Белорусские знахари. Легенды, предания, рассказы, обряды. Этнографические материалы конца XVIII – начала XX века

Шаманы и волхвы – родоначальники белорусских знахарей

С древнейших времён практически у всех народов врачеванием занимались шаманы. Неразрывно связанные с природой, они обращались к духам воды, земли, огня, воздуха за исцелением людей своего рода или племени. Главный источник заболеваний, согласно шаманизму, заключался в потере души, которая могла уйти из тела и блуждать по миру. Шаманы разыскивали беглянку, договаривались с ней о возвращении в тело, и, в результате, больной выздоравливал. Но порой за время отсутствия души в человека заселялся дух болезни. Тогда шаману приходилось высасывать злого духа из сердца и глаз пациента. Этот древнейший метод сохранялся многие тысячи лет, и даже в начале XX века использовался белорусскими знахарками для лечения детских болезней.

На смену шаманизму с умением шаманов непосредственно взаимодействовать с духами и богами, бесстрашно вводя их сущности в своё тело, пришло язычество и языческие боги. Новые боги управляли и повелевали природными силами и людскими судьбами. От их благосклонности зависела человеческая жизнь и здоровье. Особым почитанием у племён, населявших территорию современной Беларуси, пользовались родоначальник всех богов Сварог, бог летнего солнца Дажьбог и бог зимнего солнца Хорос, богиня весеннего солнца Лада (Сива, Жива, Прия), повелитель грома и молний Перун, покровитель скотоводства Велес, богиня урожая Цёця. Среди языческих богов и богинь особую роль играло древнейшее индоевропейское божество Мара, повелительница загробного мира, покровительница жизни и смерти. Богиня охраняла и оберегала женщин, особенно рожениц, и их новорождённых детей. На территории Беларуси археологами было открыто как минимум пять капищ, посвящённых этому божеству. К характерным признакам святилищ богини относятся высеченные на камнях четырёхсторонние «кресты Мары» с перекладинами на каждой стороне. (23. С. 140) Найденный во время раскопок между деревнями Долгиново и Жары Вилейского района Минской области каменный идол, изображающий Мару, представляет собой женскую фигуру с ребёнком во чреве. Макет идола демонстрируется в экспозиции Музея истории белорусской медицины. Само же каменное изваяние богини Мары хранится в Институте геологии Белорусской Академии наук.

Общение с богами и силами природы легло на плечи жрецов-волхвов. Хотя они и не владели многими шаманскими методами врачевания, в первую очередь связанными с путешествиями между мирами и даром вводить в себя сущности духов и божеств, волхвы обладали огромными знаниями, понимали язык природы. Это понимание им досталось в наследство от шаманов, веривших в умение растений, животных, птиц и насекомых разговаривать между собой. Остановив поток собственных мыслей и вслушиваясь в голоса леса, луга, реки, озера, волхв узнавал о свойствах растущих там трав, цветов, кустарников, деревьев: целебные они или ядовитые; если исцеляют, то от каких болезней. Жившие на белорусских землях древние врачеватели готовили лечебные настои из дудника и дягиля, хорошо изучив их противовоспалительные свойства. Ими они излечивали болезни горла. Больных лихорадкой поили полынным отваром. Для лечения кожных заболеваний использовали пасту из бодяги. С той же целью назначали чеснок и лук.

Кровь языческие лекари останавливали зельем из зверобоя. Раны, нарывы, ожоги, язвы, обморожения лечили отваром подорожника, мазью из цветков ноготка или корня живокости, а для предотвращения попадания в них инфекции мазали берёзовым дёгтем. Самые страшные гнойные раны промывались берёзовым соком. Растительные мази волхвы готовили следующим образом. Измельчали цветки и листья растения или выжимали из них сок, а затем смешивали с гусиным, куриным, говяжьим, бараньим, ежовым, рыбным жиром или с конопляным и льняным маслом. Для пластырей использовали мёд, прополис, воск, цветочную пыльцу, ржаную муку.

