1 Грауштайн
Это был самый трудный месяц в жизни Бруно Джексона. Он совершенно не помнил, чем питался. Ночи стали бесконечным источником тревог – ни одной спокойной, ни одной полноценной. Постоянное пребывание в дороге изнуряло. Бруно прочёсывал леса Сьеррвуда, отчаянно пытаясь найти следы той самой лаборатории Уоллеса. Каждое утро просыпался с ощущением пустоты и бессмысленности. Ничего нового, в аду пока без изменений.
Бруно старался действовать осторожно, помня, каким опасным был его противник. Едва Уоллес закончит с Вальтерией, сразу же примется за самого Джексона. Нельзя было этого допустить.
Бруно должен был добраться до Уоллеса первым.
Старые научные блоки станции не дали даже подсказки – их покинули в большой спешке, уничтожив все документы и записи. Как бы Джексон ни старался петлять вокруг станции, выискивая следы, он ничего не обнаружил. Однажды он даже решился включить телефон. Игнорируя огромное количество неотвеченных сообщений от Эстер, набрал тот самый номер, с которого звонил Уоллес. Номера больше не существовало. Еще бы. Наверняка, тоже скрывается и разыскивает Джексона.
Но парень, усвоив горькие уроки прошлого, передвигался только ночью, а днем старался останавливаться в пещерах, поглощая скромные запасы того, что удалось поймать днем. Вся жизнь превратилась в бесконечный день сурка, лишённый радости и света.
Оставалось последнее – вернуться в Грауштайн.
И подождать, пока Уоллес придёт за ним сам.
От одной мысли о сером камне родного Грауштайна ныло сердце. Дом его любимой Вал, который она так тщательно оберегала от посторонних, теперь стал символом утраты и разрушения. Представив, как наёмники Уоллеса топчут полы этого неприкосновенного места, Джексон начинал непроизвольно рычать от гнева и горя. Они ему ответят. За каждую перевёрнутую книгу на идеальных книжных полках. За каждое пятно на сером полу.
За то, что забрали у Бруно самое дорогое.
Душа рвалась так сильно, что он был вполне готов отречься от всего человеческого и снова стать чудовищем. Без Вал жизнь среди людей больше не имела смысла. Даже разговоры с Эстер в какой-то момент свелись к выключению мобильного. Девушка рвалась на поиски вместе с Бруно, но тот устал ее отговаривать. Пришлось пропасть в сумраке Сьеррвуда – сбежать и выключить мобильный телефон. Компания ему была ни к чему. Все равно эти блуждания по лесу напоминали не поиски убийцы, а вечное паломничество в мире, где каждый шаг давал отсрочку разбитой душе. Остановись – и снова будет болеть.
Но у любого пути всегда есть конечная точка. В одну из ночей Джексон обнаружил на древнем кедре свою зарубку. Он уже проходил это место больше двух недель назад. Уставший, потерявший почти все мышцы от постоянного голода и бессонных ночей, Бруно хмыкнул и двинулся в таком до боли знакомом направлении.
Выбирать больше не из чего. Он смертельно устал. И не знал ни одного места, которое любил бы больше, чем Грауштайн. Где каждый уголок напоминал ему о тепле, которое теперь казалось таким далёким и недостижимым.
Самым страшным были даже не пыль на полках, не спёртый воздух комнат, не потеря привычной обитаемости. Едва переступив порог, Бруно на целую долгую минуту перестал дышать, чтобы не чувствовать, как Грауштайн покидает мятный запах его любимой.
Сняв куртку и повесив ее на крючок, он даже не смог поздороваться с пустыми стенами. Посмотрел в пустоту комнат и молча достал из кармана маленький, истерзанный путешествиями блокнот с крошечным огрызком карандаша, втиснутым между корешком и страницами. Личный дневник, который Бруно повсюду таскал с собой. Вал когда-то говорила, что у дневников есть психотерапевтическая польза, только польза эта пока не наблюдалась.
Как было невыносимо больно, так и осталось. Сколько раз в записях повторялась фраза о том, что очень хочется заснуть и не проснуться?
