машины могли самостоятельно выполнять все необходимые операции для ухода за растениями. Но люди всё равно шли туда, чтобы сажать, смотреть за уровнем питательного раствора, регулировать освещение, собирать урожай – занять свои глаза и руки, отвлечься от однообразия вахт и тягостного давления замкнутого пространства звездолёта, от промежуточности своей на нём жизни.
За ними шли жилые секторы, отдельные однокомнатные квартиры для одиноких и многокомнатные для семейных членов экипажа. Здесь селились те, кого в древности называли «нижними чинами»: матросы палубных команд, техники и рабочие мастерских.
Выше располагались сады – причудливые творения местных ландшафтных дизайнеров. Легенды говорили, что звездолёт собирали в спешке, устанавливая только всё самое необходимое, сады появились позже. После уровня садов шли жилые уровни более продвинутых членов команды: учителей, космонавтов, офицеров космопехоты, корабельной полиции и специалистов других корабельных служб.
Затем шли детские сады, школы, учебные кампусы, заполненные учебными заведениями разных специализаций и направления. Экипаж корабля поддерживал на высоте уровень компетентности своих специалистов, ибо в этом был залог его живучести.
Ещё выше поднимались уровни парков – почти то же самое, что сады, но стилизованные под разные архитектурные комплексы Земли. Выше располагались полицейские казармы, а над ними – космическая пехота.
А уже над ними – отсеки высшего командного состава, и выше – Командная Сфера.
Легенды говорили… Торн часто возвращался к видеозаписям тех страшных лет перед катастрофой.
Вначале на окраине Солнечной системы взорвалась карликовая планета Эрида. Расстояние от Солнца 67 астрономических единиц. Свет от неё до Земли идёт почти 9 часов. До конца было не понятно, почему это произошло: или столкновение с другой такой же планеткой, или с большой кометой, или вообще взорвался внутренний водный гейзер. Кусок холодный, непонятный, что с него возьмёшь. Станции наблюдения зафиксировали событие, но даже посылать туда никого не стали.
А через полгода взорвались Плутон и ещё две планетки: Хаумеа и Макемаке. Хоть остряки и шутили, мол бог смерти нашёл свою смерть, людям, близким к проблемам космоса, было уже не до шуток. К месту катастрофы вылетели три научные платформы. Астрономы на максимальном увеличении телескопов изучали, можно сказать, каждый обломок. Вывод был странный и тревожный: смещения орбиты центра масс каждой планеты не было, а это означало, что планеты взорвались изнутри. Учёные назвали это явление Коллапс ядра, а в народе его окрестили просто и ёмко – Космическая Чума.
Ещё через год взорвался Нептун. Сначала ничего не предвещало катастрофы. Нептун, величественный и спокойный, висел в черноте космоса, синий оттенок его атмосферы казался вечным и незыблемым. Но затем, в самой его глубине, в ядре из скального льда и металла, что-то пошло не так. Датчики научных платформ, замерших на почтительной дистанции, зафиксировали чудовищный, ничем не спровоцированный скачок нейтринной активности. Это был первый, невидимый для человеческого глаза крик агонии.
Потом планета вздохнула.
Её атмосфера, состоящая из водорода, гелия и метана, пришла в чудовищное движение. Вихри, подобные Большому тёмному пятну, разрастались с безумной скоростью, сливаясь в единую, бушующую бурю, которая охватила всю планету. Цвет Нептуна из спокойного синего стал ядовито-фиолетовым, затем белым от колоссального нагрева и энергии, бьющей изнутри.
И тогда он лопнул.
Это не был огненный шар, как в кино. Это было нечто иное. Атмосфера газового гиганта, сжатая чудовищным давлением, не взорвалась, а была разорвана изнутри колоссальным выбросом энергии.
От полюсов к экватору помчались волны света – не света взрыва, а света, рождённого распадом материи. Ядро планеты, массой в полтора десятка Земель, перестало существовать как единое целое в процессе, который учёные ранее уже назвали Коллапсом Ядра. Высвободившаяся энергия была такова, что на несколько часов Нептун затмил тусклое Солнце окраин системы, сияя как второе, яростное и умирающее светило.
Кольца Нептуна, эти скромные украшения, были сметены первой же волной. Ледяные глыбы тритонов и нереид обратились в пар, а затем и вовсе рассеялись на субатомные частицы.
