Дыши, Софи, дыши. Раньше я просто вдыхала воздух, сейчас научилась дышать.

Ксения Ложкина Корректор

Мария Ведищева Дизайнер обложки

© Ирина Ниверт, 2020

© Мария Ведищева, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-4498-2647-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Что самое главное в жизни? Я уверена, почти каждый человек в мире ответит – любовь. Да, конечно, некоторые с пеной у рта станут доказывать, что счастье совсем не в этом, а в деньгах, бизнесе, красненьком кабриолете или яблочном гаджете последней модели. Но рано или поздно, что бы человек ни делал и каких бы убеждений ни придерживался, все сводится к любви. Всегда.

Это та сила, которая заставляет планету вращаться. То немногое, что делает человека человеком.

Когда мне было лет пять, я была уверена, что существует только родительская любовь, ну и любовь к куклам и сладостям. В двенадцать искренне считала, что самая важная – это любовь друзей, чтобы они смеялись над глупыми шутками и не гуляли без тебя. В шестнадцать, естественно, важнее всего была любовь самого красивого парня в школе, пусть он и абсолютный придурок.

А дальше по накатанной – любовь преподавателей в универе, начальника и коллег на работе, а если повезет – любовь симпатичного парня из соседнего офиса. И да, обычно к нему прилагается ребенок и бывшая жена либо, что еще хуже, жена нынешняя, а если повезет сорвать джекпот – все вместе.

Эта история, как и множество других, несомненно, о любви. О любви к мужчине, родителям, друзьям, о любви к жизни, но прежде всего к самой себе.

Это честный рассказ о том, как можно найти себя, потеряв, казалось бы, все.

1

– Доброе утро, дорогая, пора просыпаться, время – семь, – сквозь легкий утренний сон я слышу голос мужа и забираюсь под одеяло с головой.

Но Марк не отступает:

– Софи, если ты сейчас же не выберешься из постели, то наверняка опоздаешь на работу. А это недопустимо, у тебя через два часа первый пациент.

– Ты опять рылся в моем ноутбуке? – ворчу я, нехотя открывая глаза.

– Что поделаешь, – смеясь отвечает он. – Ты же совершенно неорганизованная, а в последнее время еще и слегка рассеянна. Что бы ты без меня делала?

Я отчаянно пытаюсь сделать вид, что обиделась, пока Марк распахивает в комнате окна и включает дурацкое утреннее шоу по телевизору.

Я сонно смотрю на экран. Каждое утро бодрые и веселые люди в ток-шоу делятся залогом хорошего настроения и счастливой жизни, и с каждый днем я ненавижу их все сильнее. Ну нельзя же так бесстыдно радоваться чему-то в семь утра, это уже верх неприличия. Усмехнувшись своим мыслям, я натягиваю халат.

– Все, Софи, я побежал, – целуя меня в макушку, произносит муж. – Твой кофе без кофеина на столе.

– А разве мы не позавтракаем вместе?

– Не сегодня. – Марк судорожно пытается справиться с галстуком. – Я говорил тебе, у меня встреча с инвесторами. И я уже опаздываю, хотя обычно этого со мной не происходит.

Я закатываю глаза, прислонившись к двери:

– Да-да, обычно у невозмутимого Марка все спланировано до мелочей и расписано по минутам.

– И невозмутимый Марк не видит в этом ровным счетом ничего плохого, – с улыбкой произносит он, хватает портфель и на бегу добавляет: – Я тебя люблю.

– Пока, милый, – говорю я в уже закрытую дверь и иду на кухню.

На столе меня ждет ужасная на вкус жидкость, которую мой муж почему-то ошибочно называет кофе. Не задумываясь, выливаю в раковину и достаю из холодильника бутылочку пепси.

Сажусь за ноутбук, чтобы проверить почту и расписание на день. Сообщение от мамы. С каких пор она начала писать мне на рабочую почту?

На экране огромные красные буквы:

«Софи!!! Это немыслимо!!!

Я звонила тебе уже более двадцати раз! Немедленно позвони мне, иначе мне придется приехать лично! Мама».

– Только не лично, – вслух произношу я и, тяжело вздыхая, беру телефон.

Двадцать два пропущенных звонка от мамы. Неужели что-то действительно случилось? Хотя, зная ее, она вполне могла звонить, чтобы рассказать, что купила новую кулинарную книгу и собирается приготовить очередной шедевр высокой кухни.