Устроившись на диване в гостиной, Бруно перечитал дневник ещё раз. Здесь была отражена вся его жизнь: как он встретился с Вал, когда она спасла его от безумного ученого Норвуда; как они помогли Байрону устроиться на научную станцию, где обитал тот самый безумный убийца Уоллес; как они вместе с Вал отправились на поиски Байрона; как они плыли на Морбатор, где Вал была ранена; как они с ней впервые поцеловались в прибрежном отеле; как танцевали на свадьбе Оливии; как он впервые держал свою самую любимую девушку в объятиях в лесу, дрожа от волнения и бесконечной любви.
И как Уоллес потом забрал её и убил.
За окном послышался странный звук. Поднявшись с дивана, Бруно осторожно выглянул в окно. Недосыпание постоянно играло с его воображением, порождая галлюцинации. На сегодняшний день Бруно уже несколько раз превзошёл рекорд бодрствования своей любимой Вал. Будь что будет. Пожав плечами, парень открыл дверь и улыбнулся.
Кристиансен. Крупная летучая мышь, собрат Вал, который постоянно увязывался за ней хвостиком. Бруно плохо понимал, как вампиры связаны между собой, но, судя по всему, у каждой антропоморфной особи рядом был младший братец, о котором заботились как о собственном ребенке. И вот он, маленькое любимое дитя Вальтерии. Цепляясь острым когтем за козырек над крыльцом, вампирчик удерживался на черепичной крыше. Едва заметив Джексона, он радостно пискнул.
– Доброе утро, – поздоровался Бруно. – Давно тебя не видел. Зайдёшь?
Кристиансен неловко вспорхнул со своего места и шлёпнулся на крыльцо, слегка не рассчитав траекторию. Джексон открыл дверь, и маленький вампирчик пробрался внутрь, забавно перебирая кожистыми крыльями. Вопросительно пискнув, он посмотрел на парня своими огромными глазами.
– Нет мамы. – Бруно едва смог произнести эти два слова, сухие рыдания опять подступили к горлу. – Больше нет.
Кристиансен остановился возле его ног и осторожно зацепился коготками за колени джинсов, громко чего-то требуя.
– Обниматься хочешь?
Утвердительный писк. Слабо усмехнувшись, Джексон наклонился к маленькому вампирчику и осторожно устроил его на руках. Кристиансен весил не больше джек-рассел-терьера. Вжавшись в горячую шею оборотня, вампирчик громко и грустно сопел.
– Я знаю, Крис, я тоже очень по ней скучаю.
Бруно сел на софу, придерживая маленького собрата Вал на руках. Тёплый уютный Кристиансен продолжал прижиматься к нему, словно тоже сообщая, как ему было грустно все это время.
– Почему ты не поехал с нами на Морбатор? – спросил Бруно. – Куда потерялся?
Кристиансен недовольно поскрипел, и на каком-то интуитивном уровне Бруно понял, что малыш хотел сказать.
Не поехал, потому что никогда не покидает свой лес.
– Вот бы она была жива… – Бруно осторожно поглаживал Кристиансена между ушей, заглядывая в умные черные глазки. – Я бы всё за это отдал, веришь?
Вампирчик тихо пискнул, словно изъявив желание помочь. Но Бруно не знал, что этот очаровательный комок шерсти мог сделать. Вот бы посвятить ему заботу об Эстер и Терри…
Хватит об этом думать. Словно уловив ход мыслей Бруно, Кристиансен требовательно пискнул.
– Там вороньё слетелось, – пробормотал Бруно, растерянно глядя в пустой камин. – Если голодный, можешь пойти их погонять.
Джексон непроизвольно вздрогнул, когда Кристиансен посмотрел на него как на недотёпу. Слишком уж выражение этих круглых глаз напомнило ему недовольный взгляд Вал.
И сколько ещё ночей придется плакать в одиночестве? Когда уже наступит та самая стадия принятия? Бруно не знал и не хотел об этом думать.