После прихода на земли Беларуси христианства волхование некоторое время мирно с ним уживалось. Первая христианская епархия, учреждённая великим киевским князем Владимиром, появилась в Полоцке в 992 году. В 1005 году христианский епископ поселился в Турове. Полоцкие князья, учитывая политические реалии, официально принимали христианство, но по сути своей оставались язычниками, черпавшими силу в древних знаниях предков. Медицинскую помощь они получали от служивших им верой и правдой волхвов. Волхвы, врачуя больных независимо от их социального статуса и достатка, в первую очередь заклинаниями и ритуальными действиями психологически настраивали пациентов на исцеление. Сначала вводили в транс, а затем, в зависимости от диагноза, использовали растительные и животные лекарственные средства, оперативные вмешательства. Операции проводились в целях отсекания омертвевшей ткани, удаления опухолей, ампутации конечностей, вправления грыжи. Раны зашивались «струнами» из кишок животных и затем перевязывались шерстью барана или полотенцами-«убрусами». (51. С. 5—7) Анестезиологическими средствами служили отвары из красавки, болеголова, мака. После операций больных укладывали на носилки и относили в специальное помещение рядом с жилищем волхва. (62. С. 7—8) В Турове и Полоцке в слоях почвы IX – XII веков археологи обнаружили хирургические ножи, зубила, долота, иглы, пилки, которые затем были переданы в коллекцию Музея истории белорусской медицины.

Небольшие раны волхвы «орошали олеем» (маслом) и накладывали на них кромки домотканого сукна. При переломах фиксировали конечности берёзовой корой, лыком, щепой-«скрепой». Языческие лекари прекрасно вправляли вывихи, а пациентам с пупочной грыжей одевали на живот кожаный широкий пояс. В качестве психотерапии рекомендовалось носить при себе амулеты. Наиболее сильными считались изготовленные из медвежьих когтей и зубов, поскольку медведь был тотемом местного населения. Среди древнейших амулетов до наших дней сохранились вырезанные на кости животных «коники», символизировавшие жизнь. Их нашли во время археологических раскопок неолитических поселений в Витебской и Брестской областях. Силу и здоровье давали украшения из рогов тура, «змеевики» в виде медальонов и змееголовых браслетов, украшения из янтаря. Янтарь почитался как камень, благоприятно влиявший на здоровье того, кто его постоянно носил.

До наших дней дошла история успешного лечения придворными волхвами врождённой грыжи головного мозга теменным бандажом у полоцкого князя Всеслава Брячиславича, известного как Всеслав Чародей (1029—1101). Согласно летописям, князь родился с помощью волхования и сам был сильнейшим волхвом. О повязке на голове Всеслава Чародея писал летописец Нестор в «Повести временных лет»: «Бысть ему язвено на главе его, рекоша бо волси матери его: Се язвено навяжи на нь, до носить е до живота своего, еже носить Всеслав и до сего дня на собе». (37. С. 14) Главными чародейскими способностями Всеслава Брячиславича летописи называют его умение превращаться в сокола и в течение короткого времени перемещаться за сотни километров. Или волком бесстрашно перебегать дорогу солнечному коню, божественному Хоросу. Однако, судя по тому, как человек с врождённым заболеванием головного мозга, постоянно подвергавший опасности свою жизнь в военных походах, прожил до 72 лет и привёл земли Полоцкого княжества к небывалому расцвету, можно предположить о владении князем системой мощных тайных языческих знаний. С другой стороны, Всеслав Брячиславич с огромным уважением относился к христианству. При нём в Полоцке началось строительство Софийского собора, что подчёркивало религиозное и политическое равенство Полоцка с Киевом и Новгородом.

В Туровском княжестве, в отличие от Полоцких земель, высшая знать строго придерживалась принципов христианства, а волхование преследовалось законом. Но волхвы продолжали сохранять авторитет и поддержку среди простого гражданского населения и низших чинов княжеской дружины. Об этом рассказывает предание «О туровском воеводе и языческом жреце». «Туровский воевода, приняв христианскую веру, сначала заставил обратиться в христианство всех своих жён, а затем принялся склонять к ней подданных. Как-то раз пришли к воеводе его приближённые и донесли:

– Все приняли христианскую веру, только один языческий жрец и слушать об этом не хочет. Говорит: «В какой вере родился, в той и умру».