Не спеша набираю номер.

– Ну наконец-то! – кричит в трубку мама. – Я уже начала за тебя переживать! Почему ты не отвечала на мои звонки? Ты хорошо себя чувствуешь?

– И я рада тебя слышать, мам, – отвечаю я. – Ну, во-первых, телефон стоял на беззвучном, а во-вторых, сейчас только семь утра, а в такое время я обычно сплю и…

Она, совершенно не слушая меня, продолжает:

– Я звоню спросить, пришли ли результаты твоих анализов? Марк сказал, что их должны были прислать сегодня.

– Когда ты уже успела с ним пообщаться?

– Вчера вечером, детка, – мягко произносит она, но быстро возвращаясь к своему обычному тону, торопливо добавляет: – Он, в отличие от тебя, не забывает про бедную женщину и звонит мне каждый день.

Я закатываю глаза, пытаясь скрыть раздражение:

– Вот видишь, какой у тебя замечательный зять. Хотя это ты и так знаешь, ты же его мне выбрала. Так почему бы тебе не обсудить все с Марком?

– Ну, во-первых, Софи, – возражает она ледяным голосом, – ты любишь своего мужа. А во-вторых, совершенно не стоит разговаривать со мной в таком тоне, я лишь интересуюсь твоим здоровьем. И разве так сложно сообщить матери, что ты здорова и у меня наконец-то появится внук?

– Ладно, ладно, извини, – выдыхаю я. – Анализы придут только вечером, и я тебе обязательно позвоню. А сейчас мне пора, пациенты ждать не будут.

– Жду звонка, – быстро произносит она и отключается.

Несколько секунд я смотрю на потухший экран телефона, после чего кидаю его на кровать и падаю рядом.

Что сказать Марку, когда вечером он увидит, что с моим здоровьем все в полном порядке? И как объяснить маме, что я пока не готова к детям?

Вспоминаю ее слова: «Софи, тебе уже почти тридцать, ты не молодеешь, да и я тоже, и самое время подарить мне внука или даже двух». А дальше обычно следует длинная тирада о том, что рожать после тридцати очень опасно и что мой муж обязательно меня бросит, если у нас не появится ребенок.

И Марк, и мама уже который год настаивают на детях и делают для этого все возможное. Я, конечно, согласно киваю, но продолжаю втайне принимать противозачаточные. Ребенок – это слишком серьезно, чтобы слепо довериться их мнению и сделать в очередной раз так, как хотят они.

Я перевожу дух. «Дыши, Софи, дыши».

Именно этими словами отец успокаивал меня в детстве. И это работало. Всегда. И хоть мне уже двадцать девять, я ежедневно продолжаю повторять себе эти три магических слова, словно заклинание, способное решить все проблемы.

Я смотрю на часы:

– Черт, уже почти восемь!

И, допивая на ходу пепси, несусь в душ, проклиная в глубине души пациентов, которые так рано приезжают на прием.

– София, вы меня вообще слушаете? – голос собеседника выдергивает меня из собственных мыслей.

– Что, простите? – растерянно уточняю я.

– Я говорю, что вы психолог и должны помочь мне разобраться в моих проблемах. Но, кажется, вы меня совсем не слушаете.

Я поднимаю глаза на своего собеседника и совершенно не могу вспомнить его имя.

– Я вас слушаю, и все, что вы рассказываете, очень интересно, – заверяю я. – Просто… Просто составляю план нашей совместной работы, – вру я, в спешке перебирая бумаги и пытаясь найти его карточку.

– Хм, странно. Что именно показалось вам интересным? То, что на днях умерла моя любимая собака или что жена вдребезги разбила мою машину? – спрашивает мой собеседник с нотками сарказма в голосе.

– Нет-нет. Я просто имею в виду, что… – слова никак не идут в голову. Не зная, что ответить, я просто пожимаю плечами и пытаюсь улыбнуться своей очаровательной, как утверждает муж, улыбкой.

Мой собеседник медленно хмурит брови и тяжело поднимается с кресла:

– Знаете, София, я плачу вашей конторе большие деньги и рассчитываю как минимум на уважение, если уж не в ваших силах мне помочь.

Он разворачивается и резко направляется к выходу.

– Простите, – только и могу прошептать я вслед, когда он с грохотом захлопывает дверь.

Я откидываюсь в кресле. Что это было? За семь лет практики я еще никогда не позволяла себе подобного. Я же отличный психолог и всегда четко выполняла свою работу. До этого дня. Я глубоко вздыхаю.

