Глава 1 Встречают по одежке…
– У нас что, еще вещи во дворах сушат? – спросила бариста, поставив незнакомцу стакан горячего эспрессо.
– Заметно? – он с легким поклоном принял стакан.
– Еще как! – короткая грустная улыбка промелькнула на ее губах. – Такое давно не носят.
– Чем богаты, – спокойно ответил мужчина и громко втянул аромат кофе, слегка расширив ноздри. – Спасибо.
– Не за что, конечно, но ты аккуратнее помогай, когда не просят, а то нарвешься, – проговорила девушка активно жестикулируя.
Он обратил внимание на ее длинные фигурно состриженные поблескивающие ногти, поверх которых был нанесен тонкий узор, напоминавший ему молодые кудри гороха.
– Красивые.
– Что?
– Ногти.
– О, – усмехнулась она. – Спасибо, а что больше ничего красивого нет?
– Лиса, – протянул он в ответ.
– Ладно, ухажер, спасибо и давай уже куда-нибудь отсюда – всех клиентов мне распугаешь.
– Хорошо, – он сделал шаг в сторону. – Как зовут то тебя?
– Может еще номер дать? – засмеялась она и, прислонив руку к груди, сказала. – На бейджике написано.
– Отсюда плохо вижу.
– Еще и слепой, а! – бариста покачала головой. – Слушай, не мое дело, но ведь молодой еще, здоровый и … вот так, – она провела рукой сверху вниз в его направлении.
– Проиграл.
– Правда, дуй уже отсюда. Клиентов распугаешь.
– Спасибо, – он еще раз отвесил небольшой поклон и пошел в сторону рынка, обняв двумя руками теплый бумажный стакан.
Девушка несколько минут смотрела в сторону очень быстро уходящего незнакомца, пока он не затерялся в обступающей его толпе прохожих.
Люди привычно для себя двигались по тротуарам от конечной остановки трамвая до своего дома, попутно заскакивая в ларьки и открытые палатки, в основном за продуктами. Кто-то праздно нагуливал оставшиеся до своей дневной нормы шаги, кто-то в приступе жары, распахивал одежду и приостанавливался, чтобы перевести дух. И все терлись краями одежды, иногда сталкивались, почти не смотрели друг на друга и обязательно поглядывали на толстые темные глядельца в своих ладонях.
Все сторонились и отводили взгляд от молодого человека, который очень быстро двигался, сторонился случайных касаний, и снисходительно обходил резко остановившихся у него на пути прохожих. Иногда он почти незаметно наклонялся в сторону некоторых из них, чуть видно расширял ноздри и сразу же резко одергивал голову в сторону и продолжал идти, близко прислоняя к лицу бумажный стаканчик, пока порыв еще холодного весеннего ветра не накрыл пылью всю улицу.
Полосатые тряпичные края навесов палаток встрепенулись, платья старушек резко прилипли к ногам, дутые куртки зашуршали будто раскрывающиеся купола парашютов. Поток людей на секунды замер, сопротивляясь сильному порыву ветра.
Человек в лохмотьях, как и все на рынке, замер на месте. Зажмурился и глубоко втянул воздух. Казалось, что он к чему-то прислушивается, но громко говорящий с самим собой высокий парень в обрезанных до колен штанах и со странными, очень похожими на фарфоровые, округлыми затычками в ушах, заставил его резко сойти с тротуара в закуток между палатками.
Здесь в относительной тишине он вновь закрыл глаза, постоял около секунды без движения, выронил пустой стакан и повернул голову в сторону. Будто влекомый чем-то невидимым, мужчина выскочил обратно на тротуар и, обступая прохожих, побрел сквозь нелепо пеструю толпу. На север. Против ветра.
В паре кварталов от рынка небольшая очередь из уставших работяг собралась возле чебуречной на углу. Проходя мимо нее, он шарахнулся от острого запаха раскаленного прогорклого масла, задержал дыхание и, сделав пару десятков размашистых шагов, остановился около фонарного столба, оперся руками на колени, и зажмурился, сдерживая рвотный рефлекс. Отпустило. Он медленно выдохнул, чихнул и, слегка покрутив головой, пошел налево.
Как жаль, что кофе кончился.