Услышав это, воевода очень разгневался:

– Ах, он, нечестивец! Как он смеет не слушаться меня! Идите, отберите всё его добро и приведите его самого ко мне. Я с ним поговорю.

Отправились солдаты в лес, где жил жрец, ввалились в его дом, всё обыскали, но ничего кроме трав и лекарственного зелья не нашли. Связали они жреца и привели к воеводе. Как увидел воевода языческого жреца, так принялся кричать:

– Где твои деньги? Где твое богатство? Говори сейчас же, куда ты его дел!

Но как ни пытался что-либо узнать воевода от упрямого старика, так ничего не узнал и велел его казнить.

Повели жреца на казнь. Тут прибежал дружинник и принялся просить воеводу:

– Не убивай жреца! Народ бунтует и говорит, что если убьешь его, то все снова вернутся к вере старым богам.

– За что они так его любят? – спросил воевода дружинника.

– За то, что лечит и ничего не берёт, кроме еды на один день.

Приказал воевода отложить казнь и привести старика к нему.

– Слышал я, что ты умеешь лечить, – сказал он жрецу. – Сын мой очень нездоров, и никакие снадобья ему не помогают. Если вылечишь его – ничего для тебя не пожалею, деньгами засыплю, в хоромах моих жить будешь, за отца мне будешь. А если не вылечишь – снесёт мой меч тебе голову.

Сын воеводы уже давно болел. С тех пор, как съездил он в Киев на охоту с княжеским сыном, сразу после охоты и заболел. Лежать в постели не лежал, но таял с каждым днём, как воск. Взял жрец мальчика к себе в лес, в свой дом. Стал отпаивать зельем и молоком диких коз, тёплыми ночами укладывал спать на дворе. Прошло какое-то время, и сын воеводы выздоровел. Обрадовался воевода и послал лекарю целый воз разного добра. Но жрец ничего не взял, кроме еды. Долго потом он ещё лечил людей. Когда старик умер, то одел его воевода в золотую княжескую одежду и похоронил со всякими почестями, словно князя.

И ещё долгие века народ помнил доброго человека. От него люди переняли многие лекарства и до сих пор ими лечатся». (24. С. 228—229)

Дело волхвов продолжили знахари. Знахарями белорусы называли людей, обладавших тайным знанием, которое использовалось для лечения людей, домашних животных, охраны от колдовства и «чарования», поиска пропавших вещей и скотины, любовных приворотов и отворотов, ворожбы. Знахарством в Беларуси занимались крестьяне, сельская и городская интеллигенция, чиновники и даже помещики. (48. С. 27—28) От волхвов к знахарям перешли как магические словесно-ритуальные методы целительства, так и природно-естественные. Знахари обращались за помощью к Богу, святым, ангелам, природным силам через молитвы и заговоры. Они собирали целебные травы и готовили из них лечебные зелья; вправляли вывихи, лечили переломы костей с помощью накладывания лубка и глиняной повязки.

