Тень магисентии

Глава 5

Происходящее было похоже на сон, и самое ужасное – я никак не могла проснуться. Нам связали руки за спиной, а рты обвязали тряпками сомнительной чистоты, хотя, по правде, вопрос гигиены волновал сейчас в наименьшей степени. Худшие опасения подтвердились: Алые пришли за нами. Выследили, прокрались на территорию лагеря, выждали подходящий момент и напали. Мы ведь стали свидетелями того, что никому не следовало видеть, и теперь нас ждала неминуемая расплата. На секунду я подумала о том, что, чем дальше Алые уводили нас от лагеря, тем меньшей опасности подвергались остальные ученики и офицеры, но тут же бросила эти бредни о самаритянстве. Ой, да какого чёрта?! Мы оказались на пороге смерти только потому, что генерал-майор с наставниками не поверили нам и не приложили ни малейшего усилия для обеспечения надёжной охраны лагеря! В наших смертях будут виноваты исключительно они, и когда изуродованные бездыханные тела двух учениц найдут в лесу (если вообще найдут), некому будет даже сказать им: «А мы предупреждали!» Меня обуяла такая злоба, что прожгло внутренности. Тем временем нападавшие вывели нас на опушку, спрятавшуюся за высокими соснами с густыми ветвями, и представшее зрелище напрочь лишило возможности трезво мыслить. На опушке в окружении людей в чёрных мантиях толпился весь первый курс, подобно стаду, загнанному на убой. Мы с Лолой стали свидетелями того, что никому не следовало видеть, и Алые решили отомстить, забрав не только наши жизни, но и жизни ни в чём не повинных ребят.

Нас подвели к остальным. Я попыталась сосчитать нападавших, но сбилась после тридцати – в глазах зарябило от количества чёрных мантий. Лица учениц не выражали ничего, кроме ужаса вперемежку с непониманием, какого чёрта здесь творится. Ученики держались решительно и стойко. Один из них даже предпринял отчаянную попытку напасть на повернувшегося спиной Алого, но другой магисент оттолкнул парня, и тот повалился на однокурсников. Справа послышались женские всхлипы. Алые выстроились в круг, повернулись к нам, и до моего несчастного разума, наконец, дошло, что здесь происходило: эти чудовища решили не просто убить нас, они хотят провести ритуал с жертвоприношениями, чтобы поглотить нашу энергию! Невольно вспомнив, как вчера кроваво-красный сгусток энергии, выпущенный одним магисентом, едва не убил (или убил?!) того беглеца, я представила, на что способны четыре десятка Алых… Могильный холод сковал спину. Государственные магисенты не найдут наши тела по той простой причине, что от нас не останется живого места. И все эти смерти будут на моей совести. Если бы тогда в шатре я призналась офицерам, что вижу магисентию в цвете, всего этого не случилось и никто бы не погиб…

Не успели люди в мантиях применить магисентию, как я бросилась вперёд с твёрдым намерением пресечь кровавый ритуал. Раз вина лежит на мне, вот и накажите меня, а остальных пощадите – таков был план. Но, как это часто бывает, всё сразу пошло не по плану. Страх перед Алыми сдавил грудь, отбирая жалкие остатки воздуха, и я ощутила, что не могу ни вдохнуть, ни подать голос, ни уж тем более продолжать борьбу за спасение учеников. Тряпка во рту усугубила положение, и больше всего на свете мне хотелось сорвать её и дышать, дышать, дышать…

– Эй, мужики, кажись, ей плохо, – сказал один из нападавших.

Несколько Алых приблизились ко мне, и я резко дёрнулась назад. Голова пошла кругом, в глазах потемнело, и в оставшемся без кислорода мозге промелькнула финальная мысль: смешно будет умереть от панической атаки до того, как меня убьёт кроваво-красная магисентия. На этой весёлой ноте я начала терять связь с реальностью, но чьи-то руки крепко схватили меня за плечи и встряхнули. Будто откуда-то издалека послышался голос:

– Лекса, это шутка, слышишь?!

Знакомый голос. Очень знакомый.

– Розыгрыш, просто розыгрыш! – человек в мантии стянул капюшон, и сквозь рябь в глазах я увидела перед собой Бонякова.