Первые встреченные им около рынка старые кирпичные пятиэтажки с обветшавшими деревянными дверями все чаще сменялись нарочито высокими железобетонными конструкциями с почти бесконечными стеклянными фасадами, в самом верху которых отражалось начавшее тускнеть перед закатом солнце. От этих строений не пахло ни древесной смолой, ни жареной картошкой, ни куриным бульоном, ни подвальной сыростью. Только концентрированная пыль, из которой сделаны эти дома, давно забытый запах ржавчины и что-то новое. Едкое. Точно неприродное.
И как они так высоко научились строить? И зачем? Это сколько там подниматься до крыши?
Дороги стали почти ровными, хоть от них и шел надоедливый, но ровный запах жженой смолы. К нему можно привыкнуть и без помощи кофе.
А эти непонятные зеленые и красные лапочки на металлических столбах на перекрестках дорог? Как и эти белые полосы на них.
И бесконечное множество снующих автомобилей. Быстрых, тихих, красивых.
И ни одной лошади. Ни следа.
Через полчаса ходьбы ему начали встречаться в основном молодые в странных неровных одеждах. Девочки преимущественно одетые в яркие чуть прикрывавшие колени платья, квадратной формы куртки из непонятного плотного материала и неуклюжую раздутую белую обувь на высокой подошве. Такие не похожие друг на друга. Но иногда встречались и знакомые ему женственные силуэты свободных сарафанов. Он даже останавливался, чтобы проводить их взглядом. В основном никто из них не обращал на него внимания, но изредка он слышал новые непонятные ему слова и только по интонации догадывался, что это, скорее всего, ругательства. Мужчины тоже носили разное. От уже встречавшихся ему коротких штанов с толстыми мешкообразными куртками с капюшонами, до обтягивающих темных костюмов с острыми краями карманов, узкими брюками, тонкими галстуками и невероятно отбеленными сорочками.
С закатом солнца в городе похолодало и поубавилось шумов, так что мужчина сбавил ход, все больше всматриваясь себе под ноги.
Его привлек приближающийся неровный, но ритмичный стук металла о камень. Почти одновременно вспыхнувшие над тротуарами и вдоль дорог фонари давали неровный свет, так что человек остановился, чтобы рассмотреть источник раздражающего звука. Им оказалась светловолосая девушка в плотно облегающих черных сапогах с высоким тонким каблуком-сосулькой, очень плотно облегающимбедра куском ткани с узором, походившим на раскрас снежного барса, если бы тот был гнедым.
На несколько метров вокруг от нее разило спертыми нотами тягучего жасмина и, черт бы его побрал, клоповника, которые резко выбивались на фоне уже приевшихся за день резких ароматов кислых кореньев, цитрусовых, чего-то медового и горьковатого, чего-то неприродного.
Он начал дышать ртом, но громко чихнул. Сразу выдохнул через нос и чихнул вновь.
– Фу, тут бомжара какой-то, – сказала в свое глядельце, девушка. Она немного ускорила шаг, прижимаясь к краю тротуара подальше от чихавшего. – Так я не поняла, ты с кем?
Мужчина задержал дыхание, проводил девушку-барса взглядом, еще раз громко выдохнул и снова чихнул.
Надо было оставить хоть немного кофе.
Совсем недалеко ровными рядами стояли аккуратно подстриженные туи. Он подбежал к ним и сорвал несколько иголок, растер их пальцами и глубоко втянул освещающий хвойный аромат. Сразу перестал чихать.
Мужчина наполнил легкие воздухом и спокойно осмотрелся вокруг. Все очень сильно изменилось. В городе стало гораздо светлее. Настолько светлее, что с неба почти исчезли звезды.
На крышах и входах в здания разными цветами то загорались, то тухли, то пробегали непонятные слова. Иногда понятные, но в них почему-то не хватало букв.
Его внимание привлекла излучающая непривычный насыщенно голубой свет вывеска над дверью одного их спусков в подвал очередного стеклянного здания, но эта дверь открылась, и на улицу выскочили громко говорящие подростки. Вместе с ними вырвалась зловонная смесь дыма, пота, черной плесени и крепких паров перегара.
Когда подростки преодолели несколько ступеней вверх, мужчине от насыщенности неприятных ароматов стало не по себе. Он издал противный гортанный звук подкатывающей рвоты, закрыл рот ладонью и побежал подальше от этого спуска.
– Серег, я не понял, это че: уже бомжи от тебя нос воротят? – один из вышедших из ночного клуба засмеялся позади.
