Гостиница
Последние яркие лучи закатного солнца окрашивали остров в тревожный оранжево-желтый цвет. Порыжело даже море, воды которого неустанно билось о каменный волнорез. Паром, поднимаясь и опускаясь на волнах, неспешно пристал к причалу, увешанному для безопасности автомобильными покрышками. Но даже несмотря на кранцы швартовка не была мягкой – от удара борт сильно качнуло, и пассажирам пришлось хвататься за поручни, чтобы удержаться на ногах. Железные сходни, перекинутые с парома на причал, ходили под ногами ходуном. И все-таки море не хмурилось, оно явно было настроено поиграть, шумело, пенилось барашками и свистело холодным осенним ветром.
На пристань сошли несколько человек, и среди них трое молодых людей – двое юношей и девушка – с тяжелыми туристическими рюкзаками. Остальные, явно местные, с любопытством их разглядывали, но вступать в беседу не спешили. Справившись с картой, новоприбывшие отправились в поселок по утоптанной гравиевой дороге. Солнце отражалось от крыш и стекол аккуратных домиков, и солнечный зайчик попал девушке в глаза.
– Ой, – сказала Джоан, в который раз пожалевшая, что ее солнечные очки лежали где-то в недрах объемистого рюкзака. – Мы словно прибыли на другую планету. Никогда еще не видела таких красок, словно мы на Марсе или где-нибудь в пустыне.
Марк, один из ее спутников, кивнул и показал рукой на серое двухэтажное вытянутое здание вдалеке:
– Это, должно быть, гостиница. Мы дошли!
Все трое ускорили шаг. Отворив тяжелую деревянную дверь и пройдя сквозь полутемную деревянную прихожую, они оказались в большой опрятной комнате с горящим камином. Перед камином лежал истершийся от времени узорчатый ковер и стояла пара громоздких кресел. Слева же тянулась обшарпанная массивная стойка, которая упиралась в крутую деревянную лестницу. Под лестницей угадывалась дверь. Одно из кресел занимал плотный пожилой мужчина с красным обветренным лицом и трубкой во рту, он с улыбой поднялся навстречу гостям, однако его собеседник, сидевший спиной, даже не пошевелился. Откуда-то из глубин дома появились невысокая женщина в шерстяном свитере и длиной юбке с цветочным орнаментом и девушка со светло-рыжими, спускавшимися ниже плеч волосами.
– Здравствуйте, – сказал Марк. – Мы бы хотели здесь остановиться.
– Очень хорошо, – добродушно сказал мужчина, протягивая Марку руку. – Мое имя Эверард Лунд, я хозяин этой гостиницы. А это моя жена Беатрис.
– Добро пожаловать на наш остров!
– А я Вероника, – сказала девушка, проходя за стойку. – Я запишу ваши имена в регистрационную книгу.
– Спасибо, Ники, – отозвалась Беатрис. – Вообще-то гостей у нас обычно немного, один-два, да и те потом переезжают в замок. Сейчас постояльцев нет, все комнаты свободны.
– Да, забредают к нам редко, – подхватил ее муж. – Здесь мало интересного, особенно в такое время года. Разве что замок…
– И, разумеется, библиотека? – вставил Уильям. Марк с неодобрением посмотрел на него – зачем выкладывать первым встречным истинную цель их поездки, но муж и жена только понимающе улыбнулись. Человек в кресле что-то пробормотал и нетерпеливо засопел, и только Вероника никак не отреагировала. Она вытащила из ящика толстую засаленную книгу – настоящий гроссбух – и открыла ее:
– Назовите, пожалуйста, ваши имена.
– Марк Локк, – сказал Марк, высокий, темноволосый, с открытым лицом, за его плечами был самый большой рюкзак.
– Джоан Локк, – произнесла невысокая девушка, действительно чем-то похожая на Марка, но с более мягкими чертами и большими серыми глазами.
– Уильям Норт, – поспешил отрекомендоваться третий гость, белокурый, в очках и с небольшой бородкой, которая его несколько портила.
– Отлично. Ключи от каких комнат выдать? – спросила Вероника, обращаясь к Беатрис.
– Которые потеплее. Это третья и четвертая, двухместные. Вы не против двухместных, я надеюсь?
– Нет, не против. Мы с сестрой в третью, а Уильям поселится в четвертой, – решил Марк.
Джоан хотела было возмутиться, но благоразумно промолчала: очевидно, что, учитывая печальные обстоятельства, ставшие причиной их поездки, Марк не слишком доверял жителям острова, и поэтому не хотел, чтобы она оставалась одна.
– Я приготовлю вам поесть, располагайтесь и спускайтесь вниз где-то через полчаса, – распорядилась Беатрис.
