Куриный бульон для души. 101 добрая история о сострадании и хороших поступках

Какое-то чудо

В этом мире богатыми нас делает не то, что мы получаем, а то, что мы отдаем.

Джин преподавала в первом классе. Она водила старенький разваливающийся «Фольксваген Джетта» тускло-синего цвета с потрепанными ковшеобразными сиденьями. Для матери-одиночки, воспитывающей маленького сына, такой машины было достаточно. Это, конечно, не самое быстрое авто, но Джин никогда не опаздывала на работу. Вообще-то, она каждый день приходила в школу первой и уходила последней.

Джин тщательно планировала уроки, продумывала задания и украшала свой кабинет. Все родители в округе буквально выстраивались в очередь у двери директора, лишь бы записать детей в ее класс. Джин научила бы читать даже мышь. Все ее ученики переходили во второй класс с хорошим словарным запасом и отличными языковыми навыками. Нет нужды говорить, что учителем она была одаренным.

Однажды в августе преподаватели, вернувшись после летнего отпуска, увидели, как Джин подъезжает к школе на машине, полной детей. Две сестры, учившиеся в старших классах, оказались в сложной жизненной ситуации. Они не хотели отправляться в приемную семью и попросили работника социальной службы позвонить учительнице, которая преподавала у них в первом классе. Дом, в котором Джин жила со своим сыном, был не таким уж большим, и все же она взяла девочек к себе. Когда впоследствии у одной из них родился ребенок, Джин и его оставила жить с ними.

Маленькая синяя «Джетта», полная детей, продолжала ездить, не разваливаясь только чудом. И каждый день, несмотря на то что ей приходилось отвозить сына и дочерей в школу, а малыша – в детский сад, Джин все равно приезжала на работу первой.

Во время обеденного перерыва коллеги в учительской обменивались историями о жизни, но Джин никогда не жаловалась на свои новые обязательства. Впрочем, иногда она сетовала на то, что «Джетта» стала слишком маленькой после того, как в семье прибавилось целых три пассажира. Моторное масло выгорало. Джин нужно было что-то новенькое. Она хотела минивэн. Однако он явно был ей не по карману.

Мы с Джен дружили, но в те времена я могла лишь сочувственно выслушать ее – покупка новой машины также не вписывалась в мой скромный бюджет. Я лишь начинала свою учительскую карьеру, жила со своей матерью. У меня был небольшой доход. Но я искренне хотела помочь Джин купить минивэн, который вмещал бы всех членов ее семьи.

Не знаю, как мне в голову пришла эта идея, но однажды во время перемены я села за стол и написала короткое письмо в редакцию программы «Шоу Опры Уинфри». Я поделилась с Опрой историей Джин. Рассказала, что Джин всегда была опорой нашей школы, а на детей производила такое сильное впечатление, что две старшеклассницы выбрали ее своим опекуном. И хотя ресурсы Джин были ограниченны, она стала заботиться о девочках так, словно они были ей родными.

Прошел месяц. Однажды утром директор вызвал Джин в свой кабинет и сказал, что через два дня она едет в Чикаго, «на конференцию для учителей». Джин поручила детей надежным друзьям и отправилась в Город ветров. Каково же было ее изумление, когда водитель лимузина прямо из аэропорта привез ее в Harpo Studios [1], где проходили съемки программы «Шоу Опры Уинфри».

В тот день темой передачи была щедрость. Опра пригласила Джин на сцену, обняла ее и рассказала о письме. Услышав подробности истории, зрители устроили Джин овации. Затем Опра заявила, что Джин получит новый минивэн «Крайслер». Студия наполнилась радостными возгласами, а Джин дрожала, поскольку не могла поверить в происходящее. Она потеряла дар речи, но глаза ее наполнились слезами благодарности. Я наблюдала за всем этим по телевизору из своей гостиной, расположенной почти за тысячу километров от студии.

Джин поистине обладала большим сердцем, и дружба с ней научила меня многому. Я поняла, что по мере того, как мы заботимся о других, Бог заботится о нас самих. И что даже для небольших поступков (таких, например, как отправка письма) требуется решительность.