Главное, чтобы мой пациент не пожаловался Марку. Он будет очень зол, что стоило ему на один день уехать, а я уже работаю спустя рукава. Черт, меньше всего мне сейчас хочется расстраивать мужа.

Стук в дверь прерывает мое внутреннее самобичевание, и на пороге появляется наша секретарша Мила.

– Софи, все нормально? – нерешительно интересуется она, нервно поправляя свою слишком короткую юбку. – Я просто видела, как твой пациент вылетел из кабинета весь красный. А еще он спрашивал, в офисе ли сегодня Марк.

– матерюсь про себя я и, стараясь сдержать раздражение, медленно отвечаю: «Черт!»

– Все нормально, Мила. Мы с ним просто неправильно друг друга поняли.

– Я так и подумала, – кивает она и разворачивается к выходу.

– Мила, – останавливаю ее я.

– Да, Софи?

– Отмени, пожалуйста, всех моих пациентов на сегодня. Я что-то неважно себя чувствую и планирую уехать домой пораньше, – вежливо прошу я.

– Мне кажется, что это не самая лучшая идея, – нерешительно произносит девушка. – Марку это явно не понравится.

Я изо всех сил пытаюсь сдержать внутреннее негодование:

– С Марком я договорюсь сама. Просто сделай, пожалуйста, то, о чем я прошу, и не задавай лишних вопросов.

– Хорошо, – небрежно пожимает она плечами. – Что-то еще?

– Да, еще я попрошу тебя уже в сотый раз не надевать на работу такие короткие юбки, – повышая голос, говорю я. – Ты в первую очередь моя секретарша и не должна выглядеть так, как будто… – я не успеваю закончить фразу, как Мила холодно произносит: «Как скажешь, Софи» – и исчезает за дверью.

Я встаю и подхожу к большому старому зеркалу. В отражении все та же я. Длинные золотистые волосы убраны в тугой пучок, классический серый костюм, черные туфли-лодочки, одна из многочисленных белых блузок – все как обычно. Только вот в больших голубых глазах читается едва уловимая эмоция. Что это? Грусть?

Да что, блин, со мной такое? Я не должна была так резко разговаривать с Милой. Да, порой она одевается немного вызывающе, и ее рыжие волосы абсолютно не вписываются в мою картину мира, но в целом она неплохо выполняет свою работу и помогает в нашем с мужем совместном бизнесе вот уже много лет. Ладно, наверное, стоит извиниться. Но не сегодня. Сегодня у меня нет сил.

Я беру телефон, подумывая позвонить подруге и предложить ей выпить по бокалу вина. Но в конечном счете решаю, что это не самая лучшая идея с учетом того, что Марк и так будет вне себя из-за отмены всех моих пациентов, и, если я вернусь домой немного выпившей, ситуация явно не улучшится.

Решаю поехать домой и набираю номер такси. Выпью горячий чай и немного посплю. Как любит утверждать моя мама, сон – лучшее лекарство. И кажется, сегодня я готова с ней согласиться.

Добравшись домой и заварив себе любимый ромашковый чай, я уютно устраиваюсь перед телевизором, укутавшись в плед.

Без особого энтузиазма принимаюсь перелистывать каналы – очередное кулинарное шоу, сто пойми какая серия надоедливого сериала, ужасные мультики. Кто это вообще смотрит?

Мое внимание привлекают несколько мужчин. Они весело смеются с экрана и, кажется, собираются выпрыгнуть из самолета прямо на ходу. Нет, это же невероятно опрометчивая идея. А вдруг парашют не раскроется? Или при приземлении что-то пойдет не так? Да и вообще, в воздухе кому-то может стать плохо. О чем они только думают!

Я передергиваю плечами, отгоняя от себя дурные мысли, и выключаю телевизор, решив вместо этого перечитать справочник по психологии – для работы будет очень даже не лишним.

Прочитав пару страниц, закрываю глаза и удивляюсь, насколько все же это нудное занятие.

А кто-нибудь напомнит мне, почему я вообще выбрала эту профессию? Ах да, я стала психологом, потому что всегда хотела помогать людям. Или потому, что я отчаянно хотела помочь себе? А может, я просто выбрала то же, что и мой муж, который хотел сделать психологию семейным делом?