Он обеспокоенно глядел на меня, всем своим видом показывая, что я должна успокоиться и медленно дышать. Возникший рядом с ним Кристофер быстро сорвал затычку с моего рта и развязал руки. Позади послышалось мычание Лолы. Крис освободил и её, и соседка разоралась на весь лес:

– Ну вы и дебилы! Конченые! Нет, это надо додуматься – разыграть нападение Алых!

– Вообще-то это не просто розыгрыш, а обряд посвящения для новичков. Этой традиции уже много лет, – заявили в свою защиту пятикурсники.

– Да будь проклята ваша сраная Академия с её идиотскими традициями! – не унималась Лола, и от её праведного гнева мне стало легче.

Высказалась за нас всех.

– Мы отведём тебя в лагерь, – предложил Боня.

Выпрямившись, я молча кивнула. Язык ещё не слушался, зато хоть муть перед глазами исчезла и боль в груди начала потихоньку угасать. Чёрт возьми, с такими традициями и сердечный приступ схлопотать недолго.

– Продолжайте без нас, – сказал остальным Кристофер, и мы вчетвером (Лола тоже предпочла вернуться) побрели прочь с опушки.

Спустя несколько минут по лесу разнёсся странный свистящий звук и вслед за нами полетели сине-зелёные отсветы. Обернувшись, я увидела, в чём заключался ритуал посвящения: пятикурсники одновременно применили магисентию, выпустили в небо энергетические импульсы, и те, столкнувшись друг с другом, цветными искрящимися брызгами обрушились на головы первокурсников. Красивое зрелище, ничего не скажешь.

– Вы пропустили всё веселье, – обратилась я к парням, бережно поддерживавшим меня на протяжении всей дороги до лагеря.

– Пф, фигня. Самое веселье было, пока мы бегали по палаткам и собирали мальков, – ответил Миша, – Видели бы их лица – усикаться можно со смеху.

– Мальков? – переспросила Лола.

– Так кличут первогодок.

– А вы тогда кто?

– Акулы, – Крис ущипнул девушку за мягкое место, и та ответила ему заигрывающим подзатыльником.

Теперь понятно, с кем из пятикурсников Лола планировала провести сегодняшнюю ночь.

За соснами показались полосатые шатры, и Миша поинтересовался:

– К вам или к нам?

– Ну, если не хотите объясняться с дежурным, какими извращениями занимались в лесу и почему Сага в полуобморочном состоянии, тогда лучше к вам.

– Встречное предложение, – раздался за спиной голос, не предвещавший ничего хорошего, – Прямиком в офицерский шатёр…

Мы одновременно обернулись и увидели дежурного, совершавшего обход.

–…Где вы объясните, какими извращениями занимались в лесу и почему одна из учениц в полуобморочном состоянии.

Казалось, предыдущий день выжал из меня все соки, но ночка оказалась и того хуже. Поймав четырёх учеников и учениц, разгуливавших за территорией лагеря, лейтенант Дракс отложил разбирательство до утра и отправил нас спать, велев парням сразу после подъёма явиться в офицерский шатёр. Но после пережитого стресса заснуть, естественно, не удалось. Так я и проворочалась с боку на бок, то возвращаясь мыслями ко лженападению Алых, то переживая о судьбе Бони с Крисом – за нарушение устава они могли запросто вылететь из Академии, а поймавший нас офицер был уверен на двести процентов, что в лесу мы занимались всяким непотребством.

Когда мы с Лолой умылись и сложили спальные мешки, в шатре собрались подсудимые, обвинитель и судьи в лице наставников наших курсов. Началась долгая и унизительная процедура разбирательства. Как и ожидалось, лейтенант Дракс сообщил судьям, что четверо учащихся покинули территорию лагеря посреди ночи с целью вступления в интимную связь, а одна из учениц была настолько пьяна, что даже не могла передвигаться самостоятельно, что свидетельствует о том, что интимным связям предшествовало распитие алкогольных напитков.

– Подобное поведение категорически недопустимо, тем более учениками выпускного курса. Об ученицах я вообще молчу. Принимать на учёбу девок с улицы было грубейшей ошибкой, им не место ни в Академии, ни рядом с девушками из офицерских семей. Дочери Государственных магисентов себе подобного поведения никогда бы не позволили.

С моих губ сорвался язвительный смешок. Мне было и стыдно, и чертовски обидно, что все трое наставников стояли и молча слушали этот бред.

– Это он кого сейчас уличными девками назвал?! – возмутилась соседка.

– Лола, – окликнул её Фрост и покачал головой.