Но нет ничего невозможного. Чудеса случаются каждый день.

Элис Дункан

Шанти, которая подарила мне мир

Все ангелы Божьи приходят к нам переодетыми.

Прежде чем захлопнуть дверь ванной, он отшвырнул собаку в сторону. Я услышала, как ее крошечное тело ударилось о стену. Она взвизгнула, и это было похоже скорее на плач ребенка. Потом все стихло.

Мой преследователь насиловал меня в моем же доме. Я ощущала лишь биение собственного сердца и его прогорклое дыхание.

Потом собака снова заскулила – так же, как и в нашу первую встречу.

Я нашла Шанти в одном из переулков района Венис-Бич в воскресный вечер, наполненный музыкой, смехом и разными другими звуками, в которые погружается Лос-Анджелес после наступления темноты. Она свернулась калачиком в темном углу, среди мусора и битого стекла, брошенная и одинокая.

Сначала я приняла ее за крупного грызуна, но затем разглядела огромные уши и подошла ближе. Крошечная собачка дрожала от незаживающих на ее тельце ран, червей, засевших в ее пустом животе, и, самое главное, от страха.

Если бы я не нашла ее, она бы умерла прямо там, в этом кишащем крысами переулке. Если бы я не нашла ее, то и сама бы погибла – от печали, ненависти к себе и воспоминаний, которые не покидали меня. Это была судьба. Мы просто должны были обрести друг друга.

После долгого лечения в местной ветеринарной клинике Шанти переехала ко мне домой. Первые несколько месяцев были непростыми. Она пряталась под комодом в моей спальне, не позволяя ни прикасаться к ней, ни обнимать. Каждое утро я ставила миску с водой и кормом перед ее убежищем и открывала французские двери, ведущие на задний двор, чтобы она могла выйти на улицу и сходить в туалет. Мне хватало осознания того, что она в безопасности. Меня успокаивала мысль о том, что теперь у нее есть дом, где ее любят. На самом деле она придала моей жизни смысл.

Эта маленькая испуганная собачонка была зеркалом моей душевной боли. Я понимала, что ей не хватает доверия к миру. Я тоже утратила его после того, как застала своего мужа голым в ванне с няней наших детей. Но, спустя несколько месяцев, в один прекрасный день я проснулась и обнаружила Шанти на соседней подушке. С того дня мы всегда были вместе, пока насильник не разлучил нас.

У него на руке была татуировка с надписью «Ом». В этом заключалась грустная ирония, потому что собачку я назвала Ом Шанти. «Ом» – это медитативная вибрация, которую считают звуком творения. А «Шанти» означает «мир».

В течение многих лет мы держались друг за друга. Она была моим самым лучшим другом. Она была единственным живым существом, которое по-настоящему принимало меня и всегда радовалось, когда я входила в комнату. Она была истинным воплощением Бога, которому я доверяла всю себя. Она приветствовала меня после тяжелых рабочих дней, а улыбка на ее мордашке напоминала мне о том, что жизнь по-прежнему продолжается – за пределами моего дома и за пределами моей головы. Она была другом, который осушал мои слезы, когда жизнь требовала от меня больше, чем я могла сделать.

Приехала скорая помощь, и Шанти выпустили из ванной. Полицейский не смог ее поймать. Входная дверь была открыта, и в последний раз Шанти видели бегущей за машиной скорой помощи, которая увозила меня по улицам Лос-Анджелеса.

Выписавшись из больницы, я принялась искать Шанти. Я проводила каждую свободную минуту, расклеивая объявления на улице и публикуя их в интернете в поисках своего лучшего друга. Я не могла дышать без нее и не могла спать.

Прошел месяц или около того, и я уже потеряла надежду увидеть ее снова. Но однажды меня разбудил телефонный звонок. Звонила женщина из Бостона, расположенного за три тысячи миль [2] от меня: она просматривала объявления о пропаже животных и наткнулась на мою историю. Женщина призналась, что постоянно думает о том, как бедная спасенная собачонка гонится за машиной скорой помощи, и что она чувствует себя обязанной помочь мне в поисках. Во время разговора незнакомка представилась – оказалось, что ее зовут Ангела.