Марк. Интересно, как прошла его встреча с инвесторами? Они одобрили проект его новой клиники? Надеюсь, что да. И мы в скором времени уедем из этой тоскливой Москвы куда подальше.

Улыбаюсь собственным мыслям и медленно проваливаюсь в сон.

Телефон вибрирует как сумасшедший. Открываю глаза. Сообщение от Марка: На экране светится время – час ночи, а рядом мигает сигнал о пропущенных вызовах. Конечно же, семь пропущенных от мамы. Решаю, что перезвоню утром, уже поздно, и я все равно не придумала, как сказать ей про анализы и про то, что я пока не хочу детей. «Милая, не жди меня, буду поздно».

Выключаю телефон и, глубже закутываясь в плед, засыпаю.

2

Меня будят солнечные лучи, пробравшиеся в комнату сквозь открытые шторы. Интересно, который час и почему Марк не разбудил меня? Может, он злится из-за отмены вчерашних пациентов?

Включаю телефон. Почти десять. Надо же, как давно мне удавалось так долго спать? Кажется, почти никогда.

Замечаю еще три пропущенных от мамы. Позвоню ей после завтрака, когда хоть немного соберусь с мыслями.

По пути на кухню замечаю, что портфеля и обуви Марка нет. Он не ночевал дома? Собираюсь набрать номер мужа и тут замечаю записку на холодильнике:

«Софи, доброе утро!

Мила сказала, что ты плохо себя чувствуешь, я не стал тебя будить и отменил на сегодня всех твоих пациентов, а также записал тебя к доктору. Не к тому, у которого ты была в прошлый раз, а к своему, я ему больше доверяю. И не спорь, информация о записи в ноутбуке.

Я уехал в срочную командировку в Токио, чтобы до конца утрясти все вопросы с инвестированием. Меня не будет дней пять-шесть, постараюсь быть на связи.

Кстати, пришли твои результаты анализов. Там все прекрасно, дорогая, как я и думал. Я уже поделился этой новостью с твоей мамой, она в восторге. И я тоже! По возвращении немедленно приступим к планированию ребенка (надо будет проверить твой цикл).

Люблю. Марк».

Я еле сдерживаюсь, чтобы не закричать. Чудесно! Он все решил! И маму мою, конечно, не забыл поставить в известность. Я не удивлюсь, если они уже выбрали имена нашим будущим детям и расписали по часам, на какие внеурочные занятия они будут ходить. Меня никто не хотел спросить?

Я тяжело вздыхаю, садясь за кухонный стол, и замечаю на столе большой стакан с непонятным содержимым зеленого цвета и записку: « Это сельдереевый смузи, полезно для тебя и для нашего будущего малыша. Пей. Всю газировку я выбросил. М».

Несколько секунд я в шоке перечитываю записку, а потом в ярости хватаю стакан и разбиваю о стену. Осколки с грохотом разлетаются по комнате, а я не могу сдержать смеха. Я смеюсь все громче и громче, стараясь заглушить выступающие на глазах слезы.

Спустя час на кухне идеальная чистота без малейшего намека на недавно творившийся тут апокалипсис. Я допиваю свой свежесваренный кофе без кофеина (из двух зол я выбрала кофе, он хоть не такого мерзкого цвета, как то сельдереевое не пойми что).

Открываю ноутбук, решая уточнить детали моей записи к врачу, и замечаю сообщение от подруги, которое мигает в углу.

Моя лучшая подруга, всегда без умолку болтающая, сейчас написала только «Перезвони мне», и это немного пугает.

Через секунду я уже слушаю гудки в телефонной трубке и надеюсь, что ничего серьезного не случилось.

– Да, – наконец отвечает она.

– О, Лора, привет! Хорошо, что ты ответила. Я уже начала себя накручивать. Ну, из-за твоего сообщения. Просто ты обычно пишешь громадные сообщения, с кучей смайликов и прочей ерунды, а тут просто два слова. Я уж не знала, что думать, – выпаливаю я с огромной скоростью в трубку и чуть медленнее добавляю: – У тебя все хорошо?

– Да. Точнее, не совсем.

– Что случилось? Что-то с мужем?

– Соф, это явно не телефонный разговор, – произносит Лора. – У тебя будет время сегодня со мной пообедать?

– Конечно, конечно, – заверяю ее я. – Можешь приехать ко мне домой, когда тебе удобно.

Явно раздумывая, что ответить, она деликатно произносит:

– Я к тебе не поеду, там Марк, а ты знаешь, что мы с ним не особо ладим. Может, в кафе?