Молодой человек бежал по тротуару, стараясь не дышать. Асфальтное покрытие под его ногами сменилось брусчаткой, он зацепится за него подошвой и чуть не упал. Левая тапка отлетела куда-то в сторону. Он же сделал пару неуклюжих шагов, поймал равновесие, резко выдохнул и протяжно втянул уже холодный ночной воздух. Улыбнулся и повернул голову в сторону.
Засунув ногу в подобранную в паре метров от себя тапку, он сложил руки на груди и неспеша побрел за угол ближайшего стеклянного здания. Пройдя до шлагбаума, спокойно обошел его и, всматриваясь в свет окон, посчитал этажи жилого дома. Семнадцать. Недолго останавливаясь у каждого из подъездов, декорированных высокими тисненными колоннами, он добрался до четвертого. Подошел к металлической двери, несильно потянул ее на себя. Не открылась. Он поджал левую щеку и внимательно посмотрел на красный огонек, мигающий на небольшой металлической пластине с выдавленными цифрами от нуля до девяти.
Хорошо, что у подъезда стояла отделанная камнем скамейка.
Как поразительно тихо бывает в закрытых дворах центра города, спрятанных всего в нескольких сотнях метров от шумных нагруженных дорог.
Он сидел на скамье в свете подъездного фонаря, сложа руку за руку и выставив перед собой босую правую ногу, упертую в тапку. Медленно дышал, ритмично длинной струей выдыхая пар изо рта.
Как все-таки изменился мир. Дом хоть и жилой, но почти не пах домом. Ни привычного аромата свежеиспеченного хлеба, ни чего-то жареного, нет даже запаха пропахших дымом шерстяных вещей, только рвотный зудящий в ноздрях смрад, иногда заносимый ветром откуда-то из-за угла. И пыль. Бесконечная пыль и бетон.
Быстрые шаги кого-то подходящего из-за спины заставили его немного повести головой. Из темноты в свет фонаря шагнула фигура. Молодой человек в странной фуражке с очень длинным и прямым козырьком тащил за своей спиной большую квадратную сумку, крепившуюся за его плечами широкими тряпичными ремнями.
– Не подскажите, это четвертый? – подошедший странно одетый человек перевел взгляд от своего светящегося глядельца в сторону скамьи и добавил: – А, понятно.
Он поднялся по ступеням и начал набирать цифры на металлической пластине на стене. Каждое нажатие отзывалось коротким звуковым сигналом, а после перешло в протяжное циклическое гудение.
От рюкзака веяло щекочущим черным перцем, морской рыбой, смесью тмина и сезама и чем-то болотистым, схожим с подсыхающей в сильную жару тиной.
Гудки закончились, но ничего более не произошло. Человек с квадратной сумкой повторил свои действия еще раз. Снова протяжные противные гудки и ничего после.
Лавиной до незнакомца докатился аромат, за которым он шел через весь город до этой каменной скамейки. Он выпрямился, вставил ноги в тапки.
– Вы в триста вторую? – донесся из темноты звонкий женский голос?
– Да! К вам? – ответил курьер и сняв с плеч рюкзак, достал из него шуршащий бумажный пакет.
К подъезду, постукивая каблуками, быстро шла высокая рыжеволосая девушка.
– Тут без сдачи. Спасибо, – она протянула несколько сложенных бумажек в руки человеку в странной фуражке. – Тут хрен, где припаркуешься.
– Я бы подождал.
Наблюдавший за обменом человек встал со скамейки и улыбнулся, рассматривая, как блестят большие круглые серьги подошедшей девушки.
От непривычного напряжения мышц лица у него заболели скулы.
– Это с вами? – поинтересовалась она у доставщика, взглянув на вставшего странно одетого человека.
– Кто? Нет, спасибо.
Она повернулась к скамье:
– Че вылупился?
Вместе с ее словами его окатила волна раздражающего острого забродившего зловония.
Он зафыркал, почувствовал волну подкатившей рвоты, закрыл глаза и попятился в сторону от подъезда. Тапка предательски зацепилась за брусчатку.
– Э! – протяжно окликнул его доставщик.
Поздно.
Короткий звук тормозов, толчок в бок, падение на асфальт и жесткий удар головой.
– Твою ж мать, – тихо проговорила девушка и выронила бумажный пакет.
Из автомобиля выскочила еще одна девушка и подбежала к сбитому.
– Живой? – спросила подоспевшая рыжая.
– Я откуда знаю? – растерянно ответила вторая девушка и прикоснулась к шее сбитого пальцами. – А! – вскочила она. – Он холодный!