Какая-то часть его души наотрез отказывалась признавать Вал мертвой. Он специально заколотил досками то окно, в котором виднелся мраморный памятник. И старался не вспоминать похороны.
Кристиансен недовольно завертелся и спрыгнул с рук парня. Громко ворча, вампирчик двинулся к двери.
– Уже уходишь? – грустно спросил Джексон, но малыш его вопрос проигнорировал. Поцарапав запертую дверь, Кристиансен остановился и пискнул, призывая хозяина выпустить гостя на свободу. Тяжело вздохнув, Бруно поднялся с дивана и щёлкнул дверной ручкой. Не успел он и слова сказать, как Кристиансен оттолкнулся от крыльца и выпорхнул наружу.
2 Тенеброн
– Джонс, прекрати, нас выселят, – Абаддон нахмурился, когда Ричи ещё раз попытался покрутить ручку радио, и музыка заиграла так громко, что задрожали стекла. – Произноси уже тост, будь добр.
– Ладно, – буркнул оборотень и поднял свой бокал вина. – Я пью за то, чтобы мы когда-нибудь перестали пить.
– Хороший тост.
Они отсалютовали друг другу бокалами и, морщась, допили кислое вино. Фермерская лавочка, в которой они регулярно что-то приобретали, закрылась. Ранее там работал молодой человек, который распродавал остатки медовухи и домашнего вина, но позже парень сообщил, что настоящий владелец давно уехал, продал свою старую медоварню и не собирается возвращаться. Все таланты разбежались, только успевай догонять. Оставалось довольствоваться тем, что мог предложить ближайший страшный супермаркет.
Теперь осталось только это дурацкое кислое вино. И смутное воспоминание о тех временах, когда их веселая компания заправляла всем на тайном этаже отеля. , его брат-близнец Кристоф, очаровательная нимфа Элин, добродушный демон Абаддон, вампир Вальтер и ведьма Клэр. Кучка чудовищ из сказок братьев Гримм, скрывающихся на секретном этаже отеля Тенеброн, доступном лишь им и его владельцу. Они прятались в этом небольшом гостиничном пристанище, укрываясь от внешнего мира и живя в тени своей тайны.
Помнится, как Клэр впервые заявилась на Тенеброн – тогда с Абаддоном как раз устроили очередную гулянку и умудрились взорвать пентаграмму прямо в номере. Влетевший хозяин отеля, Лукрус Лэйк, готов был им головы поотрывать, но тут как раз появилась гостья, которой Тенеброн пришел в вещем сновидении. Что ж, видно, Клэр решила, что здесь будет безопаснее, чем в Нью-Ривер, где она так мучилась из-за всяких энергетических полей. Сперва Клэр могла лишь причинять боль одним лишь прикосновением, но тут, на свежем воздухе и в хорошей компании, ее талант просто расцвёл – девушка поняла, что эта боль – не что иное, как электрический ток.
А Элин, в которую Бруно был без памяти влюблён, в итоге выбрала вместо него его брата Кристофа – спокойного и рассудительного оборотня без зачатков алкогольной зависимости. Абаддон даже продал одно из своих персидских колец, чтобы купить им особняк в Сьеррвуде, где они тихонько сыграли свадьбу. Но ведь Тенеброн – это всё-таки гастролирующий цирк. Так что во время очередной поездки к будущим молодожёнам умудрился запрыгнуть в шикарный спорткар, где случайно провёл веселую ночь с бывшей Абаддона. Знал бы, кто его соблазняет, ни за что бы не согласился.
– Прости меня за ту выходку с твоей пассией, – сказал Джонс, грустно глядя на свой бокал. – Я не удержался.
– Никто бы не удержался, – пробормотал Абаддон. – Если бы я вышел на шоссе, и светловолосая красотка предложила мне хорошо провести вечер, то я бы ещё подумал. Но Алла… то есть Махаллат… она ведь демон. Ей невозможно противиться, если не осознаёшь, чему противостоишь.
– Я догадывался, что с ней что-то не то, – Ричи нахмурился. – Но, сам понимаешь. В такие моменты мозг улетает в командировку. Заметь, она первая начала. Ну, а я, дурак, продолжил.