От гиганта не осталось ничего, кроме расширяющегося со скоростью в десятки тысяч километров в секунду облака раскалённой плазмы, пронизанного смертоносными гамма-всплесками. Это облако, по форме напоминающее чудовищный сферический гриб, продолжало светиться изнутри ещё несколько недель, остывая и рассеиваясь в пустоте, как призрак уничтоженного мира.
Для наблюдателей с Земли это выглядело как внезапное появление новой, хоть и небольшой, но ослепительно яркой звезды на ночном небе, которая через несколько дней погасла, оставив после себя лишь расширяющееся туманное пятнышко и тихий, леденящий душу ужас. Ужас от понимания: Чума не щадит никого. Она добралась до гигантов. Кто следующий?
Но два года ничего не происходило. Всем уже было не до шуток, цивилизация собирала свои силы воедино. Уже начали строить гигантские звездолеты для эвакуации населения Земли и других населённых планет системы. Военные, готовясь неизвестно к чему, строили свои грозные линкоры и корветы, которые вместе со всей огневой мощью казались жалким коробком со спичками рядом с атомным взрывом. Видимо, им просто надо было чем-то заняться.
Наука была подобна древнегреческому герою, толкавшему непослушный камень на вершину горы. Снова и снова они подобрались к тому месту, где был когда-то Нептун, вооружившись новыми теориями и приборами, и каждый раз результат был один и тот же – ничего, не было здесь ни взрыва, ни самой планеты. Материя, из которой состоял Нептун, разлеталась во все стороны и была вполне доступна для изучения, но информации о том, что послужило причиной взрыва, не давала.
Теперь всё внимание было сосредоточено на Уране. Планету наблюдали со всех сторон, снимая и анализируя буквально каждый квадратный километр её внешней атмосферы. Смотрели также и во вне от Урана, сканирующий прилегающий к нему космос. И вот, через два года, перед самым взрывом, датчики засекли длинный узкий предмет, с невероятной скоростью устремившийся к самому сердцу планеты.
Сведения были успешно переданы и приняты.
Космическая Чума училась. Она эволюционировала. Если уничтожение Нептуна было слепым, яростным актом космического убийства, то гибель Урана через два года стала хирургической, почти интеллектуальной операцией по умерщвлению небесного тела.
Всё началось не с внутреннего ропота, а с внешнего вторжения. Длинный, неестественно узкий, лишённый каких-либо признаков двигателей или излучения предмет материализовался на подлёте, словно возник из складки пространства, и устремился к планете с невозможной, инфернальной скоростью. Учёные окрестили его «Стилетом».
«Стилет» пронзил верхние слои атмосферы Урана, не оставив даже вспышки от трения. Датчики зафиксировали мгновенный, точечный скачок давления и температуры в точке входа, который тут же исчез. Объект ушёл вглубь, как игла в тело.
Наступили мучительные недели тишины. Уран продолжал лениво катиться по орбите, его бледно-голубая, невыразительная атмосфера казалась невозмутимой. Но внутри уже работал механизм уничтожения. «Стилет», достигнув ядра, не взорвался. Он… активировался.
Сначала на полюсах Урана – планеты, которая и так вращается «лёжа на боку» – возникли не световые вихри, а вихри тьмы. Это были воронки чистейшей гравитационной аномалии, которые не поглощали свет, а закручивали и гасили его, как воду закручивает слив. Из этих вихрей потянулись струи сжатой до невероятной плотности материи – не плазмы, а некоего экзотического состояния вещества, которое датчики не могли распознать. Они сплетались вокруг планеты, образуя призрачную, быстро сжимающуюся сеть.
А потом Уран начал схлопываться.
Это был не взрыв, а имплозия. Гигантская планета, словно воздушный шар, из которого резко выкачали воздух, начала сжиматься сама в себя с чудовищной скоростью. Атмосфера, не успевшая среагировать, на мгновение повисла в пространстве гигантской, пульсирующей сферой, прежде чем рухнуть внутрь вслед за ядром.
В отличие от яркой, яростной агонии Нептуна, смерть Урана была почти бесшумной и тёмной. Не было ослепительной вспышки. Был лишь короткий, мощный всплеск гравитационных волн, исказивший пространство, и резкое, почти мгновенное исчезновение.
Где секунду назад был газовый гигант, повисла лишь абсолютная чернота – сфера непроницаемой тьмы, поглощающая любой свет, который осмеливался приблизиться. Это длилось несколько минут. А затем эта «чёрная дыра», нестабильная и искусственная, сама распалась.