– Да не ори ты. Конечно, он холодный, на улице ж холодно. Отойди.
– Ты что разбираешься?
– Да тише ты! – она прощупала пульс на шее незнакомца и, повернув голову, осмотрела еле видимое рассечение, перебирая пальцами его волосы. – На курсах проходили. Элитный район, сука. Одни бомжи. Так, жить будет. Чего ты там машину не оставила?
– Я не влезла, – девушка сложила руки на груди, чтобы унять дрожь. – Надо скорую вызывать!
– Ага, права только получила и скорую. Давно пешком не ходила? Денег дашь, да и все. Глянь, вон какие тапки валяются. Кеды ему купишь и хватит. Наверное, – она осмотрелась по сторонам. – Главное, чтоб никто не видел.
– Я видел! – отозвался, стоявший у подъезда доставщик.
Рыжая резко встала и подошла к курьеру в плотную. Несколько секунд она, не моргая, смотрела в его глаза. Он смотрел на нее так же не отрывая взгляда.
Поняв, что в гляделки она не победит, девушка открыла сумку и достала из кошелька примерно половину имеющихся наличных.
– Я все равно видел.
Она оглянулась на вторую девушку, дрожащую над телом сбитого незнакомца, и чуть слышно выругалась.
– Охрененные мужики пошли, – высокая девушка протянула доставщику остаток наличных, но плотно сжала их не отпуская. – Поможешь в квартиру затащить. Без вариантов.
Они подошли к машине.
– Ох, здоровенный падла! – рыжая попыталась приподнять сбитого. – Даш, дай ключи и припаркуйся уже где-нибудь. У тебя аптечка на кухне? Ладно найду, убирай машину.
Через несколько минут Даша припарковала автомобиль и встретилась у подъездной двери с доставщиком.
– Хорошего вечера! – он довольно улыбался и не пропускал ее внутрь.
Она пристально посмотрела в широко посаженные глаза молодого человека. Он так же пристально смотрел в ответ.
– Наличных нет, – сказала она и недовольно протиснулась в дверь.
Лифт мучительно медленно поднимал ее на двенадцатый этаж.
Подойдя к двери своей квартиры, она вынула ключи, оставленные в замочной скважине снаружи. Скинула с себя обувь и пошла на свет в гостиной.
В центре комнаты рыжая подруга, оперев обмякшее тело незнакомца о свои ноги, склонилась, обматывая его голову бинтами. Напротив них не шевелясь расположилась кошка, которая, немного подав нос вперед, явно принюхивалась к гостям.
– Иди держи! Чего встала? Видишь кровь хлещет.
Хозяйка квартиры опустилась на колени рядом и взялась за голову незнакомца.
– Может зеленкой помазать.
– И огурцом натереть! – выдала рыжая немного запыхавшись. – Просто держи!
– Седой уже местами. Глянь, какие ресницы длинные. Симпатичный, – тихо пробормотала хозяйка квартиры, всматриваясь в лицо сбитого.
Рыжая перестала мотать бинт и, оторвав взгляд от пострадавшего, произнесла:
– Ты, мать, ножницы бы принесла, – перехватила голову и осмотрев сбитого еще раз добавила: – Симпатичный? Ну, если хорошенько отмыть.
– Что-то говорила? – протянула ножницы вернувшаяся девушка.
– Ага. Говорю, ты с детства кошек подбираешь?
– Не поняла.
– Вот и я не поняла! Вот так. Все! – Рыжая стянула повязку на пару миллиметров вниз и аккуратно опустила голову незнакомца на пол. – Ты не знаю, а мне надо выпить. У тебя же есть? – она тут же засмеялась, – У кого я спрашиваю?
– Ты бы сначала хоть каблуки сняла, – улыбнулась Даша.
– Да, и срочно руки мыть.
– Кстати, где роллы?
– А ты пакет не взяла?
– Нет. Я думала, ты взяла.
– Значит, будем худеть! – подбадривающе подытожила рыжая.
– Как обычно!
Глава 2 Утро вечера…
Опьяняюще сладкий искомый аромат витал вокруг. Он пропитал собой все пространство, уволакивал и обнимал тонкими нечастыми покалываниями в ноздрях. Если бы не этот раздражающе ржавый запах человеческой крови, то можно бы и не вставать. Но надо.