Только знахари, используя особые обряды, могли справиться с последствиями порчи, сглаза, (с) уроков и прочего информационного негатива, искажавшего структуру организма и психику человека. Они, погрузив пациента словами и ритуальными действиями в лёгкое трансовое состояние, исправляли искажения, отлаживали его внутренний баланс и здоровые отношения с окружающим миром. Белорусских знахарей часто называли шептунами и шептухами, поскольку все заговоры и молитвы произносились ими исключительно шёпотом. «Знахар шэпчэ», – характеризовали знахарскую деятельность белорусы. Александр Казимирович Сержпутовский (1864—1940), белорусский этнограф и фольклорист, награждённый в 1908 году золотой медалью Отделения этнографии Российского Императорского географического общества, в «Очерках Белоруссии», опубликованных в 1908—1909 годах журналом «Живая старина», описал способ диагностики заболеваний полесскими знахарями. «Обыкновенно при упорных и продолжительных заболеваниях неопределённого характера обращаются к своему брату-знахарю. Тот опрашивает больного, выдергивает у него три волоса, обрезывает на мизинцах ногти и всё это опускает в стакан воды. Долго и пристально смотрит знахарь в эту воду, предлагает больному разные вопросы и, наконец, объявляет результаты своих наблюдений и изследований… Когда сделан диагноз, знахарь приступает к лечению болезни заговорами, травами и другими средствами… Но когда при изследовании находит, что болезнь не его специальности, например рожа, а не колтун, знахарь заявляет об этом больному и направляет его к другому специалисту». (48. С. 28)

В знахарском искусстве большую роль играли числа и способы заготовки лечебных средств. Любое лечение действовало лишь тогда, когда повторялось 3, 7, 9, 12 или 77 раз. Одно и то же средство, в зависимости от заболевания, требовалось заготавливать и держать в бутылях по-разному. Сок и кора осины для отвара от лихорадки соскабливалась снизу вверх, а при женских проблемах – сверху вниз. Бутылки с лекарствами от горла ставились горлышком вверх, а с лекарством от глистов – горлышком вниз, чтобы глисты выходили не через горло человека. Если деревянным маслом (низкий сорт оливкового масла) требовалось помазать рану, то его брали из простого сосуда. Но для употребления внутрь масло наливали «изнутри», из лампадки. Целебные растения знахари и знахарки рвали или выкапывали, трижды выпрашивая благословение у вырастившей их Матери Сырой Земли, и трижды – у Господа Бога, превращающего травы в лекарства.

Из растений готовились настои, отвары и зелья, полученные выпариванием. Настой изготавливали так: клали в посудину горсть растений, заливали кипятком, накрывали и настаивали. Свежие цветы и травы настаивались 15—20 минут, листья и стебли – 30—45 минут. Высушенные цветы и травы – до 4 часов. А залитым кипятком укропу или анису хватало 5 минут для превращения в лекарство от боли в желудке. Корни и кору держали в горячей воде до 2—3 часов. Иногда делали холодное настаивание, заливая растения холодной водой и выдерживая 10—12 часов. Например, фиалку, дикий мак, ромашку. Отвар отличался тем, что растения клали в кипяток и «варили, смотря по надобности и свойству лекарств, различное время». (50. С. 12—13) Выпаривание трав, цветов, корней, плодов применялось при сложных заболеваниях, чтобы усилить их целебную силу. В процессе выпаривания в посудине оставалось две трети или одна треть налитой воды. Чаще всего выпаривали чернослив, стебли вишни, яблоки, щавель, кору дуба.

Знахари пользовались в народе большим уважением. К самым сильным из них приезжали из дальних мест. В Гродненской губернии соблюдалась интересная традиция общения со знаменитыми знахарями. Знахарю вначале предписывалось выказать своё недовольство, мол, зачем приехали, он ведь не Бог, что к нему постоянно идут и едут. Посетитель очень долго упрашивал о помощи, и, в конце концов, знахарь соглашался «дать помочь». Он брал у приехавшего шарф или платок и уходил в отдельную комнату, где на два-три часа засыпал. Проснувшись, ясно и чётко давал советы и рецепты пациентам.

Знахари – повелители змей

С укреплением христианской веры у белорусов постепенно сложились представления о происхождении знахарства и знахарских знаний от Бога. Они опирались на Евангельские предания о целительской деятельности Иисуса Христа. Люди говорили про знахарей: «Они знают от Бога», «Они знают такое слово». Сами знающие на благодарность исцелившегося пациента отвечали: «Это не моя заслуга. Через меня Бог помогает!»