– А завтра ждем вас в замке, – вдруг объявил незнакомец, до этого сидевший в кресле. Он резко поднялся и подошел к путешественникам. Его возраст было сложно определить на глаз. Ему можно было дать и сорок, и шестьдесят.
– Меня зовут Мортимер Монтферан, – сообщил он, обмениваясь со всеми рукопожатиями. На Мортимере был синий свитер, шерстяные штаны и сапоги на толстой подошве – как раз для долгих прогулок. Лицо Монтферана улыбалось, а голубые блестящие глаза – нет, в них горел огонек, но пронзительность взгляда свидетельствовала, скорее, о недоверии. – Я хозяин Скогарского замка, о котором написано в каждой брошюре, посвященной нашему острову. Заодно полюбуетесь на единственную местную достопримечательность.
Он повернулся к Веронике:
– Мне нужно повидать Гилмара, а затем я сразу поеду домой. А ты не задерживайся, скоро начнет смеркаться.
– Хорошо, дядя.
– Так что завтра жду вас в замке, – повторил Мортимер. – И не спорьте, вы уже пообещали, – властным жестом прервал он возражения Марка. – Моя племянница зайдет за вами в четыре часа.
Он попрощался со всеми и вышел, а Вероника достала ключи и зажгла керосиновую лампу – хотя комната была хорошо освещена светом, лившимся из окон, лестница оставалась в тени.
– У нас случаются перебои с электричеством, – объяснила Беатрис. – Когда свет отключают, мы пользуемся лампами. А вечером лучше всегда носить фонарики – никогда не знаешь, в какой момент застанет очередное отключение.
– Зато у нас хороший водопровод, – встрял Эверард, явно стараясь преподнести гостиницу с лучшей стороны. – Горячая вода есть почти всегда. Ванная комната у нас всего одна, за дверью под лестницей, зато в ней тепло даже зимой. Ванна чугунная, не модный акрил, как на материке.
Он поднялся вместе со всеми на второй этаж и пошел показывать Уильяму четвертый номер. Вероника, Марк и Джоан отправились в третий. Комната была очень чистой, хотя и без излишеств, с одним окном, из которого было видно улицу и в отдалении – море, двумя кроватями вдоль стен, двумя тумбочками, двумя стульями и шкафом. Люстру заменяла одинокая лампочка-груша под абажуром.
– Я сейчас принесу мыло и полотенца, – Вероника деловито осматривала комнату, стараясь ничего не упустить. – Белье свежевыстиранное. Здесь немного сыро, конечно, но не так, как в других комнатах. Потрогайте стену, чувствуете – теплая? Здесь проходит труба от камина. В четвертом номере также. Располагайтесь.
Вероника вышла и вскоре вернулась с полотенцами, грелками и мылом.
– Спать я вам советую в свитерах, уж больно здесь промозгло. И сквозит из окошка. Зато обеды отличные – Беатрис прекрасно готовит. Ладно, отдыхайте и спускайтесь вниз.
– Вероника… – начал Марк, но оборвал себя на полуслове.
– Да?
– Почему ты не удивилась, когда Уильям сказал, что нас интересует библиотека?
Джоан тихонько фыркнула, но Вероника лишь улыбнулась:
– На нашем острове нет ничего интересного, кроме легенды о библиотеке. Туристический сезон окончен. Так что если вы приехали не к родственникам и не по делу – то вы искатели. Так мы называем тех, кто пытается ее найти.
– И как успехи? Ничего не находят? – спросила Джоан.
– По-разному. Некоторые находят.
– Что?!
Но Вероника лишь многозначительно на них посмотрела, но через секунду рассмеялась.
– Ладно, нам просто невыгодно отрицать. Если бы не легенда, никто бы и не завернул сюда. Еще бы: электричество то есть, то нет, с горячей водой не так все хорошо, как описывает Эверард, а зимой так вообще остаемся без связи с большой землей – море слишком штормовое. Медвежий угол.
– А ты сама веришь в существование библиотеки? – спросил Марк, глядя Веронике прямо в зеленые глаза. Та снова рассмеялась:
– Мне хочется, чтобы она была.
Она вдруг смутилась и покраснела:
– Не хочу вам мешать, вы наверняка устали с дороги. Еще увидимся.
Она кивнула на прощание и направилась к выходу.
Больница
О спрятанной библиотеке Ордена совы Марк узнал, когда учился в университете. Древнюю легенду ему поведал друг Джеффри.
С Джеффри они познакомились во время студенческих дебатов, когда умудрились продискутировать о философии Николая Кузанского два часа без передышки. Их спор становился все жарче, так что вмешался профессор и объявил ничью. С тех пор они стали хорошими приятелями, хотя, как показало время, обладали совершенно разными характерами.