Сбитый слегка приподнял голову, но тут же почти неслышно простонал и потрогал седой висок пальцами. Стянул с волос неплотно намотанную белую ленту тонкой ткани, рассмотрел красные пятна на ней и отложил ее подальше от мягкого палевого ковра в центре комнаты.
Погладил сидевшую в ногах голубоглазую с короткой шерстью кошку, взял ее на руки.
Осмотрелся.
Просторно и пусто. На стене висело очень большое мутное глядельце с красным огоньком. Под ним два до безобразия уродливых белых горшка. Кто придумал лепить горшок в форме тела женщины? Без рук, без ног, без головы. И с кого лепили? По плечам же видно, что не ниже, чем с боярской дочери. А может и с тюркской рабыни. Все одно – срамота.
Он поднялся и, слегка пошатываясь, побрел на доносящиеся звуки женских голосов.
Искомый аромат усилился, но вместе с ним пришла острая смесь оттенков перца, лука, яблок и отвратной браги. Мужчина остановился у дверного проема и, медленно и глубоко дыша, начал привыкать к обилию новых запахов.
– И на много попала?
– Еще не знаю, инвентарку надо доделать. Понимаешь, каждый день что-то бьют. Как будто специально. Даже обидно. Завтра посчитаем какой будет минус.
– Ну, тебе то какой минус? – стоявшая возле стола рыжеволосая девушка несколькими глотками опустошила бокал. – Посчитаешь, на сотрудников разделишь.
– Юль, я так не могу, – тяжело выдохнула Даша.
– Пфф. Не могу. Все могут! В холодильнике есть еще?
– Есть, возьми слева. Белое, – растягивая последнее слово, произнесла Даша и резко замолчала, увидев, что в коридоре стоит человек, которого она сбила.
Он смотрел в ее сторону, слегка наклонив голову, и практически не моргал.
Ее напугало каменное лицо с яркими желтоватыми бликами, которые настораживающе играли в тени массивных надбровных дуг.
– Юль, – Даша протяжно позвала подругу.
– О! Здрасте. Я же говорила скоро оклемается, – бросила она подруге, но тут же поменяла интонацию. – Так, кошку поставил!
– Добрый вечер, – приятным низким и очень объемным басом произнес незнакомец и продолжил поглаживать кошку, спокойно сидевшую на его руке.
– Все понятно. Сколько? – нарочито по-деловому произнесла Юлия.
Он приподнял кошку чуть выше, и та перебралась на его плечо, ловко развернулась на своих длинных ногах и уселась, глядя в ту же сторону, что и мужчина.
– Добрый вечер, – он повторил немного громче.
– Матильда, ты заболела что-ли? – обратилась к кошке рыжеволосая девушка.
Матильда наклонила голову вперед, напрягла задние лапы и, слегка выпустив когти, начала шипеть в ответ.
– Тише, – мужчина погладил кошку по передним лапам, в ту же секунду та осунулась, потерлась головой о его мохнатые волосы и, прикрыв глаза, начала протяжно мурчать.
– Здравствуйте, – Даша встала из-за стола и отодвинула стул. – Проходите, пожалуйста. Извините меня, я не хотела.
Мужчина прошел к столу. Матильда вывернула на сколько могла шею, не отрывая своего кошачьего взгляда от рыжей гостьи.
– Извините, пожалуйста, – не унималась девушка.
– Как звать? – спросил незнакомец.
– Даша, Дарья. Как удобно. Вас?
– Миша. А эту? – он кивнул в сторону Юльки.
– Пфф. Эту, – округлив глаза, заговорила рыжая: – Эту зовут Юлия Сергеевна. Так что вам Михаил надо?
– Миша, – спокойно поправил ее мужчина и спустил Матильду с плеча на пол.
– Что? – Юлия Сергеевна удивилась наглости незнакомца.
– Миша, а не Михаил. А надо мне, – он на секунду замолчал, – воды для начала.
– Извините, сейчас, – отозвалась Даша.
Она не заметила, как глубоко он втянул воздух, когда она прошла рядом.
Дарья достала из шкафа высокий стакан и, бедром отодвинув подругу, налила воды из графина.
– Возьмите, – она поставила стакан перед ним.
– Спасибо, – мужчина отпил глоток и, поперхнувшись, резко выплюнул все, что успел набрать, на стол перед собой.
– Притащила в дом… – начала поучать подругу Юля, но, услышав, как в другом конце кухни зашипела кошка, которая уже поджала лапы и приготовилась к прыжку, замолчала.
