Когда я впервые увидел Землю, она показалась мне такой сырой. Я не знал, что так бывает не всегда. Сырость наполняла всё вокруг запахами. Именно буйство и безумие, бесконечное разнообразие запахов, стало моим решением остаться. Шло время, и всё высохло. Дожди стали ходить по расписанию. Но мест, наполненных влажным сырым воздухом, оставалось достаточно.
Мое существование спорно, как говорят земляне. Меня это устраивает. Мне нравится, что я могу жить, ничего не доказывая.
Я очень люблю птиц, их голоса и движение. Есть несколько мест, несколько озер, куда я прихожу перед рассветом, когда воздух насыщен запахами настолько, что кажется зримым. Я наслаждаюсь одним ароматом за другим и смотрю на солнце – как медленно оно поднимается и меняет форму. А потом отовсюду начинают петь птицы. Некоторые показываются мне. Они летают очень красиво, гораздо красивее, чем я. И дело даже не в том, что они не боятся меня. Я просто их не интересую. То есть, для них нет разницы между мной и другими обитателями Земли. Наверное, еще и за это я люблю их.
Мое время заканчивается. Когда я вернусь, я больше не буду чувствовать свою разделенность. И мне хочется оставить ее запечатленной. Потому что никогда и нигде я не испытал более сильного и прекрасного чувства. Мне интересно, как это для птиц, как они чувствуют стаю и себя? Что случается с теми, кто решает покинуть стаю? Я знаю, что они не ответят мне, но мне хотелось бы получить ответ.
Когда я родился, мой отец показал мне мир – много-много круглых шаров, больших и маленьких. «Когда-нибудь все это будет твоим, – сказал он, – не торопись».
Я узнал о воплощении случайно. Сейчас я думаю, что, наверное, я должен был об этом узнать, потому что то, что я пережил здесь, на Земле, обладает особенной силой, которой я хочу дать свободу после своего возвращения. Меня ждало много удивительных открытий. Везде, где я воплощался, рано или поздно я находил своего отца. Он шутливо грозил мне пальцем, и мы смеялись. Иногда, после его смеха, если шарик был не очень прочным, он разлетелся на кусочки, и они красиво парили, пока другие шары не принимали их в себя. Но на Земле я потерял с ним связь. Я здесь уже давно. И я здесь один. Иногда я скучаю по нему.
Меня называют по-разному. Очень по-разному. Слова для меня имеют мало значения, потому что я больше люблю чувствовать, чем говорить. Когда я готовлюсь к возвращению, я переживаю такую боль, которую не в состоянии выразить словами или хотя бы звуками.
На Земле я узнал, кто такие боги. Узнал, что они не умирают и не меняются. За всё то время, что я прожил здесь, я не встретил ни одного бога. У моего отца была забавная шкатулка. Когда я открывал ее, из нее изливался свет, который можно было направить туда, где ничего не было видно, и там начинало что-то появляться. Я думаю, эта шкатулка – это было что-то вроде бога. И даже не знаю, будет ли мне интересно играть в нее после своего возвращения.
Сначала моя жизнь на Земле была похожа на свет из этой шкатулки. Я направлялся к чему-то, и оно появлялось. И я не мог сказать, существовало ли оно до меня. Потом я устал, мне захотелось почувствовать плоть. Воплощения всегда приносили удовольствие, потому что все-таки между мной и людьми сохранялась существенная разница. Они знали гораздо меньше о себе, чем я. Я пробовал разные трюки, воплощался в нескольких, во многих. Когда говорят, что за массовой гибелью людей во время авиакатастрофы, стоит божественный промысел, я смеюсь. Просто я в очередной раз умер, будучи воплощенным в сто семьдесят девять человек. Наверное, вам интересно, воплощался ли я в птицу. Нет, я оставил для себя кое-что неприкосновенным.
Я учился у людей. Точнее, я учился ими. Ведь когда я был воплощен, я забывал себя. Получая новый опыт, я рассказывал людям о насилии – стихами, музыкой, кино и картинами, и понял, что меня все равно не слышат. Поэтому сейчас я решил рассказать о любви, хотя думаю, что и это будет безрезультатно.