– Будь спокоен, бусинка, я это понимаю. – Абаддон примирительно улыбнулся и тут же изменился в лице, лукаво сверкнув глазами. – Какая всё-таки невероятная женщина! Могла ведь просто выкрасть мой перстень, но ударила куда более изощрённо.
– Что думаешь делать? – спросил оборотень, опираясь спиной на кровать и сгибая одну ногу в колене.
– Попробую её найти и начать все сначала. – Абаддон вздохнул и снова улыбнулся. – Теперь мы квиты. Я похитил у нее кольцо. Она украла у меня друга.
– Прости, Абба, ради Бога! Я…
– Угомонись, Ричи! – оборвал его демон. – И не поминай, пожалуйста, при мне, ради кого тебя надо прощать, меня этим можно изгнать. Конечно, я взбесился, когда узнал. Но бить мне нужно было не тебя. А её спорткар. Лопатой.
– Истинно по-демонически, брат. – Ричи икнул и неловко разлил остатки кислого вина по бокалам. – За это определенно нужно выпить.
Через слегка приоткрытое окно проникал прохладный ночной воздух, родные облупленные стены продолжали источать затхлый запах. Удивительно, что Абаддон и Вальтер в складчину приобрели два дома – гнёздышко Элин и Кристофа и маленький домик Клэр. И еще более удивительно, что оба продолжали жить в старых стенах скрытого этажа. Хотя Абаддон не раз отмечал, что Тенеброн стал ему родным местом, Ричи верилось с трудом.
А Вальтер вообще однажды упомянул о своей родной сестре, которая построила себе целый замок в другой части Сьеррвуда. Когда они с Вальтером убежали от лесных вампиров, то вместе занимались медицинской практикой, а затем расстались не на самой доброй ноте. Неудивительно: на площади в квадратный километр может существовать только один Рихтенгоф. Если Вальтер ворчал так, что уши отвисали, трудно представить его точную копию в женском облике. Вампир больше ничего не рассказывал о своей семье, но Джонсу сильно запомнился этот замок.
Целый же ведь замок для одной персоны! Вампирские замашки!
Теперь их этаж Тенеброн остался почти необитаемым, а дни становились все грустнее и грустнее. Прежде чем приступить к своему кислому вину и не менее кислому вечеру, Ричи и Абаддон решили дождаться Рихтенгофа. Однако вампир куда-то исчез. Надвигалась гроза. Вероятно, Рихтенгоф планировал охоту под дождем. Он иногда говорил, что влажный воздух усиливает запахи, что является своеобразным вампирским обострением чувств.
– Осторожно! – воскликнул Абаддон, указывая на окно.
Ричи едва успел отпрыгнуть в сторону. Через распахнутое окно влетел небольшой вампир, напоминающий крупную летучую мышь. Он пискнул и завис под потолком, угрожающе взмахивая крыльями и рискуя сбить очки с носа Ричи.
– Кажется, Носфер потерялся, – пробормотал Ричи, пригибая голову. – Неймётся же ему…
Вальтер и Носфер когда-то жили в одной стае, и маленький подопечный постоянно летал за Рихтенгофом. Иногда засыпал в его комнате, иногда просто сворачивался уютным клубком на коленях старшего представителя стаи.
– И где ты пропадал? – громко осведомился Абаддон, когда вампирчик закружил возле лампы. – И где, чёрт побери, твой Вальтер?
– Погоди… – Ричи поднялся и принюхался. Сладковатый мятный запах, не такой терпкий, как у Вальтера. Что-то незнакомое, будто бы женское. Шкурка в темноте блеснула карим, а Джонс хорошо помнил, что Носфер всегда был тёмно-чёрным. – Это не Носфер.
– Что значит – не Носфер?! – Демон поднялся с пола и прищурился, едва не перевернув почти пустую бутылку вина. – Вот дьявол… И правда не он.