– Все хорошо? – спросила вторая девушка.
– Мертвая вода, – прокомментировал собравшуюся в небольшие озерца и лужи воду на столе и в посуде Миша. – Есть другая?
– Это фильтрованная. Только из-под крана если. Будете?
Мужчина кивнул и легонько похлопал по своему колену ладонью. Матильда резво запрыгнула на указанное место и, прищурив глаза, замурлыкала.
– Точно заболела кошка, – шепнула Юлька, набиравшей воду подруге.
– Странная животина. Ни разу не видел такой, – он погладил кошку за ушами.
– Обычная сиамская, – Даша поставила стакан водопроводной воды сбитому.
Тот поднес стакан к носу, понюхал, отвел лицо в сторону и, громко выдохнув, залпом опустошил его.
– Простите меня, пожалуйста, – вновь начала Дарья.
– Хватит. Нормально.
– Вы не будете заявление писать?
– Что?
– Заявление в полицию.
– А, – сбитый потрогал рассечение на голове. – Про это? Не, к жандармам не пойду. А где нужник?
– Нужник? – спросила округлив глаза Юлька.
– Ну, да. Куда вы…
Мужчина застыл на месте и начал медленно вращать ладонью в воздухе по направлению от себя в попытке подобрать слова.
– Туалет, наверное?
– Наверное, – неуверенно подтвердил он.
– По коридору вторая справа дверь.
Он аккуратно согнал кошку с колен и вышел из кухни.
– Нужник? – вполголоса заговорила рыжая. – Серьезно? Может он из дурки?
– Похож немного.
– Так это же здорово! Кто ему поверит? Вызовем бригаду, сдадим и все. Как и не было.
– Кажется, он свет не включил, – задумчиво проговорила Даша. – Я сейчас.
Закрыв за собой дверь, Миша с трудом различал белые контуры впереди и сбоку. Он почесал бороду и мощно чихнул от знакомого, но почти забытого запаха хлорки. Так мощно чихнул, что зажмурил глаза и услышал, как на место становятся позвонки где-то в шее. Когда открыл глаза, плоская похожая на светящийся клубок из змей лампа в центре потолка уже работала. Перед ним прямо из стены висела причудливая белая рукотворная ракушка. Холодная. Он поднял крышку и взглянул на небольшое количество воды в ней. Наверное, сюда.
Не переставая чихать, он рассматривал небольшой рукомойник слева, подставку под странный отдающий морской водой щелок и аврорового цвета сверток бумаги с узорами и странным напоминающим забродившее персидское яблоко запахом. Хлоркой и еще чем-то незнакомым, но точно ядовитым несло от стоявшего на полу небольшого стакана со вставленной в него белой палкой с щеткой на конце. Сбитый осторожно приподнял ее и ему сразу стало понятно ее предназначение, равно как и зачем здесь все эти яды и бумага.
Через минуту безуспешно пытаясь сдержать чихание, он стоял над заполненной ракушкой. В руке вместо привычного посоха держал щетку и, тяжело выдохнув, оперся рукой о стену, чтобы наклониться, но тут же отринул к двери. С протяжным стоном ракушку заполнил бурный поток воды и тут же унесся куда-то, смывая с собой все лишнее.
Сбитый поставил щетку на место и снова начал чихать.
– Мне, кажется, он там чем-то не тем занимается, – Юлька вслушивалась в отражающееся эхом от стен коридора чихание.
– Странный какой-то. Может ударился сильно?
– Может хрен с ними с правами? Вызовем?
Мужчина вернулся на кухню, прошел мимо стола к кошке, которая лениво растянулась на подоконнике, прислонившись к стеклу лбом, посмотрел сквозь свое отражение на город в его ночных огнях, спокойно освещающих последние часы перед рассветом. В нос бил сладковатый аромат тушеного мяса. Он осмотрелся и увидел маленькую миску с остатками корма у своих ног.
Значит мышей Матильда не ловит.
– Миш, у Вас фамилия есть? – спросила рыжая.
– Родин я, – спокойно ответил сбитый.
– Родин Михаил. Ага, – она схватила свое глядельце и начала активно перебирать по нему кончиками пальцев. – Только историк. Ладно, не прокатило.
– Может быть чай? – предложила Даша.
– Я еще не допила, кажется, – Юлька отложила телефон и посмотрела на уровень жидкости в бокале.