– Вам дадут высказаться позже, а пока воздержитесь от любого рода комментариев, – приказал майор Райн – наставник Мишиного курса – статный мужчина лет сорока пяти с бронзовой кожей, благородным лицом и строгим взглядом.

– Ну что тут скажешь? – продолжал Дракс, – По возвращении в столицу я буду требовать, чтобы всех четверых незамедлительно исключили из Академии.

Мои глаза загорелись. Какой несправедливый и бессердечный итог для Бони с Крисом, но неожиданный и приятный поворот событий для меня.

– Мы поняли вас, лейтенант, – кивнул Райн и посмотрел на нашу четвёрку, предоставляя нам возможность рассказать иную версию событий.

Не успели мы с парнями и рты раскрыть, как слово взяла Лола. В выражениях она не стеснялась. Прошлась по всем – треклятой Академии с её бредовыми традициями, чёртовому походу, умудрившийся забыть палатку соседке, отвратительной охране лагеря, идиотскому обряду посвящения и балбесам-пятикурсникам, выставившим его как нападение Алых. Стоило отдать девушке должное – ни один из нас не смог бы объяснить суть случившегося так доходчиво.

Несмотря на красноречивый рассказ Лолы, с лица лейтенанта не исчезала ехидная улыбочка. Его распирало от самодовольства, словно за поимку учеников и учениц, разгуливавших ночью за пределами лагеря, ему светили медаль, премия и личная благодарность министра. Наставники слушали внимательно, не перебивая, но, очевидно, также не поверили ни единому слову. Как вдруг дисциплинированный до мозга костей капитан Фрост проговорил:

– Что ж, звучит убедительно.

– Вынужден согласиться, – поддержал майор, – Не вижу причин для исключения из Академии.

Миша с Крисом просияли. У Дракса вытянулось лицо.

– Но ведь они нарушили правила! – возмутился лейтенант.

– Впечатлительной ученице поплохело во время обряда посвящения первокурсников, и господа Боняков и Роген, как и подобает ответственным ученикам, сопроводили её обратно в лагерь, – сказал Стэйн.

Думаю, основным аргументом, склонившим чашу весов на нашу сторону, был тот факт, что все трое наставников присутствовали в шатре, когда мы с Лолой сообщили главе Академии о нападении Алого и возможном убийстве человека. Дракс, по всей видимости, об этом не знал, поэтому сейчас пребывал в полнейшем недоумении, с какой стати наставники так легко поверили нам.

– Вы их что, покрываете?! – не унимался он.

– Лейтенант, – пресёк его Райн, – Мы благодарим вас за проявленную бдительность, дальше мы разберёмся сами. Можете возвращаться к своим прямым обязанностям.

Дракс кивнул и направился к выходу, но неожиданно остановился и проговорил, – При всём уважении, господин майор, если вы не в состоянии объективно оценить ситуацию, у меня не остаётся другого выбора, кроме как сообщить о случившемся главе Академии.

Фыркнув, Лола сложила руки на груди, – Отличная идея, только не забудьте назвать ему наши имена. Моя фамилия – Гарди, если что. Повторить по буквам или так запомните?

Лейтенант окинул всех присутствующих взглядом и, не найдясь что ответить, покинул шатёр.

– Как вы его, а, снимаю шляпу! – воскликнул Миша, – Поставили на место этого говнюка!

– Боняков, подобные заявления держите при себе, – велел майор.

– Хотя он, и правда, говнюк, – прошептал Лэйт, – Причём редкостный…

Мне не удалось скрыть улыбку, а Боня так и вовсе рассмеялся в голос.

– Тем не менее наказания избежать вам не удастся, – произнёс Райн и, уловив взгляды парней, добавил, – Дежурный офицер обнаружил вас разгуливающими в лесу после отбоя.

– Да добрая половина лагеря тусила в лесу после отбоя!

– Только они не попались на глаза дежурному, а вы – да, – вмешался Стэйн.

И пока Миша хлопал ртом, придумывая, что ещё сказать в свою защиту, Райн вынес парням приговор:

– В качестве наказания вы будете заниматься уборкой территории лагеря, пока не вернёте лесу первозданный вид.

Я с сочувствием посмотрела на ребят. Ну, могло быть и хуже, считай, ещё легко отделались.

– Вас, девушки, это тоже касается, – добавил Лэйт.

