- -
- 100%
- +
Сулиман вспомнил, как Исмаил делился историей своей семьи: несколько недель назад он с братом похоронил родителей и сестру – в одну яму, прямо у себя во дворе. Потом, той же ночью, бежал вместе с оставшимися родственниками. Тогда Сулиман воспринял это рассказано буднично – слишком много было уже трагедий. Столько же, сколько разбросанных по республике тел.
А сейчас он по-настоящему понял: этот человек живёт с невыносимым грузом в груди. Он отправил женщин и детей – неизвестно куда. А брат, скорее всего, мёртв. И всё это – война.
«Сколько ещё выпало на долю этого человека?», – подумал Сулиман. «О, Аллах, дай ему сил…»
Исмаил потянулся за сигаретой.
– Пойду покурю, – сказал он, вставая.
– Нет-нет, – спохватился Сулиман. – Кури здесь. Сейчас это никому не помешает. Детей нет.
Он достал блюдце, поставил его на стол. Исмаил медленно опустился на край табурета, тяжело опершись на стол.
– Спасибо, Сулиман. Только… можно, я побуду один? Мне нужно остаться наедине с собой.
– Конечно. Я сам хотел пройтись вокруг дома.
На улице уже сгущалась темнота. Сулиман вышел во двор, опустил голову, сцепил руки за затылком и медленно пошёл вдоль дома. Внезапно – звук. Он остановился.
Из кухни донёсся странный, глухой звук. Он подошёл ближе и заглянул в окно. Исмаил плакал. Это был не просто плач. Это был сдавленный вой – как у раненого зверя. Исмаил, склонившись над столом, рыдал. Не тихо. Не прерывисто. А в голос, как волк, которого загнали и оставили одного.
Плечи его дрожали. Он больше не мог сдерживаться. Никаких слов. Только всхлипы, слёзы и одиночество.
Сулиман быстро отошёл от окна, ускорил шаг, продолжил обход дома. Он не хотел, чтобы кто-то услышал этот плач. Не потому что стыдился – нет. Просто Исмаил заслуживал быть один. Его нельзя было утешить. Ему нельзя было помочь. Только дать выговориться – или выплакаться.
«Мужчина может плакать только в трёх случаях», – вспоминал Сулиман слова матери, – «когда слышит песню о настоящей дружбе и кристально чистой любви, когда читают мавлид, и когда вспоминает погибшего друга…»
Исмаил сейчас вспоминал всех сразу – отца, мать, сестру, брата, о которых ничего не знал. Он был как птица без крыльев – создан летать, а теперь может только ползти по земле. Всё, что осталось – это боль. И нестерпимая тишина.
А виновата в этом всём – война. Проклятая война.
Глава 13
Когда Сулиман бесшумно подкрался к окну кухни, при свете керосиновой лампы он увидел лицо Исмаила – безучастное, словно высохшее от боли. Слёзы высохли. Он просто смотрел в одну точку перед собой.
Сулиман вошёл в дом. Хотел завести разговор, но не знал, с чего начать. Да и Исмаил явно не располагал к беседе. Тогда парень предложил горячий чай. Исмаил отказался. На приглашение лечь спать ответил:
– Спасибо, Сулиман. Ты хороший человек. Не беспокойся обо мне. Я тут посижу ещё, покурю. Потом сам приду, лягу. Мне бы хоть немного поспать…
Утром Сулиман проснулся раньше обычного. Несмотря на августовскую жару, он, как и все жители республики, ложился спать в одежде. В любой момент могли начаться бомбёжка или «зачистка». Люди жили в постоянной боевой готовности.
Сегодня он собирался уйти в горы. Не знал, в чей отряд попадёт, но был уверен – его примут. Там, в горах, все были свои.
Он хотел рассказать о своём решении Исмаилу. Подняв голову, посмотрел на постель, где обычно спал гость. Постель была нетронутой. Сердце сжалось.
Сулиман вскочил и выбежал из комнаты. На кухне, на том же месте, где он оставил его вечером, сидел Исмаил. Он склонил голову набок, положив её на сложенные руки. Глаза были закрыты.