На месте Урана осталось не облако плазмы, а облако абсолютного холода. Миллиарды осколков замороженной до температуры, близкой к абсолютному нулю, материи, пронизанные нитями тёмной энергии. Они не светились. Они были чернее самой космической пустоты, видимые лишь как силуэты на фоне далёких звёзд, которые они перекрывали. Это было не расширяющееся облако, а медленно дрейфующее, структурированное скопление – похоронные дроги, оставшиеся после акта целенаправленного убийства.
Научные платформы, наблюдавшие за этим, зафиксировали не тепло, а его полное отсутствие. Не излучение, а информационный вакуум – полную потерю всех данных с зондов, приблизившихся к образовавшемуся облаку.
Это зрелище было страшнее любого взрыва. Оно доказывало, что Космическая Чума – не слепая сила природы. Это был разумный, методичный хищник, который экспериментировал со своими методами убийства. И после холодной, расчётливой казни Урана стало окончательно ясно: у человечества, столкнувшегося с такой силой, нет ни единого шанса.
Корабли покидали Солнечную Систему, земляне становились кочевым космическим народом. Но не всех охватила паника. На спутнике Сатурна Титане собрались сильные духом. Учёные, солдаты, мистики. Они решили стоять до конца, умереть, но положить предел распространению Космической Чумы.
На орбите Сатурна сосредоточился военно-космический флот, ощетинившийся атомными ракетами, лазерами и защитными полями. Космонавты сочли для себя позором бежать, даже не приняв бой. И им, кажется, повезло. В глубине колец они нашли огромный корабль сирианских пиратов. Эти выродки отличались особой беспощадностью и садизмом, когда нападали на шахтёрские станции в Поясе астероидов, они даже совершали набеги на юпитерианские луны. Дрались пираты отчаянно, с поля боя бежать не пытались. Казалось, что смысл их жизни – нанести как можно больший урон жителям Солнечной системы. Сами пираты были единственным кочевым народом космоса, известным на Земле. Не имея своего дома, они пытались безжалостно разрушить чужой.
Когда абордажная команда проникла внутрь корабля, он был совершенно пуст. Не горели огни на пультах, не был слышен гул двигателей, но поддерживала ь искусственная гравитация и атмосфера была пригодна для дыхания. В капитанской рубке на столе лежала записка: «Глупцы! Этот корабль заражён. Те, кто выйдет отсюда к своим, понесёт заразу дальше, к своей глупой голубой планетке. Те, кто останется, будет сражаться со своими. Пока вы воюете, Сатурн останется цел, как только бой закончится – планете конец. Воюйте, изнеженные свиньи, а мы будем смотреть на вас с наших небес и радоваться!». Подписи не было. Но и без неё было ясно, что дела пошли из рук вон плохо.
Абордажники связались со своим командованием, те связались с Титаном. Ответ был – ждать, вражеский корабль не покидать.
Они оказались в страшной изоляции. Их корабль был отведён на безопасную дистанцию, но они знали – они на передовой. Они были первым рубежом, датчиками карантина. Их задачей было наблюдать, ждать первых признаков заражения… и доложить, прежде чем оно проявится.
Напряжение росло с каждым часом. Сначала подозрения были абстрактными. «Что такое "зараза"? Вирус? Нанороботы? Что-то иное?»
Потом они стали личными. «А тот капрал, который чинил скафандр… он не слишком часто кашляет?»
Первая вспышка заражения случилась не на пиратском корабле, а на одном из земных крейсеров. Никто не знал, как она попала туда. Возможно, она была там с самого начала, активировавшись по таймеру.
Это было не похоже на болезнь. Это было превращение. Металл корпуса в одном из отсеков начал течь, как воск, теряя структуру. Затем то же самое начало происходить с людьми. Их плоть и кости утрачивали форму, сливаясь с расплавленным металлом корабля в единую, аморфную, пульсирующую биомеханическую массу. Корабль не взорвался. Он мутировал в нечто чудовищное и начало медленно, неловко двигаться к соседним судам.
Приказ поступил незамедлительно и был отдан срывающимся от ужаса голосом: «Уничтожить!».
Флот, созданный для защиты, открыл огонь по своим. Это был хаотичный, панический расстрел. Лазеры резали искривлённый корпус, ракеты рвали его на части. Но с каждой секундой «зараза» проявлялась на новых кораблях. Вспышки тихого, ужасного преобразования вспыхивали то тут, то там, сея панику.