Чёрт подери, мы предупредили их об Алом, я была готова пожертвовать собой ради спасения учеников и чуть не схлопотала сердечный приступ – и вот она, благодарность?!

Короче, нет в этом мире справедливости. Возвращение в Академию ознаменовалось дикой усталостью, болью в спине, обезоруживающей сонливостью и желанием проклясть весь мир. Сил хватило только на то, чтобы смыть с себя въевшуюся грязь, запах репеллентов и сырых спальных мешков и доползти до кровати. Впереди были выходные, на которых я планировала отоспаться за всю предыдущую неделю. Да и за следующую тоже. На всякий случай.

Субботний полдень погодой не радовал: монотонный стук крупных капель дождя по окну да заунывное завывание ветра – в такие моменты я даже не жалела, что меня лишили права покидать Академию. Не хотелось выбираться из тёплой постельки, не говоря уже о том, чтобы выползать куда-то на свет божий.

И всё же голод заставил подняться с кровати. Из-за злоключений, обрушившихся на меня за последние два дня, толком поесть не оставалось ни сил, ни времени. К тому же я хотела поговорить с Рене, раскрыть, наконец, интригу, почему она не поехала в поход, и заверить, мол, хорошо, что не поехала. Столовая в обед пустовала, даже лютая непогода не остановила учеников от возможности прогуляться по столице. Взяв поднос с едой, я направилась к столу, за которым сидело всего несколько учениц. Рене среди них не оказалось, зато в глаза сразу же бросился рыжий затылок её соседки. Общение с Нарой давалось мне с трудом, особенно после истории с Таро (голову даю на отсечение, именно она сдала меня капитанам), поэтому припомнив, чему меня учили на факультете психологии, я решила начать разговор с любезности:

– Как лодыжка?

– Чё? – девушка одарила меня таким взглядом, словно я её явно с кем-то спутала.

– Ты же вроде не поехала в поход из-за того, что свалилась с лестницы.

– Это допрос?

– Нет.

– Тогда что надо?

– Хотела узнать, где Рене.

– Нет больше Рене…

Внутри меня всё похолодело.

– …Сучка фартовая, – добавила Нара, – Обошла нас всех.

– В каком смысле?

– В таком, что в Министерстве, походу, нехватка обслуживающего персонала, раз они берут к себе на работу первокурсниц. Видать, кофе подавать некому – на что ж ещё они сгодятся.

– Рене забрали в Министерство?

Нара повернула голову в мою сторону, – А она тебе ничего не сказала? Пф, я-то думала, вы подруги.

Пропустив мимо ушей тщетную попытку задеть меня, я задумчиво произнесла, – Она говорила, что ей предложили работу, но мне казалось, это случится не раньше, чем наш курс окончит Академию.

– Да и хер с ними, – заключила собеседница, – Не знаю, как ты, а я ни капли не жалею, что провалила испытание. В жопу работу в Министерстве, мне и не здесь неплохо живётся. Тем более, раз теперь освободилось место на курсе, у моей сеструхи есть все шансы попасть на наш курс.

Мысли в голове теснились бесполезным роем, ведь пазл никак не хотел складываться. Бесспорными казались только три факта: Алые убивают девушек из семей Государственных магисентов; Министерство ищет учениц, способных видеть магисентию в цвете; учитывая, что я тоже различаю цвета, я должна была отправиться вслед за Рене… По большому счёту мне ничего не мешало прямо сейчас подойти к Марку или наставникам, признаться во всём и распрощаться с Академией раз и навсегда. Заманчивая идея, чертовски заманчивая. Но нет никаких гарантий, что моё положение не станет ещё хуже. На учёбу здесь я потрачу пять лет, в то время как работа в Министерстве может оказаться принудительно-пожизненной. Может, посоветоваться с отцом? Он варится в этой каше уже больше тридцати лет и точно знает, какой вариант для меня будет лучшим. С другой стороны, отец – Государственный магисент и не имеет права сокрыть данные, важные для Министерства… Проще говоря, он будет обязан сообщить, что его дочь видит магисентию в цвете. И тогда вообще уже без вариантов… С кем ещё я могла поговорить? Кому можно доверять, как родному, и при этом быть уверенной, что он не сдаст меня министерским? Как любит говорить в подобных ситуациях Боняков… Чёрт возьми, Боняков! Он без пяти минут Государственный магисент, да к тому же и так уже знает, что я различаю цвета магисентии. Единственная загвоздка заключалась в том, что сейчас Миша проходил учебное задание в Департаменте. Поэтому мне ничего не оставалось, кроме как ждать его возвращения.