Сулиман решил приготовить завтрак, пока тот спит. Тихо вышел в огород, собрал огурцы, помидоры, зелень. Вернулся и принялся за салат. Вскипятил чай. Исмаил всё так же сидел, не шелохнувшись.
Когда всё было готово, Сулиман подошёл и легко тронул его за плечо:
– Исмаил, вставай. Сейчас чай будем пить…
Исмаил не отозвался. После второго прикосновения, он всем телом тяжело рухнул на пол. Сулиман от неожиданности отпрянул, не успев подхватить. Спинка стула помешала.
Отбросив стул, Сулиман опустился на колени и схватил Исмаила за запястье. Холод. Настоящий, мертвенный холод.
Он замер, словно каменный. Потом выскочил во двор, остановился на крыльце и, как в лихорадке, начал перебирать мысли. Надо было что-то делать. Он почти дошёл до дома соседа – пожилого религиозного старика, чтобы позвать его на чтение отходной молитвы, но внезапно развернулся и вернулся назад.
Он не мог оставить Исмаила лежащим на полу. Не мог показать людям его в таком положении. Поднял тело, аккуратно уложил его на тахту, накрыл простынёй. Только после этого снова побежал к соседу.
– Сейчас приду, – кивнул старик. – Возьму Коран. А ты зови людей.
Через несколько минут двор Сулимана был полон мужчинами – родственниками, соседями. Это были особенные похороны. Женщин не пригласили. Из хозяев дома – только Сулиман. Родных Исмаила здесь не было. Никто не плакал. Только скупые мужские вздохи да молчание.
Искать родственников Исмаила было бесполезно, а перевозить тело – слишком опасно. Старейшины решили похоронить его здесь, на местном кладбище. Все поддержали. Несколько парней отправились на кладбище копать могилу. Остальные начали готовить тело по всем мусульманским традициям.
К обеду всё было завершено. Мужчины, не спеша, разошлись по домам.
Сулиман прямо с кладбища пошёл к своему дальнему родственнику, Саиду – тому, кто недавно купил у него последних бычков. Родственник чинил машину во дворе.
– Саид, ты ещё не зарезал быков?
– Нет. А что случилось?
– Продай мне одного обратно. Не прошу ту же цену – заплачу полную.
– А тебе он зачем?
– В нашем доме умер человек. Беженец. У него здесь никого нет. Я хочу раздать садакъа за его душу.
Саид вытер руки тряпкой и кивнул.
– Благое дело. Саидбек куда-то ушёл, найди его. Выгоните любого. О деньгах забудь. Он был нашим общим гостем. А от Беслана вестей нет?
– Пока нет. Спасибо, Саид. Где искать Саидбека?
– У соседей, наверное.
Сулиман быстро нашёл Саидбека, старшего сына Саида. Вместе они зашли в сарай.
– Какого выберем? – спросил Саидбек.
– Даже не знаю… Давай вот этого?
– Выгоните самого крупного, – крикнул из двора отец.
Бычка отвели в сад за домом. Саидбек подозвал на помощь соседей. С трудом завалили, Саид перерезал горло. Мясо разделили на части и раздали по селу – бедным, беженцам, инвалидам.
Только поздно вечером Сулиман вернулся домой. Он был совершенно измотан. Ни душой, ни телом он больше не принадлежал себе.
Сегодня он, конечно, уже никуда не пойдёт.
Глава 14
Поздней ночью Сулиману показалось, что его кто-то будит. Он был так измотан прошедшим днём, что не хотел просыпаться. Едва добравшись до кровати, он тут же провалился в тяжёлый сон. Хотелось верить, что всё происходящее – лишь сон.
Но кто-то сильнее тряхнул его за плечо – и он проснулся.
В комнате было темно. Ничего не было видно.
– Кто здесь? – спросонья, почти крикнул Сулиман.
– Тише, – раздался знакомый голос.