Через неделю Ангела позвонила снова.

– Я не знаю, твоя ли это Шанти, – сказала она, – но в городе Дауни в питомнике есть собака с такими же большими ушами и в красном ошейнике, который ты описала, хотя и без жетона.

Дауни находится в двухстах сорока километрах от моего дома. Я понимала, что это невозможно, однако в голосе женщины было нечто, что дало мне надежду. И я отправилась в Дауни.

В питомнике я, дрожа, передала листовку с фотографией Шанти женщине за стойкой.

– Здесь есть собака, которая подходит под это описание, – подтвердила она. – Медсестра из больницы в Лос-Анджелесе нашла ее прячущейся под кустом. Но, поскольку в ту ночь ей нужно было ехать сюда, она взяла собаку с собой и привезла к нам на следующее утро. Пойдемте за мной, я отведу вас к ней. Я очень надеюсь, что она ваша. Бедняжку планируют усыпить к концу дня.

Повернув за угол, я услышала, как собака взвизгнула от восторга. Это была она! Это была Шанти. Я нашла ее в двухстах сорока километрах от дома. Она прыгнула ко мне на руки, а я буквально рухнула на пол. Шанти забралась ко мне на голову, виляя всем телом, а я смеялась и плакала одновременно. Мы снова спасли друг друга. И мы обе выжили, чтобы продолжить любить.

На обратном пути я, впервые после всего пережитого, по-настоящему расслабилась. Мое сердце переполняло счастье и благоговение перед Богом.

Дома я сразу же бросилась к телефону, чтобы позвонить Ангеле. Когда я набрала ее номер, автоответчик сообщил: «Набранный вами номер не существует. Пожалуйста, проверьте номер и попробуйте снова».

Пайпер Деллумс

Место для индейки

Подлинная доброта – это не обычный поступок, а дар редкой красоты.

Я уже чистила зубы, готовясь ко сну, как вдруг зазвонил телефон. «Это не к добру», – подумала я – не так уж часто мне звонят посреди ночи. Мысленно я пробежалась по списку членов семьи, которым могла понадобиться помощь. Однако голос на другом конце провода сначала показался мне незнакомым.

– Линди, это Лесли, – услышала я. – Надеюсь, я тебя не разбудила.

Я не очень хорошо знала Лесли, поэтому была немного ошарашена тем, что она звонит мне в одиннадцать часов вечера. Наши дети были примерно одного возраста, и иногда мы общались друг с другом на различных общественных мероприятиях, но назвать Лесли подругой было бы преувеличением.

Я ответила, что еще не сплю. Должно быть, случилось нечто очень серьезное, раз она решила обратиться к едва знакомому человеку.

– У вас в морозилке есть место для индейки? – спросила Лесли.

У нас было много места в морозилке. Я бы даже сказала, слишком много. Бизнес моего мужа пошел на спад, и у нас практически закончились запасы про- дуктов.

– Конечно, – ответила я. – У вас сломалась морозилка?

– Не совсем, – сказала Лесли, – но если вы дадите мне ваш адрес, я все объясню, когда приеду.

Это, конечно, было странно. Я сказала мужу, что Лесли приедет и что ей нужно воспользоваться нашей морозилкой.

– Нашей морозилкой? Сейчас? – удивился Том. – Мы ее едва знаем.

Разумного объяснения у меня не было, поэтому я просто пожала плечами.

Мы быстро сменили пижамы на джинсы и вышли встречать Лесли на улицу, чтобы звонок в дверь не разбудил детей.

Через некоторое время к нашему дому подъехал огромный грузовик с морозильной камерой. Лесли спрыгнула с пассажирского сиденья. Оказалось, что ее муж обслуживает небольшой продуктовый магазин, который только что лишился права аренды. Все морозильные камеры надо было освободить до полуночи. Лесли и ее муж подумали, что нехорошо выбрасывать столько прекрасной еды, и стали просматривать свои списки контактов, развозя продукты всем, кто мог бы их принять.

Укладывая индейку в нашу морозильную камеру, Лесли заметила, что она не слишком-то заполнена.