У Джеффри была одна страсть в жизни – знания. Его интересы распространялись практически на все, не ограничиваясь рамками одного факультета. Из физики и математики он бросался в теологию, затем наступал период истории и географии. После нескольких месяцев игры в университетском оркестре он внезапно продал свою виолончель и купил телескоп – потому что накануне побывал в планетарии, и его вдруг увлекла астрономия. Среди профессоров Джеффри считался талантливым студентом, однако нестабильным и импульсивным. Ни одна из пяти или шести его диссертаций так и не была доведена до конца.
На момент знакомства с Марком Джеффри учился в университете уже пять лет. Он переводился с факультета на факультет и попеременно то легко сдавал сессии и блистал на конференциях, то терял интерес ко всему, погружался в апатию и оказывался на грани отчисления.
В том, что не касалось учебы, он также быстро загорался и не менее быстро остывал, не брезгуя и низменными житейскими проявлениями. Пропущенные встречи, обманутые возлюбленные, пьяные дебоши, периодические срывы на пороге, казалось бы, заслуженного успеха – и постепенно, но неумолимо друзей у него практически не осталось.
Даже Марк, который практически сразу попал под влияние Джеффри, со временем отдалился от него, когда понял, что их мудреные философские разговоры не только не выливаются во что-либо конкретное, вроде статьи или хотя бы презентации, но и не оставляют времени на успешную учебу. Баллы были Марку важны, и университет он окончил с отличием. Однако и после выпуска он старался не терять контакт с Джеффри, опасаясь, что без поддержки друзей его разрушительные порывы рано или поздно окажутся сильнее, чем его многочисленные таланты и блестящий ум.
Одной из многих странностей Джеффри было коллекционирование книг. Кажется, это был единственный островок стабильности в его жизни. Хобби, увлечения и привычки менялись, но его почти благоговейное отношение к книгам оставалось неизменным. Джеффри находил в одних текстах упоминания других и искал их по библиотекам, букинистическим магазинам и блошиным рынкам. Он искренне удивлялся и даже негодовал, когда очередного фолианта не находилось в университетском книгохранилище. У него был доступ к ведущим электронным библиотекам мира, и он часами просиживал перед экраном, разглядывая оцифрованные редкости. Джеффри был частым гостем антикварных лавок, где нередко ставил продавцов в тупик, требуя труды полулегендарных авторов. Как-то раз в небольшой потрепанной книжице, у которой даже не осталось обложки и которую ему отдали бесплатно в нагрузку к увесистому заказу, Джеффри прочитал о некоем Ордене совы. Как утверждалось в тексте, библиотека Ордена существовала несколько веков и насчитывала десятки томов в списках и оригиналах. Среди книг были и запрещенные Папой Римским, и после запрета Орден, не пожелав от них избавляться, спрятал накопленные книги и ушел в тень.
Воображение Джеффри разыгралось. Он решил во что бы то ни стало разыскать этот Орден и его библиотеку. Мирские радости его больше не привлекали, он не мог ни о чем думать, кроме спрятанных книг. Марк надеялся, что и эта блажь скоро пройдет, однако в один прекрасный день, никому не сказав ни слова, Джеффри собрал свои пожитки и уехал. Несколько месяцев спустя, в начале весны, Марку позвонили: Джеффри был в больнице какого-то захудалого городишки на другом конце страны.
– Марк Локк? – раздался в трубке незнакомый голос, – Это лечащий врач вашего друга, Джеффри Уайта. Вы знаете такого? Хорошо. Он попросил связаться с вами. Он болен и, – добавил доктор, понизив голос, – у нас неутешительные прогнозы. Несколько дней он находился в состоянии между бредом и явью, но сегодня пришел в себя и вполне осмысленно попросил вызвать вас. Пожалуйста, приезжайте, если можете.
И Марк сорвался в маленький город, о котором раньше даже не слышал. Больница, в которой его уже ждали, произвела на него мрачное впечатление: хмурые врачи в посеревших от многочисленных стирок халатах, трещины на полу, облупившаяся краска на стенах, не работающий единственный лифт. В палате Джеффри неприятно пахло лекарствами и пóтом, грудь больного тяжело поднималась и опускалась под одеялом, глаза с расширенными зрачками горели безумным блеском.
– Привет, – голос Джеффри был очень тихим, хриплым и казался каким-то чужим. Марк пододвинул свободный стул к кровати и сел, с беспокойством разглядывая исхудавшее лицо друга.