– Яблоко, – уверенно проговорил мужчина.
– Хорошо, – девушка пошла к шкафу.
– Значит, у тебя яблоки есть, а я тут твоим сыром с булками давлюсь.
– Мы ж не пьем, а дегустируем.
– Это мы первую дегустировали, – дерзила гостья, – которая деревом отдавала каким-то.
– Дубом, – мужчина взял яблоко из рук Дарьи.
– Да, наверное, дубом, – Юля поставила бокал на столешницу. – А вы откуда знаете?
– По запаху, – сбитый сел на стул.
Юлия Сергеевна вопросительно посмотрела на Дашу, опустила уголки рта и немного подняла подбородок.
– А сейчас что пью?
Мужчина слегка повернул голову к окну.
– Берсень, – невнятно проговорил мужчина, кусая яблоко.
– Чего?
– Крыж, – прожевав, ответил сбитый, – а до этого пиво из пашены.
– Крыж? – рыжая потянула бокал и поводила им перед носом и широко раскрыла глаза. – Точно. Крыжовник.
– Дай сюда, – Даша выхватила бокал у подруги, втянула аромат ноздрями и сделала небольшой глоток. – Ты какую бутылку взяла?
Она сделала пару шагов к холодильнику и, заглянув в него, резко закрыла дверцу.
– Юль, блин, я же говорила слева.
– Какая разница?
– Это домашка. Мне ее еще описывать.
– Ну, извини, Даш, – она легонько погладила по плечу подругу и повернулась к сбитому. – Миш, давай по-простому. Вот, одет как бомж, а зубы белые. И тут крыжовником вино пахнет. Чет… чет не так. Это прикол такой, да?
– Что значит бомж?
– Ты серьезно?
– Да, – Родин продолжил кусать яблоко. – Целый день слышу.
– Даш, давай все-таки бригаду вызовем?
– Не будем мы никого вызывать! Миш, много вопросов, – она завела волосы за ухо. – Во-первых, спасибо, что никого не вызываем. Во-вторых. Или наоборот во-первых: простите, что так получилось. Что я вам должна в качестве э… компенсации?
Он внимательно слушал девушку, поглаживал кошку и рассматривал строгие прямые линии вокруг. Множественные черные ручки, прямые серые дверки, уходящие от пола до самого потолка, плоский рукомойник с краном, стол из стекла и камня, металлический сундук с окошком.
И второй. Очень высокий, иногда противно пощелкивающий и постоянно гудящий.
От яблока в его руке осталась только короткая плодоножка.
– Я здесь оставлю, – он положил мусор на край тарелки.
– Миш, вы слышали, что я спросила?
– Да. Надо поспать. Утра вечера…
Не договорив, он поднял Матильду с подоконника на плечо и молча прошел в гостиную, где разместил кошку у себя в ногах и, подложив руку под голову, попробовал заснуть.
Девушки на кухне смотрели друг на друга, не понимая, что происходит.
Рыжая оторвала палец от бокала:
– Ща.
Она медленно пошла по коридору до гостиной.
Подсмотрев из-за угла на человека на полу, она достала телефон и сделала фото.
Юлия Сергеевна вернулась на кухню и попыталась жестами показать все свое негодование, но больше походила на курицу, исполнявшую шаг на месте.
– Это что вообще? – наконец вполголоса произнесла она. – Тебе не страшно?
– Я не знаю, он на вид страшный, как черт, но почему-то не страшно, – шепотом ответила хозяйка квартиры и подперла подбородок рукой, всматриваясь в реакцию подруги.
– А мне оооочень как страшно. Понимаешь очень, на букву П как страшно. Вот фото сделала, – она протянула телефон Дашке и начала комментировать: – Матильда его сторожит как будто. Видишь, как сидит. Охренеть, да?
– Да. странно. Первый, кого она приняла сразу. Ко мне полгода привыкала.
– Ага. А нам с ним спать. Да не смотри ты на меня так. Не смешно. Кстати, у тебя дверь в комнату запирается? – она поймала легкий кивок подруги. – Тогда я с тобой.
– А если бы не запиралась?
– Тогда бы ты со мной. А знаешь, правда, ко мне поехали, а этого тут оставим. Запрем и… и черт с ним. Утром разберемся.
Даша посмотрела на циферблат массивных черных часов на своей руке:
– Документы только возьму и поехали. Что он там сказал? Утро вечера мудренее.