– Ничего, если мы просто положим все это сюда? – спросила она. – У нас есть еще несколько индеек и немного других продуктов.

Наш дом был последним местом, куда они планировали заехать.

Потом муж Лесли заметил морозильную камеру меньшего размера – мы планировали отдать ее на благотворительность.

– Если она работает, включите и ее тоже, – предложил он.

Теперь мы вчетвером ходили туда-сюда между грузовиком и нашими морозильными камерами, перенося горы замороженных продуктов. Менее чем за час мы заполнили обе морозильные камеры в гараже и даже часть холодильника в доме!

– Когда ты вернешься за всем этим? – спросила я Лесли.

Она рассмеялась. Переставила контейнеры с продуктами, закрыла дверцу морозилки и вытерла иней с рук.

– Мы не собираемся ничего забирать. Мы развозим еду с 17:00, и теперь список наших контактов исчерпан. Это все! Спасибо, что помогли нам.

Затем они сели обратно в свой грузовик, помахали нам на прощание и уехали.

– За помощь? – переспросила я вслух.

Мы с Томом смотрели, как они уезжают, а потом взглянули друг на друга. Произошедшее казалось нереальным. Мы вернулись в гараж, чтобы заглянуть в морозильные камеры. За дверцей одной из них помещались четыре большие замороженные индейки. В другой было еще три. Вокруг лежали пиццы, овощи и десерты. Это были дорогие, вкусные продукты, которые мы никогда не покупали, а только мечтали попробовать. Наши морозильники были так заполнены, что в них не осталось места даже для мороженого!

В те времена мы находились в таком сложном финансовом положении, что нам едва хватало денег на покупку продуктов. Лесли ничего не знала – Том и я ни с кем об этом не говорили. Но Бог услышал тревоги моего сердца и ответил чудесным, удивительным образом. Запас провизии стал для моей семьи настоящим спасением.

В течение следующих нескольких месяцев мы хорошо питались и делились индейкой с друзьями, родственниками и соседями. К тому времени, когда продукты из морозильной камеры наконец закончились, мы снова встали на ноги. Наш доход вырос, и покупка продуктов перестала быть проблемой. И мы осчастливили кого-то еще, отдав освободившуюся морозилку.

Признаюсь, меня все еще настораживают ночные телефонные звонки. Но потом я вспоминаю тот летний вечер, когда появилась Лесли и спросила: «У вас есть место для индейки?»

Линди Шнайдер

Чудо-Майк

Есть два способа жить: вы можете жить так, как будто ничто не является чудом; вы можете жить так, как будто чудом является все.

– Не волнуйся, пап! Машина в порядке. Я еду!

Типичные слова упрямой восемнадцатилетней дочери. И именно так однажды ответила я сама, собираясь на свою первую вечеринку.

Шел 1996 год, и я как раз заканчивала свой первый семестр в муниципальном колледже. Я решила за пару лет освоить общеобразовательные предметы здесь, а затем перевестись в университет. Ближайший муниципальный колледж находился в тридцати минутах езды от нашего дома – мне приходилось постоянно ездить туда-сюда. В течение нескольких месяцев я брала машину отца, но затем мы решили, что мне пора приобрести собственный автомобиль.

Я была очень экономной (как и вся моя семья), поэтому мы сразу отправились в салон подержанных автомобилей. Я нашла, как мне казалось, отличное предложение – симпатичную маленькую машинку, но отец сомневался. Он хотел тщательно проверить ее, прежде чем мы согласимся на покупку, а я – нет. Я торопилась.

– Пааап. Мы не можем проводить полный осмотр каждой машины. Давай уже выберем какую-нибудь. Я хочу вот эту.

В общем, он уступил. Да! Маленькая симпатичная машинка стала моей!

И не успели мы выехать со стоянки, как начались проблемы.

Во-первых, постоянный перегрев. Затем – стук двигателя. Но нет, меня невозможно было переубедить. Я теперь не абы кто! У меня есть своя машина! Моргает красная лампочка? Ну и ладно! Я просто не буду на это смотреть. Из двигателя доносится надоедливый звук? Что ж, я могу погромче включить радио – и проблема решена!