У меня совсем вылетело из головы, что муж на дух не переносит мою лучшую подругу, утверждая, что она ветряная и взбалмошная и что лучше бы нам с ней не общаться, так как она сбивает меня с верного пути.

– Марк уехал в командировку на несколько дней, – говорю я почти радостно. – Так что мы сможем спокойно обо всем поговорить. Да и по счету не придется платить, я сама приготовлю для нас что-нибудь вкусненькое. Например, брокколи в сливочном соусе или овощи на гриле.

– Хорошо, – соглашается подруга. – Только, пожалуйста, избавь меня от брокколи, мне и так плохо, давай лучше закажем пиццу, – смеется она в трубку. – Буду у тебя в три. Целую.

Я откладываю телефон и бубню себе под нос, что блюда из брокколи не так уж и плохи.

Так, Лора будет у меня в три. Я с легкостью успеваю принять душ и купить вина. Белое или красное? Наверное, лучше красное, оно полезнее. Хотя, в сущности, какая разница? Любое вино – отличный душевный доктор.

Доктор. Черт! Открываю ноутбук. Ну конечно, доктор у меня в два. И, слегка поразмыслив, я делаю выбор в сторону подруги и отменяю запись. Схожу позже. Завтра, например, Марк все равно не проверит. Надеюсь.

И надо будет все же позвонить маме, хотя бы для того чтобы выслушать привычную лекцию о том, что мой муж балует ее своим вниманием намного чаще меня.

Я закатываю глаза, включаю на всю громкость в колонках группу Kiss и отправляюсь в душ.

В начале четвертого наконец раздается звонок в дверь. Я с радостью распахиваю ее и застываю от удивления.

На пороге стоит, кажется, совершенно незнакомая мне девушка. Вместо длинных черных кудрей у нее короткая, почти мужская, стрижка ярко-красного цвета. Привычные платье и каблуки сменились на ультракороткий топ, рваные джинсы и кеды. В руках у нее большая дорожная сумка.

– Ты очень гостеприимна, – смеется Лора. – Так и будешь держать меня на пороге?

Я отступаю на несколько шагов, когда она заходит в квартиру и захлопывает дверь.

– Кто ты и что ты сделала с моей подругой? – наконец спрашиваю я, пытаясь скрыть удивление.

Лора широко улыбается и крепко обнимает меня.

– Нравится? – игриво спрашивает она и поворачивается ко мне то одной, то другой стороной, явно давая мне возможность рассмотреть ее получше.

– Это ужасно, – произношу я со смехом.

– Я так и думала, – кивает она, и мы вместе хохочем как сумасшедшие.

Слегка успокоившись, она устраивается на кухонном диване и с наслаждением откусывает кусочек пиццы, а я наливаю вино в бокалы.

– Если честно, я слегка ошарашена, – говорю я, все еще не в силах отвести взгляда от красных волос подруги. – Что случилось? И почему ты так выглядишь?

– Ох, Софи. Это слишком долгая история для этой маленькой пиццы и всего одной бутылки вина, – с набитым ртом произносит Лора.

Я улыбаясь достаю из холодильника еще две бутылки вина:

– Рассказывай.

– О, так бы сразу, – смеется она.

Я сажусь рядом с ней, подбирая под себя ноги, и терпеливо жду, пока она доест кусочек пиццы и почти залпом опустошит два бокала вина.

– Я рассталась с Максом, – начинает наконец она.

– Что? – я с ужасом смотрю на подругу, но не замечаю в ней ни капельки грусти. А скорее гордость и… облегчение? Разве люди не должны страдать после разрыва? Или это просто защитная реакция?

– Так вот, этот засранец, – продолжает Лора, – просто взял и трахнул свою долбаную секретаршу, и, видимо, не один раз. Вполне возможно, прям на своем рабочем столе, а может, и в нашей спальне, на тех самых уродских простынях, которые подарила нам его мать.

При других обстоятельствах я бы обязательно сказала ей, что не стоит употреблять подобные выражения и что они ее совсем не красят. Хотя надо признать, что эти словечки не шли той, прежней, Лоре, а этой новой девушке в рваных джинсах добавляют даже какого-то… шарма?

– Ау, Софи, ты меня вообще слушаешь? – спрашивает она.

Я молча киваю и делаю большой глоток вина.