О божественном происхождении знахарства повествуют и белорусские легенды. В Минской губернии рассказывали такую легенду. «Ходил по земле Иисус Христос с апостолами. А евреи положили под корыто дьявола и спрашивают у Иисуса: «Если ты бог, то ответь, кто под корытом?» «Гадина скрутившаяся!» – ответил Иисус. Открыли корыто, а там гад скрутившийся лежит. Закричали апостолы Михаилу Архангелу: «Михаил, руби его!» Тот рубанул и на двенадцать кусков гада рассёк. Но те куски взяли и поползли. Испугались апостолы, стали говорить: «Боже наш! Теперь они всех людей съедят!» «Нет, не съедят», – успокоил их Иисус Христос и дал апостолам двенадцать заговоров. А апостолы передали те заговоры миру людей. С тех пор и пошли знахари». (41. С. 160) В Западном Полесье, в Брестском уезде Гродненской губернии, легенда звучала несколько иначе. «Когда Иисус Христос уходил от людей на Небеса, люди принялись плакать и умолять Иисуса не покидать их. На это Иисус Христос ответил: «Я оставляю вам зелья и молитвы, и будете этим лечиться». На северо-западе, в районе Подвинья Витебской губернии, время зарождения знахарства легенда связала со Всемирным потопом. «Все знахарские знания люди получают от Бога после Всемирного потопа. Эти знания и знахарские заговоры святые, их нельзя давать другим. Заговор и молитва – это одно и то же. Был Потоп на всей земле. После Потопа Бог сбросил на землю змея. Тот сказал: «Я буду людей кусать». Бог ответил: «А я траву людям дам от укусов!» Змей не сдавался: «Я у травы корень подгрызу!» Тогда Бог произнёс свои заветные слова: «Я людям слова дам заговаривать!» А змею и нечем ответить».

Как видим, христианские легенды традиционно называют змея одним из главных врагов человека. И только древнее предание, дошедшее с языческих времён, обстоятельно раскрывает причину установившейся вражды. «Раньше люди жили в ладу со змеями. Змеи селились у людей в домах, каморах, хлеву и ловили мышей. В те времена у змей не было яда. Человек считал змею самой мудрой из всех животных. Но однажды случилась беда. Некий человек шёл из леса домой, не увидел кладку змеиных яиц и наступил на неё. Из всей кладки осталось только одно яйцо. Змея обвила последнее яйцо и целую ночь пролежала с ним, думая, как отомстить человеку.

Из яйца, которое всю ночь оберегала змея, вылупился необычный Змей. Он был огромного размера, мог летать, имел яд, и из его пасти шёл огонь. И этот Змей начал мстить людям. С этого времени люди и змеи больше не живут в ладу».

В основные функции знахарской деятельности входило лечение от змеиных укусов и защита от них. Змеиный укус лечили в день его появления, обязательно до заката солнца. Существовало поверье, что ужалив человека, змея спешит напиться воды. Если же пострадавший от укуса доберётся до воды быстрее змеи и обмоет рану, то и укус пройдёт бесследно, и укусившая змея издохнет. В противном случае спешили обратиться к знахарю. Знахари посыпали ранку от укуса пеплом из сожжённых корней и цветов медуницы и давали укушенному съесть хлеб с вложенными в него шариками высушенной плакун-травы. Самые сильные народные лекари не только лечили, но и обладали даром повелевать змеями. Рассказы о таких «повелителях змей» передавались из уст в уста. «Ехал мужик по дороге. Отпряг он лошадь возле Бернисской гати, и тут её укусила змея. Плачет мужик, что лошадь умрёт.

Едет кучер один на повозке, порожняком. Остановился он и спрашивает:

– Чего ты, мужичок, плачешь?

– Как, батюшка, мне не плакать. Отпряг лошадь покормить, а гадина её укусила. Вся лошадь распухла.

– Есть у тебя топор? Беги и отруби осиновую палку.

Мужик побежал, отрубил осиновую палку. Взял кучер палку, заострил, вбил в землю. А сверху конец расщепил и квач положил, чтобы концы не сходились.

– Не бойся ничего! Идём, не робей!