И вот теперь я, проигнорировав множество предупреждений, выхожу из дома и еду в студенческий городок на пятничную вечеринку. Я с нетерпением ждала этого события несколько недель и вообще была удивлена, что отец отпустил меня. Он уже и сам был готов передумать, поскольку к вечеру на улице началась настоящая метель. Но я не слушала. Я – взрослая девочка, так что спасибо за заботу, но праздник я не пропущу.

Итак, я поехала, захватив по пути свою подругу Кэрри.

Как только мы выехали на длинный отрезок пустынного шоссе, случилось неизбежное. Моя драгоценная маленькая симпатичная машинка плюнула, зашипела и, испустив последний вздох, затихла. К счастью, у меня было достаточно времени, чтобы съехать на обочину шоссе. Там мы и застряли. Две восемнадцатилетние девушки на обочине снежной темной ночью.

Напомню, это был 1996 год – то есть все происходило до того, как у всех появились мобильные телефоны. Позвать папу на помощь я не могла. Мы стали оглядываться, чтобы посмотреть, нет ли поблизости домов. Увы, мы умудрились застрять в наименее населенной части пути. Идти пешком было невозможно. Единственное, что могли сделать, – это выйти на дорогу и махать проезжающим мимо машинам.

Через некоторое время, замерзнув, но так ничего и не добившись, мы вернулись назад. Но вдруг – о чудо! – прямо перед нами затормозил грузовик. До сих пор не понимаю, откуда его водитель узнал, что нужно остановиться. Двигатель не работал, и мы просто сидели в темном салоне. Как он вообще понял, что в машине находятся люди, нуждающиеся в помощи? В любом случае он остановился. И мы были ему благодарны.

Разумеется, сначала мы не решались сесть в грузовик незнакомца. Однако к тому времени мы окончательно окоченели и были в полном отчаянии. Первое, что мы увидели, оказавшись в теплой кабине, была семейная фотография, приклеенная к приборной панели, – красавица жена водителя и двое улыбающихся детей.

Он представился как Майк и спросил, куда мы направляемся. Мы объяснили нашу ситуацию, и, по счастью, он как раз ехал в ту сторону и был рад нас подвезти. Мы сразу почувствовали себя непринужденно и к моменту прибытия в пункт назначения уже вовсю хихикали над его семейными историями. На прощанье мы спросили Майка, можем ли мы чем-нибудь отблагодарить его.

– Просто будьте осторожны, девочки. В следующий раз слушайте своего отца, – загадочно ответил он. И, подмигнув, уехал.

Говорила ли я ему, что папа просил меня не садиться за руль в тот вечер? Я не помню. Мне казалось, что нет, но, возможно, все-таки сказала. Иначе откуда бы он узнал?

Ночью я все же решилась позвонить отцу, чтобы объяснить ситуацию. Так как было уже поздно, а дорога была столь опасной, мы решили переночевать в доме хозяина вечеринки. Отец должен был забрать нас утром, когда погода улучшится. И вызвать эвакуатор, чтобы сломанную машину убрали с шоссе.

Мы вместе приехали забирать из машины личные вещи. Когда мы свернули на заснеженный участок, у меня буквально отвисла челюсть. Я не могла поверить своим глазам. Там, под тонким слоем свежевыпавшего снега, стояла моя машина.

Вернее, то, что от нее осталось.

Отец укоризненно посмотрел на меня.

– Это не я, папа! Когда мы уезжали, все выглядело не так, клянусь!

На самом деле это было очевидно. Водительская сторона была разбита. Не было видно даже руля – он был скрыт под искореженной грудой металла, которая когда-то была моей драгоценной маленькой милой машинкой.

После нескольких телефонных звонков и информации, полученной от водителя эвакуатора, мы узнали, что после того, как Майк забрал нас с обочины, водитель грузовика U-Haul, заснув за рулем, съехал с дороги и врезался в мою машину. После этого, убедившись, что в ней никого нет, поехал дальше и позже остановился на дороге, чтобы сообщить о случившемся.