Это был не бой. Это было самоуничтожение. Космонавты стреляли друг в друга, не зная, кто уже заражён, а кто ещё чист. Они гибли не от рук непостижимого врага, а от рук своих же товарищей, ослеплённых страхом.
Наконец кто-то, ещё не сошедший с ума, закричал по общей связи: «Прекратить! Вы что, с ума там все посходили?! Расход на расстояние радиоконтакта! Потом будем разбираться, кто заражён!»
Корабли прекратили огонь и стали расходиться в стороны.
И в это время Космическая Чума нанесла свой удар. Она не стала нагревать планету изнутри или посылать «Стилет». Она просто… выключила Сатурн.
Величественная планета, ради которой все они собрались и погибали, не взорвалась и не замёрзла. Она погасла. Её цвет потух, кольца, ещё секунду назад сиявшие в свете далёкого Солнца, стали абсолютно чёрными, не отражающими ни единого фотона. Они перестали быть материей в привычном понимании. Они стали дырой в пространстве, силуэтом, отрицанием самой реальности.
А затем этот силуэт начал схлопываться. Беззвучно, без выделения энергии. Сатурн просто исчез, как изображение на экране после выключения питания. На его месте осталась… ничего. Не чёрная дыра, не облако обломков. А идеальная, всепоглощающая пустота.
Чума не стала уничтожать космические корабли. Она просто забрала то, ради чего они сражались, и предоставила им самим добить друг друга.
Радиоэфир заполнился не криками ужаса, а истерическими, срывающимися в помехах воплями: «Мы же держались! Мы же сражались! Где она?! КУДА ОНА ДЕЛАСЬ?!».
Последняя передача с пиратского корабля, от абордажной команды, была чистой и ясной, как звон хрусталя: «Они были правы. Смотрите, как красиво. Она просто… закончилась. Цель исчезла. Осада снята. Разрешите сойти с поста». После чего связь оборвалась.
Флот, то, что от него осталось, перестал существовать как боевая единица. Одни корабли, обезумев, открыли огонь по пустоте, оставшейся от Сатурна. Другие, в панике, бросились в бегство, разнося с собой «семя заразы» по всей Солнечной системе. А остальные бросились их добивать.
Гибель Сатурна стала не героической битвой, а жестоким экспериментом над разумом людей. Чума показала, что не нуждается во флотах и оружии. Ей достаточно подать надежду, а потом отнять её, и разумные существа сами довершат её работу. Разумеется, никакой заразы не было, это была всего лишь иллюзия, как была иллюзией способность человека что-либо защитить.
Торн сдал вахту старшему помощнику и покинул командный пункт. Он вызвал скоростной лифт и спустился на парковый ярус.
Парковый ярус корабля класса «Одиссей» включал в себя, казалось бы, всё, что мог пожелать человек для обретения душевного комфорта. В отличии от садов, здесь можно было не только увидеть прекрасные природные виды, но и прогуляться по улицам земных городов, по знаменитым площадям и скверам или, например, посидеть в уютном уличном кафе.
Капитан опять выбрал свой излюбленный уголок – Cafe des Deux Moulins на Монмартре. Несмотря на прохладу осеннего дня, капитан выбрал столик на открытой террасе. Он хотел почувствовать дыхание Парижа – услышать шум шагов прохожих, шелест опавших листьев, далёкие звуки аккордеона. Официант, молодой человек в заношенном фартуке, кивнул ему и быстро протёр стол. Капитан опустился на стул и взял меню. Осеннее солнце пробивалось сквозь ветви платанов, отбрасывая на мостовую длинные тени. Воздух был наполнен запахом влажной листвы и жареного миндаля с соседнего лотка. Он заказал себе бокал вина и омлет, сел, откинувшись на спинку стула. И снова предался воспоминаниям увиденного в архивах корабля, как будто видел это сам…
После гибели Сатурна люди не теряли времени зря. Вокруг Юпитера была построена многослойная эшелонированная оборона. За восемь лет успели многое: автономные боевые платформы, висящие вокруг всей планеты, ядерные мины, невидимые во всех диапазонах волн, торсионные ловушки, способные перемалывать корабли любого класса в кварковую пену. В верхние слои атмосферы Юпитера были запущены сотни зондов, способных выдерживать экстремальное давление и температуру. Они непрерывно анализировали состав атмосферы и искали признаки «заражения», подобного тому, что вызвало коллапс ядра у других планет. И, наконец, гигантская армия дронов-нанороботов, разрушающих любую организованную материю от песчинки до боевого звездолёта на скорости атаки. «Бешенные мошки», как их называли военные, обладали стайным интеллектом и способность действовать организованно и слаженно.