– Я нашел ее, – с трудом шевеля языком сказал Джеффри, – библиотеку. Но меня оттуда увели силой, говорили, что мне вредно, перестали давать книги… Я совсем разболелся…
– Послушай…
– Нет, только не перебивай! – пальцы Джеффри смяли больничное одеяло. – Они… они отвезли меня на лодке обратно, на материк. А потом я оказался здесь… Я ведь не умру? – вдруг жалобно спросил он.
– Кто это «они»? – поинтересовался Марк, стараясь не встречаться с Джеффри глазами.
– Я не должен ничего рассказывать, я обещал… – он облизал пересохшие губы. – Но поезжай туда, Марк, на остров Лилий. Они прячут библиотеку… Никому не верь там, Марк, никому… Я поверил, и увидел тень…
Он резко подался вперед, Марк помог ему сесть на кровати. Джеффри вцепился худой рукой ему в плечо и громко зашептал на ухо:
– Я тайком делал фотографии и оставил их в гостинице. Шкатулка в полу под ванной. Фотографии – это путь. По ним ты найдешь библиотеку. Там кафель отходит в одном месте…
Джеффри надсадно закашлял. Когда приступ закончился, он вытер лицо рукавом серой пижамы, изможденно откинулся на подушки и закрыл глаза. Из его груди раздался тихий свист.
Марк пытался собраться с мыслями. Библиотека, остров Лилий – все это казалось сейчас неважным. Джеффри был плох, очень плох. Сглотнув комок в горле, Марк взял Джеффри за руку, безжизненно лежащую не одеяле. Пальцы Джеффри с неожиданной силой вцепились в его ладонь. Он что-то произнес, но так тихо, что Марку пришлось наклониться к самым его губам.
– Виски, виски…
– Тебе в таком состоянии нельзя алкоголь, – замотал головой Марк, он не был уверен, что правильно его расслышал.
– Виски, мне нужно забыться. Ведь когда я трезв, я помню темноту… и холод…
Джеффри рассмеялся хриплым лающим сумасшедшим смехом. Его затрясло то ли от озноба, то ли от нервного возбуждения.
– Сестра! – закричал Марк, он выскочил в коридор в поисках помощи. Навстречу ему уже спешила медсестра, привычным движением она вколола Джеффри успокоительное, его мышцы расслабились, и он блаженно закрыл глаза.
– Что с ним? – обеспокоенно спросил Марк. Но сестра лишь буркнула, выходя из палаты:
–Все вопросы к лечащему врачу.
Но и у врача – уставшего старика с седыми висками и сетью морщин на лице – удалось узнать немногое. Несколько жителей острова Лилий на лодке переправили Джеффри в больницу. Он был в состоянии сильнейшей алкогольной интоксикации, также у него оказалось воспаление легких – видимо, осложнение после недолеченной простуды. Он сделал все, что мог, но несмотря на все его усилия, Джеффри становилось хуже.
Наплевав на демонстративное недовольство медсестры, которую не удалось смягчить и купленной в соседнем магазине шоколадкой, Марк выпросил позволение остаться на ночь в палате с Джеффри. Вместо постели ему принесли второй стул – вот и все удобства. Но он и не собирался спать. Джеффри беспокойно ворочался всю ночь, и он снова и снова брал его за руку и пытался успокоить. Перед рассветом Джеффри угомонился, его сон стал тише, а дыхание – глубже. Марк попытался уместиться полулежа на двух стульях и даже задремал, когда вдруг резко проснулся – он сам не понял, от чего. Тусклый ночник, стоявший на больничной тумбочке, не горел, и в палате стояла чернильная темень. Марк услышал, как завозился в кровати Джеффри, он сдавленно кашлял и хрипел, словно кто-то его душил. Марк вскочил, уронив стул, вслепую добрался до стены, нашарил выключатель и зажег свет. В кровати был только Джеффри, но на мгновение Марку показалось, что его глаза были полностью черными – и радужка, и белки. Секунда – и наваждение прошло. Джеффри сделал глубокий вдох и, подавив приступ кашля, устало улыбнулся.
– Спасибо, Марк, – сказал он.
– Ты в порядке? Как ты себя чувствуешь?
– Я хочу спать. – он убрал с потного лба прилипшую прядь волос. – Принеси мне воды.
Марк отправился на сестринский пост за водой, а когда вернулся, то увидел, что Джеффри уже спит. А на рассвете Джеффри скончался, не просыпаясь. Марк не отрываясь смотрел на накрытое простыней тело друга. Он дал себе клятву, что исполнит его последнюю волю, найдет эту библиотеку и узнает, что же на самом деле произошло на острове Лилий. Он должен был выяснить, кто убил Джеффри. Или что убило его.