Сулиман сразу узнал отца. Усталость как рукой сняло.
– Да вы что, все поумирали тут что ли? – проворчал Салман.
– А дома никого нет. Я один остался, – ответил Сулиман.
– Где все?
– Уехали. Позавчера.
Салман подошёл к окну, открыл форточку и окликнул:
– Джабраил! Заходите в дом.
Через мгновение в дом вошли трое его товарищей. Салман повернулся к сыну.
– У нас есть чем накормить гостей?
– Бульон с мясом есть. Правда, мясо на донышке… Сейчас быстро что-нибудь подогрею, – отозвался Сулиман и выбежал на кухню.
– Поторапливайся. Времени мало, – сказал Салман и пошёл следом.
Сулиман зажёг керосиновую лампу, поставил кастрюлю на плиту. Гости расселись за столом.
– Мяса маловато… Может, к соседям сбегать? – спросил он у отца.
Салман встал, заглянул в кастрюлю.
– Хватит, – сказал он тихо. – Не надо никого тревожить. Да и мы сами идти не сможем, если набьём животы, – усмехнулся он.
– Верно, – поддержал один из бойцов с усталой улыбкой.
Они расселись. Салман повернулся к сыну.
– Ну, рассказывай. Что здесь нового? Как ты до такой жизни докатился?
Отец был на редкость в хорошем настроении, что порадовало Сулимана. Но внутри всё сжималось – ему предстояло сообщить плохие вести.
– Ничего хорошего, – тихо начал он.
– Совсем ничего? – переспросил Салман.
– Совсем.
– Странно… Вокруг – будто праздник. Каждую ночь фейерверки пускают. А всё это, значит, с плохими новостями?
«Он что, пьян?» – мелькнула у Сулимана странная мысль. Но он тут же отмёл её. Отец никогда не пил.
Судя по выражениям лиц бойцов, у них тоже был хороший, может, даже удачный день. Просто усталость давала о себе знать.
– От дяди и того, кто поехал с ним, вестей нет, – начал Сулиман, потупив взгляд. – А его брат… старший… умер.
Тишина. Лица бойцов потемнели.
– Как умер? Где? Когда? – сразу спросил Салман.
– Здесь. На кухне. Ночью. Сердце наверное, не выдержало. Мы его похоронили днём. На нашем кладбище.
– О, Аллах! – выдохнул Салман. – Да простит ему Всевышний прегрешения.
– Амин, – эхом отозвались бойцы.
Молчание заполнило кухню. Потом Салман заговорил.
– Знаете, каким человеком был Исмаил? Благороднейшим. Дух – как у льва. Хоть и был он невысок и худощав, силу его духа мало кто бы выдержал. Выжил там, где другие падали… Его хотя бы по-человечески похоронили? – спросил он сына.
– Конечно. Я сразу позвал Абуезида, он всё организовал. Потом пошёл к Саиду, хотел выкупить бычка для садакъа. Но Саид отказался брать деньги. Сказал, это был наш общий гость. Зарезали бычка, раздали мясо нуждающимся. Я очень устал вчера, поэтому спал как убитый.
– Молодцы, – кивнул Салман. – Правильно поступили.
– Да воздаст вам Аллах, – сказал один из бойцов.
– Амин, – поддержали остальные.
Когда еда была готова, Сулиман накрыл на стол. Один из бойцов – почти ровесник Сулимана – помог с посудой.
После трапезы, Салман выложил на стол пистолет, пять обойм, три гранаты.
– Теперь слушай меня внимательно, – обратился он к сыну. – Наша база сейчас к югу от Ведено. В сторону высоких гор. Сегодня отдыхай, выспись. А завтра отправишься к нам. Вместе с этим парнем. Его зовут Расул.
– Понял, – кивнул Сулиман.
Его охватило облегчение. Отец не будет уговаривать его уехать.
Он даже хотел попроситься пойти прямо сейчас, но не стал – боялся спугнуть решение отца.
– У Расула больная нога. Ему будет тяжело. Так что пусть отдохнёт здесь. А ты… Оружием пользоваться не разучился?