Свистнул-крикнул кучер:

– Собирайтесь все гады ко мне! Ползите сюда змеи, которые утром собирались!

Поползли к ним змеи, вьются вокруг. Мужик стоит, дрожит от страха. Кучер ему повторяет:

– Не бойся, не робей, не укусит!

И снова к змеям:

– Ну, ну, не все ещё здесь…

Одна змея ползла и пряталась

– Ну, виноватая, подходи ближе!

Подползла.

– Ну, виноватая. Лезь в клещи, что разнял.

Змея заползла в разъём палки, а кучер вынул квач.

– Проезжего не кусай! А теперь все по своим местам!

И змеи расползлись кто куда.

Тогда кучер говорит мужику:

– Бери лошадь, поезжай с Богом!» (11. С. 86—87)

Каждый прославленный знахарь, исцелявший змеиные укусы, имел свою собственную методику. Например, брал ведро, шёл колодцу, не останавливаясь и не оглядываясь назад, черпал ведром воду, наливал воду в сосуд и прямо возле колодца шептал на неё: «Гадъ Яковъ, гадзина Яковица! Гадъ! Гадъ! Возьми свой ядъ! А ня возьмишъ свайво яду, я пойду на Кiянъ моря. На Кiяни мори ляжитъ латырь каминь. Я съ латыря камня возьму огню, с питуна кровьи, выжгу вси мхи, вси болоты, вси крутыи бериги. Ня будзить вамъ ни пристанища, ни прыбежища. Ветка и млада марто, мая месяца – во веки векомъ». Затем трижды дул и трижды плевал в воду, нёс её к пациенту и обмывал ему наговоренной водой место укуса и лицо. (59. Т. II. С. 549 – 550) Некоторые знахари порой сами направляли змеиные укусы на определённых людей, чтобы показать свою силу или в качестве мести. Они же владели и мощными защитными заговорами, оберегавшими от «гадов». По воспоминаниям современников в 70-х годах XIX века особую целительную и защитную силу имели заговоры от змей знахаря Фёдора Якулёнка из деревни Майково Бельского уезда Смоленской губернии, где жили этнические белорусы. (В описываемый временной период граница проживания этнических белорусов в губернии шла между уездами Дорогобужским и Бельским с одной стороны, и Юхновским, Вяземским и Сычёвским с другой. (18. С. 16) Вот пример одного из его заговоров.

Заговоры

«Заговор – есть выраженное словами пожелание, часто соединённое с известным обрядом или действием, пожелание, которое непременно должно исполниться. В заговоре человек, обращаясь к содействию светлых или тёмных сил природы, наговаривает на другого что-либо дурное или хорошее, или, наоборот, заговаривает, то есть останавливает действие благодетельных или вредных сил… С течением времени составление заговоров и пользование ими переходит в руки особых лиц – магов и волхвов. Но их заговоры к силам и явлениям природы больше имеют отношение не непосредственное, а стараются отвлекать от людей злых духов и направлять на них расположение добрых духов и божеств, которым известны все тайны природы», – такое определение дал изначальным языческим заговорам профессор Е. Ф. Карский в труде «Белоруссы» (19. С. 60)

Пришедшее на смену язычеству христианство ввело свои целительные тексты – врачующие молитвы. Они походили на заговоры волхвов по форме, но использовали новые действующие силы: Иисуса, Богородицу, святых. Постепенно происходило объединение в текстах самых древних заговорных формул, уже непонятных и самим знахарям, и простому народу, с христианскими формулами и словесными выражениями. Белорусы так объясняли происхождение в заговорах непонятных слов: «Когда Адам жил до грехопадения в раю, то ни дикие звери, ни гады не трогали его, а были у него в послушании, повинуясь его языку. После изгнания из рая, когда люди говорили на прежнем языке, животные им не вредили. Потом, после столпотворения, первобытный язык затерялся. Тем не менее, в нашем языке попадают слова из прежнего Адамового языка. Мы таких слов не отличаем, но они оказывают определённое целительное воздействие». (6. С. 291)