Вопросительно пискнув, вампирчик словно пытался что-то узнать. Громко хлопая крыльями, зверёк завис в районе лампы и оглядывал присутствующих внимательным взглядом.
– Тебе Вальтер нужен? – растерянно спросил Ричи, разводя руками. – Так его тут нет. Он где-то кого-то жрёт. Вернется под утро.
– Думаешь, они понимают по-человечески? – Абаддон нахмурился.
– Пойди разбери…
Словно действительно смекнув, о чем идет речь, вампирчик снова громко хлопнул крыльями. Раздражённо пискнув, развернулся и вылетел тем самым ходом, каким и оказался на Тенеброне. Обескураженно поморгав, Ричи бросился к окну и выглянул наружу, но гостя уже и след простыл.
– Кто это был? – спросил Абаддон.
– Не знаю. – Ричи тут же потянулся к смартфону. – Нужно позвонить Вальтеру. Если мелкий тут кого-то искал, то только Рихтенгофа.
3 Дом Клэр
Вальтер Рихтенгоф, будучи сдержанным и хладнокровным вампиром, решил проявить заботу о Клэр весьма необычным способом – он купил для нее целый дом. Это было весьма неожиданно и трогательно, учитывая его замкнутый характер. Однако налаживать с ним близкие взаимоотношения оказалось куда сложнее, чем казалось.
Древний вампир слишком привык к одиночеству и неприкосновенности, поэтому плохо шел на контакт. Он смущался объятий и любых открытых проявлений чувств, что еще больше затрудняло сближение. Клэр и Вальтер прожили под одной крышей уже целую неделю, но девушка видела его всего пару раз за это время. Большую часть времени Рихтенгоф проводил в лесу, на Тенеброне или углубившись в чтение древних талмудов в гостиной их нового дома.
Ей было очевидно, что Вальтер старается искренне заботиться о Клэр. Но вёл себя при этом крайне сдержанно, словно боялся переступить какую-то невидимую границу. Девушка прекрасно понимала, что он просто беспокоится за хрупкость ее человеческой жизни рядом с могущественным бессмертным. Сколько бы она ни напоминала Вальтеру, что в случае чего сможет отбросить его мощным ударом тока в другой конец комнаты, вампир лишь загадочно улыбался, кивал и вновь погружался в свои дела.
Однажды обняв, Рихтенгоф должен был растеряться. Такова была его природа. Осознав, что излишне расчувствовался, он тут же смущённо разомкнул объятия и отошел к шкафу.
Кроме руки, крепко стиснувшей его галстук.Отступать было некуда. Клэр понимала, что выбор у неё один: либо проявить настойчивость и убедить вампира, что способна стать неотъемлемой частью его семьи, либо смириться с ролью изящной, но слишком хрупкой фарфоровой статуэтки, которую бережно хранят за стеклом серванта.
– Куда-то собираешься? – спросила Клэр, кивая на одежду в руках Рихтенгофа.
– Мне надо на Тенеброн. У меня предчувствие.
– А как же я?
Последний вопрос выбил Вальтера из равновесия. Он обернулся. На небольшом обнаженном участке кожи под распахнутым воротником рубашки танцевали оранжевые блики пламени камина.
– Ты ляжешь спать. – Он слегка наклонил голову. – Есть возражения?
– Вальтер, пожалуйста. – Клэр практически умоляла. – Что это было?
– Меня перемкнуло, и я тебя обнял. – Он закрыл шкаф и остановился перед девушкой, засунув руки в карманы брюк. – Случайная эмоция, подавленный страх и…
– И страсть, Вальтер. Я же вижу. Вампир отвел взгляд, не зная, что ответить. Клэр, не тушуясь, продолжала смотреть прямо в его лицо.
– Ты наблюдал за тем, как я читаю. – Девушке удалось сделать лишь один осторожный шаг навстречу Вальтеру. – И так смотрел, что…
– Пожалуйста! – Он зажмурился.
– Не обманывай самого себя. – Голос Клэр перешел в шепот, сердце колотилось как сумасшедшее. Еще один робкий шаг вперед. – Я никогда не думала, что твой взгляд может быть таким тёплым.