– Конечно нет, – ответил Сулиман.
Салман кивнул и вдруг посерьёзнел.
– Сегодня в леса сбросили несколько групп десантников. Никто не знает, наткнёмся мы на них или нет. Но если что – запомни главное: я запрещаю тебе сдаваться. Ни при каких обстоятельствах. Ты понял?
– Понял, – ответил Сулиман, вскинув голову.
– Весть о твоей смерти я приму легче, чем если узнаю, что ты попал в плен. Лучше умереть! Я знаю, что говорю. Ты сам поймёшь, если, не дай Бог, попадёшь к ним в руки. Да убережёт нас Аллах от этой участи.
– Амин! – в унисон отозвались бойцы.
Глава 15
Ночью, вместе с двумя товарищами, Салман снова ушёл в горы. Дома остались только Расул и Сулиман.
Проводив отца и ополченцев, Сулиман постелил гостю, и они легли спать.
На следующий день Сулиман проснулся раньше. Стараясь не разбудить Расула, он бесшумно встал и на цыпочках вышел из комнаты.
Он прошёл на кухню, поставил чайник и достал пистолет, который вчера передал ему отец. Разобрал оружие, достал машинное масло и начал его чистить.
В этот момент в кухню вошёл Расул.
– Почему не разбудил меня? – поздоровавшись, спросил он.
– Хотел, чтобы ты выспался.
– И как теперь пойдём? Ждать до ночи будем?
– Зачем? Сейчас позавтракаем и пойдём, – уверенно сказал Сулиман.
Расул улыбнулся и присел за стол.
– Молодой ты ещё… и наивный, – сказал он. – Как я по-твоему, выйду из вашего дома днём, в военной форме и с оружием?
– А что такого? Война ведь. Если бы мы вышли с удочками, вот тогда может, и засмеяли бы. А так, по времени. Война ведь идет.
Улыбка не сходила с лица Расула.
– Чайник уже кипит. Иди разливай. Быстренько перекусим и пойдём.
Сулиман собрал пистолет, затем пошёл вымыть руки от масла. Удобств не было – воду наливал кружкой прямо на кухне.
– У тебя найдётся во что переодеться? – спросил Расул.
– Я не понимаю… Кого ты стесняешься? – удивился Сулиман.
– Дело не в стеснении. Просто не хочу, чтобы кто-то видел, как из этого дома выходит вооружённый человек в форме.
– Думаешь, кто-то сдаст?
– Вопрос в другом. На допросе мало кто выстоит. А под пытками – почти никто. Жизнь, какой бы горькой она ни была, остаётся сладкой. Никто не хочет с ней расстаётся.
– Знаешь… я об этом как-то и не думал.
– Так я и понял. Молод ты ещё. Поживёшь – поймёшь. Давай, завтракай. Потом подберём одежду, и я запрячу оружие.
Сулиман мысленно поблагодарил Расула за этот короткий, но важный урок. «Вот почему отец всегда приходил ночью… Украдкой… Он нас оказывается берег. А мне это не нравилось. Я ведь думал: почему он как вор? Почему не может прийти днём, по-человечески?»
Позавтракав, Сулиман достал из шкафа несколько вещей, выложил на кровать.
– Положил одежду. Выбери, что подойдёт, – сказал он.
Расул ушёл в комнату, а Сулиман стал искать, куда бы спрятать оружие.
Свою ношу он уложил компактно. Расул же шёл нагруженным: автомат, несколько гранат – и противопехотных, и противотанковых – «разгрузка» с десятком рожков.
Когда всё было готово, они направились к выходу.
– Пойдём кратчайшим и самым незаметным путём, – предупредил Расул.
– Хорошо, – кивнул Сулиман и первым вышел за ворота.
– Ты дверь не закроешь? – спросил Расул, спускаясь по ступенькам.
– Зачем? Сюда чужие не ходят, – ответил Сулиман, даже не оборачиваясь.