Она заливается смехом:

– У тебя такой вид, подруга, как будто я только что рассказала, что встретила инопланетян и занялась с ними сексом на их межгалактическом корабле.

– Нет, – смущенно отвечаю я, – просто все это не укладывается у меня в голове. Вы же были идеальной парой.

– Я тебя умоляю, Соф, – закатывает она глаза и достает из сумки пачку сигарет, не обращая внимания на мое молчаливое недоумение. – Я всегда пыталась соответствовать ему и оправдывать его гребаные ожидания.

Лора закуривает и небрежно продолжает, пытаясь изобразить голос Макса:

– Лорочка, детка, сегодня важный вечер, стоит надеть то чудесное красное платье с декольте. Ой, ты, кажется, набрала пару лишних килограмм, не мешало бы пойти в зал. Дорогая, не укладывай больше так волосы, мне нравятся локоны. Эта посуда слишком простая, ботинки недостаточно блестят, ты слишком не так дышишь.

Лора заливается смехом, стряхивая пепел в коробку с пиццей. Я лишь сдержанно улыбаюсь, пытаясь переварить то, что только что слышала и видела.

– С каких пор ты куришь? – произношу я почти шепотом.

– То есть из всего моего рассказа тебя интересует только то, как давно я начала курить? – спрашивает она, приподнимая бровь, и смеясь продолжает: – Я курю уже лет пять или шесть.

– Но… – пытаюсь возразить я.

– Я никому никогда не говорила, – перебивает она. – Максу, как ты понимаешь, это не особо нравилось. Да и мне в какой-то момент тоже показалось, что я должна скрывать эту привычку от всех, дабы люди не стали меня осуждать.

Лора залпом выпивает вино и принимается открывать вторую бутылку. Я не могу произнести ни слова.

Спустя пару мгновений она с легкостью наполняет бокал:

– Да, подруга, психолог из тебя так себе. Если бы я пришла к тебе на прием, но не заплатила бы ни копейки. Ты и слова не сказала бы.

Она со смехом протягивает мне бокал.

У меня чуть кружится голова – то ли от вина, то ли от происходящего вокруг. Я делаю глоток сладковатого напитка и медленно подбираю слова:

– Лорочка, дорогая… Ты сейчас немного не в себе. Я понимаю, это сложно принять и еще сложнее простить. И все твое поведение – тому доказательство. Просто надо дать себе время, которое сможет затянуть душевные раны, и потом уже двигаться дальше. Кто знает, может, он просто оступился и на самом деле любит тебя? И вы будете вместе?

– Софи, выбрось на хрен свои учебники по психологии вместе с дипломом, – смеется подруга. – Я не хочу больше быть с ним, не хочу больше его видеть, не хочу больше подбирать слова и наряды под его чертово настроение.

Я молчу, а Лора закуривает сигарету (вторую за пять минут!) и продолжает:

– Знаешь, когда я их застукала, то подумала, что моя жизнь закончилась. Нет, правда. Я зашла в ресторан как раз в тот момент, когда он ее целовал. Он видел меня, но даже не вышел из-за стола.

Кажется, впервые за весь вечер на ее лице промелькнула грусть.

– Знаешь, – чуть тише обычного говорит она, – я всегда считала очень романтичным, когда в фильмах о любви героиня садится в желтое такси и плачет. За рулем великолепный француз, который с легким акцентом говорит ей, что все наладится. За окном льет дождь, а он – мужчина всей ее жизни – пытается остановить машину. Конечно, в конце концов он ее догоняет, признается в вечной любви, они целуются на глазах у всех, а после живут долго и счастливо.

Лора тушит сигарету о кусочек пиццы и глубоко вздыхает:

– И вот тогда я сама села в точно такое же гребаное желтое такси, а за окном дождь, и я плачу. Блеск! Как в фильме! Только вот водитель, хоть и с акцентом, но совсем не француз и говорит какую-то редкостную чушь. Макияж течет по лицу, платье насквозь мокрое, туфли, на хрен, натерли. А мужчина мечты даже не вышел из ресторана, понимаешь? – Пару секунд она молчит. – И конечно же, не будет «долго и счастливо», Софи. Это только в дерьмовых фильмах или в книгах, зачитанных до дыр в романтическом возрасте, все заканчивается чу-дес-но, – произносит она по слогам нарочито медленно. – А в жизни все иначе. В жизни я разбилась на миллион маленьких кусочков, садясь в это чертово такси.