Тем временем началась третья неделя заключения в Академии. Сидя в понедельник утром на лекции по документообороту, я ловила себя на мысли, что мне не хватало Рене и тех шуток, которыми мы обычно обменивались, чтобы не помереть со скуки на нудных лекциях. На звонки и сообщения в мессенджере она по-прежнему не отвечала, да и в онлайне не появлялась, из чего у меня возникло стойкое ощущение, что её увезли не в Министерство, а на засекреченную военную базу.

Участь помереть со скуки прервалась ровно в тот момент, когда стук в дверь нарушил усыпляющее бормотание преподавателя, и в аудиторию пожаловала процессия, состоящая из генерал-майора Гарди, наставников нашего курса и Марка Лемана. Их появление вдохнуло жизни в учениц, и только у меня закололо затылок от дурного предчувствия. Ведь вместе с ними в аудитории вошёл и Натан Клавье – тот щегол из Министерства, а его появление ничего хорошего не предвещало.

Обменявшись парой фраз с преподавателем, глава Академии обвёл женский курс взглядом и сразу перешёл к делу, – На прошлой неделе ведущий советник министра, господин Клавье, вместе со своими коллегами провели у вас аттестационное испытание. К сожалению, не все ученицы отнеслись к выполнению задания добросовестно и с должной степенью ответственности.

Щегол из Министерства поправил свои моднявые дизайнерские очки и продолжил за генералом, – Нам стало известно, что одна из учениц подделала результат, чтобы специально провалить испытание.

Поймав на себе взгляд Марка, я нервно сглотнула.

– Я могу долго и нудно распинаться на тему того, что обман и сокрытие сведений от Министерства является преступлением и влечёт за собой наказание вплоть до лишения свободы, однако, уверен, в этом нет необходимости, ведь сложившаяся ситуация с поддельным результатом – не больше, чем недоразумение, и ученица, из-за которой мы вынуждены собраться здесь, сейчас встанет и объяснит причину своего поступка.

Внутри меня всё клокотало. Как они узнали? Кто меня сдал? Наверняка Стэйн-подлюка, неспроста он так внимательно вглядывался в листок с моими ответами во время испытания. Хотя нет, маловероятно, ведь я тогда прикрыла результаты ладонью. Значит, Марк догадался, что моя бунтарская выходка с проставлением галочек в каждой графе была попыткой скрыть правду. Чёрт подери, и что теперь делать?

Натан Клавье оглядел учениц и неожиданно посмотрел на меня. Наши взгляды встретились, и от хищного прищура его ясно-серых глаз по спине пробежали мурашки. Он терпеливо ждал, когда я соизволю оторвать задницу от скамьи и сообщу то, что офицеры жаждали услышать. Винтики в мозгу завертелись со скоростью света, пытаясь найти выход из этой безвыходной ситуации. Остальные магисенты также посмотрели в мою сторону, и стало ясно, что уже поздно пытаться что-либо предпринять и мне ничего не остаётся, кроме как…

– Простите, господин советник, я действительно подделала свои результаты, – неожиданно раздался голос за спиной, и я поняла, что офицеры смотрели не на меня, а на стоящую позади Нару, – Меня смутило, что другие ученицы видели вместо цветов магисентии лишь жёлтое свечение. Я подумала, что со мной что-то не так, и выбрала те же ответы, что и у остальных, но потом пожалела о содеянном и рассказала обо всём господину Леману.

Я чуть со скамьи не упала. Мне показалось, или это Нара позавчера слала куда подальше работу в Министерстве и заверяла, что ей и здесь неплохо живётся? Выходит, она мне лапшу на уши вешала. И не было никакого падения с лестницы и растяжения лодыжки, она специально не поехала в поход, чтобы за это время поговорить с Марком.

Служащий из Министерства кивнул, принимая ответ Нары, и что-то негромко сказал генерал-майору. Судя по тому, как Клавье поглядывал в сторону выхода, он не был намерен задерживаться здесь более, и во мне вдруг вскипело негодование. Этот щегол думает, раз он из Министерства, то имеет право врываться в нашу обыденность, наводить суету, забирать учениц и исчезать, ничего нам не объясняя? Ну уж нет, дружище, не выйдет.