Через некоторое время они подошли к лесу, который почти примыкал к окраине села. Сулиман нёс более тяжёлую ношу. Расул шёл за ним, слегка прихрамывая. В мешках – оружие и форма.
– Стой. Привал, – сказал Расул.
– Устал?
– Нет. Переодеться надо. Оружие достать.
– А, понял, – Сулиман опустил мешок на землю.
– Отвернись, – попросил Расул, доставая одежду.
Осень уже подкрадывалась к лесу. Листва начинала желтеть. Через редкие деревья ещё была видна окраина села.
– Что у тебя с ногой? – спросил Сулиман, не оборачиваясь. – Ранили?
– Да нет… Один придурок из села. До войны ещё. Лихач. Въехал в меня на своей тачке. Рядом был столб. Мог бы на него машину направить, так нет – пожалел железо, влетел в меня. Потом ещё врачебная ошибка. Вот теперь и хромаю. Надеюсь, хоть в конце войны убьют, в последнем бою, – усмехнулся он. – А то ведь так и останусь калекой. Ни одна здорова́я не захочет за меня замуж выйти. Придётся искать такую же, хромую, с костылём… и глотать слюни при виде красивых и здоровых девушек. Всё, можешь повернуться.
Сулиман обернулся. Расул был уже в форме и при оружии. Достал штык-нож, начал рыть землю.
– Зачем это? – удивился Сулиман.
– Сложи свою одежду в мешок. Закопаем. Лучше бы конечно, сжечь, но огонь может привлечь. В лес сбросили десантуру. Лучше не рисковать.
Они закопали мешок с гражданской одеждой, взвалили на плечи оружие и углубились в лес.
Глава 16
Более полукилометра друзья прошли молча. Расул шёл впереди.
– Дай мне разгрузку, – предложил Сулиман.
Все гранаты были у него, но на Расуле висела полная разгрузка и автомат. Сулиману стало жаль хромого спутника. С такой ношей идти по горам было непросто.
– Нет, я уже привык, – отмахнулся Расул.
– А ты давно воюешь?
– С самого начала почти. С другом в Грозный пришли – Новый год тогда был. Его убили… а я держусь, хоть и с этой ногой, чёрт бы её побрал.
– А родители у тебя есть?
– Нет. Всю мою семью убили. Я один остался. Мы с другом как-то пришли домой, с оружием. Гордились, дураки. Потом начались зачистки. Видимо, кто-то не выдержал пыток – сдал. Всю мою семью расстреляли. Сволочи. Потому я и не хотел выходить из вашего дома в военной форме. Люди у вас не злые, не плохие. Просто жить хотят. А за это их нельзя судить.
– Ты винишь себя в том что с семьей произошло?
– Отчасти. За то что пришёл домой с оружием. Да… Но даже если бы пришёл без оружия, мало бы что изменилось. В тот день много кого расстреляли. Целыми семьями. Даже тех, кто к войне отношения не имел. Но тех, у кого в семье был участник, убивали с особой жестокостью. Сжигали заживо, рвали на части, привязывали к БТРам… С трупов зубы золотые вырывали, серьги с ушей с мясом снимали.
– О, Аллах… даже слышать страшно.
– Война. Никогда не думал, что такое переживу. Иногда до сих пор кажется, не наяву всё это. Как в дурном сне. Человек – самое жестокое существо на земле.
– Да… К сожалению, это реальность. А сколько тебе лет?
– Двадцать четыре. А тебе?
Сулиман задумался.
– О, Аллах… Мне ведь двадцать два уже. Я и забыл, что у меня день рождения был. Двадцать восьмого августа.
– Ха… неудивительно. Тут не то что день рождения, тут и фамилию свою можно забыть.
Они поднимались на очередной склон, когда вдруг Расул резко остановился и взмахом руки приказал Сулиману остановиться. Затем повернулся, приложил палец к губам и жестом показал – присесть.
Друзья бесшумно поползли к ближайшему дереву. Расул закрыл собой Сулимана, снял автомат с предохранителя и начал прислушиваться.