И вот что самое главное. После изучения полицейского отчета и показаний водителя U-Haul удалось определить примерное время столкновения – это случилось примерно через две минуты после того, как Майк забрал нас с шоссе.

Две минуты.

Еще две минуты, и грузовик врезался бы в нас. Нет никаких сомнений в том, что мы бы не пережили этого столкновения.

Узнав о случившемся, мы с Кэрри стали расспрашивать знакомых, пытаясь найти Майка. Мы описали его машину всем знакомым. Мы даже заплатили за небольшое объявление в газете с просьбой откликнуться, чтобы мы могли выразить ему свою благодарность. Никто так и не объявился.

Никто никогда не слышал о Майке.

Спустя восемнадцать лет я вспоминаю ту ночь и не перестаю удивляться.

Где-то в глубине души я верю в чудеса.

И я уверена, что мой Майк был одним из них.

Мелисса Эдмондсон

Кофе за мой счет

Ибо, отдавая, мы получаем.

Такое случалось уже не раз – я подъезжала к окошку Starbucks и слышала: «Бесплатно! Человек перед вами уже заплатил за вас».

Какое приятное начало дня.

Мне всегда хочется побежать за этим неизвестным человеком, чтобы поблагодарить его. Я и сама всегда смотрю в зеркало заднего вида, чтобы увидеть, не едет ли за мной кто-то, кого я считаю «достойным» такого же жеста.

Время от времени у меня возникает желание заплатить за чей-то кофе, и я чувствую себя непослушной школьницей, которой только что сошла с рук мелкая шалость. Я верю, что мою щедрость оценят, хотя я делаю это вовсе не поэтому. Дарить втайне гораздо приятнее – и веселее!

В то утро я снова сделала это – подъехала к окошку для оплаты и бросила взгляд в зеркало заднего вида. Следующей в очереди оказалась симпатичная женщина средних лет в блестящем спортивном автомобиле с откинутым верхом. Ее золотые украшения сверкали в лучах солнца. Я улыбнулась и подумала: «Она явно не нуждается в том, чтобы я угощала ее кофе!» – но внезапно внутренний голос шепнул: «Заплати за нее».

Да неужели? На самом деле мне не следовало покупать кофе даже себе, не говоря уже о незнакомке. Мои финансы были ограниченны, и я уже чувствовала себя виноватой за то, что потратила деньги на такие глупости.

Я поморщилась, но все же сказала кассиру: «Пожалуйста, запишите заказ красного кабриолета на мой счет». И тут же почувствовала странное облегчение. Я знала, что прислушаться к голосу сердца было правильным решением, и только это имело значение. Я расплатилась и съехала на парковку. Красный кабриолет остановился рядом.

– Привет, – сказала женщина. Она была великолепна, и от нее буквально пахло деньгами. – Хочу поблагодарить тебя за утренний кофе. Это было неожиданно.

– Не за что. Я просто хотела сделать что-то хорошее, – объяснила я.

– У тебя есть минутка?

Я кивнула, и она внезапно расплакалась.

– Не знаю, зачем я тебе это говорю, но мне нужно, чтобы ты знала, как я благодарна тебе за сегодняшнюю чашку кофе.

– Не стоит благодарности. Я была рада это сделать.

Это не совсем было правдой, так что я даже почувствовала себя виноватой.

– Нам с мужем, вероятно, придется объявить о банкротстве. Наш деловой партнер обманом лишил нас всего имущества и бросил нас на произвол судьбы. Худшего момента и не придумаешь, ведь в прошлом месяце мы потеряли нашего сына, который болел раком. Ему было всего двадцать шесть лет. Наши сердца разрываются, и мы не в состоянии ясно мыслить. Я винила Бога и спрашивала, почему Ему все равно. Я говорила, что это несправедливо, и были моменты, когда я не знала, смогу ли я жить дальше. Мне нужен был знак, что Он по-прежнему любит нас и что все образуется. Когда ты купила мне кофе сегодня утром, я поняла, что это мой знак. Я даже не подозревала, что Бог настолько заботится о нас, что попросил незнакомца купить мне кофе. Спасибо тебе огромное. Я никогда этого не забуду и вспомню, если почувствую себя одиноко.