– Это опасно, – отрезал он. – Вспомни Ричи и Абаддона, сцепившихся на лужайке из-за женщины. Сама знаешь, что происходит, когда чудовища перестают себя контролировать.
– Пожалуйста, перестань себя контролировать еще раз…
– Остановись!
Его звучный голос прокатился эхом по комнате. Стыд, жгучее чувство вины и желания катились по венам Клэр, вымывая остатки страха и оставляя за собой лишь стремление двигаться вперед.
– Зачем ты меня отталкиваешь?! – воскликнула она. – Даришь дом, целуешь, а потом всю неделю дёргаешься в своей привычной манере!
– Я не дёргаюсь, а веду себя осторожно. – Он методично застегнул рубашку и выученным ловким движением завязал галстук.
– Неужели?! – почти заорала Клэр. – А выдашь мне дешифровщик от твоей головы?! Может, хоть тогда пойму, чем занят этот гениальный ум!
– Кричать можно и потише. Окно открыто.
– Пускай знают, что я влюбилась в придурка!
Руки Клэр дрожали, на глаза набегали горячие слёзы. Ей еще никогда не было так трудно говорить о собственных чувствах, она будто не знала, что делать. Опустив глаза, девушка задрожала, словно мёрзла на крепком северном ветру.
– Ты – крепость, – прошептала она. – Ты – железо и сталь. И ты не причинишь мне вреда. Доверься. Прошу.
– Ты плачешь?
Вальтер наклонился, чтобы заглянуть в лицо девушки. Подняв голову, она даже не попыталась смахнуть слезу, скатывающуюся по щеке. Выпрямившись, смотрела в его бесконечно глубокие глаза с надеждой на то, что он наконец поймёт.
– Клэр? – тихо позвал он. – Ты в порядке?
– Я… – Она резко вдохнула и выдохнула. – Я люблю тебя, Вальтер. Так сильно, что сейчас просто возьму и откинусь, если ты меня не поцелуешь.
Глухой раскат грома выбил пробки, и свет в комнате мгновенно погас. Несколько долгих секунд они выдерживали эту темноту, пронзающую своей недосказанностью.
Вальтер мог бы в одно движение броситься прочь или найти миллион причин выскочить в открытое окно. И Клэр бы ни за что бы не поверила, что ему не хватит духу это сделать. Но они были нужны друг другу именно сегодня. Именно в эту чёртову минуту, когда мир вокруг буквально разломился пополам.
Ему не хватило выдержки. В полумраке комнаты Клэр увидела, как черные зрачки его глаз расширились. Самое прекрасное чувство в мире, наконец, овладело неприступной крепостью.
– Иди сюда.
Боже, да, да, ДА! Пальцы Клэр – на идеальном воротнике рубашки, сминают и тянут ткань так, что готовятся разорвать, а её губы накрывает целомудренный выдержанный поцелуй, ловят прерывистый вздох и бархатный грудной стон. Они целуются с таким наслаждением и жаждой жизни, что Клэр почти падает на пол, Вальтер лишь ловит её и мягко подталкивает к кровати. Его поцелуи на нежной шее – требовательные, влажные, дерзкие. Клэр дрожит всем телом, когда Вальтер поднимает ее на ноги, чтобы раздеть и уронить обратно. Последнее, за что она успевает ухватиться, – галстук. Гладкий и атласный, прохладный в контраст того поцелуя, что она ощущает на своей груди. Галстук почти полностью выскальзывает из ладони, Клэр хватает лишь кончик, едва успев вцепиться в единственное, что нашли пальцы. От ощущений кружится голова – призрак его дыхания на её губах, атласная безукоризненная нежность у неё между пальцев, медленные прохладные печати поцелуев на животе. Она почти вскрикивает и тянет галстук на себя, правой рукой вцепившись в мягкие влажные волосы. Её стоны – почти хныканья – быстрее, сильнее, пожалуйста.
Её больше нет. Нет больше ничего.
Кроме руки, крепко стиснувшей его галстук.