Сулиман за его спиной старался не шевелиться, дышал почти беззвучно. Он даже слышал, как бьётся его сердце.
Так они просидели почти полчаса. У Сулимана затекли ноги, но он не двигался.
– Всё, – наконец шепнул Расул. – Похоже, можно выходить.
– Что это было? – спросил Сулиман, тоже шепотом.
– Десантура. Сиди. Я сейчас. Будь наготове.
Словно хищник, Расул отполз в сторону и вскоре исчез из виду. Сулиман снял пистолет с предохранителя и стал массировать затёкшие ноги.
Через несколько минут Расул вернулся.
– Пойдём, – тихо сказал он и, осматриваясь по сторонам, зашагал дальше.
Через тридцать метров он вдруг остановился, достал штык-нож и начал рыть землю. Место, которое он раскапывал, было покрыто сухими листьями. Ничего не выдавало присутствия людей.
Из земли показались пустые консервные банки и упаковки от сухого пайка.
– Понятно… – тихо сказал он.
– Что понятно?
– Обедала тут, десантура. Чуть прямо в пасть к ним не попали.
– Здесь были десантники?! – Сулиман побледнел.
– Были.
Расул встал, начал внимательно осматривать окрестности.
Сулимана охватил страх. Словно холодной волной накрыло. Он вспомнил отцовский наказ – не сдаваться живым. Представил, как мог бы лежать сейчас здесь, в этом лесу, расстрелянным… как тело его сгниёт в тени деревьев или станет добычей зверей. Он по-настоящему почувствовал дыхание смерти. Но виду не подал. Посмотрел на Расула, который совершенно спокойно продолжал осматриваться, и ему стало чуть легче.
– Что теперь? – спросил Сулиман.
– Подождём немного и пойдём за ними.
– За ними?
Сулиман молча молился про себя, прося у Аллаха сил – побороть страх и не поддаться панике.
– Да. Они наверняка наткнутся на какой-нибудь из наших отрядов. Мы прикроем им отход.
Эти слова вызвали у Сулимана нервный смешок. Паника отступила. Ему даже стало весело.
– Прикроем отход? А сколько их было?
– Я насчитал более десяти. Ну, двадцать будет точно. Обычно их отряды такие.
– И ты считаешь, что мы вдвоём прикроем отход отряду хорошо вооруженного и обученного спецназа?
Расул посмотрел на него, усмехнулся.
– Нам же не всех ликвидировать. Большую часть наши и так положат. Нам только остатки достанутся. Да и те, полумёртвые от страха. Мы только выглянем из-за дерева, рожи скорчим, и всё. Сами от ужаса помрут.
Тут Сулиман уже не сдержался и рассмеялся, прикрыв рот руками.
Расул тоже хмыкнул.
– У них ведь только тела здоровые и мускулы. А души, заячьи. Они сюда не умирать пришли, а убивать. Убийцы – не воины. Ни веры, ни правды в них нет. Карьера и деньги, это всё, что у них есть. Вот и вся их “идеология”.
Глава 17
Посидев ещё немного, друзья снова тронулись в путь.
– Будь осторожен, – тихо предупредил Расул.
– Могут заминировать? Или растяжки поставить? – попытался блеснуть смекалкой Сулиман.
Но Расул сразу осадил его.
– Нет. Они не дураки. Себе путь обратно не перекроют. Они ведь не исключают, что придётся отступать. Просто, по нашим данным, сюда сбросили не один отряд. Так что смотри по сторонам. И помалкивай.
Сулиман больше не проронил ни слова. Он шёл молча, глядя на спину Расула и размышляя о нём.
«Какой ты удивительный человек, – думал он. – Мы знакомы всего несколько часов, а я чувствую, будто дружим всю жизнь. Говоришь, как поёшь – спокойно, уверенно, без лишнего пафоса. И при этом – ни злости, даже к тем, кто уничтожил твою семью. Только горькая, но разумная ненависть. И презрение – чистое, холодное, справедливое – к убийцам своего народа».