Вечерело, и в кафе стали собираться люди. Офицеры, сменившиеся с вахт – космонавты и командиры подразделений спецназа, учёные, врачи, инженеры. Приходили и преподаватели – на корабле было много детей и надо было, чтобы они сохраняли знания и навыки, которые позволят им в своё время взять управление звездолётом в свои руки.
– Разрешите, капитан? – к столику Торна подошёл Эрик Хофман военный средних лет с погонами генерала космической пехоты. Хофман был главнокомандующим маленькой армией и полицией этого замкнутого мира. Потомственный военный, мужчины его рода уже много столетий охраняли покой экипажа звездолёта.
Снова они встретились в этом кафе, капитан и генерал – два самых главных человека на корабле, власть и сила…
Всё было готово к защите Юпитера, приближался срок. Все подразделения стояли на постах, внимательно всматриваясь в пространство. Боевые звездолёты патрулировали свои секторы, пилоты космических истребителей заняли свои места в кабинах. И, невидимые глазом, ждали своего часа «бешеные мошки».
И вот битва началась. Прямо перед боевыми порядками землян из ничего стали появляться невообразимо уродливые существа, словно сама пустота порождала кошмар. Это не были корабли в человеческом понимании. Они напоминали кристаллических скорпионов размером с астероид, собранных из обломков погибших планет и сшитых вместе энергией чистой ненависти. Их панцири мерцали неестественным, ядовито-фиолетовым светом, поглощающим сам свет звёзд. Они не летели – они изгибали пространство вокруг себя, двигаясь рывками, словно гигантские членистоногие, бегущие по невидимой паутине.
К ним наперерез устремились истребители. Не грозные штурмовики, а легкие, юркие «Стрижи» – последнее слово земного гения, способные на немыслимые перегрузки и мгновенные маневры. Их пилоты, добровольцы с закаленными в симуляторах сердцами, ещё верили, что скорость и точность могут победить неведомую силу. Лучи лазеров заплясали на поверхности «скорпионов», которые не пытались маневрировать, а тупо продвигались вперёд. Некоторые тут же вспыхивали странным фиолетовым пламенем и превращались в оплавленные ошмётки, которые тут же превращались в прах.
В командном пункте на Каллисто на мгновение воцарилось лихорадочное оживление. Раздались сдержанные возгласы облегчения. Они уязвимы! Их можно уничтожить!
Но надежда была короткой. На месте каждого уничтоженного «скорпиона» из пустоты, беззвучно и мгновенно, материализовались два новых. Десятки превращались в сотни и тут же открывали огонь. Их ядовито-фиолетовое свечение сливалось в сплошную, надвигающуюся стену, которая поглощала не только свет, но и сам смысл происходящего.
В бой вступили звездолёты. Фотонные пушки выжигали агрессоров секторами, не давая новым «скорпионам» вывалиться в пространство. Всё вокруг заполнилось их сгоревшим пеплом.
Казалось, бой закончился. Наблюдатели всматривались в экраны, ища недобитые вражеские корабли, операторы облегчённо отстранились от перископов. Флот подсчитывал потери.
Люди не сразу заметили, что пыль, в которую превратились вражеские корабли, обретает структуру. Тонкие нити, толщиной всего в несколько молекул, протягивались во все стороны, образуя сложную трёхмерную сеть.
Первыми жертвами стали несколько уцелевших «Стрижей», которые дозаправлялись у крейсера «Громовержец». Они просто распались на аккуратные, идеально отполированные секции, как если бы их разрезал невидимый лазер. Взрывов не последовало – лишь тихий, леденящий душу хруст ломающихся конструкций и облака испаряющегося топлива.
Досталось и более крупным кораблям. Линкор «Цербер» лишился всей ходовой части с правого борта – три двигателя просто отвалились, разрезанные у самого основания. Флагманский крейсер «Аврора» оказался пойман в сеть, как муха, и тончайшие нити начали методично «обтачивать» его, срезая орудийные башни и антенны.