Они прошли длинный отрезок пути. Наконец, у поваленного дерева Расул остановился, огляделся по сторонам и присел.
– Привал, – сказал он, устало потирая больную ногу. – Эти «зайчики», скорее всего, тоже сейчас «приваливают». Хотя чёрт их знает… Могли и дальше пойти. Они ведь, собаки, крепкие. Натренированные. Не то что мы, с огорода прямиком в лес, лопаты на автоматы поменяли, – усмехнулся он.
Сулиман сел рядом, тоже оглядываясь по сторонам.
– В первое время я вообще не целился, – продолжал Расул. – Ни разу до этой войны оружие в руках не держал. Нажимал на курок, и только глазел по сторонам, как другие стреляют. А мой автомат сам по себе палил, куда хотел. Меня самого тряс, бил по плечу. Закончатся патроны, рожок сменю, и снова по кругу.
Сулиман еле сдерживал смех.
– Прекрати, – сказал он, – а то я сейчас так заржусь, что и нас заодно «выдадим».
– А теперь, – уже серьёзно продолжил Расул, – по одному только свисту могу определить калибр пули и расстояние, с которого стреляют.
Он положил руку на плечо Сулимана и посмотрел ему в глаза.
– Вот так, брат. Вот она – война. Чёрт бы её побрал.
Сулиман не отрывал взгляда от этих глаз, пока Расул не отвернулся.
– Скажи, Расул… ты боишься смерти?
Тот помолчал и, не глядя на собеседника, ответил:
– Нет. Поначалу страшно. Потом привыкаешь. Потом, устаёшь бояться. А потом уже смеёшься ей в лицо. А ты? Боишься?
Сулиман задумался.
– Знаешь… вот тогда, когда мы чуть не наткнулись на десантников, мне стало по-настоящему страшно. Никогда так не боялся. А потом ты своими шутками меня отвлёк… как рукой сняло.
– Не стоит её бояться, – сказал Расул, всё так же спокойно. – Если срок твой не пришёл – она тебя не тронет. Просто попугает и уйдёт. А если пришёл… хоть в небо улетай, догонит. Всё равно догонит.
Он махнул в сторону, где недавно были десантники.
– Они такие же. Пока ты их не боишься, они тебя боятся. Начнёшь бояться, вот тогда они становятся по-настоящему страшными. Смерть такая же. Не бойся её. Оставайся человеком. И помни – она неизбежна. И когда почувствуешь, что пришла не попугать а забрать, просто скажи: «Прощайте, братья, встретимся в Раю. Я вам там местечко приготовлю». А перед этим, или после, поблагодари Всевышнего, что вообще побывал в этом мире. Он грязный, он грешный… но в нём хватает и хорошего. Ну как? Убедил, что смерть не такая уж страшная?
– У меня нет слов… Тебе не воевать надо, Расул. А учить жить. Не существовать, а жить. Если честно, я не боюсь смерти. Но не хочу умирать, пока не кончится эта проклятая война. Пока мир не наступит на нашей земле. Хочу увидеть, как люди улыбаются, живут. Как смотрят на чистое небо, не со страхом, что сейчас прилетит бомбардировщик, а просто любуются небом.
– О, брат… жирный у тебя аппетит, – рассмеялся Расул. – Дай Аллах. Дай Аллах нам всем дожить до такого времени.
– Амин!
– А знаешь, сколько ребят отдали свои жизни, чтобы наш народ жил в мире и благоденствии? Они все хотели жить. Мечтали о семье, о детях. А не дожили даже до этих неспокойных дней. Кто-то должен был умереть, чтобы кто-то другой увидел солнце и не боялся, что оно – последнее.
Слова Расула пронзили Сулимана до боли в груди. Ему стало стыдно. Он вспомнил погибших друзей и братьев. Вспомнил невинных жертв войны. Эти слова – «Сколько ребят отдали свои жизни, чтобы наш народ жил в мире и благоденствии» – эхом отпечатались в его душе. Он ещё не знал, как часто будет слышать их у себя в голове…